Шаг в пустоту

Я не хочу быть тем, кто первый будет вынужден сказать: «Прощай». ©

Как считала Молли Винчестер, её существование всегда было безумием. Но она отчётливо помнила день, когда всё окончательно сошло с ума.

Резкой вспышкой перед глазами очертился лес, ветер ласково потрепал волосы, словно говоря: «Хорошая работа!» Отупелая слабость подкатывала откуда-то снизу, непослушные пальцы пытались зажать рану, кровь из которой медленно сползала к земле, пропитывая одежду и воздух вокруг железом. На фоне мрачных стволов мелькнуло лицо: и родное до замирания сердца, и незнакомое до неприличия. Деревья дрожали над головой, на губах оставался лёгкий привкус мяты, а сердце ликующе билось…

Нога непроизвольно дёрнулась, спасая девушку из жуткой полудрёмы. Она резко села на кровати и убедилась в собственной безопасности: она находилась в своей комнате, а никакой раны не существовало. «Просто страшный сон, что неудивительно — это неотделимая часть жизни охотников», — тихо хмыкнула Молли. Да, эта странная жизнь постоянно менялась, и девушка даже скучала по тем дням, когда охота была пугающей. Левиафаны, Дин-демон, Тьма… Все было в прошлом. Время неподвластно. Охотница перевернулась на живот, думая, чем же заняться в первую очередь. Дин и Сэм собирались съездить за продуктами, ведь в бункере Летописцев, уже давно ставшем для них домом, Винчестеры должны были задержаться на какое-то время, пока не объявится Келли Клайн — женщина, которая вынашивала ребёнка самого Люцифера. События становились всё страннее и абсурднее из года в год, но Молли радовало одно: они всё ещё держались вместе, они всё ещё ходили вместе на охоту. Девушка была занята поисками в Иллинойсе, когда братья выехали в Висконсин по информации, которую прислал Мик, и позвали её на подмогу. Молли мгновенно бросила все дела и направилась к ним: с одной стороны, её сильно огорчал и возмущал тот факт, что Мэри предпочла работать с Кетчем на Британских Просвещённых, но с другой, Молли было очень приятно знать, что братья всё ещё рады выходить с ней на дело. Когда они только познакомились, ей было пятнадцать, и двадцатишестилетний Дин вообще не воспринимал её в роли охотницы, хотя ко времени их встречи на счёту Молли было уже шесть уничтоженных сверхъестественных существ. Она искала отца Винчестеров; братья, как оказалось, тоже. Девочка верила, что Джон поможет ей найти ту тварь, которая убила мать Молли, когда той был год, а потом, через двенадцать лет, и отца. Выйти на Винчестеров подсказала Эллен — владелица бара «Roadhouse», где постоянно собирались охотники. «Ох, если бы я только знала в самом начале, к чему всё это приведёт…» — не переставала удивляться девушка. — Молли! — голос Дина, старшего названного брата, отвлёк её от воспоминаний. Устало шевелясь, Молли спустилась к выходу из бункера (её комната находилась на верхнем ярусе: она не в могла жить без окон, в отличии от Дина с Сэмом). Братья ожидали её. — Молли, надеюсь, мы можем оставить тебя одну? Запомни, тебе уже двадцать пять, ты взрослая охотница, которая должна сохранить бункер в нормальном виде! Она вспыхнула. Дин никогда не упускал возможности подколоть девушку из-за того, что однажды она устроила в Бункере «вечеринку», на которой была лишь Чарли, и спалилась — братья вернулись на два дня раньше, и подруги-охотницы не успели навести порядок. Дин заметил ей реакцию, и уголки его губ приподнялись в ухмылке. Ничего за десять лет не изменилось. — Осмелюсь напомнить, о великий взрослый Дин, насколько вам известно, мой разум на веки вечные останется на отметке четырнадцати лет. Именно потому, что в таком возрасте я погибла в первой жизни. Так что будьте добры, не мешайте ребёнку наслаждаться свободой, — съязвила Молли. Сэмми захохотал, даже не пытаясь сдержаться, за что получил от братца колкий взгляд. Ну что, Дин, чем атаковал, тем и получил? Было видно, он хотел сказать что-то ещё, а потом, наплевав на всю свою серьёзность, улыбнулся и потрепал девушку по голове. Удивительно, но в обстановке постоянных стрессов он всё ещё умудрялся подкалывать всех вокруг и хищно улыбаться. Обняв братьев на прощание (давняя привычка, переросшая в ритуал), Молли вернулась в комнату. «Да, у нас вновь непростые времена, но когда было иначе?..» — подумала она, падая обратно на кровать. Тьма воскресила братьям их мать, Мэри, в благодарность Дину за то, что он помог ей наладить отношения с братом, Богом, и не дал уничтожить всю Вселенную. Однако Мэри оставила их, даже не попытавшись сблизиться, узнать их получше. Дин был сильно расстроен и даже разозлён подобным поворотом, за что его сложно винить; Сэм же принял это событие гораздо спокойнее и поддержал решение матери освоиться в современном мире. Молли было сложно принять чью-то сторону, поэтому она постаралась остаться посередине, меж двух огней, хотя Дина ей было действительно жаль: его мечта могла наконец осуществиться, но Мэри, которую тоже можно понять, пока оставила сына томиться дальше. Ещё и Люцифер подкинул капитальных хлопот: вселился в президента и зачал нефилима, который будет превосходить по силам своего создателя, а демоны увели мать с плодом у Винчестеров из-под носа и где-то спрятали, да так, что они никак не могли их найти. Кас тогда пытался добыть хоть какую-нибудь информацию, троица в Бункере тоже сложа руки не сидела, но результаты были нулевыми. А Молли, в перерывах между охотой и поисками, всё пыталась разобраться с новой памятью, возникшими силами и кучей вопросов о своей сущности и происхождении. Названную сестру Винчестеров с самого рождения окружали всякие странности, предзнаменования, безумные сны и необъяснимые события. Она долго игнорировала это всё, списывая на буйное воображение и напряжённый образ жизни, но в какой-то момент всё изменилось. И во сне, и наяву девушку стали преследовать кровавые видения, в которых она убивала братьев и Каса, а следом разрушала всё, что только могла. Молли казалось, будто нечто предупреждает её: разберись с этой чертовщиной, или потеряешь себя и уничтожишь всё, что тебе дорого. И ей, конечно же, пришлось послушаться. Несколько месяцев скитаний и изучений, во время которых ей всё-таки пришлось объяснить всё происходящее братьям (а именно: Винчестерам и Касу, ведь последний тоже был им всем как брат), и вот в одну из ночей Молли приснилось престранное место: пустыня с движущимися вокруг девушки камнями. И все, на пару дней забыв про сбежавшего Люцифера, отправились в Долину Смерти, что в Калифорнии, куда Молли уже давно указывали знаки, которые она, по невнимательности, игнорировала. Там её что-то буквально притянуло к нужному месту, абсолютно не примечательному песчаному холму. Молли в исступлении раскапывала его голыми руками, опаляя кожу песком, ведь медлить больше не было сил, а камни двигались вокруг неё, как во сне… То, что было зарыто под её ногами, должно было дать ответы на все странности, что происходили с девушкой на протяжении всей жизни. Наконец что-то показалось, Молли вытащила из песка синюю книгу с серебристым знаком бесконечности на обложке, выглядевшую абсолютно новой, и кинжал с гравированной рукоятью, на которой узоры складывались в розу ветров, в сердце которой покоилась восьмиконечная звезда из цельного рубина, а на другой стороне тоже был выгравирован знак бесконечности. Когда она открыла книгу, круг из камней замкнулся защитной энергией, которая отбросила братьев от девушки. Сияние, вырвавшееся из книги, поглотило разум Молли и словно разорвало его лавиной информации. Так она вспомнила все свои прошлые жизни и то, кем являлась в самом начале… Когда магическая пелена исчезла, Кас привёл её в чувства, и Молли рассказала то, что смогла вспомнить. Все были шокированы. Эта история казалась максимально невозможной и непонятной, и Молли нужно было ещё во многом разобраться, но времени на это не оказалось: спустя несколько недель Люцифер создал нефилима, и всеобщей задачей было найти и убить этого ребёнка. Братья не верили, что дитя Люцифера может быть добрым, но Молли где-то в глубине души надеялась, что их мнение изменится. Ведь, по сути, буквально перед этим событием раскрылось, что она сама — нефилим, пусть и рождённый, с дикими странностями, от демона. Но девушку не уничтожили на месте, наоборот, братья помогли наложить ей защиту, а Кас, как ей показалось, даже обрадовался силам Молли, помог освоить некоторые возможности… Она не понимала, чем отличалась от того ребёнка, и пыталась завести об этом разговор, но Дин каждый раз прерывал её. Он твердил, что она обрела сверхъестественные способности тогда, когда точно научилась отличать добро от зла и стремилась к первому, тем более, девушку создал обычный ангел, а не сам Сатана. Но Молли всё равно чувствовала в этом некое двойственное отношение… По комнате заскользил ветер. Абсолютно бесшумно. Девушка поднялась и плотно закрыла окно. Её сердце вдруг заколотилось, как у кролика. Она попыталась успокоиться, назвав это паранойей, и убедить себя, что, как охотница, ничего не должна бояться. Мысли Молли вернулись к ближайшему будущему: они должны найти Келли, разобраться с сыном Люцифера, а после — взяться за «папашу», которого любыми способами необходимо запихнуть обратно в клетку. И, наверное, после этого охотники смогут взять небольшую передышку. Молли с нетерпением ждала этой возможности, ведь у неё уже давно имелись кое-какие планы… Дело было в том, что её уже долгое время ждала в гости Наоми, которую при парнях она называла тётушкой Беатрис, поскольку спасение ангела должно было оставаться в строжайшем секрете. После того, как на неё напал Метатрон, Наоми осталась жива, хоть её сосуд и был довольно сильно искалечен. Ей пришлось скрыться на Земле и притвориться обычным человеком. Она приобрела дом в Канзас-Сити, доехать до которого от Бункера можно было за несколько часов, и выследила Молли в одну из вылазок в город. Девушка была счастлива увидеть Наоми живой, но ей пришлось поклясться, что никто ничего не узнает. И Молли не нарушала данное слово уже более трёх лет. На протяжении всего этого времени они периодически виделись, созванивались, списывались… и неумолимо сблизились, сдружились, особенно когда разобрались с историей их давнего знакомства. Это ведь по приказу Наоми из Чистилища спасли Каса, а чуть позже — и Молли. Ангелы опустили её бессознательное тело практически под колеса машины Винчестеров, а те отвезли девушку в больницу. Через день на это лечебное заведение напали демоны и вступили в бой с ангелами, которые должны были охранять её местонахождение. В итоге, больницу охватило адское пламя, и Молли, едва пришедшей в себя, пришлось спасаться из огненной ловушки, но ей не хватило сил даже добраться до лестницы — она упала посреди коридора и готовилась к смерти. Но тут из ниоткуда появилась женщина с ангельскими глазами, схватила её на руки и перенесла в какой-то полупустой домик. Женщина представилась Амандой, излечила раны девушки и сказала, что им стоит переждать какое-то время, а после она доставит Молли к братьям. Они провели наедине два дня, и уже тогда Винчестер чувствовала, что их встреча была запланирована где-то свыше. В первый день, правда, девушка шарахалась от непривычной заботы незнакомки: та то проводила рукой по волосам девушки, то спрашивала, не голодна ли она, то предлагала прочесть ей книгу… Было заметно, что она мало понимает, что нужно делать, но при этом не хочет отпускать Молли. На второй день Винчестер, чуть привыкнув к столь необычному поведению, разглядела в ней что-то поразительное. Она не походила на ангелов, что встречались им ранее. Когда Молли спросила её напрямую, почему она так к ней относится, Аманда ответила: «Ты напоминаешь мне того, кого я очень давно потеряла». И Молли была готова поклясться, что в тот миг глаза Аманды наполнились самыми настоящими слезами. Аманда была мила и добра к Молли, рассказывала истории о жизни Земли и ангелах, а сама крайне интересовалась прошлым девушки и всякими странностями, в которые та попадала. Она словно пыталась отыскать что-то в Молли. Что-то от той «потери». А самой Молли тем делом казалось, будто они уже где-то встречались. Но она так и не успела спросить Аманду об этом… Утром третьего дня она бесследно исчезла, будто и не существовала никогда. Молли была в панике. Она ждала спасительницу сутки, но та так и не появилась. Тогда Молли покинула дом, добралась до окраины города пешком, нашла телефон и попыталась вспомнить хоть один номер Винчестеров, но цифры постоянно складывались в неверные комбинации. Тут её увидели полицейские, а так как Молли все ещё была в больничной одежде, у неё не было иного выбора, кроме как «включить дурочку» и сказать, что она ничего не помнит, кроме ангелов, которые спасли её из пожара. Она твердила это всем, кто меня спрашивал: полицейским, следователям, врачам, соседям по палате в психиатрической лечебнице, куда её упекли… Она надеялась, что весть об этих байках разойдётся по штату и хоть кто-нибудь из охотников заинтересуется её историей. Молли до сих пор не понимала, как её идиотский план сработал, но через несколько недель, которые показались девушке целой вечностью, ею заинтересовался шериф из другого округа, оказавшийся в городке якобы случайно. Молли сидела у окна, когда за её спиной открылась дверь в палату и знакомый женский голос спросил: — Линда?.. — Да? — тут же отозвалась она: почему-то полицейские решили, что именно это имя ей подходит. Молли обернулась и встретилась взглядом… с Джоди Миллс! Та успела только удивлённо вскинуть брови, а девушка уже набросилась на неё с объятиями. Шериф рассказала, что братья её искали, но, как оказалось, в совсем других штатах! Аманда забросила их слишком далеко от той больницы. В итоге, Джоди всё уладила, забрала Молли и вернула братьям. Она узнала от них столько новостей, что просто голова шла кругом. Девушка не могла поверить в то, что все ангелы пали на Землю, и очень хотела отыскать свою спасительницу, о чём даже упомянула в рассказе о своих «приключениях». Внимательно выслушав и задав пару вопросов об Аманде, троица странно переглянулась. Молли замерла в недоумении: ни Винчестеры, ни Кас не спешили с объяснениями, а их лица выражали некое замешательство и сомнение. В конце концов, когда терпение Молли лопнуло и она взволнованным голосом попросила рассказать всю правду, Кас, немного замявшись, сказал, что её, судя по всему, спасла Наоми. Та самая Наоми, которая уже была мертва. Та самая Наоми, о которой часом ранее рассказывали братья. Молли не могла поверить: они описывали деспотичную и помешанную ангельскую начальницу, которая подчинила себе волю Кастиэля и мучила его. Но Аманда, которая спасла её, совсем не подходила под это описание, хотя и внешность, и манера говорить, и ещё некоторые детали, названные парнями, совпадали с её образом. Да, чёрт возьми, это была её Аманда, которая и Амандой-то не звалась. Все были в замешательстве, парни не верили, что Наоми могла с кем-то так хорошо обходиться… Однако для Молли это не имело значения. Наоми была мертва, и она уже не могла ни доказать, ни опровергнуть это предположение. Через несколько месяцев Молли встретила её вновь и поняла, что была права, но поделиться этим с кем-либо не могла. Да и это не сильно её расстраивало. Вернувшись в Бункер, она сказала, что получила весть от дальней родственницы, которую не видела много лет, и уехала к Наоми на неделю. Молли помогла ей с адаптацией в человеческом мире, чтобы женщина не вызывала подозрений, а сама за это время окончательно привязалась к ней. Первым делом девушка спросила про «Аманду». Наоми призналась: не хотела, чтобы Молли потом упоминала её настоящее имя, рассказывая то, как она вела себя. Винчестер пыталась расспросить её о том, кого же она напоминает ангелу, но Наоми упрямо молчала, а в её взгляд был полон надежды и радости. Молли до сих пор не знала, почему Наоми не хотела говорить. И никогда не узнает, если не вернётся в свой мир. При более близком знакомстве Наоми оказалась доброй и заботливой, смелой, чувственной, смешной и забавной. Она не походила на других ангелов, Молли казалось, что даже Кас был не так близок к людям. Девушка заметила особую искру в её сущности: было в Наоми нечто настолько уникальное, что нельзя было объяснить словами. Они быстро сблизились и, как считала девушка, у них «всё сложилось само собой». Люди называют это родственностью душ или чем-то вроде того, но для Молли это не имело никакого значения: главное — они стали хорошими подругами за короткое время и им хотелось проводить время вместе. Но, увы, с сумасшедшей жизнью охотника особо не поотдыхаешь, поэтому подруги виделись не так часто, как хотелось бы. А с того момента, как к Молли вернулись память о прошлых жизнях и силы, она всё никак не могла заехать к Наоми. Девушка нутром чуяла, что ангел поможет ей разобраться со всем, отчего-то Молли была твёрдо уверена, что именно Наоми знает историю её родителей. Поэтому Винчестер старалась как можно быстрее покончить с делами, чтобы навестить тайную подругу. Она постоянно об этом думала: как всё расскажет, о чём и как спросит, да и просто мечтала, что вскоре разберётся с проблемами и сможет провести время с Наоми весело и беззаботно…

Кто мог знать, что этого не случится?

Молли вновь почуяла этот бесшумный сквозняк и заозиралась: откуда?! Дверь была заперта, окно — закрыто. По спине девушки пробежал холодок — предвестник неприятностей. «Ещё этого не хватало, когда я осталась в бункере одна и должна была сохранить его в порядке!» — возмутилась Молли, набирая номер Дина. Интуиция никогда не подводила девушку, и братья знали об этом. Под размеренные гудки она тихо села, свесила ноги с кровати… и не обнаружила пола. — Да? — раздался тихий голос Дина. Молли крепче сжала телефон, неконтролируемо начиная скулить, в ужасе бросилась обратно на кровать и провалилась сквозь неё… Её стремительно бросило вниз. Или вверх? Молли так и не разобрала. В глаза въелась темнота. Девушка закричала, но не услышала ни звука. От невыносимой тишины её барабанные перепонки едва не лопались. Воздух в груди закончился, и больше его не было. Лёгкие, казалось, склеились. Молли отчаянно пыталась нащупать хоть что-нибудь, но вокруг ничего не было. Абсолютно. Пустота. Адреналин огнём растёкся её в крови, устраивая внутри всепоглощающий пожар, мысли превратились в невнятный шум, а по телу словно электрические разряды побежали, заставляя конечности неметь, а сердце — захлёбываться агонией.

Молли казалось, что это — её конец.

Но тут появилась ослепляющая вспышка, а за ней — сильнейший удар. Боль пронзила спину девушки, её тело выгнуло дугой, а она стремительно начала глотать тяжёлый воздух сквозь слипшиеся лёгкие, боясь, что он вновь кончится. Перед глазами Молли всё плыло, в голове пестрели искры, а сэндвич, который она съела по дороге к бункеру, так и просился наружу. «Живая… О, Небеса, я осталась живая!» — это была единственная мысль, проскочившая в её голове. Где-то с оглушительным треском лопнули сосуды… Из носа захлестала кровь, её металлический привкус и запах одурманивали Молли сильнее, чем нехватка воздуха. Она попыталась перевернуться на бок, чтобы не задохнуться, но тело так и лежало бессильным мешком, совершенно непослушное и будто чужое. Ещё раз направив импульс в мышцы, Винчестер попробовала двинуться. Тщетно. Понадобилась ещё одна попытка, прежде чем она наконец перевернулась на бок, заходясь диким кашлем и отплёвываясь кровью. В голове грохотал пульс, а спина окаменела от боли. Приоткрыв глаза, девушка узрела лишь яркие круги, которые безумно быстро вертелись вне пространства. Ей было чертовски плохо, но даже сквозь всю отвратительность этого состояния в голову пробрались важные мысли: «Что произошло? Что это, чёрт возьми, было?!» Круги постепенно прекратили свой танец, Молли медленно обвела взглядом окружавшее пространство и тихо, протяжно выдохнула ругательство. Её окружали крутые горные хребты. «Сон, это сон, — Молли тщетно пыталась успокоиться. — Бред, это не может быть правдой! Это просто очередной кошмар, сейчас Дин меня разбудит, и всё будет хорошо!» Она крепко зажмурилась, пытаясь прогнать наваждение, ведь истерика была уже на подходе.

Такого бреда просто не могло быть.

Но когда она вновь открыла глаза, ничего не изменилось. Выругавшись гораздо громче, Молли осторожно и слишком медленно села: безумная слабость сковала всё тело девушки, а спина при каждом движении отзывалась острой болью. Вытерев рукавом кровь с лица, Молли заметила, что одежда как-то слишком свободно свисала с её руки. Будто она стала жутко велика… Но это сразу же отошло на задний план, ибо главной проблемой девушки было то, что она очутилась непонятно где. Под бесконечным голубым небом вдаль расстилались лишь тёмные горы. Маленькая фигурка девушки сидела практически у обрыва, прямо на каменном выступе. «Что это было? Как и куда я попала? — мысли скакали в голове, но Молли смогла вспомнить: — Дин! — она вскинула руку: телефон был сжат в тисках ладони, экран не горел. — Чёрт! Ну всё, разбила!.. Дин слышал хоть что-нибудь, заподозрил ли неладное в моём звонке? Они ведь только уехали. Я должна была дозвониться братьям!» С замиранием сердца Молли нажала на кнопку блокировки. Экран озарился светом. Сети не было. Она запричитала: «плохо-плохо-плохо…» И это действительно было плохо, ведь они с Сэмом в несколько раз увеличили мощность сигнала её телефона, но раз даже навороченный гаджет не мог позвонить… В голове Молли не было ни одного адекватного предположения, куда её могло занести. Вздохнув, она медленно обернулась. Сзади, шагах в двадцати, находился дом из белого кирпича. Одноэтажный, с крепкой дверью и высокими узкими окнами по обе стороны от неё. Аккуратно встав, маленькими шажками девушка направилась к входу. Дин сказал бы, что это крайне неразумно: Молли не знала, во-первых, нет ли внутри опасности, а во-вторых, не получила ли она травму при падении. Но девушку мучила ужасная жажда, всё её тело болело до ужаса, вся она была перепачкана в крови, да и нужно было найти хоть кого-нибудь, кто мог объяснить, что это за место. А там уже разбираться с самым сложным: что это вообще было, как её туда занесло и каким образом ей вернуться в бункер? Поэтому Молли, прихрамывая, кое-как добралась до двери. Стук костяшек по деревянной поверхности эхом отразился от гор, и ей стало не по себе. Было так тихо, что создавалось впечатление, будто ничего живого в округе нет. Никто не отозвался, и девушка постучала вновь. Ответом ей была лишь тишина. «Ну и ладно», — решила Молли и потянула ручку вниз. Дверь легко поддалась. — Есть кто-нибудь? — спросила она, входя внутрь. Дом представлял собой одну большую комнату с приоткрытой дверью в дальней части, ведущей куда-то влево. В глаза Молли сразу бросилась кухня с раковиной слева, туда она первым делом и направилась. Освежившись и смыв кровь с лица, она заглянула в холодильник, но потом просто уселась за стол: есть ей совсем не хотелось. Сделав несколько глотков прохладной воды прямо из хрустального графина, она отметила: «Да, хозяин устроился весьма неплохо. Дом прекрасен, мне бы такой…» Кирпичные стены внутри оказались такими же белыми, как и снаружи, словно покрытые тысячами волшебных снежинок. Пол был устлан тёмным ламинатом. Разделение комнаты шло на две части: если смотреть от входа, то слева находилась кухня с большим количеством деревянных лакированных шкафов, белым холодильником и плитой с духовкой и вытяжкой. Тут же стоял деревянный стол и три стула с высокими спинками, чем-то похожие на те, что Молли видела в доме Наоми. За кухней находилась приоткрытая дверь, что там располагалось — не было видно, но она догадалась, что ванная. Это была первая зона, которая отделяла кухню. Вторая зона представляла собой всё остальное, жилую часть, так сказать. У противоположной входу стене, если перечислять слева-направо, сначала стоял высокий закрытый шкаф, и если полностью открыть дверь в ванную, то шкаф спрятался бы за ней; потом тумбочка, на которой находилась лампа с нежно-фиолетовым абажуром, двуспальная кровать с фиолетовым постельным бельём, усыпанном белыми звёздочками, располагающаяся прямо напротив входа, над ней на потолке невероятно красиво нарисованная спиралевидная вселенная в космосе, который потом становится всё более блёклым, постепенно сходил на «нет» и сливался с белым потолком; вторая такая же тумбочка с лампой, большое двустворчатое окно в пол с темно-фиолетовыми шторами. У третьей стены, в полуметре от окна, стоял деревянный письменный стол с двумя выдвижными ящиками и такое же рабочее кресло с кремовым сиденьем и вставкой-спинкой. Дальше шёл ещё один шкаф, только с несколькими открытыми полками, которые были заняты книгами. За ними — кирпичный камин, покрытый сверху чёрной краской, следом кремовое мягкое кресло, напротив него ещё одно такое же, а их разделял невысокий столик. Над креслом, прямо на стене были нарисованы тёмные незабудки с жёлто-золотистыми сердцевинами, из которых каплями вытекал свет. Странно, эти невероятные рисунки что-то очень сильно напоминали Молли, но она не могла понять, потому что в её голове варилась каша. На последней стене, напротив журнального столика, на высоте полутора метров висела неширокая, но длинная чёрная коробочка прямоугольной формы; ну, а рядом находилась дверь с окнами, над которыми располагались весьма интересные приспособления, позволяющие скатывать темно-фиолетовые шторы в рулоны. Собравшись с силами, что оказалось невероятно сложно, Молли попыталась связаться с кем-нибудь по «ангельскому радио» — мысленно. Но там была абсолютная тишина. Да, ей редко удавалось позвать Каса, силы всё ещё не слушались девушку, но она попробовала снова. Безрезультатно.

Всё было очень-очень плохо.

От этой попытки начала сильно болеть голова, а из носа вновь потекли кровавые ручьи, покрывая одежду новыми пятнами. Молли вскочила и со всех (возможных) сил поплелась в приоткрытую дверь, которая действительно вела в ванную. Справа она заметила раковину и склонилась над ней. Бордовая жидкость закапала на белоснежную поверхность, оставляя незамысловатые разводы. Открыв холодную воду, девушка набрала её в ладони и окунула туда лицо. Через пару минут таких манипуляций кровотечение остановилось. Молли подняла глаза на большое зеркало, висящее над раковиной, и её ошарашенный вопль заполнил не только ванную комнату, но и весь дом. «Этого просто не может быть! — Молли схватила себя за щеки, и девочка в отражении сделала так же. — Нет, глаза обманывают меня! Я выглядела так в четырнадцать лет! Ещё и в первой жизни! Что за бред?! Это просто невозможно! Это не могу быть я!» Юниана, её ангельская мать, родила Молли практически своей копией: у девочки были ярко-рыжие волосы и глаза чистого зелёного цвета. В новой жизни она также родилась рыжей с зелёными глазами, но более земного вида: яркость цветов стала намного меньше. Однако из зеркала на неё смотрела именно та Молли, рождённая от союза ангела и демона. Та Молли, что погибла в четырнадцать лет. Та Молли, которой она всегда оставалась в душе. Бред, это был какой-то неописуемый бред! Молли ударила себя по лицу, пытаясь проснуться. Но ничего не изменилось. Тогда она задрожала и сползла на пол. Схватившись руками за волосы и чувствуя прохладу плитки под собой, она громко зарыдала. «Всё это не может быть по-настоящему! Нет, пожалуйста, пусть я проснусь! Это неправда! Небо, прошу, пусть я проснусь! — умоляла она, но оставалась на месте. От ужаса она заколотила кулаком по полу, но боль лишь сильнее расстроила её. — Почему? Почему так? Я нужна братьям и Касу! Почему так вышло? Почему я сейчас оказалась одна непонятно где?! Что мне делать?!»

Даже пребывая в истерике, Молли знала одно: любым способом, но она вернётся домой. Тогда же она подумала, что большего безумия с ней уже не сможет случиться. Но оно продолжалось.

Конец того дня она пролежала в ванной, всё на том же кафеле, периодически заходясь в истерике, колотя кулаком по полу, взрываясь ругательствами и проклятьями, захлёбываясь слезами и понимая всю свою ничтожность. Существо, сочетающее в себе силы ангела и демона, немного умеющее пользоваться магией ведьм, считающееся неплохим охотником на нечисть, в одно мгновение оказалось слабым и беспомощным, а попытки переместиться домой или связаться с кем-то из своих так и не принесли успеха. К ночи, когда у неё уже не было сил плакать или проявлять хоть какие-нибудь эмоции, кроме апатии, Молли кое-как дошла до кровати, легла и провалилась в абсолютное бессилие. Все её мышцы окаменели, стали непослушными, тело бросало то в жар, то в холод, грудная клетка разрывалась от ноющей боли, каждый вздох напоминал испытание; а в голове властвовал туман из обрывков мыслей и просто бреда, перетекающего во сны наяву, в галлюцинации на грани реальности. Почти сутки девочка пролежала в полуживом-полумертвом состоянии, пытаясь понять, действительно ли всё, что она видела, происходило на самом деле. К вечеру следующего дня Молли смогла собраться с силами и добраться до кухни: жажда была невероятная, именно она и мотивировала девочку подняться. При нахождении в вертикальном состоянии голова у неё кружилась, в глазах темнело и дыхание с пульсом учащались. Взяв графин с остатками воды, она с трудом вернулась в кровать. На тумбочке обнаружилось какое-то супер-средство против боли и воспаления, которое она мгновенно проглотила, а ещё приспособление, относительно похожее на пульт от телевизора, в итоге и оказавшееся им. Тут-то и началось самое интересное!.. Только Молли включила телевизор, экран которого оказался голографической проекцией прямо в воздухе, как сразу попала на выпуск новостей, что, конечно же, было весьма удачно. В голове девочки крепко засело изображение красного экрана и золотого орла с поднятыми вверх крыльями, в лапах которого были сжаты пучки стрел. Так начинался каждый выпуск новостей: «Внимание! Говорит телевидение Капитолия! Обязательно к просмотру!» Но то, что Молли увидела следом за этим орлом, сразило её наповал и шокировало до глубины души. На экране показывали картинки массовых беспорядков, это было восстание — большое, яростное, кровавое и самоотверженное. Люди на экране, много отчаянных и взбудораженных людей, сражались на огромной территории: показывали кадры из самых разных местностей. А в следующем кадре было запечатлено что-то похожее на небольшой город, над которым парили большие и странные самолёты… Секунда — и город утоп в огнях взрывов. От него ничего не осталось, эти самолёты уничтожили всё и всех, кто в тот момент был там. «Что это и где происходит?!» — пронеслось ураганом в её голове. Молли, хоть и ничего не понимала, расплакалась. В этом поселении находились люди. Было видно, как они бежали по улицам и проулкам, пытаясь спастись от бомб. Но тщетно. Это было так ужасающе, что она отупело сидела в шоке, стараясь смириться с тем, что увидела. «Как они могли так поступить? ЧТО могли натворить люди, чтобы их так просто взяли — и уничтожили? Всех! Что же это за мир такой? Что здесь происходит?»

Так Молли Винчестер окончательно осознала, что находится совсем не дома.

Пока она пыталась справиться с нахлынувшими мыслями, чувствами и эмоциями, её слух уловил речь ведущего. Он сказал, что сегодня, двадцать девятого июня, Капитолием был стёрт с лица Панема Дистрикт 12. Тогда эти странные названия ей ничего толком не объяснили, но это позволило хотя бы узнать дату. И от этого Молли стало ещё хуже: ведь дома, в её мире, было двадцать восьмое августа. Нервы девушки не выдержали. Она выключила телевизор и попыталась уснуть, но мешало всё то же отвратительное состояние и рой мыслей, обрывающихся где-то на середине и переплетающихся в ещё больший бред. Всю ночь её опять преследовали галлюцинации: то весь дом сгорал в огне, то она сбрасывала бомбы на бункер братьев, то Наоми вырвалась в горный домик и обвиняла её во всём. В конечном итоге её одолела усталость, и на следующий день девушка проснулась около часа дня. Её самочувствие улучшилось, что не могло не радовать. Следующие несколько дней, проведённые в доме, окончательно убедили Молли, что в нём никто не живёт. Она изучала всё, что только попадалось на глаза, в особенности — книги, обнаруженные в шкафу. Телевизор был включён постоянно, только на ночь она выключала эту жуткую «вещалку». А случалось, он неожиданно сам по себе загорался и ночью, она просыпалась и слышала: «Внимание! Говорит телевидение Капитолия! Экстренный выпуск новостей!» Информации за это время она изучила не много и не мало: с одной стороны, основные сведения Молли смогла уяснить, но вот понять их получалось с трудом. Было слишком много вопросов, но ни одного ответа. Из телевизора и книг охотница выяснила, что находилась на территории государства «Панем», который включал в себя столицу — «Капитолий», и округа — «дистрикты». Семьдесят пять лет назад дистрикты, их тогда насчитывалось тринадцать, все вместе подняли восстание, позже названное «Тёмные времена», и страна оказалась на пороге полного уничтожения, вскользь упоминалось что-то про атомное оружие и говорилось, что только один дистрикт не примкнул к Восстанию, Второй, самый близкий к столице — Капитолию, который в течении четырёх месяцев был осаждён армией повстанцев и находился в полной блокаде. Власть Капитолия висела на волоске, в городе оставался запас продуктов и топлива всего на две недели. Все капитолийские мужчины ушли на защиту столицы, остались лишь женщины, дети и старики. В одной книге, однако, было задокументировано, что многие женщины также ушли на фронт и сражались наравне с мужчинами. А добровольцами, в конце Блокады Капитолия, на фронт ушли три тысячи студентов Капитолийского университета, именно они прорвались через Восточный тоннель во Второй дистрикт. Когда повстанцы почти одержали победу, защищавшие капитолийские тоннели горцы, волонтёры Второго дистрикта, были уничтожены. Так Блокада была прорвана, и в войне наступил переломный момент, капитолийские войска начали занимать один дистрикт за другим. Война приняла особенно зверские формы, сдавшихся в плен солдат часто убивали на месте, также солдаты Капитолия проявляли зверскую жестокость к гражданскому населению восставших дистриктов. Самым бесчеловечным был момент в конце войны, когда сотни капитолийских планолётов стёрли с лица земли «Гнездо Мятежа» — дистрикт Тринадцать. Капитолий понёс в этой войне чудовищные потери, четверть мужчин были убиты, ранены или изувечены. Победители были так опьянены кровью проигравших повстанцев, что отпраздновали свой Триумф ужаснейшим способом: «навечно учредили» Голодные игры — совершенно нелогичную, аморальную и жестокую игру, в которой двадцать четыре подростка (по парню и девушке с каждого дистрикта в возрасте 12-18 лет) убивали друг друга, пока в итоге не оставался жив один из них, который и становился Победителем. Как Голодные Игры продержались целых семьдесят пять лет, Молли просто-напросто не понимала. Естественная реакция на такое изуверство — мятежи, бунты, и, наконец — Революция. Но… спустя столько лет? Почему они так долго терпели? Жители дистриктов должны неимоверно сильно ненавидеть своих угнетателей, каждый год забиравших у них детей. Но почему они ничего не делали все эти проклятые 75 лет?! Сказать, что Молли была в ужасе — не сказать ничего. «Безумный мир! Сумасшедший! — твердила она. — Но причём здесь я? Зачем здесь я?..» И вот, спустя 75 лет, был уничтожен ещё один дистрикт — Двенадцатый. По телевизору показывали, что на Играх в прошлом году смогли победить двое из одного дистрикта, как их называли, «несчастные влюблённые» — Пит Мелларк и Китнисс Эвердин, которых вновь отправили на Арену на следующий год. Во время Квартальной Бойни (что проходит раз в 25 лет) Эвердин уничтожила Арену, придуманную специально для того, чтобы убить её. Саму девушку спас с Арены планолёт и доставил в Тринадцатый — его якобы уничтожение оказалось сказкой. Молли долго истерично смеялась, никак не в силах успокоиться: «Дистрикт Тринадцать, главный враг Капитолия, остался цел и невредим, а эти сумасшедшие придумали Голодные игры! Чтобы примирения точно не было. Никогда!» И за выстрел Эвердин, которым она каким-то образом вызвала саморазрушение Арены, Капитолий уничтожил родной дистрикт «влюблённых». В какой-то момент отчаяние полностью захлестнуло разум девочки: ей казалось, что она никогда уже не вернётся домой. — Что мне делать? — прошептала она, крайне напуганная и растерянная. В следующую секунду Молли ослепило сияние. Закрыв глаза, она мгновенно рухнула на пол, на всякий случай. Кто ж знал, какие опасности могут ожидать в этом мире? Когда тёмные круги перестали плясать перед глазами, она решилась посмотреть, что это было. В воздухе, в белом, но уже не таком ослепительном сиянии, висела книга. Её книга. С твёрдой синей обложкой и серебристым знаком бесконечности на ней. С абсолютно пустыми листами. Непотопляемая, несжигаемая, неуничтожаемая. Её книга. Радости Молли не было предела. Позже она обнаружила, что способна перенести из дома любую личную вещь, а вот обратно — нет. Но это уже было обнадеживающе. Значит, связь с прежним миром была. И разумная книга, которая могла дать совет. Но ни советов, ни наставлений за полгода Молли так и не дождалась. Ничего, что могло бы помочь ей вернуться домой. Тогда она поняла, что в странном мире у неё должна быть какая-то миссия, цель, ради которой её и занесло сюда. Попытки узнать это у книги не принесли успеха. Это приводило девочку в состояние жуткого отчаяния и полного упадка. Как начать что-то с полного нуля, когда у тебя нет ни одного намёка на твою «миссию»? К тому же, она чувствовала, как ей с каждым днём становится всё труднее мыслить ясно и объективно: казалось, детское тело, в котором она была заключена, возвращает Молли в «трудный возраст»: её эмоциональность всё возрастала, и с этим было всё труднее совладать. Сначала Винчестер оправдывала новое состояние стрессом после «перехода», но вскоре поняла, что проблема гораздо глубже: новое тело действительно осложняло положение Молли. И решения этой проблемы не было. Но Молли ничего не оставалось, как бороться с этим состоянием и изучать новый мир. Спустя время книга всё-таки пыталась ей помочь. Даже дважды. Если это вообще можно было назвать помощью: никакой связи или же логики Молли в этом так и не видела. Первый раз случился спустя месяц после появления Молли в этом мире, ночью, когда девочка пыталась уснуть, утомлённая после очередного дня изучения Панема, точнее, одного из дистриктов, книга неожиданно засияла, поднялась в воздух и поплыла к выходу. Молли поспешила за ней. Книга буквально неслась куда-то, и Молли порадовалась тому факту, что здесь у неё появились крылья, как в первой жизни — это была сомнительная «побочка» от связи родителей, ведь все ангелы в её мире имели только ментальные крылья, позволяющие им телепортироваться (благо, у Молли для этого ещё была магия ведьм). Через десять минут девушка оказалась на вершине самой близкой к Капитолию горы. Там, над погруженным в темноту городом, висел планолёт. Точно не капитолийский. Он замер над одним из зданий, вниз с него спустились люди, спустя минут пять они вернулись, захватив с собой ещё несколько человек. Уже позже в новостях показали, что это Тринадцатый спасал того самого Пита Мелларка и ещё двух трибутов. Молли тогда долго размышляла, у кого же нашлось столько смелости — совершить такую рискованную операцию?! Спустя месяц она получила ответ. Это была Альма Коин, Президент Тринадцатого, лидер Революции. Ради Сойки она отважилась на такой опасный поступок, и уже тогда Винчестер зауважала эту холодную, строгую леди. Второй раз книга отправила её на спасение одного парня в Капитолии. Это было в середине ноября. Он оказался сильно ранен, и Молли на время забрала его к себе, помогла залечить раны, еле-еле уговорила повременить и не возвращаться домой, а после нашла ему временное жильё в Капитолии. С помощью приготовленного зелья он мог менять внешность, чтобы оставаться неузнаваемым — он-то считался мёртвым… Молли нутром чувствовала, что ему не стоит объявляться живым, и удивлялась, что тот ей легко верил. И в то, что она ангел, и в её «переход», и что нужно повременить… Он доверял Молли, и это придавало ей сил. Спустя пять месяцев в чужом мире она наконец-то больше не была одна. У неё появился друг: забавный и интересный парень, чем-то напоминавший ей братьев. Да, в жизни Молли Винчестер было много странностей. Но вот — она устало ввалилась в дом, насквозь промокшая странным дождём, причиной которого была именно она — задыхающаяся, с вырывающимся из груди сердцем, звоном в ушах… и мёртвой женщиной на руках! И на то, что произошло, у неё больше не оставалось ни нервов, ни объяснений.

«Ну, всё. Ты заигралась, Моллс. Сумасшедшая!»

На негнущихся ногах она подошла к кровати и осторожно, бережно опустила её на покрывало, которое мгновенно намокло от воды с её одежды, поднялась и посмотрела на эту картину…

На кровати лежала мёртвая Альма Коин.

Громко и отчаянно выругавшись, Молли надломленно бухнулась коленями на пол, упёрлась локтями в край кровати, наклонилась вперёд, вцепляясь руками в волосы, и безудержно взвыла, чувствуя, как глаза становятся мокрыми. Её глупое сердце, казалось, готово было разорваться. Тело девочки била дрожь. Вой постепенно заполнил всю комнату. Ей казалось, что он вот-вот станет осязаемым, и она захлебнётся в нём, как крохотная лодка во взбесившемся море.

«Молли, во имя Небес, что ты натворила?! — запричитала она. — Ты же практически остановила время для многих тысяч людей! Ты наплевала на законы этого мира и свою конспирацию! Да ты же унесла её на глазах у всех! Ну и к чёрту! Это ведь я виновата! С самого утра чувствовала что-то странное, и, идиотка, давно должна была что-то предпринять! Я должна была её защитить. Но она мертва…»

Отпустив волосы, она неуверенно забралась на кровать и склонилась над женщиной. Та тоже промокла насквозь, и серебряные пряди липли к спокойному и красивому лицу. Молли протянула дрожащую руку вперёд, желая коснуться её, но тут же отдёрнула — «Нет, я не могу. Не смею. Не имею права!» Следом она накрыла пальцами свои губы, слёзы всё лились из её глаз, а девочка вглядывалась в это бледное лицо и чувствовала, как огонь всё ярче разгорается внутри, сжигая всё дотла. Переведя взгляд ниже, она оцепенела: «Пожалуйста, нет… Пусть это всё будет сном… Этого не могло случиться… Я не могла этого допустить… Н-е-е-е-т!» Стрела. Расползающееся пятно крови. Резко отпрянув назад, она не удержала равновесие и упала с кровати на пол. Больно. Очень больно. Это чувство шло изнутри, разрывая Молли на кусочки, окончательно обращая в пепел. Она изо всех сил зажала рот руками, но вопль прорвался сквозь них. Девочка бессмысленно покачала головой из стороны в сторону, желая поверить в нереальность всего происходящего, но не смогла… Она же всё видела. Видела, как стрела бесславно пронзила её сердце, как Коин бессильно и беспамятно упала на колени, как безвольно ударилась животом о каменный балкон, как перевернулась и безразлично упала на спину, как кровь безропотно и бесшумно потекла по земле… И она замерла. Навсегда. Молли не владела собой: ничего не понимала, не могла дышать, и в голове её не было ни единой мысли. Внутри будто в миг всё оборвалось, рухнуло в пропасть, оставив лишь зияющую пустоту, в которой не было ни смысла, ни желания, ни надежды. Молли не могла думать, но магия внутри полыхнула сама собой и что-то неосмысленно двигало ею — заставило сорваться с места и бежать туда, к Коин, хватать её на руки и уносить как можно дальше от этого проклятого места. Это был шок? Возможно. Молли хотелось верить, что именно он вёл её вопреки здравому смыслу и видимой безысходности ситуации. Молли просто не могла её там оставить. Она не понимала, как её сил хватило, чтобы замедлить время на глазах у стольких людей, но благодарила вселенную за это. Магия сама вела девочку: она коснулась её души, чтобы понять, как та хотела бы поступить, и полыхнула сильнейшим энергетическим импульсом. Молли ведь осмысленно не затормаживала время и не накладывала заклинание неузнаваемости, а просто чувствовала, что колдовская защита работает, и её остаётся лишь отдаться волне и делать то, что велит душа, наплевав на всё вокруг.

«Ох, Небо! Как мне теперь быть?! — Молли вновь схватилась за голову. — Как отмыться от невинной крови? Я виновата, чертовски виновата — потеряла её, не уберегла, не спасла… Нужно было раньше что-то придумать, предпринять, предвидеть. Почему я не смогла понять ничего раньше?! Я должна была это сделать! Просто какое-то проклятье! Почему я всех теряю?! Как бы я ни старалась, успеваю не всегда, и люди — гибнут… Сэм сказал: «Мы не можем спасти всех. И ты, Молли, не можешь». Как же я ненавижу это! Невыносимо устала от того, что у меня постоянно что-то забирают, из жизни в жизнь. Почему люди должны умирать?! Почему люди должны терять всё, что у них есть?! Почему я не успела и Китнисс Эвердин отняла у меня единственный ориентир в этом мире?!»

Грудь вновь переполнило знакомое чувство. Жгучие слёзы были уже на подходе. Старые раны оказались вскрыты, и кровь хлестала по сердцу, не имея возможности остановиться. Одиночество ощущалось, как пронизывающий ледяной ветер, заставляющий кровь стынуть в венах, а потом ломаться, как тонкая ледяная корочка на осенних лужах, острыми осколками кромсая всё внутри. Душа Молли дала трещину, и там сразу же образовался страшный провал, который нельзя уже было заполнить никем другим. А ей только начало казаться, что всё может наладиться…

НО АЛЬМА КОИН БЫЛА МЕРТВА!

Молли зашлась диким, незнакомым для неё самой, громким иступленным криком. Глаза заволокла пелена, в голове взбесился сильнейший ураган, сердце окончательно свихнулось. Яростью и злостью наполнилась душа, до самых её краёв — и глаза девочки наполнились чернотой. Она вскочила, набросилась на стену, начала изо всех сил колотить её кулаками — до синяков и крови, захлёбываясь рыданиями вперемешку с ругательствами и укорами. В груди яростно полыхали ненависть и ярость, чувство несправедливости оглушало, заставляя окончательно забыть о здравомыслии и невозмутимости. Ей хотелось крушить и уничтожать, чтобы как-то вырвать из себя хоть кусочек этих невыносимых чувств, и если нужно — она была готова вырвать его вместе с сердцем. Но тут девочка поскользнулась (обувь-то мокрая), грохнулась спиной на пол, задевая непонятно откуда появившийся стул, и он рухнул прямо её на ноги. Новая порция нечленораздельных воплей — она яростно вскочила, занесла его над головой и бешено швырнула в пол, ломая дерево так, что щепки брызнули во все стороны, рассыпаясь по полу, как конфетти на празднике — празднике смерти… Злость, гнев, досада и отчаяние уничтожали Молли изнутри, от боли она забывала, как дышать. Под рукой возникла чашка, которая мгновенно отправилась куда-то в угол под непрекращающиеся крики, туда же последовала ваза с цветами… Боль невыносимо одурманивала разум. Девочке стало душно, стены давили со всех сторон, сердце ломало изнутри грудную клетку, дробя рёбра в пыль. Молли пулей вылетела из дома и очутилась под ливнем: невероятно холодным и сильным, капли били по плечам и голове, будто град, а её было глубоко плевать. Сознание Молли сузилось до одной мысли: Альма Коин мертва. Снизу подкатила беспомощность. Следом — отчаяние. А за ним — гнев. Огонь кипел в крови, заставляя девочку выть от боли. Слёзы струились из её глаз, а грудь сжимало в тиски. Всё тело горело адским огнём, и, казалось, будто крылья вырывают из спины. Ей было больно. Невыносимо больно. — ОНА НУЖНА МНЕ! — не успев даже осмыслить фразу, изо всех сил закричала Молли, подняв глаза в небо, пытаясь достучаться до того, кто в ответе за всё, что произошло, кто мог всё изменить, кто мог вернуть её… И тут же сорвала голос, зашлась безумным кашлем, заодно избавляясь от чего-то безумно солёного во рту. Ощутив соль на языке, она замешкалась: «Солёный дождь? Не может быть!» И тут до неё дошло…

Небеса плакали!

Молли отступила назад и упёрлась в дверной косяк. Небеса не отвечали ей — но они плакали, и это было не просто так: нечто грядёт! Ей вспомнилось нечто вроде пророчества о слезах Небес, когда-то давно прочитанное… Но тут её мысли начали туманиться, снизу накатила нереальная слабость, голова закружилась, а перед глазами поплыли яркие искры. Теряя ориентацию в пространстве, едва переставляя ноги и всеми силами хватаясь за сознание, Молли почти дошла до кровати, но беспомощно упала на пол. Её мигом поглотила ледяная темнота.