Отрицание чувств

В ушах музыка на всю, Ло тоже её слышит и слушает. Эта медсестра так же, но на неё парни не обращают внимания. Они не в этом мире. Он в своем мирке, который лучший для них и будет только и исключительно для них. Под стук колес об несильно ровную поверхность дороги и песню какого-то там исполнителя они смотрят друг на друга. Они знают, что справятся. Справятся вдвоем. Взгляды говорят многое, и это правда. Пусть у Дилана он может быть жутко усталым и вообще не отображающим надежды. Но такой он только для людей вокруг. Они не видят той надежды, тех стараний, той безграничной любви. В свою очередь взгляд Ло почти такой же. В нем так же видна усталость. Так же есть надежда и любовь. В этом они и схожи. А Ло это видит, он видит и замечает всё. Что бы это ни было. Редкое прикосновение, взгляд, сердцебиение, он это заметит. Каждую мелкую деталь его характера, внешности, поведения. Он изучит и запомнит. Парни без слов могут понять состояние друг друга. Стоит им лишь взглянуть в глаза. Сейчас их не отвлечет ничего. Всю дорогу они просидят, именно так, не двигаясь. Или пока у Дилана не разрядится телефон или не выпадет наушник. Он отвлечется на секунду, но так же не перестанет смотреть. Они требуются друг другу в этот момент. И прямо сейчас они будут рядом друг с другом, даже если в настоящий момент будет очень тяжко, они пройдут через это вместе. И так же останутся друг с другом. Они обездвижены, мир для них обездвижен. И время так же, они его попросту не замечают. Вдруг Лололошку вырывают тем, что трясут его. Даже вроде это было около пары минут. Чья-то рука легонько касается его плеча, но его настолько не волновал мир вокруг, что попросту не описать. Его волновал лишь Дилан, который сейчас и сам не обратил внимания на девушку. И только из-за этого медсестра не могла достучаться до одного парня пару минут. -Что? -Мы приехали. Полиция. – Они и сами не заметили, как поехали весь путь. Время сейчас было не для парней. Как будто они оказались вне его же. Девушка глядит на него, но Ло безразличен этот взгляд. Сейчас уж точно. Медсестра полностью встает, поворачивается и отходит к Дилану. Встает у него и собирается либо что-то сказать, либо что-то сделать. Вот этого парень уже понять не сможет, поэтому заранее перестрахуется. -Не смейте его трогать, прошу. – Ведь парень точно знал, что прикасаться к нему сейчас, особенно незнакомцу – плохая идея. Как он надеялся, что такого не будет. Не хотелось, чтобы он вновь словил паническую атаку на месте. Девушка лишь кивнула в ответ. Сама добралась до двери, открыла её, оставила для парней и ушла куда-то. Чёрт его знает куда. Уж она сейчас парней будет волновать в последнюю очередь. Слышались лишь шаги, которые отдалялись в сторону. Вроде бы кроссовки шли по асфальту. Лололошка оперся на руку и сам встал. Сделать он мог это не тяжело, но так же для этого пришлось отвлечься от паренька. Позже он успел заметить, что Дилан прикрыл глаза. Видно уже ожидал, что к нему кто-то прикоснется. И хотел, что ли, уберечься от этого. Парень подошёл и немного присел и облокотился на кушетку. Только сейчас приметил, что Дилан то без обуви, и как они могли это забыть. Придется его везде носить. Но Лололошке это окажется совсем не в тягость. Но вновь он попросит на это соглашение. А сейчас нужно привлечь его внимание. Желательно без лишних прикосновений. Но делать это не пришлось. Дилан сам приоткрыл глаза и вновь устремил свой взгляд на Лололошку. -Мы обувь забыли. Можно тебя буду носить? – Ло глянул на Дилана и лишь ждал ответа. В случае отказа он бы попросту поделился с ним своей обувью, а сам и без неё походил. Он мог лишь кивнуть в ответ, чтобы согласиться. А сам прикрыл глаза, и ему оставалось ждать. Он ведь не был против прикосновений от Лололошки. А тот лишь полностью встал и подошёл так, чтобы перехватить паренька на руки было удобно. Плед, наушники и телефон убирать и не собирался. Он знал, что именно это сейчас требуется парню больше всего. Требуется настолько сильно, насколько только возможно даже в теории. Всё же не зря он догадался взять всё эти вещички, они сильно помогают пареньку. И это так заметно, что Дилан на них отвлекается и может меньше думать о том, что случилось недавно. Ло просунул одну руку ему под ноги, а второй захватил спину. Приподнял его поначалу над кушеткой, а далее полностью встал вместе с ним. И вот вновь Дилан на руках Лололошки. Опять закутался в плед и вновь прижался к нему. Руки и телефон сложил уже у своей груди. Перед этим постарался сделать так, чтобы плед не мешал его отнести и полностью его поджал под себя. Оба знали, что его успокаивает сейчас именно то, что он рядом с Ло. То, что он его чувствует и духовно и на ощупь. Парень вот так вышёл из машины. Конечно, она была высоковата, но это не стало особой проблемой, Ло огляделся. Медсестра была в двух или трех метрах и кивнула на полицейский участок. Они, чёрт возьми, не у больницы, а тут. Лололошка совсем пропустил мимо ушей то, что она сказала, что они у полиции. Девушка подошла в два шага к парню и могла лишь тихонько ему сказать. -Он уже в камере. Вас ждут для показаний. Сказали, больница не нужна и отвезли сюда вас. Ло лишь кивнул. Сейчас вспомнился прием с Шэрон, который вроде бы должен был быть сегодня, но не судьба. Потом её всё расскажут, сейчас другое важнее. Лололошка прошёл в помещение полиции, оставив медсестру позади. Место не из приятных. Атмосфера что ли не та. Да и ситуация нагнетающая. В полиции всегда так. Преступления и камера с кем-то из людей, который нарушили что-то мелкое, явно не придавали хороших эмоций. Парень видит полицейского, он кивает в сторону какой-то комнаты. И тут сразу всё понятно, он проходит вместе с Диланом туда. Перешагивает через порог, до самой комнаты он добрался быстро. И видит серое помещение, которое всё же освещено неплохо. Позже замечает стол, стулья и явно мужчину по другую сторону стола. Хорошо, что они догадались и поставили два стула. Парень медленно подходит и опускает Дилана. Так, чтобы ему было удобно. Поначалу опустил ноги, а после убрал руку и от его спины. Тот лишь вновь поджимает ноги, достает наушники, а позже ещё и телефон, протягивает к Лололошке, ожидая, когда он сядет. Парень же почти сразу плюхнулся на соседний стул, заметил, как Дилан протягивает ему вещи, сразу же забрал всё. Сунул пока что в карман, позже они пригодятся. -Ну что же. Что было сегодня? А так же от вас я жду подробную информацию о заявлении. – Первым всё же начал полицейский. Сидел он совсем близко к столу и облокотился на него. Диктофон и блокнот парни подметили сразу, но им всё так же плевать на эти вещи. Они знали, что их слова мужчине нужно записывать. Ло лишь глядел на Дилана, у которого взгляд направлен вниз и более никуда. Оба понимают, что сейчас будет. Оба боятся, но так же останутся вместе прямо сейчас. Сильной паники у Дилана нету. Он знает, что расскажет всё сухими фактами, без чувств, без эмоций. Показать их полицейскому попросту нереально. Парень вывалит всё, как есть на самом деле. Но он не будет вспоминать всё детально. Нет! -Сегодняшний день. Остался в блоке, Ло ушёл в магазин, еды не было, а есть хотелось. Через две минуты после ухода звонок в дверь, набрал номер специальных служб. Попросту была внутренняя паника. Открыл дверь, он стоял там, звонок на телефон, который принял какой-то оператор. Этот его отобрал. Я поплелся назад, из-за панической атаки заплелись ноги, и я упал. Он залез ко мне. Поддел бинт и снял его полностью, надавил на рану. И так пару минут, она начала кровоточить. Позже откинул руку и навис надо мною, запустил свою мерзостную руку под футболку. Я отскочил и хотел убежать, но не мог встать. После зашёл Лололошка, который оказался лучом света в том ужасе. Потом смутно всё помню. Полиция, крики, его уводят, моя истерика, но тогда был полицейский, у него всё и спрашивайте. – Дилан старался говорить без эмоций, потому что у него сил на них уже не осталось и всё тут. Было так сложно проявлять хоть что-то и так страшно, до ужаса, не описать словами насколько. А сейчас только сухие факты без подробного описания. Без всего этого. Полиции это не нужно. Он откроется Лололошке, но не какому-то мужчине. -Как он вообще зашёл в общежитие? Зачем пришёл? Что было раньше, и какие были причины до этого? – Полиции нужны сухие детали дела, чтобы его расследовать, как можно точнее. Полицейский и пытался узнать лишь это. -У него и спрашивайте. Я подал на него заявление, а он, видимо, решил сделать так, чтобы я его забрал. – Парень очень сильно пытается не думать о том, что он ощущал в этот момент. Потому что если начнет, его прямо тут придется успокаивать. А покажет эмоции он позже и явно не здесь и не с этими людьми. – Мне было пять, брат, который чуть не изнасиловал меня. Играл в игрушки, а он хотел воспользоваться. Родители лишь сказали, чтобы он отложил на время, когда вырасту. Это был первый раз. Семь, за первую двойку получил от отца и брата. Восемь, уже снотворное, меня накачали и воспользовались этим. Помню смутно. Очень смутно. Девять, меня выставили за дверь, одного, в пижамных шортах, меня чуть не изнасиловал мужик с улицы. Тогда остановила лишь полиция, которой было попросту плевать на всё, а я успел сбежать. Тринадцать, опять снотворное и парень мамы. Четырнадцать, опять приезжий брат. Я ведь тогда только стал отходить от него. А он вернулся ещё более устрашающим. Пятнадцать изнасилование за кое-что. Шестнадцать, клуб, родители меня продали за деньги. Семнадцать, подворотня и три мужчины лет 30. Это всё настолько отвратительно. Меня тошнит. Прошу, можно я не буду вспоминать подробности каждого случая. Я и так боюсь, что начнут вновь сниться кошмары. – В двух словах, но он рассказал каждый случай. Но деталей не было. Он, конечно, приплел ещё людей и другие ситуации. Но он не был готов о них говорить подробно. Он не скажет и не начнет обвинять кого-то впоследствии дела. Он хочет засудить самую значимую тварь в его жизни. И только его. На других ему практически плевать. Он старается до сих пор их забыть. Попросту забыть тот ужас, который он пережил до своего восемнадцатилетия. -Но мне нужны подробности! Что за другие ситуации. Почему подали заявление только на вашего брата, а родители же тоже виноваты. – Интерес полиции к делу. Это, кончено, верно, но для парней он мог оказаться ужасом во плоти. Дилан выдохнул. Опять всё вспоминать. Старался держать холодную голову. Не думать об эмоциях. Не надо, нет. Просто рассказать с отсутствием эмоциональности. Сейчас это никому не надо точно. Это надо держать в голове. Просто держать и всё. Не думать о чем-то другом. Парень только сильнее закутался в плед и поджал ноги к себе. Взгляд опустил вниз и отключил всё мысли. Позже поговорит об этом с Ло. Его переживания здесь и сейчас никому не понадобятся. В голове крутились только эти несколько мыслей. Другим Дилан попросту не позволял проникнуть в своё сознание. Да потому что не то время и не то место. -Не хочу их приплетать, ясно? Какие подробности вам нужны. Мне каждую ситуацию вспоминать что ли. – Дилан устал и это видно. Даже после небольшого рассказа он настолько сильно вымотался. Но он же постарается и доведет дело до конца. Пусть и не видит в этом смысла. Да он ни в чем почти не видит смысла. Лололошка – исключение. -Не ясно. Вы можете так же на них подать заявление, так будет верно. А на незнакомых насильников тоже. Дело с ними будет сложнее и дольше, но есть шанс того, что их поймают, понимаете? Желательно по существу у каждого случая. Какие точные нарушения? Насколько далеко они зашли? – Полицейский слишком сильно наседал на парня. Это очень сильно чувствовалось. Но ведь в полиции было так всегда. Сколько бы это не раздражало обоих парней, он помогает Дилану. Церемонится с парнем, никто не будет. -Да ладно, подавайте. Что мне надо сделать, чтобы вы отстали от меня. Пожалуйста. Задайте точные вопросы. Я не хочу вспоминать всё в подробностях. – Хотелось просто без лишних мыслей всё закончить и уйти в блок, вместе уйти отсюда. – Вам каждый чёртов случай рассказать что ли? – Нет. Он не хочет вспоминать. Нет. Просто расскажет то, что от него потребуют. Деталей и его чувств не будет. Нет. Вдруг опять паническую атаку вызовет. Как ему здесь успокаиваться. Опять он думает и думает. А главное начинает думать лишь об одном. Всё мысли только о том, как бы поскорее уйти отсюда и как бы ни вспомнить, что там было. Не вспомнить те чувства, эмоции. Всё мысли этим заполнены. -Сделаем самостоятельно, найти родителей несложно. Образы других незнакомых людей возможно? Ещё что-то. Надо больше деталей, чтобы знать, за что осудить человека. Для заявлений мы попросим лишь вашу подпись. Документацию вроде бы можем сделать сами, так как разговор сейчас пишется. Жду от вас рассказ о каждой ситуации. – Снова и снова он наседает на парня, но ведь это работа мужчины, не более. -Хорошо. – Парень уже устал спорить с ними. Будь, как будет. Он устал уже от всего. Хотелось домой. Именно домой. Дилан был согласен вообще на любые условия. -В пять лет то я не сильно помню. Брата остановили. Можете родителей привлечь, мне уже честно плевать. Я устал. Мать что-то говорила про то, чтобы он позже начинал. Ведь может меня повредить и то, что только для насилия я и был рожден. И что им не нужен.– Дилан ведь вспомнил. Руки немного затряслись. Чёрт его знает от чего. От того, что он устал или от того, что вспоминает ситуацию. Если сейчас он начинает дрожать с истории, которую помнит только в подсознании. То, что будет потом. Надо не думать. Рассказывать и не думать. Но почему это получается так отвратительно. -Мне занизили оценку вроде. Отец держал, а брат. Потом они поменялись. Я.. Это было отвратно. Мне было семь. Оба сделали это, а позже ушли, оставив меня самостоятельно вылезать. Позже я не помню точно. Снотворное. Думал таблетки от кашля, а мать дала что-то другое. Лишь вспоминается, что просыпался в крови после. В девять после дня рождения, какой-то мужик, явно старый, среднего или даже низкого роста и жутко толстый. Тогда меня выгнали с моего праздника. Он отвлекся на полицейского, и я сбежал из подворотни. Того мужчину не помню вообще. Не найдете вы его. – Дилан сжался настолько сильно, насколько вообще в теории мог. Насколько он понимал, сейчас именно паники нет. Он просто вновь потерял способность чувствовать хоть что-то. Это пугало. Самым страшным было не то, что у него могла случиться паническая атака, а то, что он мог ничего не чувствовать. Как будто в груди вырезали дыру. Может быть это стало защитной реакцией от внешних раздражителей? Пока Дилан на этом не зацикливался, потом, всё потом. Позже он подумает над этим. -Четырнадцать. – Из уст парня это прозвучало, как приговор. Он помнил, что тот момент стал таким ужасным и слишком сильно отпечатался на его сознании. – Он вернулся из командировки, я играл в компьютер. Он.. Он сделал то, чего я не хотел. Я никогда этого не хотел. Не хотел. – Нет, нет. Почему именно сейчас стала нарастать паника. Он же вроде ничего не чувствовал. Почему именно сейчас. Нет. Только не это. Опять дрожь, которая усилилась в разы. Сильно усилилась. Глаза стали бегать по помещению в поиски помощи и укрытия от чего-то страшного. Нет, только не это. Почему такие резкие перепады настроения, что происходит с парнем. То ноль чувств, то через пару секунд чуть ли не паническая атака. И главное это всё сменилось слишком быстро, почему. -Ло, не смей подходить сейчас. Я расскажу, а после мы уедем, просто уедем отсюда. Не надо идти, даже если у меня сейчас начнется паническая атака. В ответ лишь кивок. Он всё понял, но меньше волноваться не стал. Всё это время он слушал и наблюдал за Диланом. И сейчас этого делать не перестанет. Парень и так сидел как на иголках и только смотрел за состоянием Дилана, пытаясь заметить каждую маленькую деталь в его поведении, увидеть всё. И если сейчас он заметит, что ситуация станет критического уровня, ему придется вмешаться. У самого тревожность никуда не ушла, но на неё должного внимания он сейчас не обратит точно. Его волнует не это. Парень начал ковырять себе кожу рядом с ногтем. Ранняя его привычка. Когда есть сильное переживание, то всегда расковыряет себе руки в кровь. Делает это неосознанно. Конечно, он не раз пытался от этого избавиться, но иногда всё же он не мог это контролировать. Потому что в те моменты делал это неосознанно. И ведь у Дилана же он так же заметил, что тот сейчас буквально съест свои губы. Он сам не замечал, что кусает их неосознанно. Даже Лололошка успел увидеть немного крови на них. И ведь он понимал, что тот делал всё это так же неосознанно. Ведь Лололошка сейчас мог только наблюдать. Он не сможет что-то предпринять. И это пугало больше всего, но ослушаться Дилана он не посмеет даже в теории. И смотреть за тем как ему постепенно становится плохо попросту нереально. Сердце буквально сразу же сжимается и становится хуже. Это невозможно вытерпеть, но его попросили не подходить, он не сдвинется с места без позволения. -К пятнадцати они продумали один план, чтобы отвлечь меня от любви к.. – Почему же до сих пор так сложно говорить об этом. Ком в горле, сказать, просто не выйдет. Ему толи стыдно, толи он вновь не может себя принять таким, какой есть на деле. И это страшно. Он не может сказать одно простое слово. Его же тут не осудят? Нет ведь? Вновь руки начинают сильнее дрожать, только не это. Ему надо сказать лишь одно слово, а выдавить из себя хоть что-то настолько сложно. – Мужчинам. – Реакция полицейского, на которую Дилан обратил очень много внимания и только ряди этого, поднял взгляд, была однозначна. Поначалу тот лишь немного удивился и приподнял брови, а после так же продолжил слушать. Очень повезло, что тот оказался не гомофобом, а то парень был уже не уверен, что сможет это вытерпеть. Вновь он вернул взгляд и приковал его к своим коленям. -Отец придумал план как меня «перевоспитать», брат воплотил в жизнь. Их попытки сделать из меня «нормального» оказались, как видите, безуспешными. – Парень не вспоминал что-то из того момента. Нет, он не сделает это, даже если его попросят описать полностью. Попросту не выйдет вообще. Ему слишком страшно вновь это вспоминать. Тем более в полиции. Он поставил на этих воспоминаниях крест и не будет его снимать. -Через год клуб, где меня опять накачали. Родителям нужна была выпивка, они отправили меня, чтобы напиться впоследствии. Меня закинули на кровать и засунули в рот что-то и держали, пока я не потерял сознание. Я был не у одного человека. Проснулся я так же на кровати, а рядом одежда, записка, что ванная рядом и ничего более. Я ушёл оттуда почти сразу и забыл, как страшный сон. Я не помнил ничего, это, возможно, сказалось на моем состоянии в лучшую сторону. Кто там был и что за клуб я не знаю. И знать не желаю. – Вновь пустота. Почему парня качает из того состояния, что он на грани панической атаки, до того, что он ничего не чувствует. И почему именно сейчас попросту пусто и ничего не ощущается. Такие качели уже во второй раз. И опять он напомнит себе, что оставит эту тему для размышлений на потом. -В семнадцать даже рассказывать не буду, вы их не найдете. Три мужика лет тридцати, пустили по кругу. О них я не помню ничего, ни одной вещи. Бессмысленно их искать. – Насколько понял парень всё, что он рассказал, было нужно полиции, а его чувства им к чёрту не сдались. Ими парень поделиться не сможет. Он устал, если сейчас будут сыпаться вопросы от мужчины, ему станет хуже. Но они ведь появятся и его не остановить, потом ещё и эти заявления подписывать. Почему они попросту не могут залезть к нему в голову, достать всё воспоминания, сами решить дело и наконец-то отстать от Дилана, чтобы он всё забыл и начал жить счастливо. Простое счастье, он более ничего не хочет. А это счастье отображается в первую очередь от того, чтобы он научился любить, доверять, не шугался каждого прикосновения и научился проявлять свою заботу на деле. Отучиться в этом университете. Съехать с общаги в их общий дом с Лололошкой. И ведь он так старается сделать всё возможное, чтобы у него появилась именно такая жизнь. Пожалуй, сейчас это стало тем, что он хочет. Он не хотел ни жить, ни разбираться в деле, ни вновь встречаться с самым отвратительным мужчиной в его жизни. Желал он лишь одного – гармонии и умиротворения с Лололошкой. -Так, если нам понадобятся подробности любого дела, то мы вам напишем или пригласим к нам. На данный момент вам стоит подождать минут пятнадцать двадцать, чтобы мы заполнили всё документы, и вы попросту расписались. Так как мы видим, что вы не в состоянии самостоятельно их заполнить. Большинство информации мы сможем найти самостоятельно, опросив того, на кого вы оставили заявление. День или два и мы вас вновь пригласим, можете ожидать тут или уйти в зал. Парня не стали опрашивать в сотый раз? Это, пожалуй, стало хоть маленькой радостью. На этот раз он полностью стер всё мысли. И у него даже удалось? Удалось лишь потому, что парня до этого заставали об этом думать. А сейчас перестали, и получилось откинуть всё размышления и забросить их надолго. Дилан за пару секунд отвел взгляд от полицейского. И глянул на Лололошку. Немного обеспокоенно, он ждал, пока они уйдут отсюда. Послышались шаги, а позже и хлопок двери, мужчина вышёл, значит, парни могут побыть какое-то время наедине. Лишь вдвоем и никто им не помешает сейчас. Паренек лишь глядел на Ло и ждал, что он сейчас хоть что-то скажет и попросту подойдет. А ведь парень всё понял. Стоило только увидеть этот взгляд. Лололошка захватил стул руками и пододвинулся ещё ближе, чем до этого. Попытался переместиться так, чтобы не выронить ненароком телефон из кармана. Да, до нынешнего момента расстояние между их стульями было около двадцати сантиметров, а сейчас парень придвинулся впритык. Оба знали, что хотел сделать Дилан и ведь оба были не против этого. Парень в пару движений опустился к коленям Лололошки, плед не пустил. Лег на спину и прикрылся одеялом, ноги поджал и переместил их на стул. Глаза прикрыл до конца. Вновь Дилан оказался рядом с тем человеком, которого любит и хочет любить всем сердцем. И сейчас он может побыть с ним. Пусть в полиции, пусть не в очень комфортной обстановке. Но он ведь может это сделать. Лололошка почувствовал его голову на своих коленях и сразу опустил вниз свой взгляд. Он явно хочет спать. Как минимум, парень знал, что Дилан всегда ложится спать после чего-то, что у него вызывало сильные отрицательные эмоции. Он сейчас либо подремлет пару десятков минут, либо попросту полежит на его коленях с закрытыми глазами. А парень и не против. Его это хоть немного, но успокоит. И поэтому Ло его и оставит прямиком тут, на своих коленях. Никуда они сейчас не пойдут. Дождутся чёртово заявление и точно пойдут в блок. Может поспать, может вновь посидеть на крыше. Это они решат уже немного позже. У них все точно станет получше. С насильниками и впрочем, причастными к этому делу разберется полиция, а парни останутся в сторонке. Почти в сторонке. Найти бы адвоката хорошего, но это позже. Могут же его попросту попросить у полиции? Стоит спросить позже. Но точно не сейчас. Сейчас они не хотят. И всё, что они даже в теории могут пожелать, так это то, чтобы поскорее вернуться в блок и остаться там, на пару деньков. У них всё станет получше. Точно получше. Они проведут ещё пару дней вместе и отвлекутся от бесконечного ужаса. А позже и вместе пройдут через суд и всю эту волокиту с бумагами. А позже они будут надеяться, что поживут более умиротворенную жизнь. Столько надежд и ожиданий, а главное каждое из них обязательно сбудется, на это просто нужно время.