Вивисекция

Абеляр был прав: с ксеносской заразой они столкнулись уже очень скоро. Слово «друкари» стало часто звучать на мостике, и его всегда произносили как ругательство: глухо, отрывисто, чуть не сплевывая на пол. Ксеносы атаковали одну колонию за другой. Если «Непрощенный» не успевал прибыть на помощь вовремя, группа высадки на месте поселения обнаруживала залитый кровью пустырь. При виде сотворенных там зверств даже невозмутимая Джай, не единожды имевшая дело с друкари, бледнела и вполголоса начинала молиться. Кабалиты Опустошительной бури — так, кажется, назвал этих тварей Скаландр? После первой стычки Арисса затребовала запись с пикт-рекордера и немедленно взялась ее изучать. Запись оказалась короткой — потом рекордеры кто-то вывел из строя — и не слишком информативной. Бесцветное изображение дергалось от помех. Ариссе пришлось снизить скорость в четыре раза: движения друкари были настолько стремительными, что без замедления ей не удавалось различить их несмотря на глазной аугмент. Упрямо щелкая заедающей клавишей когитатора, она снова и снова прокручивала один и тот же отрывок, глядя, как попавший в прицел камеры кабалит — вожак шайки, похоже — потрошит свою добычу с азартом охотника и методичностью мясника. — Не смотрели бы вы больше на эту мерзость, лорд-капитан, — с сочувственным вздохом сказал Абеляр, глядя, как она горбится у когитатора, сверля взглядом мерцающий помехами вид-скрин. — Спать плохо будете. Арисса действительно плохо спала, хотя не потому, что ей снились кошмары: просто перед внутренним взором еще стояла запись, замедленная в четыре раза. Как победить такого врага — намного быстрее и смертоноснее любого человека? В Просторе Коронус царил хаос, друкари начинали наглеть. Нельзя допустить, чтобы их челюсти сомкнулись на обескровленных владениях династии фон Валанциус. Стоит ей оступиться, и ксеносы с удовольствием растащат королевство Теодоры на куски. Нет, она не даст им спуску. Она отразит каждый удар. Может, друкари — прирожденные убийцы, но люди тоже не лыком шиты: предприимчивы, изворотливы, умны, к тому же многочисленны. Кабалиты еще пожалеют, что сунулись на ее территорию. Они ответят за всё — за каждую разграбленную колонию, за каждый уничтоженный корабль, за каждый процент прибыли, упущенной по их вине. — Если позволите высказаться… Я бы рекомендовал вам воздержаться от высадки, ваша светлость, — сказал Абеляр, когда «Непрощенный» вынырнул из утробы варпа рядом с очередной подвергшейся нападению планетой. — Эти нелюди чрезвычайно опасны, и отсутствие боевого опыта может оказаться для вас… фатальным. Вы не боец, вы командир, а командовать отрядом можно и по воксу. Боевым опытом Арисса похвастать действительно не могла: жизнь никогда не ставила ее перед необходимостью сражаться. В детстве ее пытались научить фехтованию — умение владеть мечом приличествовало всем аристократам, — но семья переживала не лучшие времена и на обучении в конце концов решила сэкономить. Обойдешься, сказала мать без сантиментов. Остолопов, желающих размахивать мечом, на свете хватает без тебя. Но струсить? Наблюдать за бойней издалека, не шевельнув и пальцем, будто принцесса? — Я не собираюсь отсиживаться в норе, пока друкари бесчинствуют в моем протекторате, — ответила она, вставая с трона, который все еще казался ей слишком большим: огромная металлическая пасть, грозящая поглотить ее целиком. — Распорядись подготовить шаттл, Абеляр. Но Абеляр вновь оказался прав: отсутствие боевого опыта ее подвело. Реальные события, в отличие от записи, нельзя было замедлить в четыре раза. Вот она вывела друкари из себя, потому что не могла отказать себе в удовольствии над ним поглумиться, а вот он рывком оказался рядом. Еще мгновение — и она на земле. Еще одно — и кожу над воротом гермокостюма вспорол изогнутый клинок, такой черный, что острые зубья, украшавшие кромку, казалось, поглощали солнечный свет. — Мягкая, слабая, беспомощная мон-кай, — склонившись над ней, прошипел ксенос, взбешенный и в то же время до странного довольный. Зубья клинка вошли неглубоко, но хватило бы одного движения, чтобы оставить поперек глотки рваную рану. — Ты пожалеешь о каждом слове, что сорвалось с твоих губ. Ее тело — мягкое, слабое, беспомощное человеческое тело — инстинктивно сжалось от страха, но мозг, подстегнутый адреналином, продолжал работать, фиксировать, изучать. Впервые живой ксенос оказался так близко. Рост — два метра, вес предположительно около восьмидесяти килограммов, белая кожа с паутиной сизых вен, обнаженные в оскале заостренные зубы, три багровых метки, пересекающие правый глаз, боевая раскраска на узком вытянутом лице, высоко убранные черные волосы, скрепленные заколкой из двух скрещенных маленьких костей — звериных, эльдарских, человечьих, быть может? «Маражай» — так, кажется, на Веабосе-6 назвала этого ублюдка архонт. Парализованная, она смотрела на Врага Человечества и своего личного врага, не в силах оторвать глаз. Во многом походя на людей, он человеком все же не являлся и напоминал скорее длинную изломанную тень, какие можно увидеть на закате, когда солнце почти касается земли. Всё в его облике было неправильно, уродливо, чужеродно, странно. Всё в его облике было прекрасно от первой до последней черты. Друкари медлил, впившись в нее ответным взглядом: тоже фиксировал, анализировал, изучал. Далеко не первая мон-кай, которой он собирается пустить кровь, но похожа на других самок своего вида, впрочем. Ничего нового, ничего примечательного, хоть и зовется Вольной Торговкой, помазанницей мертвого Императора. Рост — метр семьдесят, вес — около шестидесяти килограммов; тонкая желтоватая кожица, которую легко разрезать, двести шесть хрупких костей, которые легко сломать. — И это тебе они служат? — с презрением поинтересовался он, вглядываясь в ее лицо. Слова непривычного ему низкого готика с шипением срывались с губ, на которых подсыхала мелкая морось чужой крови. В глазах читалось хищное желание распороть ей горло — и, как ни странно, жадный интерес. — Перед тобой они ползают на коленях? Хотел бы я знать почему. Только глупые мон-кай способны назвать своей предводительницей такое слабое существо. Арисса с удовольствием плюнула бы ксеносу в лицо, но тогда зубчатое лезвие вонзилось бы глубже в горло, поэтому она молча схватилась за клинок своей клешней, пытаясь сдвинуть с места. Металл скрежетнул о металл. Клинок остался неподвижен — у друкари лишь чуть дрогнула от напряжения согнутая в локте рука. Потом вокруг них загудел воздух, подернулась инеем трава, и пространство, вздрогнув в безмолвном спазме, смялось под воздействием варпа. Ну конечно. Идира, верная безумная псайкерша Теодоры, считала своим долгом оберегать пятиюродную племянницу покойной капитанши. Все-таки иногда от безумцев есть прок. Разразившись отборной бранью, которую Толкователь не сумел перевести, ксенос нечеловечески быстрым движением оказался на ногах и тут же отпрыгнул, ускользая от протянувшихся к нему щупалец варпа. — Я все равно не собирался марать о тебя свои клинки, зверушка, — процедил он, снова заставив себя перейти на низкий готик. — Но вот мои поданные… Мои поданные с удовольствием позабавятся с тобой. …Когда битва кончилась, рядом тут же возник Абеляр с походным медпакетом. Арисса оттолкнула его и, пошатываясь от изнеможения, прошла мимо. Рана на шее была неприятной, но не смертельной. Смолк последний стон. В мягких сиреневых сумерках поле боя казалось совершенно безмятежным. Ветер клонил к земле тяжелые венчики цветов и стебли высокой травы, скрывавшей изувеченные тела. Кровь впитывалась в рыхлую, влажную после дождя землю. Рядом гудела огромная, размером с руку, стрекоза, с любопытством ощупывая лапками запрокинутую голову мертвого друкари. — Вы в порядке, ваша светлость? — раздался встревоженный голос Абеляра за ее плечом. Она почти не слышала сенешаля — думала о другом. Ксенос заманил ее на эту планету, но не убил и не стал пытаться — бросил своих сородичей и сбежал. Рассчитывал, что кабалиты победят и без него? А может, задумал что-то иное? Что ей вообще известно об этой твари? Имя — Маражай. Титул — дракон Опустошающей бури. Искусный боец, где-то выучившийся сносно болтать по-людски. Заносчивый, наглый, притом отнюдь, как ни странно, не дурак. Во всяком случае, он быстро смекнул, что кто-то у него за спиной предупреждает колонии о готовящихся рейдах. Он хотел знать, кто за этим стоит. Хотела и Арисса. Скаландр и ван Калокс посвящали ее в свои интриги неохотно, считая борьбу с ксеносами заботой Инквизиции, но друкари угрожали ее протекторату, а всё, что угрожает протекторату, становится личным делом Вольной Торговки. За кого они ее принимают? За выскочку, которая унаследовала трон по прихоти судьбы? Она докажет, что это не так. Протекторат принадлежит ей по праву, и она будет за него бороться, пусть даже придется лезть ради этого в самое пекло. Она доберется до наглого друкари и выяснит, что ему известно, а потом… потом… — Ваша светлость? — вновь с тревогой окликнул ее Абеляр. Перед глазами у Ариссы плыл кровавый туман, от усталости и боли кружилась голова, но она все равно наклонилась, превозмогая тошноту, и подняла с земли ксеносский клинок, почти такой же, каким чуть не раскроил ей горло этот ублюдок Маражай: черный, изогнутый, с зубчатой кромкой. Клинок оказался почти невесомым. Рукоять, несмотря на причудливую форму, легко легла в металлическую ладонь. — Лучше не прикасайтесь к этой ксеносской погани. — Это опять был голос не на шутку взволнованного Абеляра. Арисса с трудом различала слова: они звучали глухо, словно пришедшая издалека вокс-передача. — Даже сейчас она может быть опасна, а вы и так пострадали… Вам нужно к лекарю, и поскорее. Она заставила себя выпрямить спину, провела по клинку пальцем левой, живой, руки. Острие зубца вонзилось в кожу, будто шип диковинного цветка, и на месте укола тут же набухла алая бусина крови. — Передай сообщение на «Непрощенный», Абеляр. Пусть найдут на звездных картах то место, о котором говорил друкари, — сказала она, глядя, как тлеет на горизонте закат. — Император мне свидетель, я доберусь до этой ксеносской дряни и выпотрошу его этим самым клинком. Со стороны она объект исследования изучила. Осталось выяснить, что у объекта внутри.