Звездочка, которую надо беречь

Катание, действительно, было массовым. Лед резали десятки пар коньков, гул, смех и вскрики долетали до второго этажа Ледового дворца, терялись между медалями на полочке и отражались в золотых кубках в тренерской. В кармане небрежно сброшенной куртки с логотипом Олимпиады завибрировал телефон. Звонок длился долго, и вещь, не в силах противиться, соскользнула со спинки стула. Вызов прекратился. — Запомните, на льду у вас нет ни друзей, ни девушек и ни парней. В спорте не нужно прогибаться под людей. Как покажешь, что тебя можно продавить, этим будут пользоваться ярые соперники, — в центре катка Сережа тренировал свою группу. Полностью в черном одеянии, с зачесанной и залаченной на бок челкой, в больших глазах отражалось стекло льда. Дети слушали, раскрыв рты. За несколько лет тренировок они сдружились, были рады чужим победам на соревнованиях, черпали опыт и с радостью обучали элементам друг друга. Но, что говорит тренер — закон. — Все поняли, продолжаем! — Сережа взмахнул руками, воспитанники закружились вокруг, повторяя программы. Центр льда в этом заведении был только для тренировок. — Смотри на меня! Ворон не считаем, на меня! — Там Артем Андреевич! — Я вижу. За бортиком стоял Артем, подперев кулаком подбородок и почти полностью облокачиваясь на защитное стекло. Он искал Сережу по всему зданию, в надежде шел к тренажерке, но опять отыскал его на льду. Там Сережа становился другим, под стать холодным и резким. Не разрешал разговаривать, проказничать, а так иногда хотелось поваляться в образовавшемся снегу, а при втором замечании и вовсе отправлял на трибуны. И это распространялось не только на группу юниоров, но и на ровесников. — Чего ты боишься? Ноги свои запутанные? — Сережа жестом остановил тренировку и подъехал к девочке с длинной косой. — Я… Я не знаю, просто боюсь, — сквозь слезы отозвалась она. — Я прыгну, правда, прыгну! — Со страхом здесь делать нечего. Иди посиди и подумай, надо тебе это все или нет. Боишься — иди в бальные танцы. И вот спортсменка, утирая нос перчаткой, поехала к выходу. Артем услужливо подал ей руку, чтобы без проблем шагнуть на резину, но девочка забралась сама. Зло взглянула и побежала на верхний ряд пластиковых стульев. Шумно шлепнулась на крайний и принялась перевязывать шнурки. Сережа иногда перегибал. Дисциплина, безусловно, важна в серьезном спорте, но человеческий фактор, темперамент, вообще жизнь каждого из воспитанников, не пустое же место! Артем взглянул на табло — до окончания сеанса оставалось десять минут, и стянул чехлы с коньков. На льду его приветствовали многие. Для одних он был спортивным тренером, для других проводником в мир фигурного катания. Ему отбивали «пять», громко здоровались и махали, если подъехать лично было проблемно. — Сереж, может, закругляться? Ты целый день пашешь здесь, — вплотную приблизился Артем. — Тема! — Сережа испугался и едва не упал на спину, но был вовремя пойман. — Я работаю. — Ты заработал себе только… Ладно, — он махнул рукой и быстро пропал из видимости. Возвращение в спорт после травмы с «Щелкунчика» изменило Сережу значительно. Как бы не ругался Артем вместе с родителями, он восстановил все прыжки и в следующем же сезоне выступил на соревнованиях. После получил второй взрослый разряд и ушел из института. Экономист-фигурист звучало смешно. Поступил на заочку физического воспитания и недавно получил диплом. Старание через кровь и слезы поддерживала спортивная федерация и грезила карьерным ростом. Сережа поверил им, а не родным и близким и через полгода стал тренером. Отношения с Артемом находились на лезвии конька. Он, тоже успешный фигурист-одиночник, с двумя высшими за плечами, узнаваемый на международном уровне участник Олимпиады и просто сладкая булочка. Последнее ему часто писали под постами в социальной сети. Артем никогда не отправлял фанатов далеко и надолго, со всеми фотографировался и давал автографы. На обычных сеансах часто выходил на лед и учил кататься. Вскоре, от самих же любителей поступило предложение стать тренером. Штат Ледового дворца был не укомплектован уже года два, поэтому директор радушно предоставила часы тренажерного зала и льда в распоряжение бывшего воспитанника. Артема любили больше Сережи, и последнего это раздражало. — Почему это так, а? Мои занимают пьедестал, мои едут на федеральные состязания, мои… — А мои катаются в удовольствие, — полусаркастически отозвался Артем. — Да! Эти люди тогда еще не доросли до настоящих вершин, иначе я не могу объяснить, что они не признают великого тренера. Внутри у Артема что-то треснуло, но он сгреб в охапку Сережу и уложил на плечо. — Прости, я… Не нужно было так говорить, — прошептал тот, спустя минут пять. Согрелся в чужих руках, оттаял. Они целовались в тренерской, пока у детей был перерыв, они гуляли, держась за руки, когда их воспитанники сладко спали в кроватях, они любили, пока ледозаливочная машина полировала поверхность арены. И тут вот. — Сереж, зачем ты говоришь им, что дружбе и отношениям не место на льду? — дождавшись его в коридоре, спросил Артем. — Я им говорю, уверен? — Сережа посмотрел как-то косо, с плохо скрываемой горечью. — А кому? Хватит загадок! — Артем даже потряс его за плечи. — Тебе говорю, тебе, — Сережа опустил голову и мягко коснулся губами шершавой руки. — Объясни словами через рот! Миф, что спортсмены тупеют, в моем случае, не миф! — несмотря на усталость, Артем взорвался. Он понимал, к чему клонит Сережа, но с этим человеком обычная логика не работала, или же надежда все еще теплилась. — Я не хочу с тобой соревноваться. Не хочу, чтобы кто-то из нас был лучше или хуже, чтобы наш талант признавали по-разному, хотя он плюс минус один. Если ты дальше планируешь, что мы будем вместе, кому-то нужно уйти, — Сережа поднял голову и в упор посмотрел в голубые глаза. — Из фигурного катания. — Понятно, — Артем прикусил щеку и отвернулся в темноту коридора. — Такое рано или поздно должно было произойти, — хохотнул он, похлопал Сережу по плечу и зашагал к выходу.

***

На столе пенился кислородный коктейль, Максим задумчиво жевал листик мяты оттуда и втыкал взглядом в цветной витраж на другом конце кафе. — Единственная и неповторимая звезда, ну, Шевелев, ну фрукт, — присвистнул он и с пониманием посмотрел на Артема. — Он не был таким. — Слава голову вскружила, — фыркнул Макс. — И че делать будешь? От бешеного хоккеиста Загайский продвинулся до лучшего друга, сидел, выслушивал и пытался помочь. Хоть годы тренировок и сотни сыгранных таймов принесли ему немало наград, Максим дальше нападающего решительно не продвигался. Для него игра была ритмом жизни, клюшка верным товарищем, а тяжелая защита заменяла объятия. Макс не был дурен собой, наоборот, с возрастом мышцы крепли, кудри вились, а улыбка, целая, что важно заметить, сияла еще ярче. Артем доверял ему все тайны и был стопроцентно уверен, что информация за пределы разговора не уйдет. — Для меня Сережа был фигурным катанием, из-за него я вообще пошел туда, — заговорил Артем. — Я большую часть-то времени катался для него. Чтобы было ему красиво. Я, грубо говоря, его детище, результат его работы… — Заткнулся и сплюнул это, — стукнул его Максим и развернул лицом к себе. — Ты — это результат твоей работы. Твоего труда, времени, синяков и вывихов! Переломов нет, и счастье тебе! Никогда не перекладывай свои заслуги на чужие плечи, понял? Продолжаем. — Для меня разрыв с ним равно прекращении жизни фигуриста, — повиновался Артем. — Я настолько люблю лед, коньки, этот запах, программы и музыку, что, если потеряю, потеряю и себя. Я дышу холодным воздухом и «Кармен» Бизе. Но… — Но? — Но Сережа для меня тоже жизнь. Возможно, не лучшая, не та, о которой я мечтал, но комфортная и уже привыкшая. — Попал ты братец, — заключил Максим и поддерживающе приобнял Артема. — Подумай, не метайся. За двумя шайбами погонишься, ни одну не забьешь, как говорил Пал Саныч. — Пал Саныч, шайбы… Заяц, у меня появилась идея, — глаза у Артема заблестели. — Когда у вас там следующая тренировка?..

***

— Ну, ты прям рыцарем стал в этих доспехах. — А ты принцесса в тоненькой блестящей маечке. — А я и не против, — улыбнулся Сережа и плотнее вжался в Артема. — Только у тебя борода щекотится. — Исправим. Они смотрели хоккейный матч, в рекламу переключаясь на диск с записями Сережиных программ. Артем нежно обнимал схуднувщего за прошедший сезон фигуриста, гладил широкой ладонью по тонким ногам, усеянным синяками. Сережа поворачивался и чмокал его в шею. Над телевизором вчера прибили полку. Сзади стояли массивные кубки и толстые медали хоккейного клуба, спереди, словно под чуткой охраной на атласных лентах лежали медали с изображением коньков. — Я очень рад, что ты такой у меня умный, — прошептал Сережа и сильно прижался к спортивному телу. — Я дурак тогда был, я не знаю, что на меня нашло. — А я был слишком обидчивый, — кивнул Артем и потрепал его по волосам. — Эгоистические ростки, но я их выдернул. Сережа захихикал и замолк. Он игрался нитками на очередной новомодной кофте Артема, утыкался носом в пряно пахнущую ткань и растекался в этом синтезе любви, аромата и полутьмы комнаты. — А, поставь на паузу, пожалуйста, — хрипло попросил Артем, вылез из тонких рук, скинул теплый плед и на цыпочках пробежал к полке. В нерешительности постоял с минуту, потом схватил свой последним кубок игры и вернулся. Только не забрался обратно, я присел на одно колено перед Сережей. Тот уже начал догадываться и закрыл ладонями лицо. — Сереж, — голос дрогнул, а сам Артем покачнулся. — Мы многое прошли вместе за эти годы, видели друг друга в разных состояниях и помогали вернуться в привычный ритм. Делили победы и поражения, но ты для меня всегда победитель. Во всем. Да, мы разные, мы можем поссориться с ерунды, мы отстаиваем свои позиции, но я всегда за тебя. Я готов принять тебя любого. Я люблю тебя и хочу, чтобы мы теперь навсегда были вместе. Ты согласен? Сережа сунул руку в протянутый кубок и нащупал холодный металл. Затрясся по спине, прикусил губу и достал серебряное тонкое кольцо. Артем сиял напротив, подобно драгоценному камню. — Согласен, — еле слышно отозвался он. Артем улыбнулся, одел кольцо на его палец, поцеловал в щеку и обнял. Сережа плакал, дергая плечами. На экране вдруг возобновилось видео с награждения. Там Сережа получал серебро. Здесь Сережа получил голубоглазое золото.