Разве могла это быть любовь?

            США, 1959г.

Особняк Винсента Лавеккьи.

  Ещё около минуты Риптайд просто стоит у окна. Смотрит вдаль, где кроме тьмы не видит ничего.   Буквально несколько минут назад, его сердце гордо отбивало каждый удар, в связи с успешным выполнением задания. Сейчас потерянность монотонно гудела в голове так, что биения вовсе не было слышно. Мысли копошились в голове подобно рою пчёл, но так и не складывались в цельные слова или предложения, а лишь медленно оседали белым шумом на фоне.   Сквозь занавесу трезвона в ушах, который Квестед уже даже не замечал, снова послышались посторонние звуки. На этот раз еле различимые. Однако вынырнув из затягивающей пучины мыслей, Риптайд отчётливо уловил топот чужих ног и раздавшийся следом скрежет металла о металл. Такой мягкий, протяжный и лёгкий. До жути знакомый. С новой порцией ледяного страха мутант вспоминает, где слышал его раньше, и трепещущий вихрь в разуме замирает, пока все отголоски сознания кричат в унисон: Азазель.   Он пулей мчит вдоль коридора, а тот всё тянется и тянется, будто назло не желая кончаться. Пересохшим от ужаса ртом Квестед хватает душный воздух особняка, что сейчас больно обжигал горло и жадно душил.    Отчего-то только сейчас в голову по-настоящему ударило неподъёмное осознание того, насколько близок Риптайд к тому, чтобы лишиться напарника. Вдобавок, по его же вине. Его собственной. Его и только егоегоего… Та пожирала плоть изнутри, испепеляла органы живьём, царапала кости с оглушающим скрежетом, выжигала глаза, так что те безостановочно слезились и застилали путь расплывчатой пеленой.    Сердце надрывалось в груди. То скакало с бешеной скоростью, то вовсе ошеломлённо забывало, что нужно биться. Зато неустанно оно боялось одного: не успеть.    Риптайд вылетает через открытые двери и сбегает вниз по ступеням, внимательно смотря себе под ноги. Он боится поднять взгляд, боится увидеть чужое изувеченное тело в густой луже крови, или, что ещё хуже, уже просто бездушный труп. Он замирает на последней ступени и, задержав дыхание, обращает взор глаз вперёд. То, что он видит, сковывает его на несколько умопомрачительно длительных мгновений.    Азазель едва стоит на ногах. Его грудь тяжело вздымается, а лицо болезненно искривляется с каждым новых вдохом. Окутанные мелкой дрожью пальцы истошно сжимают рукоять изогнутого клинка, пока вторая рука продолжает прижимать рану в тщетных попытках хотя бы снизить потерю крови, что уж говорить о том, чтобы полностью её остановить. Тем временем противник, объявившийся из ниоткуда, что очевидно было прощальным сюрпризом Лавеккьи, не упустил из виду ранение мутанта и теперь нагло пользовался этим вовсю, улыбаясь ещё шире и нанося взмахи ножом ещё быстрей и сильней.    Риптайд мысленно прикинул: подоспело пятеро. Трупы четверых из них уже украшали и без того разгромленную территорию особняка. Остался один, крайне прыткий и полный ярости. Но на этот раз Азазель уворачивался, не спеша нападать, что означало только одно: он на пределе.    Очередной удар лезвия, от которого уклониться уже не удалось, пришёлся прямо по плечу, задевая кожу и мягко разрывая её тонким порезом. Мутант лишь сжал челюсть сильнее и сквозь зубы вобрал воздух, несмотря на острую боль, что жалила всё тело при каждом движении. Прежде, чем он успел развернуться, враг уже замахнулся с оглушающим воплем. В нескольких сантиметрах от лица чужой нож застывает, встречаясь с клинком. Лезвия скользят и трутся друг о друга с противным скрипом. Чувствуя, как дрожат руки, Азазель прилагает усилие, чтобы увести нож вправо от себя и как только противник на секунду сбивается, мутант падает на колени, не в силах больше стоять на ногах. Его голова резко опускается вниз, несколько крупиц пота падают со лба на асфальт. Он слышит шаги врага, что неумолимо приближался с твёрдым намерением закончить начатое. Он тяжело выдыхает, когда понимает, что подняться не может.       В этот момент Риптайд словно выныривает из пучины шока.    — «Сейчас.» — Кричит голос в голове, эхом отлетая от стенок сознания. И он прислушивается.    Больше не теряя ни секунды, Квестед поднимает руки и с силой толкает их вперёд вместе со стремительным порывом ветра. Тот мчится со свистом и в мгновение ока нагоняет противника, тут же сбивая его с ног и швыряя в сторону. Нехило приложившись о холодную поверхность земли, мужчина протяжно стонет, но всё ещё не теряет сознание. Риптайд срывается с места и, пока толстая фигура предпринимает попытку подняться, мутант задаёт ему ногой прямо в морду, совершенно не жалея силы. Удовольствие мимолётно проскальзывает, когда враг падает лицом на асфальт. Но страх за напарника тут же перекрывает и без того слабое ощущения наслаждения.    Риптайд оборачивается и видит, как ровно в этот момент Азазель глубоко выдыхает, обессилено заваливается на бок и падает на землю. Квестед бросается к нему и аккуратно подхватывает за затылок, опасаясь, что одно лишь неверное движение или чересчур грубый жест, и Азазель просто рассыплется в его руках невесомым пеплом. Взгляд падает на рану, и Риптайд морщиться от одного её вида. Ему страшно даже представить, что сейчас чувствует его напарник.    Глаза бегло осматривают потрёпанное тело Азазеля. Снова и снова. Будто вот сейчас что-то изменится и станет хоть чуточку лучше. Но вместо этого взгляд встречается с блёклыми голубыми глазами. Азазель смотрит устало, измучено, и Риптайд ужасается, сможет ли напарник простить ему его жуткую оплошность? Потому что он не уверен, сумеет ли простить сам себя.   — Только не отключайся. — Вдруг произносит Квестед.    И едва узнаёт собственный голос. Искажённый, надрывный он звучит серьёзно и одновременно слишком жалобно. Но Риптайд боится, что если Азазель сейчас закроет глаза, то больше они не откроются и просить прощения уже будет не у кого. Он будет нести это бремя вины до конца своих дней.    Риптайд сухо сглатывает. Внезапно все фразы, крутившиеся в голове, в стиле: «Ты мне ещё нужен» или «Только попробуй умереть» застряли в горле. Крайне глупыми и неуместными они казались сейчас, хоть и были правдивы.    — Что там у Шоу? — Спрашивает Азазель и даже предпринимает попытку подняться на локтях, но в очередной раз морщиться от боли и снова оказывается на земле.    Риптайд на секунду даже лишается дара речи. Хотя и прежде он не спешил что-либо произносить, лишь в растерянности открывал да закрывал рот, будто выброшенная на берег рыба. Но уж точно не это ожидал он услышать сейчас. Либо Азазель решил неудачно пошутить, либо осознание того, насколько близко он сейчас находился к смерти, попросту отсутствовало в его мозгу.    — Ты серьёзно? — На этот раз вопрос сам падает с уст. Во всей красе искренне недоумевающего и даже слегка возмущённого тона.    Азазель не отвечает. Выражение его лица не меняется, но глаза по-прежнему туманно-настойчиво смотрят на Квестеда. И тот вздыхает.    — Шоу похитили. Лавеккья. — Сбивчиво докладывает Риптайд.    Физиономия краснокожего мутанта ненадолго становится на удивление серьёзной, сколь это могло быть при постоянно пульсирующей сейчас боли в теле.    — Вернёмся в Клуб. — Уже не так отчётливо и громко говорит мутант.    Прежде, чем в ошеломлённом разуме Риптайда успел бы сформироваться какой-либо ответ, ладонь Азазеля слабо опустилась на запястье напарника. Хоть это и не было необходимостью, ведь рука Квестеда и так прямо сейчас поддерживала его голову. На следующие несколько мгновений Азазель замирает, кажется, предпринимая попытку телепортироваться прямо в Клуб Адского Пламени. Только этого не происходит. Тела не растворяются огненной вспышкой и мутанты так и остаются на прохладной земле.    — Вот чёрт. — Последнее, что шепчет Азазель, перед тем как голова его внезапно тяжелеет вместе с веками, которые тут же закрываются и утаскивают сознание во тьму.    — Азазель! — Риптайд судорожно сжимает чужой затылок и слабо трясёт уже бесчувственное тело напарника.     Ответа он не получает. 

***

  Последнее, что чётко помнит Себастьян, это боль в голове. Резкая, острая она пронзила виски и оглушила всё сознание разом, отключила способность мыслить здраво и в целом думать о чём-либо, кроме как о ней самой. Дело рук Эммы Фрост, успевает догадаться Шоу, прежде чем чужая рука прижала ко рту мокрую тряпку пропитанную еле уловимым сладким запахом хлороформа, что мгновенно утянул мутанта в беспамятство.    Просыпается Шоу уже в гораздо более пыльном, холодном месте, что импонировало ему куда меньше, чем просторы роскошного особняка. Судя по небоскрёбам старых коробок, мутант предположил, что находится на складе. А учитывая слой пыли можно было представить насколько давно он был заброшен. Прекрасное место для того, чтобы расквитаться с недругом.    — Знаешь, я бы предпочёл застрелить тебя, — Тут же произносит Лавеккья, словно прочитав мысли Шоу, как это умеет мисс Фрост. — но от этого ты не умрёшь.   Нельзя было точно сказать, огорчён ли Винсент данным фактом или видит в этом плюс, поскольку на лице его одновременно отражались напускная горечь и приторная ухмылка.    — Поэтому мы поступим иным способом.   Прежняя задорность, с коей Себастьян всегда брался за миссии и смотрел в лицо самой смерти, неожиданно поугасла. Неизвестность настораживала, а чужая гадкая физиономия не улучшала настроя.    — Как тебе перспектива быть разорванным на части, мутант? — Последнее слово Лавеккья выплёвывает, как кусок отвратительной на вкус пищи, которую невозможно жевать.    Молча стоявшая неподалёку мисс Фрост бросает на Винсента косой взгляд. Оскорблённый, но всё ещё полный опасения, которое и не давало ей подать голос.   Шоу хмурит брови. Не столько собственная учесть ужаснула его сейчас, сколько поразило то слепое повиновение, с которым Эмма слушала Винсента и выполняла всё, что он скажет. Уникальная и неповторимая, утончённая и роскошная она должна была подчинять, но подчинялась сама. Стойкая и могущественная она должна была покорять, но покорно служила такому ничтожному созданию, как этот наглый и бесчестный человек.    Тихо наблюдавшая издалека, Эмма незаметно копошилась в чужих головах. Слова Шоу столь громко раздались эхом в её голове, что задели и сердце, которое тут же ответило на услышанное резким сомнением в собственных действиях.   — Винсент, ты уверен, что это необходимо? — Поспешно произносит она. — Ты обещал, что разберёшься с ним быстро.    Удивительно, насколько крошечная искра потребовалось Лавеккье, чтобы вспыхнуть пламенем ярости.   — Ты что, жалеешь его? Это дьявольское отродье! — Вобрав в лёгкие воздух, он на повышенных тонах обратился к Эмме.   Униженная мисс Фрост на мгновение замирает, а затем уже более уверенней возражает. Шоу такой же мутант, как и она. Эмма хмурит тонкие светлые брови и предупреждает Лавеккью, что её разочарованию не будет конца, если он не остановится и не прислушается к ней. Ошеломлённый её дерзостью, Винсент теряет контроль и выхватывает пистолет из кобуры. Заявив, что не доставшись ему, Эмма не смеет принадлежать кому-либо другому, он спускает курок. Пуля вылетает, но вместо того, чтобы пронзить нежную кожу девушки, врезается в её тело и отскакивает с мелодичным звоном. Переполненная печалью, разочарованием и гневом Эмма Фрост обратила кожу в алмаз, что теперь слабо сверкал, отражая едва уловимые огни звёзд и свет фар всё ещё тарахтящей неподалёку машины. Её взгляд неустанно манил к себе и одновременно внушал леденящий ужас.    Застигнутый врасплох и не спешащий принять поражение, Лавеккья ещё несколько раз жмёт на курок, выпуская ловкие пули одну за другой. Но они лишь издавали тихий звон при ударе об алмазную кожу и падали на грязную землю. С искренне напуганным выражением лица Винсент спешит сделать пару шагов назад, но тонкие, хваткие пальцы мисс Фрост уже сцепляются на его горле, сжимая так, что кожа просто лопалась от давления. Уже спустя несколько молчаливых секунд, нарушаемых лишь тихими хрипами  отчаянно боровшегося за жизнь Лавеккьи, его глаза закатывается и тогда уже мёртвое тело с грохотом валится на землю. С таким же бесподобным изяществом и убийственной грацией она выбивает душу из Санто, что всё это время безмолвно стоял в стороне, обуреваемый страхом и глупой надеждой на то, что смерть не заберёт его в этот день.    Крайне возбуждённая произошедшим, Эмма ещё несколько мгновений не может разжать кулаки. Её грудь вздымается, а голова не спеша оборачивается к Шоу. Тот опускается на одно колено, чтобы взять тёплую женскую ладонь и оставить на ней пылкий след поцелуя. Обратив к Фрост свой переполненный восхищением взор, он заворожённо провозглашает:   — Моя королева.    

***

  Паника полностью захватывает контроль над телом. Разгоняет темп сердца, пускает дрожь по рукам,  впрыскивает жгучий адреналин по венам, так что кислорода начинает не хватать.    Риптайд истошно пытается вернуть способность мыслить, пока всё, что раздавалось в голове, больше смахивало на беспорядочный комок неразборчивых звуков, мешающих собраться. Сейчас всё зависело только от него. Он мог бы продолжить сидеть на холодной земле и молча смотреть, как последние крупицы жизни покидали тело напарника. Но он шумно выдохнул и поднялся на ноги. На мгновение зажмурившись, Квестед попытался представить план действий в голове, но тот с каждым разом рассыпался как карточный домик.    Тогда другой вариант…   Риптайд вспоминает слова Азазеля, который даже будучи измотанным в край, всё ещё заботился о том, чтобы выработать план, рассчитанный не только на него, но и на напарника тоже. В этот раз полагаться мутанту придётся лишь на себя одного. Риптайд живо оглядывается вокруг и в груди его вспыхивает искра облегчения в связи с тем, что машина Шоу по-прежнему стояла около выбитых ворот особняка. Не столь быстрый, по сравнению с телепортацией, способ добраться до Клуба, но всё же не менее действенный. Квестед как можно более аккуратно поднимает Азазеля, а тот лишь неестественно обмякает в его руках. Стараясь делать всё как можно скорее, но и осторожнее, Риптайд кладёт напарника на задние сиденья, всем сердцем надеясь, что Шоу непременно войдёт в положение и не станет испепелять его взглядом за пятна крови на драгоценном автомобиле. Если, конечно, выберется из плена Лавеккьи. Мокрыми от пота ладонями Квестед сжимает кожаную оплётку руля и даёт по газам.    Несмотря на позднее время ночи, уже постепенно приближающееся к раннему утру, улицы Лас-Вегаса неизменно полнились машинами и вяло снующими по тротуару людьми. Минуя каждого из них, Риптайд выкручивает руль вправо и влетает в поворот, после чего тормозит авто около чёрного входа в Клуб, явно желая избежать лишнего внимания и вопросов. Шины громко взвизгивают об асфальт, а Риптайд уже распахивает водительскую дверь и выскакивает из машины. Не церемонясь с дверью, он сносит её ногой и скрывается в здании. Азазеля медленно кладёт на диван и с секунду колеблется перед тем, как расстегнуть его пиджак. Пропитанная уже слегка подсохшей кровью ткань прилипла к телу и с трудом отходила. Обнажая чужой торс, Квестед сглатывает, лицезрея полный масштаб проблемы в виде рваного пореза. На мгновение в голову приходит мысль о том, что не будь кожа Азазеля красной, рана выглядела бы куда хуже. Так и не сумев толком унять дрожь в пальцах, Риптайд отправляется за полотенцем и бинтами, которые, он непременно уверен, должны быть в этом чёртовом Клубе. И он их находит. И даже не знает кого лучше благодарить за это, судьбу, что явно была на его стороне, или же Шоу, обладающего удивительной предусмотрительностью. Он возвращается с тряпкой, бинтами и бутылкой воды в руках и на краткий миг замирает над неподвижным телом, прислушиваясь. Дышит. Риптайд и сам облегчённо выдыхает, а затем приступает к обработке раны. Едва трясущимися руками он смывает запёкшуюся кровь нежным, но настойчивым потоком воды, проворачивая действия тщательно и долго. А затем, промыв и саму ткань, накладывает её сверху. Берёт бинты и туго обматывает их вокруг чужого торса. Ещё около минуты Риптайд смотрит на работу собственных рук, после чего просто падает на спинку дивана и вперивается взглядом в потолок. Руки нервно сжимают подлокотник, а глаза закрываются сами, не желая больше что-либо видеть. Квестед даже не замечает, как по прошествии нескольких минут невесомо проваливается в сон.   

***

  Шоу возвращается в Клуб на автомобиле Лавеккьи вместе с Эммой на переднем сиденье, что всё это время задумчиво молчала и разглядывала просыпающиеся улицы Лас-Вегаса через окно. Себастьян оставляет машину неподалёку от главного входа, открывает дверцу для мисс Фрост и учтиво подаёт ей руку. Она бросает оценивающе-любопытный взгляд на здание Клуба Адского Пламени, после чего незамедлительно следует внутрь следом за Шоу.    Какое же искренне недоумение и даже растерянность отражается на лицах обоих, как только, переступив порог, перед ними расстилается удивительная картина: Обмотанный бинтами Азазель лежал, занимая практически весь диван и вдобавок уже успев измазать дорогущую ткань собственной кровью, а рядом полусидевший, полулежавший Риптайд спал удручённым сном. Его веки дёрнулись, а затем тут же открылись, когда послышался звук закрывающейся двери. Квестед протёр глаза ладонью, после чего убрал с лица выбившиеся пряди тёмных волос. В размытых силуэтах он не сразу узнал Шоу и девушку, которую видел уже второй раз за сегодняшний день и которая оба раза приносила им исключительно неприятности. Он тут же поднялся и выпрямился, обдумывая, что лучше первым объяснить Себастьяну, каким образом Азазель оказался ранен или с какой стати Квестед позволил себе арендовать его автомобиль? Разрешение проблемы объявилось само, ведь Шоу сам поддался вперёд, перед тем как его удивительно умиротворённый голос наполнил комнату.    — Что произошло?    Ожидаемо. Риптайд уже чуть более облегчённо вздыхает: внезапных странных речей и вопросов ему на сегодня уже достаточно.    — Люди Лавеккьи устроили засаду. — Соврал он в ответ, совершенно не желая подставлять безупречную репутацию Азазеля рассказом о том, как он спас своего невнимательного напарника, при этом героически попадая под удар.    Себастьян хмурится. А Риптайд отчего-то поворачивается к Эмме, не особо горя желанием видеть огорчённое лицо Шоу. Фрост бросает сочувственный взгляд в сторону раненного мутанта, а затем переводит взгляд христально голубых глаз на Квестеда и слегка наклоняет голову на бок. Она чувствует ложь. Но гораздо более отчётливо она чувствует его страх. Дикий страх, тревогу, волнение, за которыми кротко и опасливо прячется любовь. Хрупкая, молчаливая она едва заметна. Эмма снова переводит взгляд на Азазеля и внезапно озаряется тёплой улыбкой.    — Он очнётся. — Произносит она, чтобы подарить мутанту хоть каплю успокоения, ведь его волнение звучало так громко, что отскакивало звоном в её собственном сознании.    Но Риптайд в ответ только напрягается и переводит взгляд на Себастьяна, который, в свою очередь, уже успевает переместиться к барной стойке, чтобы выудить пару тонких фужеров и наполнить их искрящимся шампанским.    — Знакомься с королевой Клуба Адского Пламени, Риптайд. — Довольно произносит тот и протягивает девушке бокал. Она с лёгкостью принимает его и обхватывает утончёнными пальцами. С приятным, тихим звоном фужеры стукаются друг о друга.    — Я Эмма Фрост. — Молвит она благозвучно, после того как делает маленький глоток алкоголя и поворачивается к Квестеду.    Её слова инородным эхом раздаются в голове, и Риптайд, наконец, понимает, отчего перед её взглядом он чувствовал себя до невозможности уязвимым. Телепат.    — Не волнуйся, в твоей голове не так много интересного. — С нежной ухмылкой заверяет его Фрост. — Все мысли только о нём одном. —  Так небрежно легко раскрывает она сокровенные тайны чужой души и снова мельком кидает взор на краснокожего мутанта.   Неслышными шагами Эмма удаляется из комнаты вместе с Шоу, а Риптайд растерянно остаётся на прежнем месте и впервые за всю ночь искренне радуется тому, что Азазель, находясь сейчас без сознания, их не слышал.    

***

  Несколько длинных, напряжённых часов пролетают для Азазеля подобно одному мигу. Он с трудом разлепляет тяжёлые веки, тут же щурясь от чрезмерно яркого света, который больно обжигал глаза. Протяжный, усталый стон сам вырывается из груди, а затем боль снова возвращается и разливается по венам, вспыхивая колкими искрами во всём теле. Он предпринимает попытку сесть, игнорируя головокружение и внезапно подкатившую тошноту, но боль тут же отзывается и молниеносно пронзает. Чёрные пятна расплываются перед глазами и на короткое время Азазель просто застывает, приподнявшись на локтях, и блуждающе смотрит перед собой. В этот момент дверь в комнату раскрывается, и глубоко погружённая в свои мысли фигура Риптайда входит с бумажным стаканчиком кофе в руке. Он делает несколько ленивых шагов вперёд, а затем инстинктивно поднимает взгляд и тут же словно оживает. Из безразлично скучающего его выражение лица мгновенно делается встревоженным. Рывком он ставит кофе на стол и приближается к напарнику.       — Ты цел? — Тут же спрашивает он, прекрасно зная истинный ответ на вопрос, прекрасно осознавая какой ответ от Азазеля получит.    — Уже успел списать меня со счетов? — Вопреки всем ожиданиям отвечает тот и Риптайд упрекает себя: нет, Азазеля предсказать едва ли возможно.    Квестед протяжно и шумно вздыхает, а затем тяжело плюхается на диван и берёт одиноко стоящий на столике стакан кофе.    — Я украл машину нашего босса, тащил тебя сюда через весь Лас-Вегас, а затем пачкал руки в твоей крови. — На одном дыхании выпалил Риптайд с долей нервозности. — Так как ты думаешь?    — Значит, твоих рук дело? — Увернулся от вопроса Азазель, медленно принимая сидячее положение и одновременно касаясь рукой перебинтованной раны. Даже практически невесомое касание всё равно вызвало дискомфорт, так что он болезненно шикнул. — Неплохо.    Риптайд лишь уставился перед собой и сделал приличный глоток чёрного кофе, чтобы окончательно убедиться насколько гадок тот был на вкус.    Проходит почти целая минута, после чего он выныривает из моря мыслей и решается нарушить тишину.    — Мне стоило быть внимательней. — Говорит он, не столько обращаясь к напарнику, сколько коря самого себя. Его взгляд по-прежнему угнетённо сверлит пол перед собой.    Со стороны Азазеля слышится короткая усмешка.    — Здесь я не стану спорить. — Выдыхает он с непривычно широкой ухмылкой на лице.   Риптайд подавляет желание театрально вздохнуть. Он догадывается, что, к сожалению или, скорее, к счастью, серьёзного разговора с его искренними извинениями между ними не будет. Вот только глубоко голубые глаза Азазеля неизменно сверлили его своим взглядом. И Квестед не придумывает ничего лучше, кроме как спрятать лицо за стаканчиком кофе и сделать очередной глоток, от отвратительного вкуса которого бежали мурашки. Только он не успевает поднести напиток ко рту, как хвост Азазеля внезапно обвивает бумажный стаканчик и выхватывает его из пальцев. Голова Риптайда тут же поворачивается к нему с вопросительным взглядом, но вместо какого-либо ответа Азазель стремительно сокращает расстояние между ними и впивается в чужие губы, подобно дикой змее, что наконец выждала момент, чтобы напасть. Он требовательно углубляет поцелуй, контролируя и властвуя, обжигая собою. Его сердце не теряет ритма ни на мгновение, тогда как сердце Риптайда разгоняется за долю секунды и грозит разорваться на части. Он успевает слабо прикрыть веки, а затем Азазель вдруг отстраняется так быстро, что Квестед на краткий миг просто впадает в ступор, гадая: не было ли это плодом его в конец поехавшей фантазии? Но нет, сердце по-прежнему слишком оживлённо билось в груди, разгоняя жар по всему телу, а сидящий перед ним Азазель вполне реалистично облизал губы, а затем коротко усмехнулся.   — Так и думал, что кофе ужасный на вкус. — С неоспоримым чувством собственного достоинства заключает он, а затем ложиться обратно на диван, подпирая затылок руками. — И как ты пьёшь эту гадость, Риптайд?    — Янош.    Азазель слабо приподнимает голову. На этот раз его очередь даровать собеседнику недоумевающие взгляды.    — Меня зовут Янош. — Поясняет мутант. — И ты прав, этот кофе ужасен.