Раз-два-три, из кабинета психолога беги

Антон никогда не понимал людей, которые намеренно причиняют себе боль. Истории о том, как подростки режутся, глотают таблетки, пытаются выйти в окно, или броситься под машину, приводили парня в ужас. Один раз, в раздевалке перед физкультурой, Шастун увидел на бёдрах одноклассника зажившие порезы. Шрамы выглядели настолько страшно, что Шаст в ужасе выбежал из помещения и на физкультуре в тот день так и не появился. Но вот сейчас он, кажется, начал понимать. Рукава рубашки засучены, любимые браслеты сняты. Резкое движение лезвием, и запястья обожгло острой болью, а на пол упала первая капля крови. Да, теперь он понимал. Боль отрезвляла и, одновременно, убивала. "Плохой Антон, плохой!" Как он мог так поступить с психологом??? Арсений заботился о нём, пусть и немного маниакально. Но точно не хотел причинять Шастуну вреда. Он был слишком добр к парню, терпел все его истерики и побеги. Даже спущенные колёса. А Шаст оскорбил мужчину, да ещё и послал далеко и надолго. Нет, он накажет себя сполна. "Плохой Антон, плохой!" - Антон, немедленно открой дверь! - послышался испуганный голос Попова. - Уходите! - всхлипнул парень и ещё сильнее полоснул лезвием, теперь уже по другому запястью. - Открой дверь, я сказал! Или я её выбью! Однако Шаст даже и не думал выполнять приказ. Меньше всего ему сейчас хотелось видеть Арсения, смотреть в его синие омуты, вновь и вновь думать о том, как же сильно он его обидел. Мужчине хватило одного сильного рывка, чтобы, и без того хилый, замок оторвался окончательно. Влетев в кабинку, психолог резко выхватил у Шастуна нож и схватил парня подмышки. - Что ты творишь, придурок? - прорычал Арсений. Цвет его глаз мгновенно изменился со светло-голубого на тёмно-синий. Как будто море штормит. - Отпустите меня! - продолжал рыдать Антон. - Я сам во всём виноват, я оскорбил вас, и вы решили уволиться! Я наказал себя! - Идиот! - резкая пощёчина обожгла лицо Шаста. - Заслужил. - тихо прошептал парень. Слёзы высохли, остались лишь солёные дорожки. - Ко мне в кабинет, живо! - голос психолога звучал настолько угрожающе, что Шастун не решился возражать. Так они и пошли: Арсений Сергеевич с перекошенным от гнева лицом и Антон с опущенной головой и в алой, насквозь пропитанной кровью, рубашке. Благо, в школе ещё шёл урок, и на пути им никто не встретился. Иначе вопросов бы было море. - Заходи. - Арсений буквально втолкнул парня в дверной проём, а затем зашёл следом и запер дверь на ключ. Всё это парню решительно не понравилось, но сейчас он был явно не в том состоянии, чтобы возмущаться. - Сначала обработаем порезы, а потом поговорим. - вынес вердикт мужчина и достал из шкафа что-то подозрительно похожее на аптечку. - Не надо! - воскликнул Шаст, мгновенно выходя из состояния оцепенения. Всё-таки какое волшебное слово "обработаем" - действует безотказно. - Ты ещё мне условия поставь. - строго оборвал тираду психолог. Как сейчас он был не похож на того Попова, который ещё несколько дней назад делал Антону злополучный укол - доброго, успокаивающего. Сейчас в глазах мужчины бушевал ураган. - Ну не надо, пожалуйста. Я больше не буду. - молил Шастун. Парень и так был в шоке от произошедшего: внезапное увольнение психолога, порезы, сломанная дверь... а тут ещё с чем-то медицинским пристают. - Естественно не будешь! - Арсений грубо схватил Шаста за плечо и резко усадил на диван. - Уж я об этом позабочусь. С этими словами психолог приложил предварительно смоченный в перекиси тампон к последствиям селфхарма. Запястье тут же нещадно защипало. - Ааа, больно. - заорал Антон и попытался вырвать руку, но тут же получил по ней небольшой шлепок. - Как резаться, так ему не больно было, а как потерпеть чуть-чуть, так нет. - от слов мужчины в носу что-то предательски защипало, и вот слёзы уже катятся по щекам неудачливого подростка одна за другой. Попов тем временем закончил обрабатывать порезы и, заклеив повреждённые участки кожи пластырем, повернулся к Шастуну. - Посмотри на меня, Антон. - парень отрицательно помотал головой, не переставая плакать. - Антон, я сказал посмотри на меня. - от холодного голоса стало не по себе, и Шаст поднял голову, встречаясь взглядом с психологом. - Что бы ни стало причиной твоего поведения, мы обсудим это позже. А сейчас я хочу удостовериться, что порезы на твоих запястьях я вижу первый и последний раз. И чтобы это сделать, мне придётся тебя наказать. Внутри у Шастуна что-то съёжилось: - Как наказать? - прошептал он. - Сейчас увидишь. - Арсений вдруг резко потянул парня на себя, перекинул через колено и резким движением сдёрнул его брюки вместе с трусами. - Вы что делаете? - заорал Антон, пытаясь высвободиться, но безрезультатно. - Наказываю тебя. - спокойно пояснил мужчина, опуская на, пока ещё белоснежные, ягодицы подростка первый шлепок. - Ау. - Шаст дёрнулся всем телом. Он никогда бы не подумал, что простая ладонь может причинить такую боль. Но у Арсения совсем уже ёбнулся Сергеевича она, очевидно, была как у Железного Дровосека. - Терпи, сам виноват. - наставительно произнёс экзекутор, продолжая нашлёпывать задницу несчастного Шастуна. - По-хорошему, тебя бы ремнём выпороть, но на первый раз прощаю. - Вы не имеете права. - взвизгнул парень то ли от особо болезненного шлепка, то ли от негодования. - Я буду жаловаться. - Твоё право. - кивнул Попов, ритмично опуская ладонь на пятую точку. - Но знай, что в таком случае я засвидетельствую факт нанесения тобой увечий самому себе и сообщу об этом в психиатрическую больницу. Любая попытка селфхарма или самоубийства является прямым показанием к вызову психиатрической бригады и постановки на учёт в диспансер. Вот тут Антон не выдержал и разревелся как положено: с соплями и громкими всхлипами. Шлепки прекратились. То ли Арсений ёбаный козел Сергеевич решил, что достаточно наказал парня, то ли его напугал рёв подростка. - Ну всё, Антон, прекращай реветь. Давай поговорим. - попытался наладить контакт психолог, но без толку. - Не хочу я с вами разговаривать. - рыдал Шаст, захлёбываясь слезами. - Уйдите, исчезните, да провалитесь вы хоть в преисподню, только оставьте меня в покое! - Антош, ну прости меня. Я очень испугался, когда увидел, что ты режешься и хотел быть точно уверенным, что этого не повторится. - Я вас ненавижу! Я ведь пришёл к вам просить прощения, а вы даже меня не послушали, сразу заладили: "я уволюсь, так будет лучше". А обо мне вы подумали? Ведь вы не пытались наладить со мной контакт, только угрозами, силой, обманом затаскивали в больницы, на прививки. Я перегнул палку, но ведь не до такой степени, чтобы бросить всё к чёртовой матери и уехать в свой Омск, или из какой вы там дыры. Да, я совершил ошибку, пытаясь навредить себе, но я был на эмоциях, я сам испугался. А вы, вместо того, чтобы помочь, сначала опять насильно произвели со мной какие-то манипуляции, а потом ещё и выпороли. Вы хоть понимаете, что вы нахуй творите? - Антоша... - Арсений почувствовал, что воздуха ему катастрофически не хватает. Действительно, что он нахуй творит? Как он мог только додуматься поднять руку на подростка, пусть и в воспитательных целях. Почему не выслушал Антона? Зачем вообще начал всю эту клоунаду с увольнением? Да уж, психолог из него вышел отличный. Пятёрка с плюсом тебе, Арсений Сергеевич. Парень в это время слегка подуспокоился, видимо, вылив наружу кипевшие эмоции. По крайней мере, перестал всхлипывать и наконец натянул одежду. - Антон, я прошу у тебя прощение за всё. Я понимаю, как сильно виноват перед тобой и не знаю, чем искупить эту вину. Я постараюсь сейчас всё тебе объяснить, если, конечно, ты захочешь слушать. - А валяйте. - неожиданно согласился Шастун. - Интересно, что вы скажете в своё оправдание. - Спасибо, что дал мне объяснится. - кивнул Попов. - Начать, наверное, надо с того, что я не врач. - Чтооооооо???? - немедленно переспросил изумлённый Шаст, растягивая гласную. - Да, Антош, не врач. - улыбнулся мужчина. - Я, как ты правильно заметил, родился в Омске. Кстати, откуда ты об этом узнал? - Из вашей страницы в ВК. - смущённо признался парень и, заметив, удивлённый взгляд Арсения, поспешил оправдаться. - Ну а что, надо же знать врага в лицо. - Так вот, родился я в Омске. - психолог слегка усмехнулся последней фразе подростка и продолжил. - Мои родители, не самые приятные люди, всю жизнь видели во мне хирурга. Они решили, что я пойду в мед, наверное, ещё когда я не научился ходить. Я же врачом быть категорически не хотел. На этой почве у нас постоянно возникали ссоры и я, дабы избежать скандала, отправился в медицинский колледж после девятого класса и вышел оттуда медбратом. - А вы говорили не врач. - перебил Шастун. - Ну, не совсем врач. - улыбнулся Арсений недоврач Сергеевич. - После окончания сего учебного заведения, я всё-таки решил осуществить свою давнюю мечту - уехать в Питер и поступить здесь на факультет психологии. И, как видишь, это мне удалось, хотя, конечно, скандал вышел знатный. Благо, за несколько лет я скопил определённую сумму денег и на первое время их хватило. Потом я стал подрабатывать медбратом в больнице, хотя ненавидел это дело всей душой. Но вот, университет окончен, и теперь я - квалифицированный психолог. Вчера ты сильно задел меня, и я, в порыве злости, решил, что видимо прав был мой отец, когда говорил, что "мозгоправа" из меня не выйдет. Я сказал Павлу Алексеевичу, что увольняюсь и как раз шёл подписывать заявление, когда встретил тебя. - завершил свой рассказ Попов. - Я извиняюсь перед тобой, Антон. Мне следовало сначала нормально поговорить с тобой, а потом уже принимать решения. Надеюсь, ты простишь меня, и мы сможем начать всё заново. - Вы сделали мне больно и не один раз. - тихо сказал Шаст. - Наверное, такое не прощают за один день. Но я готов принять ваше предложение и начать всё сначала. Только без прививок. - поспешно добавил он. - А прививок пока, вроде и не надо. - улыбнулся мужчина. От сердца у него отлегло. Всё-таки успел он как-то привязаться к этому мальчику. - А можно вопрос, Арсений Сергеевич? - Задавай конечно. - Почему вы так сильно не хотели идти в медицинский? Ведь там, насколько я знаю, тоже учат на психотерапевтов. Думаю, ваши родители не так сильно разозлились, если бы вы пошли в мед, пусть и не на хирурга. В кабинете повисло молчание. Арсений явно не знал, как правильно ответить на такой вопрос, но, спустя минуту, тишину кабинета нарушило: - Я ятрофоб, Антон.