Шаг в пустоту

Пасмурное зимнее утро встретило Молли лютым холодом. Из-за бесформенно обвисшего на кресле пледа, словно огромного распустившегося бутона, девочка проснулась жутко замёрзшей и раздражённой. Пропустив сквозь стиснутые зубы матерные слова, она накинула на себя предательский «цветок» и онемевшими руками развела огонь в камине, убрала одежду Коин в шкаф. Направляясь в ванную комнату, чтобы принять горячий душ, она обратила внимание на спящую женщину — та сжалась под одеялом и забавно, достаточно громко сопела, а её волосы, рассыпанные по подушке, без специального средства пошли волнами, утратили свою строгую идеальность. «Во сне она настоящая», — девочка чуть улыбнулась, осторожно поправив край одеяла. «И зачем я это сделала? — Молли лениво разделась, чувствуя, как кожу тонкими иглами пронзает ледяной воздух. — Зачем спасла её? Кто-нибудь, дайте мне ответ! Зачем я тогда вообще встретила её в Тринадцатом?! И почему она вызывает во мне такие странные, смешанные чувства? Кто Вы, Альма Коин, и какие секреты храните?..» Молли подошла к зеркалу, посмотрела в покрасневшие глаза и тяжко вздохнула, запустив руку в утреннее «гнездо» на голове. Взгляд медленно заскользил вниз, и девочка невольно ахнула. Под ключицей, на месте пореза, красовался длинный прямой шрам. — Что за?.. — хмурясь, прошептала она и осторожно провела пальцем по коже. От этого её сердце охватило жгучее пламя, такое колкое и острое, что она слабо вскрикнула, почти охнула, и отдёрнула руку, с ужасом понимая — в её голове только что прошелестел чужой голос: «Не забывай о миссии!» В ладони ведьмы мгновенно появился энергетический шар, переливающийся всеми мыслимыми и немыслимыми красками, а в груди — парализующий страх. На пару секунд она замерла, словно каменный истукан Моаи, чувствуя, как яростно колотится собственное сердце, и только после, поборов себя, в голос спросила: — Кто здесь? Ответом ей послужила тишина. И от этого стало ещё более жутко. Неужто заклинания спали, и теперь дом можно обнаружить?! Молли мигом включила интуитивное зрение. В горах только они с Коин, небо чисто, купол над домом невредим. «Может, почудилось?..» — обеспокоенно заозиралась девочка. Пару минут она мучительно думала об этом, глядя на себя в зеркало, а потом, решив, мол, это всё стресс, направилась в душевую кабину, совмещённую с ванной. Когда Молли уже заканчивала живительные водные процедуры и сделала напор тише, она заметила громкий шум из комнаты: птичьи вопли вперемешку с человеческими вскриками. Набросив зелёный махровый халат на мокрое тело и запахивая его уже на ходу, она стремительно вырвалась из ванной, босиком, готовая и коня на скаку остановить, и в горящую избу войти, но обнаружила весьма занимательную картину. Под потолком, непрерывно вопя, кружила гарпия, периодически пикируя и безвредно пролетая над пытающейся максимально вжаться в кровать Коин, которая, наверно, впервые столкнулась с этой птицей. Женщина испуганно вскрикнула, когда гарпия вновь пронеслась у неё над ухом, чуть задев одеяло, и от этого в груди Молли вспыхнул лютый гнев. — Эбигейл! — возмущённо и даже несколько зло завопила она, заглушая шум. — Немедленно прекрати пугать мою гостью! Птица, услышав знакомый голос, последний раз вскрикнула — громче, чем прежде, и осторожно опустилась на протянутую руку Молли. Коин осторожно выглянула из-под одеяла и удивлённо замерла, с трудом восстанавливая дыхание. — Что за безобразное поведение?! — строго отчитывала девочка прекрасную гарпию. — Ты — приличная птица! Такое обращение с моими гостями недопустимо, слышишь меня?! Немедленно извинись! Эбигейл опустила голову, выглядя виноватой, но даже и не подумала повернуться к Коин, а лишь распахнула крылья, гордо распушая перья, и начала что-то объяснять Молли на своём языке. Ведьма невозмутимо выслушала её и покачала головой. — Защищала дом? Это, конечно, похвально, но кто может забраться ко мне без спроса, вдобавок, так спокойно спать в моей постели?! Ты должна извиниться, Эбигейл. Сейчас же! Гарпия мгновенно перелетела на кровать. Коин успела лишь испуганно зажмуриться. Птица издала тихие, приятные звуки, и, когда женщина всё-таки приподняла ресницы, почтительно склонила голову. И тут же сорвалась с места, вновь нарезая круги под потолком, только теперь уже молча. — Простите за столь «приятное» пробуждение, — Молли руками показала кавычки, отметив про себя, что карма отыгралась на Коин за события вчерашнего утра. Но вежливость есть вежливость. С этим не поспоришь. Почувствовав, как дует ветер из раскрытой двери, а вода, капающая с мокрых волос, обжигает шею, девочка попятилась обратно в ванную. — Пожалуй, я закончу… Вернулась она через несколько минут, уже в приличном виде — сухие рыжие волосы спадали на плечи, вместо халата — длинная, до середины бедра, свободная светлая футболка, чёрные легинсы и неизменные носки с леденцами. Девочка с удивлением заметила, что Коин замерла у распахнутой двери, укутанная в одеяло — зимний ветер всё ещё бушевал среди гор. Молли незаметно возникла рядом, молча, не нарушая этой прекрасно-холодной атмосферы. Некоторое время они простояли так — два разных, чужих друг другу человека всматривались в бездушные каменные глыбы и безразличное серое небо над ними, ощущая до боли схожие чувства: потерянность, волнение и… надежду? Понимая, что замёрзла, Молли направилась на кухню, включила электрический чайник и разорвала тишину, будто бумагу тупыми ножницами: — Заболеете. Женщина вздрогнула и, не двигаясь с места, с задумчивостью произнесла в никуда, конкретно к Молли не обращаясь: — Я впервые в горах. Воздух тут слишком тяжёлый, непривычный. Небо так близко, что кажется, стоит подпрыгнуть — и сможешь зачерпнуть облако ладонями. А эти огромные каменные глыбы наполняют силой — непоколебимой, истинной. Я почти всю жизнь провела под землёй, и сейчас остро ощущаю, сколько всего прошло мимо, как же много я упустила в этой жизни. А всё почему? Потому что на поверхности было смертельно опасно, — она развернулась и посмотрела на Молли с печалью, даже болью в глубине глаз. В них же девочка уловила какие-то знакомые искры, и от этого её бросило в холод, и сразу же — в жар. — Понимаешь, о чём я?.. Панем должен стать свободным. Слишком много людей заплатили своими жизнями за эту самую свободу, и теперь все их жертвы могут оказаться напрасными. Мы почти проиграли. Но тут появилась ты… — от последней фразы по коже Молли прошла дрожь, уж слишком странен и глубок был голос Коин. А женщина тем делом невозмутимо продолжила: — И раз уж ввязалась во всё это, то должна помочь мне. Молли не ответила. Она, поджав губы, всё глядела куда-то в дверной проём, не фокусируясь на стоящей там женщине. «Звучит, как просьба, но на самом деле — почти приказ, — мгновенно поняла девочка. — Коин просто ставит меня перед фактом. Должна и точка. С одной стороны, она права. Я вмешалась в историю, сорвала планы врагам и обязана довести дело до конца. Но с другой — я воскресила её, в ответ даже простого «спасибо» не получила, а теперь она заявляет, что я ещё что-то должна! Альма Коин во всей своей красе! А вчера была иной, настоящей, кричала, проклинала… Остыли, госпожа президент, подумали и держите маску, как ни в чём не бывало? Я знаю Ваше истинное лицо, меня видимым безразличием не отворотите!» Гарпия опустилась на плечо девочки, заметно сжимая его когтями, и Молли задумчиво начала гладить тёмные перья, покусывая нижнюю губу — что же ответить? Что делать?! Коин буквально сияла уверенностью, и девочка неторопливо произнесла: — Наверно, Вы правы, и у меня попросту нет выбора. Эбигейл, помнишь Финника? — птица утвердительно кивнула. — Отнесёшь ему записку, в Капитолий, хорошо? Девочка отошла к письменному столу, быстро нацарапала на листочке: «Она знает, что я — ведьма. Об остальном — молчи. Ты нам нужен, телепортируйся», и отдала бумажку гарпии. Та аккуратно взяла её в клюв и вылетела наружу, мимо отшатнувшейся, но очень заинтересованной Коин. — Ты понимаешь птиц? И животных? — Будет правильнее сказать, чувствую, — девочка нашла на столе резинку и собрала волосы в высокий хвост. Проходя мимо кресла, подняла с пола свой альбом, заботливо уложила его на столик и начала порхать по кухне — заварила две чашки зелёного чая с мятой, покопалась в холодильнике, бурча себе под нос о том, что нужно смотаться в Капитолий — купить еды и одежду Коин. — На завтрак могу предложить либо йогурт, либо творог с джемом, — оглянулась она на женщину — та уже закрыла дверь, устроилась в кресле, закинув ногу на ногу, и выглядела крайне сосредоточенной. — Творог. Джем найдётся? — Коин до сих пор осмысливала всё произошедшее. Девочка говорит с птицами, немыслимо! Что же ещё она умеет? И не бред ли это затухающего на Площади сознания?.. Да, Альме Коин о многом нужно было подумать и многое принять. Молли достала творог, малиновый джем и йогурт для себя. Поставила чашки на стол и кивнула женщине — мол, всё готово. Та поднялась и на несколько минут исчезла в ванной. И потом только уселась напротив Молли. Финник появился, когда девочка уже домывала последнюю чашку после трапезы. От двери начал исходить странный звенящий звук, ни с чем не сравнимый, и Коин, в этот момент задумчиво сидящая за столом, испуганно встрепенулась, резко подхватилась и отступила к стене. А Молли радостно поспешила ко входу. Одэйр появился на коврике с негромким хлопком, и девочка приветственно обняла растерянного друга, который впервые телепортировал самостоятельно. Разобравшись, что к чему, он засмеялся, обнимая её в ответ: — Ну здравствуй, здравствуй! Неужто всё так тяжко? — Финник! — возмутилась она, радуясь, что находилась спиной к женщине, и та не могла видеть, как щёки ведьмы предательски покраснели. — Доброе утро, госпожа Коин, — с галантной улыбкой обратился он женщине, которая до сих пор не могла прийти в себя от увиденного — человек появился прямо из воздуха! Это точно сумасшествие! — Доброе… — тихо ответила она, возвращаясь за стол и мгновенно натягивая на себя маску обратно — за всё время завтрака они с Молли и словом не обмолвились. — Нальёшь мне чай? — спросил Финник, и Молли мгновенно поспешила выполнить его просьбу. Парень повесил куртку на спинку стула, сел, подперев рукой подбородок, и спросил у женщины: — Как Вы, госпожа Президент? Готовы к проработке плана и оценке сложившейся ситуации? — Всегда готова, солдат Одэйр, — Коин на мгновение растянула губы в ухмылке. Молли, краем глаза заметившая сие действо, обиженно, до крови, прикусила губу: «С ним, значит, чуть ли не улыбается, а на меня весь завтрак смотрела, как на неведомую зверушку в зоопарке!» — Держи, — Молли поставила перед парнем его любимый чёрный чай с сахаром, плюхнулась на последний свободный стул, так что слева от неё сидел Финник, справа — Коин. — Итак, все в сборе, можно начинать. Что мы имеем? — Финник едва заметно усмехнулся: «Молли такая Молли! Сразу к делу!» — Верховная власть у заговорщиков, которым, к тому же, развязали руки. Состав «партии» толком неизвестен, а их тайный и неофициальный вождь — сущность не человеческого происхождения, злая и хитрая, поставившая этот мир на грань смерти, убившая двух президентов и ещё огромное количество людей. Далее: переругавшиеся лидеры дистриктов, каждый из которых хочет быть главным. Полный беспорядок. На капитолийских улицах, как понимаю, — взбаламученная толпа дистриктовцев, яростно жаждущая крови капитолийцев, не только преступников, но и просто гражданских. Новая полиция слаба и беспомощна, отсюда — кражи и разбой. Простые капитолийцы смертельно напуганы. Несколько Победителей с полной кашей в голове. Тюрьмы, битком набитые чиновниками и иными деятелями режима Сноу, которые никак не могут дождаться суда. Тринадцатый с обещанными «проверенными людьми». Ну, и, конечно же, фееричная команда — официально погибшие Президент и Победитель, а так же душевнобольная девчонка. Вопросов больше, чем ответов. Нужен продуманный план. Финник, что сейчас происходит в Капитолии? — Как вы могли пропустить столько выпусков новостей?! — Одэйр невероятно удивился, а Коин насторожилась. — Эм… — Молли покраснела и стала распахивать рот, как рыба, которую резко вытащили из моря и выбросили на песок. Собравшись с мыслями, она наконец объяснила: — Я полностью отключила телевизор, чтобы он ничего не показывал — миссис Коин нельзя волноваться! В чём дело? Парень уставился на неё так, будто она только что умерла и воскресла — чудо, да и только, ведь обычные капитолийские телевизоры невозможно отключить ни единым способом. Потом он понял, что надо перейти к более важной теме: — После убийства их президента, повстанцы ополоумели и устроили жуткие беспорядки. Основные очаги — конечно же, Капитолий, Первый и Пятый, остальные «шумели» потише… Молли успела заметить, что верно всё чувствовала и догадывалась — неразбериха по-любому должна была возникнуть. Теперь нужно было оценить весь масштаб своего вмешательства, проанализировать дальнейшие пути развития событий, составить стратегию… — Пострадавшие? — прервала размышления девочки побледневшая Коин, а та поняла, что правильно отключила «вещалку» — женщину точно бы удар хватил. — В городе — несколько тысяч. Есть погибшие — около сотни, все — капитолийцы. В больницах не меньше восьми сотен раненых. Точнее сказать не могу, на момент, когда показывали выпуск, подсчёт всё ещё продолжался. И это не говоря о дистриктах. Коин закрыла лицо руками, и в груди Молли родился страх — рана не должна раскрыться! Девочка ещё не отошла от вчерашнего. Она подхватилась, налила воды в стакан и поставила его перед женщиной, та сразу выпила половину, благодарно кивнула и посмотрела на Одэйра тяжёлым взглядом. — Нам нужно как можно скорее в Тринадцатый, — после долгого молчания, со вздохом сказала женщина. В её усталых глазах бесилась справедливая буря. — Всё, началось. Панем окончательно перегорел. Я так старалась стабилизировать ситуацию! Мало того, что Капитолий практически превратили в руины, так ещё и лидеры дистриктов взбунтовались, Девятый и Одиннадцатый вообще поставили тему снабжения столицы под вопрос! Мол, самим нужно, а то, что два миллиона людей погибают от голода, их, видите-ли, не волнует! Благо, во главе Пятого стоит умный человек, Мэттью Дисчордж, и он сразу понял всю критичность сложившейся ситуации, так что хоть с электричеством и водоснабжением проблемы стали решать. А те же — ни в какую, — Коин говорила и говорила, ясно осознавая, что внутри скопилось слишком много, и ей уже не остановиться. — А кому всё разгребать? Мне, конечно же! А как помирить две яростно настроенные стороны, спорящие, имеет ли право Капитолий жить?! Дикие дистриктовцы, у нас, в Тринадцатом, о таком и подумать нельзя. Это неправильно! Для чего была задумана революция? Для освобождения, демократии, мирной жизни… Нет же, повстанцы готовы разорвать Капитолий в клочья! Надо было не ждать казни, сразу же после голосования Победителей созвать Совет и объявить об Играх! — ЧТО?! Вы всерьёз это задумали?! — возопила в ужасе Молли, до этого с великим интересом наблюдавшая за женщиной, и мгновенно наклонилась, чтобы лучше видеть лицо собеседницы. В груди девочки заклокотали гнев и непонимание. Она стала похожа на вулкан, что вот-вот готов взорваться и сжечь всю жизнь вокруг полыхающей лавой. — Революция боролась за свободу от Игр, но тут же, победив, её лидер устраивает новые, карательные Игры?! Вы с ума сошли, Альма Коин?! Вам мало было попасть под трибунал после нападения Пита на Китнисс и произошедшего с 451-м отрядом, Вы решили ещё раз предстать перед судом? За убийство детей? Мало Вам?! — Да не отправляла я Пита, не отправляла! — девочка впервые заметила в голосе Коин нотки оправдания. — Ты и сама должна это знать, раз так осведомлена во всех делах Тринадцатого, заносчивая девчонка! — следом сорвалась женщина, не привыкшая к такой дерзости. Власть оставляет свой свинцовый отпечаток. — Уж я-то знаю, что не отправляли! Знаю, что документы о его психическом здоровье подделали, сама видела, как Хевенсби умело играл за Вашей спиной! Знаю, кто именно направил приказ о переводе Пита в действующую армию! «Психически абсолютно стабилен, рецидивы охмора исключены полностью. Для съемок в пропагандистских целях нет никаких ограничений», — цитирую по памяти, дословно. Я знаю побольше Вашего! Помните сентябрьский вылет в Одиннадцатый — Вы уже направлялись к планолёту, когда он рванул? Скольких сил мне стоило найти и привести бомбу в действие по своей команде, раньше срока, а перед этим — выгнать лётчиков из кабины! А чудесное выздоровление такого нужного Вам генерала Боунса?! А пропавшие, но потом найденные документы под секретным протоколом С-131?! Бумаги забрал Плутарх, но я заменила их в сейфе на копии, а оригиналы вернула! Прекратите относиться ко мне, как к ничего непонимающему ребёнку! Я Вам, между прочим, жизнь спасла! Так что уберите свою надменность и рассказывайте всё по порядку — какого чёрта Вы собрались проводить Игры?! Молли была взбешена, поэтому перешла на крик, события последних дней особо сильно подпортили ей нервы — она оказалась растеряна, скована, измотана и просто хотела проснуться в Бункере Летописцев, будто этого кошмарного полугода и не было. Но не могла, поэтому желала рвать и метать. Она впилась огненным взглядом в Коин, желая заключить ту в магический ведьмовской круг и пытать всеми способами, пока они со всем в этой жизни не разберутся. Женщина до побеления сжала губы. «Кажется, кто-то возомнил себя бессмертным», — проскочило в её голове, но, не снимая маски, женщина почти невозмутимо произнесла: — Да не собиралась я устраивать Игры! Я хотела выяснить отношение Совета и разобраться, кто из них на нашей стороне, а кто — против нас! К тому же, на Арену я предложила бы отправить не детей, а преступников — взрослых людей. Чтобы они сами всё прочувствовали. И будь ты чуть внимательней, то заметила бы, что я впрямую не говорила Победителям, кто отправится на Арену. Это они согласились отправить именно детей. Это был их выбор. Коин одарила Молли убийственным взглядом и откинулась на спинку стула, всем видом высказывая своё надменное к ней отношение в тот момент. «Маленький, ничего непонимающий ребёнок,» — всё ещё читала в её глазах девочка. А Коин, тихо-тихо, себе под нос, добавила: — Ну, и кто из нас ещё чудовище? И сразу стало ясно — Коин не только зла, она ещё и жутко обижена. Эта стрела задела не только её сердце, но и чувства! «Быть может, она тоже хотела нормальных отношений с Сойкой?» — поразилась своей догадке Молли, стараясь запихнуть собственную обиду на Коин куда подальше. Она привыкла всё терпеть: боль, страх, глодающее чувство одиночества… И обиду выдержит. Обиду на человека, ради которого она чуть ли не из кожи вон лезет. — Значит, Вы не причастны к отправке Пита? — Финник подался вперёд и стал разглядывать обеих собеседниц. Он блестел неким довольством, как новая стальная монетка. — Я так и думал! Чтобы Альма Коин, тщательно продумывающая и просчитывающая каждый шаг, отдала такой странный и нелепый приказ? Полный абсурд! — Да, всё так, но есть загвоздка, — растеряно отозвалась девочка, выныривая из ненужных раздумий. — Как я ни старалась, я не смогла найти связи между человеком, отправившем Пита, и агентами врага. Ни единой зацепки. Думается мне, он просто повёлся на справку об излечении и, по непонятным мне причинам, отправил парня в самое пекло. Узнать — зачем? — мне, увы, не удалось, ведь на следующий день его нашли мёртвым. Но тут-то сомнений нет — наша «дорогая» сущность постаралась. Однако придраться не к чему — остановка сердца во сне, кровь чиста. — Так значит… — Коин нахмурилась, припоминая, когда же точно всё случилось, и тут неверяще охнула: — Пита отправил Тед Миллиган?! Начальник штаба и некогда самый старший генерал Тринадцатого? Да быть не может! — Ещё как может, — подтвердила Молли, переплетая пальцы и меняясь в лице, неосмысленно пытаясь подражать Коин пару минут назад. — Его распоряжение, имеющее под собой власть Совета, в тот же день бесследно исчезло, поэтому и подумали на Вас — чей ещё приказ может исполняться и без протокола? — Он не мог, просто не мог… — прошептала Коин. «Чтобы вечно спокойный и здравомыслящий Тед приказал такое, даже не сказав мне?! Абсурд, невозможно! Наглая ложь, я не верю!» — Слушай, откуда ты берёшь все эти сведения? Может, ты вообще всё придумываешь?! Ты — просто маленькая девочка! Ты не можешь обладать подобной информацией, это же совершенно секретно, допуск первого уровня! — Ах вот как?! — Молли вскипела, сама того не желая. — Тогда откуда мне знать про новые Игры? Или про планолёт? Или про то, что на суде Вас больше всех защищал именно генерал Боунс? Про ночные вылазки наружу без охраны? А про старый фотоальбом, который Вы храните на верхней полке шкафа?! — Да как ты!.. — Коин с оцепенелой яростью уставилась на девчонку, ей так и представилось, как она приказывает охране арестовать «подозреваемого в госизмене». Но затем с ужасом осознала, что ей жутко хочется сжать руками тонкую детскую шею и впиться в светлую кожу острыми ногтями, дабы самой выпытать всё, что только можно… — Ты следила за мной?! Как, когда и зачем?! Ты не можешь знать всего этого, ты не могла видеть, слышишь?! Молли вскочила. Перемещение в тело четырнадцатилетней девочки покалечило её и без того подростковую душу, сделало инфантильной, излишне чувствительной, слишком импульсивной — разум и психика подверглись сильному воздействию, а хладнокровие охотница потеряла полностью. — Могу, я видела! Помогала, защищала! Да если бы не я, Вы бы ещё в сентябре сгорели, вместе с тем планолётом! Думаете, я всё придумала?! Да я старалась ради чужого мира целых полгода! Помогала, где была возможность, подлечивала, предотвращала диверсии! И то, перед этим сама исследовала всё тут, к вам же просто так не вольёшься, не узнаешь! — Да кто ты такая, чтобы кричать на меня? — смертельно холодно, невыносимо колко прошипела Коин сквозь стиснутые зубы. — Та, что спасла Вашу отчуждённую, слишком серьёзную и заносчивую задницу! — громко, слишком громко и поистине отчаянно выкрикнула девочка, чувствуя, как подступают непрошенные слёзы. — Ну всё, довольно, солдат Винчестер! Вы свободны! — по привычке, неимоверно жёстко, звенящим от ярости голосом приказала женщина и неестественно выпрямилась на стуле. Для Молли это стало последней каплей. Её внутренняя «спираль домино», состоящая из чувств, эмоций и переживаний, закрутилась предельно жёстко, а после и вовсе отпружинила, неумолимо топя девочку… Молли мгновенно покраснела и яростно, взбешённо воскликнула: — Я Вам не солдат и не ребёнок, прекратите немедленно меня принижать! Вы должны делать то, что я говорю! И вообще, это мой дом, а хозяев не затыкают! Три секунды нереальной тишины, и Финник громко, неконтролируемо засмеялся, согнулся пополам, уперевшись лбом в столешницу, и этим вызвал ещё большее возмущение Молли. Вдобавок, она увидела насмешливое лицо Коин и от полного бессилия гневно топнула ногой, точно маленькая капризная девчонка, которой не хотят покупать мороженое. Молли была готова расплакаться. — Да вы!.. Да я!.. — пролепетала она, чувствуя жгучую обиду. Почему они не понимают?! Но тут неожиданно начала смеяться Коин : тихо-тихо, едва заметно, прикрывая лицо руками. Молли, шокированная и растерянная, замерла с открытым ртом, и ярость мгновенно исправилась из её груди. Альма Коин смеялась: по-настоящему, весело, так необычно и мило… Это настолько сильно поразило Молли, что она невольно замолкла. В груди девочки родилась давно забытая лёгкость, она хихикнула, а потом безудержно захохотала, опустилась на стул, задыхаясь от смеха и поглядывая то на Финника, то на Коин. Это всё нервы. Смех стал защитной реакцией организма на высокую степень напряжения. Им давно было пора «разрядиться». Через пару минут, когда они уже стали успокаиваться, Коин порывисто, толком не отдавая себе отчёта (что весьма странно), спросила: — Откуда в тебе столько сопротивления, малышка? — от женщины исходило тепло и некая нежность: непривычная, незнакомая, несвойственная… Альма Коин была мечтательно-задумчива, будто вспомнила что-то хорошее, она сияюще улыбалась, как не делала уже много лет, но всё это длилось несколько мгновений — следом она угасла, словно внутри неё что-то погибло: чувственные огоньки исчезли из её глаз, их место заняли боль и тоска. И тут же лицо женщины стало непроницаемым, будто она в жизни ни разу не улыбалась. Молли заметила этот перепад и её взгляд: особый, непонятный, переполненный тягостями жизни. Веселье сползло и с лица девочки. В груди вновь появилось то безумно непонятное чувство, и Молли остро захотелось взять Коин за руку, сказать что-нибудь успокаивающее, обнадёживающее… Девочка попыталась подобрать слова, и когда мысль уже крутилась где-то совсем близко, практически на кончике языка, женщина всё резко оборвала: — Так, забудем о произошедшем и хорошенько подумаем. Молли на пару мгновений показалось, будто ей дали сильнейшую пощёчину. Ну не могла она подождать ещё чуть-чуть! — А что тут думать: нужно прийти в норму и отправляться в Тринадцатый, а там уже разбираться на месте и по факту: что есть в нашем распоряжении, какую информацию нужно и можно получить. Только тогда уже разрабатывать реально действенную и, думаю, скрытную стратегию, — отвернувшись к окну, неестественным, скрипящим голосом отрезала Молли. — Так что сейчас, эту неделю, мы все расслабляемся и делаем перерыв. Все. Без исключения. А там прыжок во времени — и за работу. Я всё сказала. Молли встала, нашла свой рюкзак, закинула его на плечо, повернулась к переглядывающимся Финнику с Коин и негромко, словно обрубая каждое слово, произнесла: — Мне нужно в Капитолий, — она дошла до двери, сняла с вешалки кофту, запихнула ноги в кеды и подняла глаза на парня. — Ты побудешь здесь? — Нет, пожалуй, я с тобой, — уверенно и несколько задумчиво ответил он. Девочка кивнула и вышла за дверь, решив подождать его там, как и одеться. Было очевидно, что она совсем не хотела дольше находиться в доме. Финник повернулся к Коин и тихо-тихо прошептал: — Вы её раните… Миссис Коин, пожалуйста, хотя бы попробуйте с ней подружиться. Молли и в самом деле внутренне не ребёнок, присмотритесь. Она необычная. Во всех смыслах. И людям из нашего мира есть, чему у неё поучиться. Она, мельком взглянув на него, нервно сглотнула: — Хорошо… Он одарил её робкой улыбкой на прощание и вышел, неслышно прикрыв за собой дверь. Коин спрятала лицо в ладонях и громко вздохнула. Маска слетела так некстати! Что такое?.. Соберись, Альма, возьми себя в руки! Чтобы больше такого не было! Потом она добралась до кровати и устало опустилась на неё спиной. И в тот же миг изумлённо ахнула — над ней красовалась детально прорисованная Вселенная. Прямо на потолке. Альма Коин с удивлением признала, что ничего красивее ещё не видела. И как же она могла не заметить всё это вчера? — Девочка со Вселенной над головой… — тихо пробормотала она, пробуя фразу на вкус и пытаясь утихомирить мучительную бурю в груди. — Может, он прав. Я изучу тебя, девчонка.