Смерть придёт, у неё будут твои глаза.

Let me be your 'leccy meter and I'll never run out,

And let me be the portable heater that you'll get cold without,

I wanna be yours.

      Ханджи не успела и опомниться, как ее подопечная вырвала ту из тяжелых размышлений о слабостях титанов, бесцеремонно хватая женщину за куртку и яростно тряся. Такой эмоциональной Ханджи видела ее довольно редко, что помогло сделать легкий вывод о какой-то волнующей ситуации. — Эй-эй, тише, ты так из меня всю душу вытрясешь, — посмеялась Капитан, перехватывая ее руки, — Что случилось? — Ханджи, черт, я не знаю благодарить мне тебя или покрыть благим матом! — Лепетала девушка; ее глаза нервно бегали по лицу собеседницы, а руки подрагивали; Зое уловила нежный румянец на бледном лице ее подруги и удивленно вскинула бровь, на ее губах резко начала растягиваться хитрая улыбка. — Судя по твоему смущенному лицу, злой-коротышка, не иначе как, должен был поцеловать тебя? — Насмешливо хихикнула женщина, волнительно потирая руки. — Что ты несешь, Ханджи! Он дал мне успокаивающий чай и предложил иногда пить его с ним! — увидев, что на лице ее Капитана резко проскользнуло разочарование та возмущенно подавилась воздухом, — Ханджи он пригласил меня пить чай. ВЕЧЕРАМИ! И обратил внимание, что я мало сплю и нервничаю! Черт, я не понимаю, это можно считать, как за приступ заботы или что? — не дожидаясь и даже не требуя ответа, она сама продолжила, — но какая может быть забота, он ведь никогда особо не проявлял эмоций в мою сторону! Господи и как мне теперь быть, я же хотела задушить эти ненужные чувства, а теперь у меня сердце выпрыгивает! Это ты виновата! Девушка обреченно опустила голову, падая на стул и нервно выдыхая, пытаясь успокоить чувства и набраться кислорода после такого резкого монолога. — Так, милая, во-первых, выдохни, нет никаких поводов так переживать, — женщина положила руку на плечо подруги, ласково сжимая в попытке успокоить, — во-вторых, зачем же так трагично? К счастью или, к сожалению, чувства так просто не убьешь. Так почему же тогда не направить их в нужное русло? Вряд ли это обернется чем-то более худшим, чем смерть от лап титанов. — Я понимаю, но… это же Леви. Я имею в виду, кто-нибудь вообще знает, что у него в голове? — Чай и тонна недовольства. — Хмыкнула Ханджи, ответив, даже не задумываясь. Она поймала осуждающий взгляд собеседницы, но после этого на них двоих обрушилась волна беззаботного смеха. — Да, это сложно отрицать. — Подтвердила подчиненная, тихо вздыхая. — Знаешь, — добавила женщина, резко сделав серьезное лицо, — Чай по вечерам — довольно двусмысленное предложение… Тишина обрушилась на комнату. Солдат возмущенно подняла брови, борясь с желанием ударить свою подругу. Ханджи же снова пустилась в смех, довольная вызванной реакцией. — Ладно-ладно, шучу, — женщина приятельски похлопала ее по плечу, — Рекомендую тебе отложить эти мысли, успокоиться и идти отдыхать. Не позволяй своим гормонам вытеснить мысль о завтрашней экспедиции. — Да-да, ты права. — Помнишь про построение и план действий? — Конечно. — Уверенно ответила она, резко помрачнев. — Тогда иди. — Доброй ночи. — Доброй, пташка.

***

Густой клубок дыма медленно растворялся в ночном воздухе. Солдат сидела на излюбленном карнизе крыши, устало сгорбив плечи, словно предчувствуя что-то неизведанное, страшное. Несомненно, она знала, что их ждет по утру за стенами, давно привыкла к этому кровавому зрелищу, если это, конечно, возможно так воспринимать, но в этот раз было немного по-другому. Она не могла понять, что ее так тревожит, но внутри сидел какой-то тяжелый ком, тревожащий итак беспокойный сон и мысли, абсолютно не дающий ей успокоиться хоть на минутку другую. Она размеренно пускала по легким яд, успокаивая себя мыслями, что это поможет; что так легче перенести тяготы их жестокого мира. — Было бы неплохо умереть из-за вас, а не в пасти этих тварей. — Прошептала она себе под нос, усмехаясь и пряча окурок в пустую пачку. — Если бы я был твоим Капитаном, то давно отпинал бы тебя за эту привычку и идиотские слова. И снова этот голос, на том же месте, что и обычно. «Как по часам», подумала солдат, уже не пугаясь неожиданному «гостю». — Ваши методы, как всегда экстремальны, Капитан Леви. — Ответила девушка, поворачивая голову в сторону мужчины и слабо улыбаясь. — Зато действенны. Она кивнула скорее самой себе, негласно соглашаясь. По всему лагерю были известны его способы контроля. Кто-то считал их дикими и искренне боялся мужчины, но многие также понимали, что в таком мире только строгая, пусть и настолько, дисциплина может усмирить жесткие нравы и дурные привычки. — Капитан, Вам не кажется, что эта ночь слишком темная? — Вполголоса сказала девушка, снова устремляя взгляд в звездное небо. В этот раз их почти не было видно, а небо было слишком иссиня-черным, словно передавая мрачное настроение всех неспокойных солдат. — Не понимаю к чему ты клонишь. Она выдохнула, опуская голову и обхватывая себя руками, как будто сжимаясь от невыносимой боли. — Мне кажется грядет что-то нехорошее. — А когда наши экспедиции заканчивались чем-то хорошим? С каждым выходом за стены новые потери, но это не значит, что нужно вешать нос. — Да, вы правы, но меня что-то невыносимо беспокоит. Не могу справиться с этим ноющим чувством внутри, даже сигареты не помогают. — Пф, — брезгливо хмыкнул он, — Они никогда и не помогали. — Не рушьте мою иллюзию, Капитан, — она не сдержалась и улыбнулась. Он подошел ближе и сел недалеко от нее, тоже устремляя взгляд в небо, желая, возможно, разглядеть ту же картину, что и она. Девушка невольно перевела взгляд на нарушителя ее одиночества, любуясь тем, как блестят его темные волосы в мягком свете луны. Он всегда казался ей красивым, как нечто непостижимо холодное, но такое прекрасное, от чего тяжело оторвать восхищенный взгляд. Его лицо было на редкость расслаблено и спокойно, — Капитан, можно задавать Вам вопрос? — Валяй. — Тише, чем обычно ответил он, проникаясь ночной гладью. — Как Вы со всем этим справляетесь? — Спросила солдат спустя долгую паузу, решив, все-таки, слегка перешагнуть с официальных разговоров на более личные. Он молчал, верно, обдумывая. — А с чего ты решила, что я справляюсь? — ответ удивил девушку настолько, что она не смогла сразу ничего ответить. Конечно, она знала, что он такой же человек, как и другие, которому также тяжело, но искренне не ожидала такого откровенного признания. Мужчина, увидев ступор собеседницы, продолжил, — Я привык к смерти. Перестал ожидать чего-то лучшего и принимаю все так, как есть. Не знаю сколько еще мне придется увидеть смертей, но такова доля разведчиков. Мы все должны были знать, на что идем, когда вступали в этот корпус. — Не знаю смогу ли я когда-нибудь смириться с этим. — Она обреченно выдохнула, сжимая кулаки, злясь то ли на свои эмоции, то ли на весь мир, который так измывался над ними. Они сидели в тишине какое-то время, никто не решался нарушить такое редкое спокойствие, которое сейчас излучала сама природа. — Тебе необязательно черстветь, — сказал мужчина спустя пару минут и повернул голову в ее сторону, — Оставайся собой и береги надежду, которая в тебе есть, — она смущенно улыбнулась, чувствуя какое-то нежное тепло в груди, — а теперь вставай и иди спать. Скоро рассвет. Солдат нехотя кивнула и встала с любимого места, разглаживая форму и собираясь покинуть крышу. — Доброй ночи, Капитан. Берегите себя завтра на экспедиции. — О себе лучше подумай, а не обо мне. Она направилась к выходу, не замечая слабую улыбку на лице мужчины. Последние пару часов перед рассветом она проспала со спокойной душой.

***

Солнце уже стремилось уйти за горизонт, когда разведчики вернулись с миссии по поимке Женской Особи. Усталость и обреченность на лицах выживших солдат собралась в одну общую, почти осязаемую массу утраты. Горожане провожали их строй озлобленными взглядами, словно заведомо зная, что положительного результата не было. «Черт бы побрал твою интуицию», думала она, когда шла рядом со своим отрядом, держась ближе к Ханджи. Та была непривычно отстраненной, глубоко ушедшей в свои размышления. Сегодня многие потеряли не только своих товарищей, но и любимых, друзей и просто близких людей. Девушка решила осмотреться и стала невольным свидетелем картины, которая показалась ей страшнее титанов за стеной: угасающая надежда в глазах родителей, которые пришли встретить детей, но наткнулись на жесткую реальность их мира. Она поджала губы, испытывая приступ тошноты. Никто не пришел встретить ее после миссии, потому что свою семью она потеряла задолго до вступления в корпус. Возможно, это и стало одной из причин ее нахождения здесь. Она натыкается взглядом на мужчину, который настойчиво следует за Капитаном Леви и что-то сумбурно говорит, его лицо сияет напряженной отцовской улыбкой. Обрывки его фраз доносятся до ее слуха: — Вы ведь Капитан Леви? Моя дочь, Петра, в Вашем отряде, — он следует за капитаном, увлеченно взмахивая руками, — Она Вас очень уважает, знаете, я как отец переживаю, но, думаю, Вы сможете позаботиться о ней. Слова, словно нож, режут остатки сохранившихся нервных клеток. Девушка переводит взгляд на лицо капитана и видит отсутствующий взгляд, полный шока и… боли? Он ничего не говорит, в этой ситуации невозможно подобрать никаких слов. Петра… эта светлая, жизнерадостная девушка погибла вместе со всем отрядом Леви. Она мученически поворачивает голову к своей подруге. — Ханджи, тебе не кажется, что Леви нужна помощь? — Тихо произносит она, желая скрыть фразу от всех остальных. Ученая быстро выходит из своих мыслей и растерянно смотрит сначала на своего солдата, потом на капитана. — Ох… — понимающе вздыхает она, — Я думаю ему нужно побыть одному. Ты же знаешь нашего чистоплюя: он никого к себе не подпустит сейчас. — Сочувствующе смотрит на свою подругу, прекрасно понимая ее терзания по поводу самочувствия капитана. Девушка задумчиво кивает, но продолжает витать в своих сомнениях по поводу этого решения. Единственный раз, когда она видела такое выражение лица у мужчины — это первые недели его присоединения к Разведке. Тогда он потерял своих близких друзей и стал еще более закрытым от всех, чем до этого. И сейчас, когда жизнь у всех более-менее пришла к стабильности, он снова теряет всех, кто на него рассчитывал. Это должно быть убивает его изнутри, к этому невозможно привыкнуть и смириться. Она не сдерживается и следует за ним по пустому коридору замка; все выжившие солдаты разбежались по своим комнатам в надежде привести себя в порядок, отдохнуть и оплакать павших товарищей. Капитан же тяжелой походкой следовал к себе в кабинет, не зная, что она идет за ним. Он, погруженный в самобичевание, зашел к себе, громко хлопая дверью. Девушка осталась стоять прямо за деревянной преградой, не решаясь так сразу войти. Она слышала, как он ругался, как грохотала мебель, явно откинутая в порыве злости, и сжималась изнутри, чувствуя невыносимую тоску, скребущуюся у нее на душе. И только после звука разбитого стекла она решилась осторожно открыть дверь и зайти внутрь. — Леви?.. — скрип двери и ее тихий голос разрешал тишину комнаты. Она была освещена лишь тусклыми лучами закатного солнца, падающего прямо в его окно. Стол, на котором они пили чай и работали, был перевернут, бумаги хаотично разлетелись по всей поверхности пола, а сам хозяин убранства стоял посередине, гневно сжимая руку в кулак. Только сейчас она заметила, что он разбил стакан, осколки которого были разбросаны позади него, и с его руки стекали капли густой крови, — Подожди, не двигайся. Она нервно подбежала к шкафу, прекрасно зная, где хранится что-то на подобие аптечки и достала оттуда дезинфектор с куском чистой ткани. Когда она подошла к мужчине, он выхватил вещи своей здоровой рукой и принялся обрабатывать. — Не нужно, я сам, — раздраженно выпалил он, — Ты можешь идти. Она сначала дернулась, словно его слова ударили как хлыст, но быстро пришла в себя, понимая, что это Леви и жестокие слова в такой ситуации — его единственно знакомый защитный механизм. — Нет уж, Капитан, — она схватила его за плечо и грубо дернула за собой, ведя того к дивану и усаживая на него, — Можете покрыть меня благим матом, но я вас в таком состоянии не оставлю. Она сама удивилась своей решительности, должно быть так на нее повлиял адреналин, поэтому она забрала из его рук баночку и заглянула ему в глаза; тот свел брови к переносице, но расслабился и открыл поврежденную руку, давая ей возможность обработать рану и нанести чистую повязку. Когда рука была надежно завязана, она вновь подняла взгляд на него и несмело произнесла. — Мне очень жаль, что с твоим отрядом это произошло. Если тебе нужна какая-то помощь… — Ничего, — сухо перебил он, переводя на нее равнодушный взгляд, — Мне ничего не нужно. Уходи. — Черт возьми, Леви! — опешила она, — Так нельзя! Прекрати же скрывать свои эмоции. Я представляю как тебе больно, так дай же мне помочь. — Уже более тихим тоном закончила она. — Я не нуждаюсь в чьей-то жалости. — Проворчал он, его поза была напряженной, словно он вот-вот готов был расколоться здесь на кусочки, но не позволял себе выразить и минимальных эмоций в присутствии кого-то. Она прекрасно понимала, почему он так себя ведет. В действительности мало кто пытался понять, почему капитан так груб и равнодушен; мало кто мог разглядеть за этой маской то, насколько чувствительным он был внутри. Жизнь обошлась с ним несправедливо жестоко, не давая даже выдохнуть и отвлечься от всей мерзости и боли. Каждый этап, каждый жизненный урок привел к тому, что его сердце покрылось почти непробиваемой броней черствости. Он уже и перестал верить, что кто-то сможет его понять. Просто привык делать то, что нужно: быть солдатом, сильнейшим героем человечества, капитаном. Но она тоже прошла немало трудностей и множество потерь. Это привело ее к тому, кем она является сейчас: человеком, который просто не может бросить другого гнить изнутри; той, кто знает, что товарищеская рука способна вытащить из самой глубокой ямы. — Послушай, — выдохнула она, присаживаясь перед ним на корточки и заглядывая прямо в глаза, — извини, я ни в коем случае не хотела тебя задеть или обидеть. И я знаю, что ты сильнейший, мать его, герой человечества, но это не значит, что у тебя не должно быть никаких эмоций и, что ты не испытываешь боли. Сегодня произошло много ужасного и вынести это в одиночку намного тяжелее. Я беспокоюсь за тебя. Его взгляд бегает по ее лицу, словно ищет хотя какие-то признаки лжи или насмешки. На секунду ей кажется, что в нем пробивается болезненный признак надежды, но он снова быстро возвращает себе каменный угрюмый вид. — Не извиняйся, — Он нервно проводит рукой по волосам, откидывая их назад. В ее сердце сейчас сжимается такая мучительная тоска от осознания, насколько много боли он несет в себе, — Ты просто ведешь себя глупо. — Почему ты так думаешь? — Потому что пытаешься залезть в голову и исправить то, что уже невозможно починить, — грубо отрезает он, сжимая кулак, колеблется, словно ведет какую-то внутреннюю борьбу с самим собой, прежде чем слегка наклонятся вперед, его голос падает почти до шепота, тон надломленный, — это оттолкнет тебя рано или поздно. Она задушено вздыхает, осознавая, что все стены, которые он так усердно строил вокруг себя, постепенно рушатся и это заставляет ее поддаться неизведанному порыву внутри себя: она резко поднимается и, делая небольшой шаг ближе, сгребает его в свои крепкие объятия. Капитан шокировано застывает, еще не до конца понимая, что происходит, но спустя пару секунд обмякает, устало утыкаясь носом ей в плечо. — Это не так, Леви, — она принимает это за добрый знак и кладет одну руку ему на макушку, осторожно зарываясь пальцами в волосы и успокаивающе поглаживает, вызывая у мужчины слабый вздох, — Ты не один, пойми, и я всегда рада поддержать тебя, не отстраняйся от меня. — Нежно шепчет она, продолжая гладить его по голове и удерживать в объятиях. Он поднимает одну руку, в каком-то отчаянном жесте хватаясь за ее армейскую рубашку на спине и сжимая ее в слабом ответном объятии. Девушка чувствует, как его тело начинает слабо дрожать, а на плечо падает несколько горячих слез, которые он так долго сдерживал в себе; сердце бешено колотится от тоски и боли, которую они испытывают, впервые, не по одиночке, а разделив друг с другом. Она начинает слегка покачивать из стороны в сторону, успокаивая его растерзанную душу. Солнце уже давно зашло за горизонт, сменяясь на слабое лунное сияние. — Зачем ты пошла за мной? — Сдавленно шепчет он, отрываясь от ее плеча. Она расцепляет объятия и изучает его лицо: бледность и растерянное выражение лица контрастируют с красными, бездонными и уставшими глазами. — Потому что ты важен для меня, — мнется она, опуская голову не в силах говорить ему это в лицо, — Я не могла оставить тебя одного в таком состоянии. В кабинете воцаряется тяжелая тишина и она начинает боятся, что сказала что-то не то и он сейчас выгонит ее, перестав общаться даже так редко. Но мужчина вдруг резко встает с дивана и сокращает небольшое расстояние между ними; она испуганно делает несколько шагов назад, когда оказывается прижатой к двери, за которой совсем недавно слушала, как он тут все крушит. Не успевает она задать ему вопрос, как он хватает ее за талию, притягивая к себе и затягивает в отчаянный поцелуй, который объясняет намного больше, чем могли бы слова. Она в удивлении распахивает глаза, но быстро приходит в себя и отвечает с такой же настойчивостью, с которой он обрушился на нее, хватается за его плечи, точно боится, что это все сон и он сейчас просто исчезнет. Он кусает ее за губу, вызывая у той вздох и отрывается, облокачиваясь своим лбом о ее с закрытыми глазами. — Не вздумай сдохнуть. — Откровенно шепчет он, его слова сквозят печалью. Она нежно улыбается ему, целуя его в выразительную скулу. — Приму это как приказ, Капитан Леви. Теперь уже она утыкается в плечо, пряча красное лицо и дрожащими руками обнимая того, к кому еще недавно так хотела уничтожить чувства.