Бумажная луна

Молоток в руках подрагивал, на лоб стекал противный пот, и настроение Тэхёна падало всё ниже, будто в подвал, в котором он сейчас находится. Всю неделю он ходил по домам жителей стаи, чинил крыши, вешал полки, заделывал дырки в половицах. Всем, чем только можно было забить себе голову. Тэхён все еще пребывал в какой-то прострации, не хотел видеть очевидного, а оно так яростно долбилось прямо в его глаза. Намджун с Юнги смотрели на него как на умалишенного, но ничего не говорили. Лишь подглядывали, присматривали, относили домой, если напивались втроем на опушке леса. Тэхён был в раздрае, и не собирался выходить из этого состояния. Ничего не помогало, не отвелекало от гнетущих мыслей, скребущих его душу на протяжении этих дней. Казалось, что выход только один. И то, он звучит настолько абсурдно и ужасно, что невольно содрогаешься, только подумав об этом. — Может, пора уже разобраться с этим и перестать всем делать мозги? — предлагает Намджун, рассматривая рюмку с соджу и пивом. — Мм. Выкрасть его, привезти сюда и держать взаперти? Умно. — Да нет же! Поговорить, разобраться и довести дело до конца? Они же по уши. — деловито произносит Ким, одним махом проглатывая напиток. Тэхён, сидящий рядом с ними участливо молчит. В нормальное время он бы подерзил, отрезал у друзей желание говорить о нем в его же присутствие. Но теперь же сил просто не осталось. Юнги с сожалением смотрит на исхудавшего друга, отмечает яркие круги под глазами и уставший взгляд. Словно потух. Будто и не было тех месяцев когда он восстанавливался после смерти отца, всё впустую. Товарищи смотрят друг на друга, подмигивают и решают немного проучить их нерадивого вожака и немного вернуть к жизни. Пусть это будет и жестоко, но вполне эффективно. Тэхён точно разгуляет шерсть и проветрит мозги. — Мы пойдем. — Куда? — встрепенулся Тэхён, откладывая бычок от сигареты. Он, наверное, насквозь провонял табаком. — Осмотрим границы. Может, дойдём до нашей новой территории. Там ведь тоже нужно все разузнать и просмотреть лес? — спрашивает Намджун таким тоном, словно говорит о погоде. И правда ведь. Нужно скооперироваться с новыми товарищами из соседней стаи и назначить дежурных по границам. Дело и вправду есть. — Идите, — взмахнул рукой вожак, давая свободу друзьям. Пусть гуляют, знакомятся поближе с поселенцами и устанавливают связи. Никому не помешает. — Ты не пойдешь? — ехидно говорит Юнги, посматривая на Намджуна, который уже принялся скидывать одежду. — Может, позже. К утру. — Бывай, тогда. Вожак, — мужчины уважительно кланяются и разворачиваются к выходу, на бегу обращаясь в волков. Сероватого цвета Намджун и тёмно-коричневого Юнги. Тэхён смотрит им вслед, ментально посылает им поддержку и осторожность, а сам принимается за новую сигарету. Альфа уверен, что в скором времени начнёт кашлять и сплёвывать густую мокроту, но ничего не останавливает. Постоянно пить он не может, а сигареты никто не запрещал. Только тонкий и настоятельный голос папы звучит в голове, твердящий, что он и так глубоко ушел в себя, этого достаточно, и пора выходить на свет. Ким отмахивается словно от мухи. Голоса внутри стали слишком частыми гостями, и это совсем не радует. Бывает, с молотком в руках чинит стропилы у тётушки Хан, и внезапно в мыслях проносится голос отца, говорящий ему быть осторожнее и беречь руки. Тогда он свел это на похмелье и ужасный недосып, но всё только продолжалось. Заглушал все алкоголем и сигаретами, а становилось только хуже. Вожак бросает всё, тушит костер и уходит в дом, предварительно выключив все светильники на улице. До утра еще далеко, поэтому Тэхён надеется, что хоть еще немного, но сможет поспать.

***

— Немного осталось, — хмыкает Намджун, обращяясь к Юнги, который в ответ ему только положительно кивает. Пора вытаскивать друга из трясины под названием Чонгук. Идея пришла внезапно, и предварительно обговорив детали между собой, мужчины вышли в путь. Дорога была приятной, не было холодно, а ветер хорошо охлаждал разгорячившуюся от быстрого бега кожу. Волки параллельно осматривали территорию, отмечая, что продовольствия на этой стороне явно больше, и поля можно засадить еще большим количеством культур. Намджун обязательно сообщит об этом Тэхёну, но сейчас их цель абсолютно другая. — Мы почти на месте, я уже вижу дом Чонгука, — сообщает Юнги, останавливаясь у большого дерева. Стая еще спит, слышен только топот лап на границе и шум от дымоходов. Намджун с Юнги обратно обращаются в людской вид, переодеваются и разглядывают дом омеги, в котором почему-то горит свет. В такое-то время. Намджун смотрит на Луну, и примерно высчитывает время. Примерно четвертый час утра. Они вдвоем вкрадчиво подходят к дому, хихикают на огромное количество пионов в этом участке и, посмотрев друг на друга, решаются постучаться в большую дубовую дверь. Внезапно в доме раздаётся крик, и мужчины сразу же настораживаюся, услышав чистое рычание омеги. Чонгук? Юнги понимает, чтобы разозлить омегу настолько, чтобы он рычал на своего альфу — верх идиотизма. И, наверное, нужно быть извергом, чтобы довести свою пару до такого. Они затихают, прислушиваясь к обстановке внутри дома. Подслушивать нехорошо, но в этом случае им приходится выждать момент, чтобы вовремя вмешаться. — Проваливай! Не хочу тебя видеть! Блять, как только я мог в тебя влюбиться?! — орёт Чонгук по ту сторону двери, наверное, разбрасываясь посудой, потому что грохот стоит нехилый. — Это мой дом, омега. И перестань истерить, я просто предложил тебе. Ты снова начинаешь. Юнги хмурится, вопросительно смотрит на Кима, взглядом спрашивая, могут ли они сейчас постучать, прежде чем эту стаю настигнет апокалипсис. — Ах, твой дом? — тише спрашивает Чонгук. В его голосе явно слышится разочарование. — Тогда уйду я. Мне нахуй не сдался такой альфа как ты. Я пошёл за тобой, потому что увидел в тебе поддержку, когда мне было плохо. Я думал, что после всего, что со мной произошло, именно ты станешь моим домом, моей безопасностью и счастьем. И как же я, чёрт возьми, ошибся! Полетело что-то явно тяжелее посуды. Альфы кивают друг другу, наконец решив постучаться. — Кто там в такое время, аргх! Омега открывает дверь, и озадаченно останавливается, рассматривая двух бывших товарищей. Намджун с Юнги выглядят виноватыми, давая понять, что пришли они явно не минуту назад. Из-под ног омеги вылезает большая рыжая кошка, выбегая на улицу. Чонгук, поправляя вспотевшие волосы, тихо спрашивает: — Что вы тут делаете? Мин вздыхает, вываливая на омегу всё, что он придумывал в пути. — Вожаку плохо. Нужна твоя помощь. И всё? Намджун разочарованно выдыхает, додумывая за другом и пытаясь разрешить ситуацию в нужную им сторону. — Чонгук, Тэхён просил, чтобы ты приехал. У него есть для тебя кое-что, и ты должен сейчас пойти с нами. — Да, прямо сейчас он к вам и пойдёт. Подожди. На крыльцо выходит Кан, с отвращением рассматривая двух альф. Да, возможно они пришли с миром, и новому вожаку действительно плохо, но приходить сюда, даже не дождавшись утра — полная невоспитанность. И он еще не отменял бушущую в себе ревность, которая вырывается даже при виде знакомых его омеги из его бывшей стаи. — Не вмешивайся, — рявкает на него Чонгук, тут же извиняюще смотря на Мина с Кимом. — пойдемте, только подальше отсюда. Расскажете мне все. Чонгук выглядит взволнованным, но еще больше он встревожен, и альфы понимают, почему. Он только что поссорился со своей парой, наверное, сильно, потому что омега всё время оглядывается на входную дверь своего дома, около которого стоял Кан. Намджун чувствовал всю нервозность омеги и на секунду пожалел, что именно сегодня решил провернуть свой план вместе с Юнги. Однако, вспомнив состояние своего вожака, смирился со всей абсурдностью всего происходящего. Пора закончить это, и направить этих двоих на нужный путь. Правильный, такой, который был уготован им судьбой. Намджун хихикает про себя, чувствуя себя грёбаным Амуром. — Ну? — нетерпеливо начинает Чон. — Что с Тэхёном? Юнги хочет начать говорить, но Намджун пресекает его. — Чонгук, ты, главное, не переживай. И прости, что мы пришли в такой непутёвый момент. Мы и не ожидали… — К делу, Намджун-щи. Тяжело выдыхает. Как же всё развернуть? Они и так начали с вранья, так как же все это дело преподнести в нормальном виде? Времени думать нет, и альфа говорит первое, что ему пришло в голову. — Тэхён снова замкнулся в себе. Такая ситуация уже была после смерти Хонсока, — тихо начинает Ким. — Он перестал заниматься стаей, ушёл в себя, даже нас игнорирует. Мы просто не знаем, что делать, старейшины в ужасе. Они опасаются, что Тэхёну не под силу держать нашу стаю в узде, а теперь ещё и мы все объединились. Пойми, Чонгук, то, что вы были врагами номер один когда-то — не означает, что он тебя не выслушает. Твоя свобода, тот приказ, который он отдал почти год назад стал первым в его новоиспечённой должности вожака. Он к тебе прислушается. Иначе, мы действительно не знаем, что с ним будет и как это для него обернётся. Чонгук молчит, думает, смотрит под свои ноги и ковыряет заусенцы. Двое альф ликуют, увидев на лице Чона уязвимость. Тэхён и вправду важен для него, ведь без его приказа он бы тогда не смог спокойно уйти в эту стаю за своим счастьем. Даже если бы и ушёл, разразилась бы очередная бойня за члена стаи, подорвалось доверие к вожаку, но ничего из этого не случилось. Тэхён отпустил, подавил свою гордость, даровал свободу тому, кто так сильно в этом тогда нуждался. И тому, к кому стал испытывать тёплые чувства. Омега даже не представляет, в какое месиво превратился Тэхён. Внешне альфа никак не проявляет этого, старается держать себя в руках, соответствовать статусу, но глупо сердце никогда не слушается. Стремится к объекту вожделения, не двая спокойно спать своему хозяину. — Но… когда я с ним виделся три недели назад всё было нормально? Он выслушал меня, мы много говорили, и я совсем не заметил того, о чём вы мне сейчас говорите. Вы мне врёте? — недоверчиво смотрит на них Чонгук, тыкая указательным пальцем прямо в их груди. Не верит. Не понимает, как Тэхён мог до такого скатиться. — Нам незачем врать, Чонгук. Думаешь, если бы мы сейчас тебе врали, или недоговаривали, стояли бы здесь вдвоём в такой час? Мы бы просто отправили весточку вожаку Сокджину и прислали за тобой. Парадокс, но мы здесь, — добавляет Юнги свою лепту. Омега не знает, что ему делать. Он только что в пух и прах рассорился со своим альфой, и действительно думает, что идея выйти за него замуж была простой страстью. Мысль, что сейчас он может пойти в свою родную стаю, увидеться с друзьями, с Тэхёном… она вселяет в него желание жить. То самое чувство, даже когда трава под ногами кажется произведением искусства. Дорога домой оснащена счастьем, предвкушением и томительным ожиданием, и Чонгуку откровенно стыдно это испытывать. Внутри плещутся самые разные мысли. От предательства до безудержной радости. Он оглядывается назад, смотрит на жениха и ехидно улыбается. Ему давно хотелось развеяться, просидев долгое время под одной крышей с рыжим котом и истеричным Каном… Не так он представлял себе свою новую жизнь. — Я согласен. Только возьму некоторые вещи, — кивнул им Чонгук, круто разворачиваясь на росистой и скользкой траве. Даже в движениях омеги чувствовалась радость от предстоящей дороги в некогда родную стаю, и альфы улыбнулись, глдя на эту милую картину. Получилось. Первый шаг сделан. Осталось Тэхёну самому разобраться ос своими чувствами, дать им волю, и, наконец, сделать так, чтобы и у Чонгука появился красивый шрам на загривке.

***

— Блять, что вы сделали? — гаркнул Тэхён, резко меняя свое положение на диване. Он уснул, и так хорошо спал, пока к нему в дом снова не заявились два его закадычных товарища. Тэхён выглядел ужасно, мягко говоря. Помятое лицо, опухшие глаза и не слишком приятный аромат исходил от его тела. От природного запаха не осталось и следа, альфа уже и забыл, когда в последний раз он источал мощные феромоны, соответствующие альфе и вожаку стаи. Позорище. Тэхёну и самому иногда становилось противно от самого себя. Не хотелось смотреть в зеркало, ухаживать за собой, даже элементарно бриться. Он был похож на новенького бомжа в гетто, которого скоро должны были принять в свои ряды. Юнги ржал, глядя на друга, и поспешил изъясниться. — Ты нас заебал. Привели к тебе Чонгука. Разберись, вожак, и сделай так, чтобы он остался здесь. Остальное позже. Тэхён все еще сидел в том же положении, в которое его заставили сесть эти двое. Завёрнутый в тяжелое пуховое одеяло, из дырки видно только голову, на которой было откровенно отвратительное гнездо. Что-то напоминающее прежде шелковистые иссиня-чёрные волосы. Альфа рычит, откидывая одеяло, и гневно смотрит на друзей, они стояли уже у выхода. — Где он сейчас? — могильным голосм уточняет Ким, потирая лицо. — У Лихына. В его родной дом давно никто не заглядывал, и там нужно сделать уборку. Он думает, что ненадолго здесь, поэтому решил остановиться у товарища. Через два часа будет у тебя. — говорит Намджун, ставя обувную ложку на своё место. Тэхён быстро оборачивается на настенные часы и с ужасом видит рекордные девять часов утра. Он разочарованно мычит на альф и убегает быстрее в баню, кидает дрова в печку и начинает таскать воду в бетонных тарах. Юнги ржёт, кидая на друга сочувствующий взгляд. Пора уходить. Тэхён справится, теперь уж точно. Он не должен упустить этого омегу.

***

— Чонгук?.. — миловидный омега открывает ему дверь, и откровенно не верит своим глазам. — Сюрприз! — верещит Чон, кидаясь на Лихына с удушающими объятиями. Омеги стоят у порога, обнимаются, делятся теплом друг с другом и никак не могут оторваться. Сблизила их общая боль, и Чонгук может сказать, что только такой вид дружбы может пройти огонь и воду. Они никогда не были истинными друзьями, или лучшими. Они недолюбливали, про себя завидовали, но стоило правде всплыть — всё изменилось в корне. Теперь же Чонгук честно может доверить этому омеге некоторые свои переживания, тайны, и быть уверенным в том, что дальше этого дома ничего не уйдет. Слишком глубокими были их раны, чтобы сейчас так рисковать. — Ты как здесь? Все-таки решил прочитать моё письмо? — лукаво спрашивает омега, разливая ароматный чай по чашкам. — Не-е-е-т. Я прочитал твоё письмо сразу же, как только почтальон засунул его в ящик, — смеётся Чонгук, оттяпывая от муравейника кусочек. Чистое лакомство. — Мм, я отправил тебе его две недели назад, и ты выбрался только сейчас? Со Кан что, такой изверг и не отпускал тебя всё это время? Мне пойти набить ему морду? Лихын спрашивет волне серьёзно. — И снова нет. Каюсь, этот альфа, бывает, плачет после наших ссор. Я пришёл сюда совсем не поэтому. — Что же тебя привело? — Лихын отставляет чашку, внимательно смотрит на долгожданного гостя и ждёт, пока он скажет настоящую причину своего визита. Чонгук издаёт вздох, граничащий с разчарованным стоном и вопросительно смотрит на Лихына. — С Тэхёном и вправду такое происходит? — Что именно? Он ведь вожак, с ним много чего происходит. — уходит от ответа. — Ты понимаешь. Ведь ты писал мне, что с ним что-то не так, и он не такой, как раньше. В четыре утра ко мне в дом пришли Намджун с Юнги, сказали, что ему срочно нужна помощь. Моя в первую очередь. — Вот оно как, — заговорщически хмыкает омега, отводя взгляд. Значит, начали принимать меры. Наступает молчание, изводящее душу молодого омеги. Чонгук начинает думать, что зря сюда пришел, его обвели вокруг пальца со всеми этими заявлениями про Тэхёна. Кто мешал этим двоим соврать? Может, Тэхён устроит ему ловушку, отменит распоряжение, и больше он никогда не увидит любимого рыжего кота и свои пионы? — Громко думаешь, Чонгук. — осаждает Лихын, подливая омеге чай. — Он действительно изменился. Не дерзит, не плещет колкостями. Будто зарылся головой в землю. Представляешь его таким? Я, если честно, нет. Да, его пошатнула смерть отца, но это ведь не может полностью изменить поведение, которым он славился все эти годы. Не может такого быть. Сходи к нему, разузнай, направь в нужное русло. — Я понимаю, что ему плохо, но почему я? В этой стае много омег, смотрящих на него с открытым ртом. Неужели он никого не впустил в свой дом? — истерически спрашивает Чонгук. — Никого. Рваный выдох сопровождается тихим всхлипом. Снова это происходит. Он словно вернулся назад, в свою старую жизнь, где не было проходу от Тэхёна и его дружков. Чонгук опускает голову, рассматривает в недоумении свои дрожащие колени и не понимает, что происходит. Это реально. Он пришел сюда, в свою родную обитель. Чувство, что вернулся в клетку к хищнику, и выхода отсюда нет. Омега вытирает выступившие слёзы и с улыбкой смотрит на притихшего Лихына. — У тебя есть соджу?

***

Альфа смахивал влажность с загривка, которая неприятно охлаждала, и поудобнее устроился на корточках. Сорняки заполнили его участок, и Тэхён решил, что будет не очень красиво, если Чонгук увидит это непотребство. На руках перчатки, на голове бандана от палящего солнца — всё как надо. Он пыхтел, наводил порядок, и с ужасом смотрел на часы, стрелка которых неумолимо быстро приближалась к одиннадцати. Паника надвигалась как смерч, альфа не знал, как унять это противное чувство. Всё приправлялось тем, что его друзья наврали Чонгуку, привели его сюда для какой-то цели, известной только им. Что он ему скажет? Что Намджун и Юнги решили поиздеваться, поглумиться над ним? Это же настоящий позор… Тэхён с рычанием выдыхает, он ещё сильнее вспотел, а физический труд здесь даже ни при чём. Откидывая тяпку куда-то в кусты, он рассматривал свой участок. Много овощей, которые нужно собрать и закатать в банки, ягоды, и цветы. Много цветов, за которыми нужно ухаживать, не дать умереть. Труд Риджина должен цвести и благоухать, и Тэхён, не стесняясь, делает для этого всё. Калитка скрипит, щеколда издевательски покачивается в такт движениям гостя. Тэхён замирает, боясь повернуться. Висит ужасое напряжение. Его можно потрогать, обжечься, и больше никогда не увидеть белого света. Ким медленно поврачивается ко входу в свой дом, видит затихшего Чонгука, который открвенно пялился на его огород. — Здравствуй, вожак. Голос. Этот голос снился ему так много раз. Мозг Тэхёна достаточно поиздевался над ним всё это время, потому что он представляет, как Чонгук говорит ему слова о любви своим прекрасным говором. Вожак промаргивается, не может поверить, что спустя год Чонгук вернулся сюда, хоть и в качестве гостя. Омега стушевался, так и не услышав ответное приветствие, поэтому проходит вглубь участка, поближе к Тэхёну. А Тэхён, как истинный идиот, в грязных перчатках, испачканным в земле лицом пятится назад. Он не может выдавить и слова. В их последнюю встречу в лесу было темно, и скрыть в этой темени своё смущение и неловкость было проще простого. Сейчас же солнце светит так ярко, что альфа может заметить в глазах Чонгука недоумение, интерес, и даже страх. — Привет, Чонгук. Альфа останавливается, Чонгук тоже. Они неловко смотрят друг на друга, действительно не зная, что сказать. Нюх у вожака отменный, поэтому уловить в аромате пионов капельку алкоголя было легко. Это хорошо, что он расслабился, возможно, разговор пойдёт намного легче. — Лихын хорошо тебя принял? — первым делом уточнил. — Да, он подготовился. Угостил меня соджу. Надеюсь, ты не против? — тихо спросил Чонгук, осматривая дом снаружи. На омеге была лёгкая одежда, которая больше показывала, чем скрывала. Его ключицы просвечивали через лёгкую ткань белой рубашки, талия была красиво выражена, а чёрные брюки соблазнительно оплетали формы. Тэхён чувствовал себя извращенцем, раз так яро рассматривал своего гостя. Чонгук даже не обращал на него внимание, весь его взгляд был прикован к цветам, которых он раньше не видел. Он помнит, что папа Тэхёна всегда выращивал цветы, всех видов, которые могл ужиться на их горячей земле. Пышные петунии, бульдонеж, каллы — все они настолько гармонично смотрелись на участке, что омега прерывисто выдохнул, посмотрев на ухоженные лунки и удобренные корни. — Ты хорошо справляешься, — хмыкнул Чонгук, пальцев поддевая пёстрый листок бульдонежа. — Спасибо… Разговор не шёл. Вообще. Словно они видятся в первый раз, или встретились на свидании вслепую. Это настолько смущающе, что Чонгук, несколько часов назад поссорившийся с женихом не знал что сказать бывшему врагу. Он до конца не понимал цель своего визита, и до сих пор не вдупляет. Он резко поднимает взгляд на Тэхёна, смотрит, как он выглядит на данный момент, и всё более чм хорошо. От него не несёт алкоголем, он побрит, свеж, и просто благоухает, как цветы под его ногами. Почему тогда Намджун с Юнги были так встревожены? Или Чонгук слеп, или он настолько отупел, что не видит никаких изъянов на лице своего вожака. Никаких. Тэхён выглядит умиротворённым, спокойным. Тут нет причин переживать. — Как ты поживаешь? Мы виделись не так давно, но тогда в основном говорил только я… — прикусывает губу Чонгук, из-под глаз смотря на альфу. — Всё хорошо, — улыбается Тэхён. Всё не может отвести взгляд от того, кем грезит уже так много времени… — я работаю, пытаюсь что-то делать по огороду, встречаюсь с друзьями. Напоследок, я всё ещё учусь быть вожаком. Чонгук срывается на смех. Он простой, и такой заразительный, что Ким и сам невольно посмеивается, разглядывая такого расслабленого Чонгука. Соджу явно пошло ему на пользу. — Тэхён, всё приходит со временем. Ты ведь сам знаешь это. Невозможно стать отличным вожаком за год. Насколько я знаю, Сокджин завоёвывал доверие своей стаи на протяжении пяти лет. Все эти годы его считали простаком, каким-то неадекватным руководителем, клоуном, в конце концов. Произошло какое-то несчастье, и после него к нему стали относиться совсем по-другому. Он повёл себя как настоящий вожак, привёл всех в чувства и обозначил границы дозволенного. Вот так вот. Тэхён стоял истуканом, слушая омегу. Конечно же он был в курсе о странном характере своего товарища, но не знал, что всё было так серьёзно. От этого становилось только тяжелее. — Я стараюсь, но всегда кажется, что я делаю недостаточно. В этом моя проблема. Чонгук молчит. Не знает, что сказать, потому что переживания Тэхёна немного начинают всплывать наружу. Альфа неуверен в себе, наверное даже думает, что не достоин такой должности, и она ему не по плечу. Но ведь это не так! Чонгук вспоминает Тэхёна буквально год назад, каким он был, и смотрит на него сейчас… Это абсолютно другой человек. Нет той дерзости во взгляде, агрессии, пассивной ненависти к окружающим, к нему… Он изменился. Сильно, до неузнваемости, но сам этого он не замечает. Печально это осознавать. Но Чонгук уверен, что и для остальных эта разница очевидна, просто Ким сам не хочет это признавать. Он стал хорошим вожаком. Объединил стаи, решился на риск, но дал своему народу спокойствие и гарантию на процветание долины, в которой находятся два поселения. Это его второе важное решение, которое он принял и заработал у своего народа доверие, уважение и чувство безопасности. Не хватает только уверенности. — Напоишь меня чаем? Некоторое время назад я заметил на твоей полке красивую коробочку чая, — хихикает Чонгук. — Д-да, конечно. Проходи в дом. Тэхён следит за осторожным шагом омеги, слышит восторженые вздохи от красиво украшенного крыльца, окутанного извилистым виноградом, успевает похвалить его даже за эту мелочь. Приятно, чёрт побери. До чёртиков приятно слышать это от Чонгука. С каждым его словом в него вселяется уверенность, что омега сейчас находится на своем месте, и никакая стая за рекой сейчас не нужна. Словно в дом вернулся свет, радость, желание творить всякую милую дичь. Только чтобы рядом был он. Причина его бессонных ночей.

***

— Не-е-ет, ты забыл! Тэхён, нет! Чонгук заливисто смеётся, глядя на альфу, спина которого уже скрылась во мраке дальней комнаты. Оттуда уже слышится крик Тэхёна, рьяно утверждающего, что он в корне не прав. — Я помню эту фотографию! Твои родители с моими, она точно есть… Секунду! Чонгук чувствует щемящую радость, когда Ким возвращается в гостиную с увесистым альбомом в руках. Он старенький, но в нём так много фотографий, что некоторые даже вываливаются. Чонгук с предвкушением смотрит на альфу, ярко улыбается, и хлопает по дивану, призывая быстрее сесть и начать смотреть фотографии. — Боже, скольких денег всё это стоило… я даже не представляю. — охает Чонгук, поглаживая кожаную обложку альбома. — Мне кажется, на это добро можно было купить с десяток фур продовольствия, — хмыкает альфа. Он открывает первую страницу, и первое, что они видят — фотография голого Тэхёна. Кажется, ему там около четырех месяцев. Альфа лежит, раскинув конечности в сторону, и хитро смотрит в объектив камеры. Чонгук смеётся, держась за живот, а на глазах даже выступают слезы. Невозможно мило! И этот альфа потом стал хулиганом, третировал его и не давал спокойно жить? В жизни не поверишь. Тэхён делано обижается, когда омега отмечает его милые пухлые ножки в детстве, и сам начинает смеяться, когда на одной из фотографий видит насупленного Чонгука на заднем фоне. — Что я вообще там делал? — не понимает омега, хмурясь и улыбаясь одновременно. — Сзади должно быть подписано, — Тэхён вытаскивает фото из защитной плёнки, переворачивает, и вслух читает надпись. — Первое сентября двухтысячного года. День рождения Чонгук-и. — Серьёзно?! — вопит омега. — Но почему фото сделано на заднем дворе вашего дома? — Возможно, наши родители хорошо дружили. Я ведь точно не знаю. И ни у кого не спросишь даже… Парни дальше смотрят фотографии, громко смеются и вспоминают беззаботное детство. Когда не было проблем, страшных моментов, когда дома тебя ждали родители с горячим ужином. Обернёшься, присмотришься, такими стали уже они сами. Это не грустно осознавать, но вызывает странные чувства. Будто время утекает сквозь пальцы, и ты упускаешь важный момент. Чонгук медленно поворачивает голову, рассматривает Тэхёна и с ужасом для себя понимает, что с ним прямо сейчас он чувствует себя как дома, словно вернулся домой после долгой поездки, и уходить отсюда совсем не хочется. Его словно придавило осознанием к этому дивану, и парень замер, смотря куда-то сквозь стену. В это время Тэхён листал альбом, искал ту самую фотографию, о которой он заикнулся час назад. И, кажется, он нашёл её, потому что раздался настоящий ребяческий визг. — Нашёл! Смотри, тут я, мои родители, твои. Ну, и ты впридачу, — смеётся Тэхён. — Разревелся. Вспышка была очень яркой, и когда делался снимок, был звук как от фейерверка… Чонгук всхлипывает, когда на фото видит своих родителей. Живых, здоровых. Тогда и никто не мог представить, что случится такое горе. Никто такого не сможет предвидеть. Тэхён молча обнимает омегу за дрожащие плечи, но когда он прижимает его к себе, Чонгук начинает сдавленно рыдать, осознавая свою уязвимость. Пионы начинают горчить, выдавая настроение Чона, а слёзы не перестают литься из глаз. — Ну же. Чего расплакался? Хочешь, я отдам тебе эту фотографию? Заберёшь её с собой, — даже говорить об этом трудно. Приходится альфе смыкать зубы и говорить о неизбежном. Услышав предложение о таком дорогом подарке Чонгук пуще начинает плакать, и неосознанно для себя обнимает альфу за шею. Почти забирается ему на колени, но вовремя пресекает странное желание, поэтому остается в неудобной позе. Тэхён, наплевав на неловкость и смущение выпускает больше феромонов, чтобы омега уж точно успокоился. Внезапная истерика еще ни для кого не проходила спустя рукава, он знает, что скоро Чонгук захочет спать. Осторожно опускает свои руки на поясницу Чона, поглаживает, натирая ткань блузки до теплого состояния. Умиротворение. Больше ничего не нужно. Альбом на коленях, скрючившийся в его объятиях Чонгук, и пионы, которые начали отдавать сладостью. И вправду, Тэхёну больше ничего не нужно. Все необходимое в его руках, прямо в этот момент.