Разведение инкубов для начинающих

На самом деле а-Цин хотел забрать его и привезти со всеми удобствами в секту только через две недели. Как обычно партнер хотел, чтобы существование Юаня было безоблачно. Но тот проводил всех младших два месяца назад, выучился и напрактиковался в гнезде за пять лет безобразно тщательно, и с Шень Цинцю в очередном отъезде, начал скучать. Отсюда кейкаку. Но… Фу-ух, Юань теперь с удовольствием вспоминал свое похищение, потому что эти лестницы… Фу-ух, надо было послушать брата-заклинателя и лететь сразу через общественные переходы на Андин, а оттуда — на Цюндин. Даром, что весь Китай узнает, что он здесь. Зато удобно. Зато не пришлось бы тащиться по малоизвестным полутайным тропкам. «Зато будет сюрприз!» — деловито отряхивался и приводил в порядок сбившуюся одежду Юань. Хорошо что не вспотел, ведь суккубы выше этого. Преодолев последний рубеж в виде проверки часовых и дежурных, он ступил на родной первый пик, ровно к тому часу, когда собрание горных владык обычно заканчивалось. Забавно, но Юань ожидал, что здесь что-то хоть немного изменится также, как изменился он за пять лет отсутствия. Но фрески на высоких стенах продолжали изображать вознесение местных лордов, как делали это все эти тысячелетия. Все еще не было ни пылинки, ни обновки среди нефритовых ваз. Даже лавка та же — не протерся лак. И благослови Гуаньинь учеников, которые сновали туда-сюда с закусками: они подсказали Юаню, когда собрание закончилось еще до того, как открыли двери. Демон немедленно просочился в щелочку и сунул туда нос. — Шифу! — первым приметил его Мин Фань и встрепенулся. А-Цин комично идентично за ним повторил, разве что смолчал и скрыл счастливую улыбку за веером. Только глаза заблестели. — Юань-сюн! — всех перекричал и поспешил к нему Му Цинфан, без промедления загребая в объятия, как любимая тетушка, да подтаскивая к столу. — А-Юань! Мастер Хэ, — зазвучало сдержанное со всех сторон, но никто не пытался отобрать его у двенадцатого лорда. Инкуб с удивлением рассмеялся, обнимая друга и оглядывая через плечо остальных лордов. Вот уж не ожидал, что тот будет таким резвым! — Мы уже думали, шисюн так и будет разрываться на два дома! — сердечно пожаловался целитель и обернулся на Шень Цинцю с осуждением. Тот пожал плечами. — Я тоже рад тебя видеть, сюн, — сердечно признал Юань, положа руку между лопаток заклинателя. — Но воспитание детей — дело такое, времязатратное. Тем более, люди, пусть и суккубского происхождения, долго растут. Все присутствующие разом обомлели и обратили на него огромные круглые глаза людей, которые впервые слышали об этом. Юань поднял бровь. — Неужели а-Цин не говорил? — слабо уточнил он. — Да и зачем бы я покинул секту, если не гнездиться? Лица буквально всех присутствующих сложились в недовольно-осуждающие выражения. — Мастер Хэ сказал, что вновь хочет подтянуть свои знания и посетить целителей, — подчеркнул лорд По. Надо полагать, не только Юань разом вспомнил, что именно это он говорил в прошлый раз, а потом сделал дочь. Заклинатели дружно зафыркали, соглашаясь. Му Цинфан надуто сложил руки на груди. — Помимо создания младенца, что было абсолютно очевидно, — закатил глаза Юань и обернулся на партнера, но тот с довольным видом оставил его волкам, перекладывая бумажечки после собрания. Его все это забавляло безмерно. Затворник и не лечится! — В самом деле! Я беспрестанно жил и работал женщиной целый год! А-Цин суетился тогда как надутый и агрессивный павлин с круглыми испуганными глазами! Гнездился хуже меня. Спрашивал, причем, у всех медальоны со странной ци мне на прокорм! Я думал, уж Му-сюн все понимал, мы ведь работали вместе! Он бросил на целителя косой взгляд. — Ты стал из обыкновенной кошки похож на потолстевшую, — чуть сдал позицию Му Цинфан, но не сдался: — Я думал, ты просто отъелся. Юань оскорбленно раскрыл на него рот. Он решил… что инкуб пожирнел?! — Вот уж не думал я, что такие вещи надо целителю пояснять, — заворчал он, неодобрительно мотая головой. Он сам забавлялся возникшим недоразумением — Подумать только! Я был настолько беременный, что переваливался как утка. А вообще а-Цин мог бы и поделиться с боевой семьей новостями! Вот. Кто теперь под колесами автобуса? Все пытливые глаза скрестились на Шень Цинцю. Тот, нисколько не стесняясь, задрал нос: — Я счел, что моя личная жизнь всем беспросветно набила оскомину! Высокое собрание пробрал словесный запор. Инкуб страстно облизал любовника взглядом, прижимая руку к губам, чтобы хоть немного скрыть мечтательное выражение. Боже, он был таким прекрасным злодеем! Юань его так хотел. Кхм. — Что ж, лучше представиться поздно, чем никогда. Его зовут Шень Цинлянь. Это человек суккубского происхождения. От обычного человека они отличаются только ускоренным ростом и развитием. На свет наш сын появился не младенцем, а малышом, умеющим есть и ходить. За пять лет он вырос и созрел до вполне взрослой личности телом и духом. Во всем это абсолютно обыкновенный человек-заклинатель, который избрал путь бродячего мастера. — Как это может быть возможным? — ужаснулся мастер Вэй, перебивая. Юань улыбнулся, нисколько не обиженный подобной реакцией. — Такова вариация техники, что мы использовали, поскольку суккубы не способны к скрещиванию с другими существами естественным путем. Это довольно стандартный путь. В первые годы жизни такие полукровки развиваются, подобно суккубам, с помощью заготовленного набора знаний о мире. А потом развивают личность естественным путем, как все. Опуская, что у них уже была личность с готовым багажом кошачьего гнездовья. — То есть, было возможно создать и обыкновенного младенца? — нахмурился целитель, весьма сведущий в духовных перипетиях души и тела. Надо признать, заклинатели традиционной закалки воспринимали подобные «эксперименты» очень стойко и положительно, насколько возможно. Но все же настороженность было не убрать. Юань солнечно ему улыбнулся и заговорщически наклонился к другу: — Посмотрите мне в глаза и скажите, что сможете доверить Шень Цинцю выращивать младенца несколько лет кряду, пока тот не дорастет до мало-мальски сознательного возраста, а потом еще десятилетие, пока тот не оперится в личность? Вы правда думаете, что у него хватит терпения обойтись без убийства? Что у меня хватит терпения? Окститесь! Пять лет более чем достаточно! Это уже в пять раз больше, чем нужно детям! Ни к чему ломать психику невинным. Быстрее оперятся — быстрее вылетят из того сумасшедшего дома, что зовется нашей семьей. Целитель неприлично фыркнул от смеха, но он был единственным ценителем черного юмора. Напряженное волнение заклинателей все же рассеялось. А-Цин лениво обмахивался веером, полностью довольный такой позицией. Он и сам считал, что его к детям подпускать если не противопоказанно, то хотя бы вредно. Хотя Юань знал, что он сможет воспитать и человеческого младенца, если будет нужно. Просто зачем напрягаться, если можно не напрягаться, не правда ли? — В целом такие люди — такие же как прочие, телом и энергетикой, — подвел итог инкуб. — Со временем они даже обретают настоящие тела вместо духовной материи. Можете представить? Первые пять-десять лет такие люди, погибая, обращаются в пепел, подобно нам, но потом у них будет обычное тело, от которого останется труп! — видя, что никто не оценил кусочек классного лора, Юань насупился: — К слову, Лянь-эр получился удивительно похож на отца. — Не сравнивай меня с этим паразитом, а-Юань! — немедленно взмолился а-Цзю, хватаясь за переносицу, будто у него заболела голова от одного лишь упоминания о его потомке. Юань поднял брови на этого драма-квин. — Он грубит, не уважает старших! Он разбойник, обманщик и подлец — ему просто нельзя доверять! — затянул свою обычную песню Шень Цинцю несчастным голосом. Инкуб слушал его, сдерживая смех. Каждый раз — как в первый уморительно. — И он пытался меня убить!!! — волком взвыл а-Цзю, отбрасывая лицо в помойку ради сочного скандала. Постучал ногтями по столу для акцента, чтобы все поняли, как все серьезно. — Справедливости ради, ты напрашивался, — защитил честь сына Юань. Еще не хватало, чтобы о нем тут плохо подумали. А-Цин высокомерно сопнул, отказываясь признавать, что без устали бесил бывшего Ло Бинхэ при каждом удобном случае. — Он бесил меня, — буркнул он в подобии оправдания. — Чем он там теперь занят? Снова, небось, обретается по чужим постелям. — он задумался на миг и удивился: — В самом деле, где он, раз ты здесь? Ты бы не оставил своего баобея на произвол судьбы. — В целях правдоподобного отрицания я не могу тебе сказать, но они с Байлянь-мэй покинули гнездо, — дипломатично ограничился Юань. Вероятно, это прозвучало достаточно зловеще, чтобы у лорда Цинцзин сработало его паучье чутье. Да и остальные лорды стали выглядеть весьма подозрительно. — Где он, Юань-эр-р? — зашипел а-Цин, точно гипнотизируя свою жертву. Никогда это не срабатывало, но инкуб безответственно пожал плечами и поддался, окидывая заговорщическим взглядом праведных заклинателей Цанцюн. — Куда по-твоему может податься молодой демон его возраста, а-Цзю? — сложил демон ручки в замочек. — Твой сын, к тому же! Конечно же он подался в политику и пошел интриговать по-черному! В частности его всегда заботил вопрос работорговли. — Гуаньинь… Этот должен был догадаться, — уныло посетовал лорд Цинцзин, падая в своем кресле. Юань пожал плечами: карает судьба любопытных. — Если кого-то из вас спросит император по поводу гаремных скандалов в ближайшее время, сделайте вид, что никогда не слышали ничего об этом, — попросил он в полушутку. Юэ Цинъюань со всей ответственностью кивнул и задумался над возможностями. Он работал над отменой рабства со своего конца уже приличное время, но император все отмахивался. Духовная блажь разбивалась у него о лодку мирского быта. Так что помощь изнутри была главе Цанцюн весьма кстати. — В самом деле, иногда лучше не спрашивать! — фукнул со своей стороны мастер По. Его суккубская ложа при императорском гареме сугубо злила, хотя, разумеется, никто демоноборцу про нее не говорил. Он просто не был идиотом. — Еще и Бай-эр потащил! — стенал о своем Шень Цинцю в благодарные уши. — Этот мастер до сих пор не пережил того факта, что он сошелся со своей племянницей! Милый Бай-эр — добрый юноша и не заслуживает это чудовище в напарниках! В кого он такой? — Бай-эр — инкуб? — подобающе восхитилась Ци Цинци. Юань согласно, приязненно моргнул. Они, должно быть, все помнили внучку маленькой милой золотой рыбкой, у которой, кажется, ни одной умной мысли в вакууме между ухом и ухом. Теперь юный инкубчик стал еще и очень коварным. Непоседливость, впрочем, так и не вылечилась. Сю-эр так гордилась своим отпрыском, что отправила на обучение подальше от своей хрупкой клиники-гнезда в скучном захолустье. На приключения в большой мир! И вот это покатилось ко дворцу вместе с бывшим властелином трех миров. Наступали темные времена! Воистину темные! Шень Цинцю насчастно кивал подруге, выглядя несправедливо обиженным. — Хэ Байлянь — взрослый инкуб, который может выбирать свой путь самостоятельно, — напомнил ему Юань. Тем более, инцест был более чем нормальным явлением в их среде. Да и можно ли было считать родственной связь двух существ нескрещиваемых видов? Хотя и Мадам Хэ, признаться, не ожидал, что его невинный белый лотос так споется с бывшим тираном, а тот — вцепится в начинающего мастера диверсии и шпионажа с таким рвением. Но парочка что-то нашла друг в друге и очень быстро стала лучшими друзьями. Юань даже подозревал какие-то романтические чувства. Лянь-эр будто не имел середины, и коль уж привязывался, то собственнически, до одержимости. Бай-эр тоже умеренность не очень понимала. Однако, парочка всего лишь образовала на удивление крепкую боевую пару и легко охотилась направо и налево. Лянь-эр никак не пытался изолировать объект своего интереса из жадности. Хотя как заклинатель со своим источником он мог бы попытаться стать единоличным кормильцем. Вместо этого Байлянь бежал к нему по всякому поводу, и они взахлеб планировали совместные каверзы и в целом вели себя как демоны своего возраста: планировали захватить мир через постель, визжа и кусая от избытка чувств все подряд, как оголтелые щенки. Может, так отзывалась эхом через поколение его любовь к протагонисту? Потому что все выглядело, будто два лотоса, черный и белый, нашли друг друга. — Чем этот заслужил такое несчастье! — между тем подвывал а-Цин, ожидая сочувствия от коллег, разве что не промакивая крокодильи слезы платочком. — Карма реальна, — философски убил его в лицо Лю Цингэ, озвучив, судя по всему, общую мысль. Шень Цинцю трагично подавился и умер от разрыва сердца. Юэ Цинъюань сложил руки на животе на своем месте и смотрел в потолок с лицом лица. — Следует ли этим все же поздравить Учителя с появлением первого сына и наследника? — бледно озаботился Мин Фань. «Как такое только могло случиться!» — было написано на его лице. Шень Цинцю прекратил процесс умирания под вялое обдувание веером и выпрямился. Он казался вдруг лишившимся слов. На него покосились: а только что был говорлив без меры. — Когда мы с Шень Цинцю только встретились, у него уже были дети, — аккуратно пояснил всем Юань. — Человеческие старший сын и дочь. Вы ведь знаете, как люди долго растут? Так что у а-Цзю всегда были дети — учились на его пике. — Да? — прохрипел в ужасе Юэ Цинъюань, выглядя, будто душа вот-вот покинет его тело. Оно и верно: хорош дядя, что своих племянников не знает! Остальные лорды выглядели просто пронзенными молниями. Шень Цинцю разжился где-то детьми много лет назад, а они и не в курсе. А завтра что? Падение Небес? Потому что удивительней новостей уже не будет. — Эм, шифу, вы сказали, они учатся на Цинцзин? — уточнил Мин Фань. Как молодой мастер и официальный преемник, он теперь имел полное право говорить между лордами свободно. Это ученики сидят и слушают. А мастера ведут дискуссию и показывают, что наслушали за ученичество. Юань ему милостиво кивнул, раз уж партнер решил притвориться камнем. — Разумеется, они приемные и учатся под другими фамилиями. — Тогда, выходит, этот да-шисюн с ними знаком? — молодой мастер и преемник лорда произнес это практически с ужасом. Не дай ведь боги он когда-то пнул тайного сына своего кумира. Инкуб сжал губы от смеха и бросил взгляд на а-Цина: вот что он наделал своим молчанием. Его сын не знал, что он сын. — Это так. Да-шисюну Цинцзин они должны быть хорошо знакомы, — с юмором заговорил демон. — Дочь а-Цзю выросла при секте, она сирота, которую он спас в самом юном возрасте от… разбойников. — Каких? — насторожился Юэ Цинъюань, который также очевидно проводил в уме сложную математику для вычисления любимой племянницы. — Которые внезапно все скончались, — добавил некооперативно Шень Цинцю. — Ах, таких разбойников, — понятливо и несколько несчастно согласился глава секты. Мысленно он продолжил щелкать счетами. Остальные лорды дружно выразили кучу вопросов лицами, не осознав подтекста. Какие «такие» разбойники?! — Да, а-Цин привел ее в секту совсем малышкой. Он еще учеником брал больше миссий, чтобы прокормить их обоих, — ностальгически кивал инкуб, прекрасно зная, каким прожектором сейчас прожаривает мрачноватую репутацию партнера. Она никогда не будет прежней. Шень Цинцю смущенно кипел, насильно воздерживаясь от поправления передернутых фактов. Потому что Юань не передергивал. Ему просто не нравилась правда. Это что, хорошее дело в ту черную пору? Спрячьте обратно! И он считал, что сделал с Инь-эр слишком много ошибок. — Почему шисюн никогда не говорил, что у него есть дети? — с осуждением воскликнула Ци Цинци. Подумать только, теперь она дулась, что ей не рассказали такую важную новость. Юань бросил на нее саркастичный взгляд. А-Цин тоже. — Шимэй уж должна помнить, как она восприняла наличие у этого лорда даже малолетней ученицы! А его названый сын хлебнул свою долю и за простое ученичество на Цинцзин, — «вот почему», воздержался от последнего гвоздя а-Цин. Леди Сяньшу и много кто еще втянули стыдливо головы в плечи на невысказанные обвинения. Потому что они все уже выяснили, что у него просто лицо такое, злодейское! А на самом деле он все это время ходил, спасая детей направо и налево и нес невидимую стражу на благо секты. Пока они подло и мелочно марали его репутацию! Юань низко довольно заурчал горлом от того, как ощутимо репутация партнера обелялась за счет всех остальных. Вот оно, вот оно возмездие. Теперь все будут знать, какой его а-Цзю хорошенький. — А-Юань, прекрати, клянусь богами, я не ходил все эти годы, бескорыстно подбирая детей как сердобольная матрона! — рассердился Шень Цинцю и еще больше рассердился, скалясь, когда никто ему больше не поверил. — Они просто были бесплатными и полезными в хозяйстве! — Юань беззвучно покатился со смеху. Ха-ха, сначала на тебя падает белый плащ и фальшивые крылья с полки с реквизитом, а потом никто не верит, что твои рога настоящие! Ведь это очевидно подставки для нимба! Они с Самолетом машинально стукнулись кулаками по-братски. Страшное произошло, когда Юэ Цинъюань с пониманием и полным содействием похлопал Юаня по локтю. Инкуб немедленно потерял интерес к шутке и высокомерно отвернулся. Вот еще он будет с ним заодно! Теперь был черед Шень Цинцю злодейски ухмыляться. Он знал, что Юань в своем презрении абсолютно нечестен. У него уже была такая Сюя-мэй, которая утверждала, что ненавидит и презирает своего почти-тезку, умудряясь делать это, пока пробиралась к нему через толпу локтями, лишь чтобы усесться рядом с ним. — В те времена, боюсь, этот мастер также просто не умел выражать свои привязанности в здоровом ключе, — искренне и куда серьезнее признал а-Цин. — Так что его воспитанники росли скорее как бамбук, одни из многих. Он кивнул сыну с повинной, но тот только смотрел на него, будто тот повесил солнце, луну и звезды. — Помню, как мы встретились после моего отпуска в гнезде Цзянь, и он мне все уши прожужжал о том, как его ученица расцвела в математике и стратегии… — невзначай протянул демон. Порозовевший а-Цин опалил его взглядом за такое беспардонное выворачивание его бельевой корзины. Уж меру надо знать! — Это ведь а-Ин, верно? — не выдержал Мин Фань и тотчас поклонился, когда на нем скрестились взгляды. Честно говоря, он слишком следовал правилам. Они тут шушукались практически на семейных посиделках, а не на дипломатическом саммите вели обсуждения. — Да, это мастер Нин Чжункуай, — кивнул а-Цин ему мягко. Он знал, что из-за того, что упрямо не хотел прояснить ситуацию детям, оба подростка были порядком смущены его горячим и холодным отношением. То он на них внимания не обращает, в черном теле держит, то поглядывает особым образом. Оба Учителя боготворили, но только Ин-эр утверждала, что Шень Цинцю их все же любит и коварно пользовалась иногда поблажками. Тогда как Мин Фань был настроен куда более настороженно, не веря в мифическое благоволение шицзуня, хоть и отчаянно желая его заслужить всеми возможными способами. Юань вздохнул. Нет, он без подсказок никогда не осмелится предположить. — Первый сын же Шень Цинцю вырос именно таким, каким можно вырасти с таким отцом, — щедро объявил он. — То есть, тревожным юношей, который слишком квалифицирован для всего, что он делает, ибо обязан делать все и лучше всех, а иначе мир рухнет. Кто-то несдержанно хрюкнул. Юань даже знал кто и покосился на четвертого лорда. — Кто же это, шифу? — искренне раскрыл рот Мин Фань, у которого на лице было написано, что у него никаких идей тут. Учитель тут в Шень Цинцю возобладал, потому что лорд выгнул шею над своим преемником да сжал веер, будто собирался зарядить тупице по макушке. Да только ученик получил имя. Ученика больше нельзя при всех лупить. Мастер Мин оставался блаженно неосведомленным о нависшей угрозе. — А еще он не очень хорош в распознавании своих заслуг, да, — покивал, собирая смеющиеся взгляды, инкуб. Лорды изрядно забавились ситуацией, также не собираясь подсказывать. Юный Мин Чжунчэн покивал с инкубом автоматически, и спустя несколько покачиваний до него дошло. Его лицо с широко открытыми глазами сложилось в милое многозначительное: «О». И он выпрямился со сдержанной улыбкой, сияя как лампочка. Обернулся на учителя. Тот все же постучал ему по лбу в далеком подобии удара. Скупые на выражении эмоций мужчины взглядами договорились потом все между собой утрясти. Юань умилился: у его домашних цундер такая развитая телепатическая связь. И чтобы побыть говняшкой в абсолютной степени, абсолютно беспардонно поделился с другими громким шепотом: — А-Цин неделю не мог уснуть перед их церемонией, когда они получали свои имена! Я думал, он лопнет от гордости сразу, как только воткнет им в волосы шпильки! — А вот и нет! — немедленно вмешался красный а-Цин, спеша остановить беспредел. — Ничего подобного этот мастер не совершал. Юань бросил прицельный взгляд на первого ученика, ясно говорящий, кому тут следует верить, и бесспорно согласился с партнером во всем. — Этот слышал о недавней свадьбе молодых мастеров Нин и Мин, — вдруг выскочил Шан Цинхуа как мышь из подпола, только очень коварная. Потому что, очевидно, был бессмертным, и что они ему сделают? Юань окинул его недовольным взглядом. Роман их с а-Цином молодежи, увенчавшийся успехом прошлым летом, был на слуху до сих пор. Увы, не потому что мирские свадьбы в среде заклинателей редкость и каждая — это счастливое событие, о котором стоит поговорить. Недалекая семья Мин Фаня терпела своего третьего сына-«размазню», только пока тот дома не появлялся, и пригрозила отречься от него, если тот возьмет женой бедную безродную сироту, несомненно польстившуюся на их процветающую чайную ферму. Мол, она наверняка еще и порченная, ибо бабы-заклинатели все блудящие, а зачастую и поперек мужа говорящие. Словом, такая жена им в семье не нужна. Преемник лорда Цинцзин все выслушал и не стал сообщать родственникам, что его карьерный рост мог бы прославить их семью и торговое дело, над которым трудились «достойные сыновья». А девицу свою он караулил до победного, обхаживая как драконье яйцо. Он забрал невесту и пошел на поклон Учителю, который был ему все эти годы куда большим отцом, чем его реальный отец, и попросил одобрения, весьма ясно показывая, где лежат его приоритеты и как глубоко он не уважает родню. Все знающие люди над патриархом клана Мин посмеялись и не постеснялись доходчиво донести до него, что тот невежественно упустил счастливый билет для своих потомков. И лучше бы ему не доламывать отношения с «неудачным» сыном дальнейшими скандалами, ибо даже личный выпускник лорда Цинцзин — это статус чиновника, что сдал государственный экзамен, а преемник... В тот же миг Мин Чжунчэну прилетели письма от всех родственников с лестью и посулами, и всеми согласиями на брак, но осадочек, как говорится, остался, ведь с женой он все равно что убежал. Даром, что ни один из них не был ранее обещан, не вышло кражи. Местные указы, конечно, Юаня иногда поражали. Аутентичная историчность, будь она неладна! Однако, Шан Цинхуа намекал не на свадебный переполох, а на то, что если юная барышня Нин — дочь Шень Цинцю, а юный господин Мин — сын Шень Цинцю… Буквально все покраснели от намека на скандальный инцест. — Айя, сразу видно, суккубское семейство, хотя странно говорить о братстве, когда они даже не знали до сего дня, что приняты в семью. — закрыл вопрос инкуб, пока бедный Мин Фань не получил сердечный приступ. — К слову об этом! У меня ведь есть целый семейный портрет! Инкуб всплеснул руками и полез по карманам в поисках огромного рулона. Это удачно всех отвлекло. Вероятно, все дружно решили сделать вид, что один из молодоженов вошел в семью лишь со свадьбой — и точка. Юань с гордостью развернул огромное полотно холста. — Откуда он у тебя?! — а-Цин всполошился и возмутился. — Я ведь еще не закончил! Незаконченные работы нельзя показывать! — Это не тот холст, а первый, — покровительственно отпугнул инкуб своего фазана. На зрелище потянулись все лорды и леди с преемниками, желая посмотреть на семью неуловимого Шень Цинцю. Тот втянул голову в плечи, гордо и молча кипя от недовольства, но возражать перестал. Юань ему сладко улыбнулся. Этот вариант можно было считать запорченным черновиком. Мастер-художник Цинцзин разметил всю их семью: силуэты и лица супружеской пары, Сю-эр, Байлянь и взрослевшего Цинляня. Также были намечены лица и фигуры первых учеников. А-Цин ждал их церемонии выпуска, чтобы запечатлеть сына с гуанем мужчины, а дочь — со шпилькой мастера. Он также набросал лица Хэ полностью и части одежды тут и там, но случилось страшное: он забыл закрыть дверь в их покои. Если вы хоть раз жили в суккубском гнезде, то знаете, как там относятся к личному пространству. Правильный ответ: к какому пространству? Если взрослые суккубы еще подозревали, что не стоит врываться к гостям, то маленькие вездесущие черти, которые к ним пробрались, такими высокими материями никогда в жизни не задавались. Увидев семейный портрет, они без тени сомнения проявили неординарные задатки и сделали что-то вроде селфи со своими мордочками везде, где место чистое нашлось. Вместо ног семейной четы Хэ красовалась гроздь лиц сестер и братьев, будто заглядывающие в картину с другой стороны. Надо признать, горе-художники не были обделены оригинальностью! А потому найти их оказалось не слишком сложно. (Ах, перипетии таланта!) И хотя а-Цзю ожидаемо верещал и норовил вспомнить про прут, потому что вкладывал в этот портрет всю душу, Юаню эта версия картины все же понравилась, так что он спас холст от огня. Где еще в сянься-древности найдется засвеченный мимокрокодилами селфи-кадр, верно? Инкуб уже решил выклянчить завершенную миниатюру у достопочтенного мастера Хуа за посильную оплату. А-Цин, впрочем, поставил на этом черновике крест и намеревался все переделывать. На этот раз на Цинцзин, во избежание! Однако, в данный момент, чтобы показать всем идею портрета и главные лица, этого было достаточно. Впрочем, Юаню не нравилось, что его нарисовали слишком круглым, а себя партнер изобразил чуть ли не гоблином. Так что в новом варианте Юань, предчувствуя повторение истории, сначала сообщил, что хотел бы сидеть на стуле в центре композиции, потом — что стоять за спиной а-Цзю, ведь портрет планируется повесить в офисе, а лорд — мужчина их семьи и следовало кучковаться вокруг главы. Потом, что глава, вообще-то, Мадам, то есть, он, так что двигаться не надо. В общем, его художник был вынужден как-то выравнивать их лица. Хотя за пять лет терапии Юань перестал быть близнецом Шень Цинцю и стал более «приближенным к реальности»: чуть смягчил черты и овал лица, увеличил глаза. Теперь они были скорее родственниками, наверно. И Юань совершенно не был в таком восторге от своего нового лица, но не мог не признавать, что так он чувствовал себя более собой, чем прежде. Все же драматичное выразительное лицо а-Цина было слишком идеальным для него. Оно было слишком прекрасно для этого недостойного! К чему упоминать, как он получил веером за это признание от вскипевшего любовника. Шень Цинцю как всегда мечтал о круглом и унылом. То есть, конечно, прекрасном как луна и бросающем в краску цветы. Изменения в лице Юаня оставили его приятно заинтересованным. Слепец, не ценящий истинной красоты! Высокое собрание, между тем, вовсю обсуждало новости: самый нелюдимый из них имел полный дом: и жену, и детей, и наследников, и даже внуков уже — подумать только! У некоторых лордов разве что партнеры были. У Вэй Цинвэя нашлась жена. Но этого явно было не достаточно, чтобы переплюнуть шисюна, достигшего столько на матримониальной ниве. Инкуб только рассмеялся: — На самом деле мы оба только недавно начали встречаться как мужчина с женщиной и оговаривать брак, — признался он со счастьем. — Вероятно, через пару лет сыграем официальную свадьбу, — подтвердил а-Цин важно и очень официально, с намеком, что все теперь должны вести себя экстра хорошо, если хотят попасть к ним на свадьбу. — Поздравляю, шисюн! — немедленно потянулся Шан Цинхуа через весь овальный стол, чтобы сердечно пожать ему ладонь двумя руками. Он был в самом деле рад за своего злодея. (А еще поддерживал все свадьбы, но только не свою, осел). — Я рад за тебя, шиди, — коснулся его плеча Юэ Цинъюань с лицом, будто это признание доставляло ему и радость, и боль. А-Цин улыбнулся ему с таким же лицом. Юань знал, что однажды они мечтали жениться и никого кроме друг друга в роли женихов не видели. И некоторые вещи просто причиняют боль, неважно сколько лет пройдет и как неузнаваемо изменится жизнь. Он перевел взгляд на холст на столе и улыбнулся. А-Цину даже на черновике удалось передать хитрый и самодовольный взгляд Лянь-эра. Шень Юань был так счастлив здесь… Подумать только, насколько счастливым можно было при желании стать! Попаданец надеялся, что его семья могла узнать об этом, уж где бы они ни были теперь. Все они. — Юань-сюн, у этого целителя уже давно имеется весьма неуместный вопрос, который он не решался спросить прежде, а потом не имел возможности в связи с твоим отсутствием. Но он хотел бы узнать ответ, — негромко обратился к нему Му Цинфан: — О лечении Шень-шисюна. Каким-то образом его услышали, хотя а-Цин несомненно громче доказывал, что его сын — исчадие Бездны в прямом и переносном смысле, которого он не заслуживал. Если бы а-Лянь услышал его, он бы переехал его на лошади. Юань посмеялся от мысли и искренне удивился вопросу. Странно было вспомнить спустя столько лет, что лорд Цинцзин когда-то лечился. Последнее время все было про терапию Юаня. Но он повернулся к партнеру за разрешением, не собираясь говорить об этом без разрешения. А-Цин, сам заинтересованный, быстро сделал позволяющий жест. — Мы так и не узнали подробностей, что за сердечные демоны владели шисюном, — быстро озвучил наболевшее Цинфан-сюн, — но этот целитель хотел бы знать лишь, что было самым серьезным в его лечении? Что бы оценить глубину его недуга. Инкуб повернулся к другу и хитро, не желая окончательно портить всем настроение, улыбнулся: — У меня есть смешной ответ и правдивый. Выбирай мудро. — О, давай сначала смешной! — не растерялся лорд Цаньцао. — Что ж, самым сложным было… — инкуб плюхнулся на ближайшее к а-Цзю кресло-трон. — В процессе лечения целитель не может высказывать свое нефильтрованное мнение пациенту, поэтому большую часть времени на наших сессиях я сидел и думал в его лицо в надежде, что он послушается моих телепатических сигналов: «Прекрати столько думать. Боги одарили тебя умом, но не талантом в мышлении, тебе нельзя думать, ты не умеешь. Мысли не должны ломать в пяти местах одновременно, послушай меня, это не твое, найди хобби»… Но вслух я говорил: «Как любопытно! И что ты об этом думаешь?». Все посмеялись. А-Цин фыркнул, расслабленно подставив руку под подбородок: — А я, кажется, постоянно подозревал, что ты меня презираешь за слабость, — сыронизировал он над своими прошлыми комплексами и почти ностальгично качал головой. — О, знаю я, что ты думал! — потряс ему пальцем сердито Юань. — Каждую секунду ждал, когда же я скажу, что с меня хватит это убожество слушать, и уйду, хлопнув дверью. А-Цин пожал плечами. Он не отрицал. Они еще немного обсудили, что Юань если и думал бросить лечение, то лишь потому что не чувствовал, что компетентен с такими травмами справляться… Юань был почти уверен, что соскочил с неудобной темы. — А какой правдивый ответ? — все же не дал сбежать Му Цинфан. Юань потерял легкое настроение, враз окунувшись в воспоминания тех дней. Что было самым страшным? Он мог бы ответить на этот вопрос даже посреди ночи! Хотя усомнился, следовало ли говорить о таком. Перед всеми, включая учеников и слуг. Не создаст ли это больше проблем? Но решил все же быть честным, чтобы такого больше не повторилось. В конце концов, есть время шутить и радоваться, а есть время исправлять ошибки. Он не желал, чтобы кто-то повторил ту же ошибку, что и поколение Цин с его партнером. Положа руку себе на смыкающееся горло и, тщательно контролируя мимику и голос, он ровно заговорил: — Был период, когда я не знал, придет ли а-Цзю на следующей неделе, и каждый раз был готов встречать его как героя, что прошел войну. Шесть месяцев я не мог сомкнуть глаз от страха, что он не придет, и я никогда не узнаю. Потому что никому в двенадцати горах не придет в голову уведомлять шлюх в борделе, что их клиент мертв. На все вокруг будто легло снежное одеяло, столь плотная гробовая тишина опустилась. Замерло, казалось, даже магическое пламя в лампах. А-Цин побледнел. Цинъюань тоже. — Почему… Почему Шень-шисюн мог не… — запнулся целитель. — Потому что думал убить себя, — ответил за Юаня Шень Цинцю. — О, Юань-эр, Небеса… Мне так жаль. — У тебя тогда были другие проблемы, — уверенно пресек инкуб. — Почему ты не попросил меня создать договоренности, отдать приказ ученикам? — в дистрессе допытывался его партнер. Юань взвился: — Ты уже шатал ногами на краю обрыва! Еще не хватало тебе организовать последние дела, чтобы ты мог с чистой совестью спрыгнуть! Нет! Каждую неделю я уговаривал тебя потерпеть еще неделю и молился, чтобы терпения тебе хватило! Тебя от смерти отделяла только одна мысль! А-Цин на секунду съежился от отповеди, а потом наклонил непонимающе голову. — Я думал, у тебя было все под контролем? Юань подарил ему саркастичный взгляд. — Ха! Вот именно эта мысль тебя и держала. Рассуди сам, какой контроль, милый? У тебя на бедре висит острое орудие убийства, которое нельзя у тебя отобрать, — двумя ладонями указал он на очевидное. — Ты каждый раз уходил туда, куда у меня вообще доступа не было, абсолютно без присмотра. На гору, полную красивых высоких скал, по которым можно живописно расплескаться. А на других пиках легко найти яд или опасное существо… А можно сделать еще проще и сходить на миссию — сделать все чисто! Или зачем что-то делать и куда-то идти, если можно нарваться на глубокое искажение ци! Их все равно было так много, что перестали считать! Юань взял свой сарказм под контроль и глубоко вздохнул. То бессилие прошло. Тот кризис кончился. Теперь все хорошо. Он открыл глаза. — Как я и сказал, Шень Цинцю был в одной мысли от смерти. И то было сложно. А-Цин впечатленно фыркнул и поднял брови. Он был по-настоящему впечатлен. — Ты провел меня! — с восторгом признал он. — Ты заставил меня поверить, что знаешь, что делаешь! Ха! Юань гордо распушился, мысленно кружась под овациями супруга, как елочка на детском утреннике. Да, да, он заслужил. Он очень умный, хоть и дурак. Но в тех условиях, когда а-Цзю отказывался ложиться на стационар и сдаваться врачам окончательно, это было налучшим решением. — Я впечатлен, — признал а-Цин и оставил галантный поцелуй на костяшках пальцев партнера. Остальные люди с ужасом за их обменом наблюдали — они значили исчезающе мало, когда Шень Цинцю смотрел так ласково и страстно. — И все же мне жаль, что я причинил столько проблем, — провинился бывший злодей. Будто он мог об этом всем подумать, когда все его ресурсы уходили на выживание. — Ты был занят, милый, — с любовью напомнил ему Юань, обхватив щеку ладонью. — И честно, очень чудесно справился. Смотри, какой теперь красивый и большой вырос. Семья-дети уже… Он гордо похлопал по огромнейшей картине со всей их семьей. — И все равно это должно было быть больно, — настоял а-Цин через румянец. — Это было, — наконец признал Юань. — Но это прошло. — Неужели… — заикнулся бледный Му Цинфан. Юань посмотрел на него вопросительно. — Разве сердечные демоны могут быть настолько велики, чтобы человек сознательно искал смерти, не пребывая в глубоком искажении? — удивился Лю Цингэ. Немного наивно с его стороны. Юань только безрадостно терпеливо хмыкнул. — Полно. Для этого и существуют госпитали у целителей сердечных демонов. Чтобы пациент в обострении не имел возможности себя убить или других. Но Шень Цинцю отказывался уходить в отпуск или просить целителя о разрешении уйти на лечение. Хотя та нестабильность ци, с которой он жил, вполне могла обеспечить все показания на отстранение до конца его дней! А-Цин сделал паскудную рожу кота, которому угрожали ножом. Он стал лучше заботиться о своем здоровье, но не настолько, как хотелось бы, часто переутомляясь. — Поэтому сяо… П-поэтому Шень Цинцю п-просил не отправлять на миссии… — белый, как мел, припомнил Юэ Цинъюань. Он так и не оправился после рассказа о том, что Шень Цинцю «получил» память о будущем, где пережил ужасные вещи. И теперь всякий раз, как у него появлялся риск пострадать, сюн бросался стелить соломку. Имело ли это смысл и пользу или нет. Они с Цзю отвлеклись и окинули его высокую плечистую фигуру с одинаковым мрачным сочувствием: они знали, что глава Юэ вновь добавил еще один камешек себе на и без того тяжелое, виноватое сердце. Ведь он тогда отказал. Шень Цинцю пришел к главе с прошением убрать его из оперативников на неопределенный срок. Мотивировал плеядой важных аргументов, включая свое состояние. И тот дал ему лишь несколько месяцев. Экспертиза и статус лорда Цинцзин были слишком важны в поле, сказал он. «Моя жизнь тоже», — не смог сказать и настоять а-Цзю. В тот момент он и на ту просьбу собирался с силами очень долгие недели. — В чем особенная опасность на миссиях? — нахмурился Лю Цингэ. — Для человека, который не хочет дышать, трудностью является существование в полностью безопасной обстановке, — саркастично пояснил инкуб. — А на миссии, чтобы выжить, надо прилагать усилия, чтобы себя спасти, что… как бы, противоречит идее смерти. Более того, миссия дает идеальную причину уйти с достоинством. Воспользоваться случаем. Бог Войны поежился. За ним повторили и остальные. Юань окинул взглядом стол высоких собраний. Их семейный портрет поперек стола, на котором решались судьбы мира подчас. — К счастью, а-Цин всегда ценил репутацию, — с облегчением улыбнулся инкуб. — Как может лорд Цанцюн умереть на миссии? Это позор для секты. И как боги прокляли его верностью и упорством, так они его и одарили — верностью и упорством. Ах, это по-настоящему спасло ему жизнь… То, насколько высоко он ставил свои обязанности. Он мог задыхаться с учениками в классах, мечтал вскрыться в офисе и выйти в это окно на собраниях, но ко вторнику надо закончить отчет, а в пятницу назначена встреча с мастерами, где ему надо быть. Так что смерть это прекрасно, но работу за него никто не сделает. — Или сделают плохо, — добавил а-Цин ворчливо. В шутку. Юань посмеялся. Потому что было реально смешно. И правда. Они и тогда с а-Цзю смеялись, что перфекционизм — основание, на котором стоит мастер СюЯ. Сейчас было куда легче и приятнее смеяться. Без смерти-то, дышащей в затылок. Они стукнулись кулаками в солидарности двух воинов, что выстояли бой, и улыбнулись друг другу. Могли бы и поцеловаться, но решили меру знать. Бедные их коллеги и друзья и так были бледны и ничуть не разделяли их веселья. Они осознавали некоторое дерьмо. — Цингэ-шиди, — обратился а-Цин. — За те спарринги — спасибо. И за то, что потом оттаскивал на Цаньцао. Ты очень помогал. Лю Цингэ только продолжил выглядеть зажатым и загнанным. — Я избивал тебя. Жестоко. — Я специально был надоедливым, — пожал плечами лорд Цинцзин. — Очень. Но это было едва ли не единственное, что делало жизнь в секте посильной, а подчас и жизнь вовсе. Так что — спасибо. Лю Цингэ только отвел упрямый, недовольный собой взгляд. Можно было не сомневаться, что потом они поговорят об этом с глазу на глаз. Юань сжал локоть партнера. — Почему ты хотел смерти? — тихо спросила Ци Цинци. От новостей она выглядела столь бледной, что под ее глазами запали тени. Ее белила были серей, чем ее лицо. Юань покосился на нее даже с сочувствием. За эти годы они с а-Цином стали хорошими друзьями. Какими могли бы быть долгие годы, если бы не разлад между ними, глупо возникший по недоразумению. — Я думаю, леди Ци знает и сама ответ на свой вопрос, — бережно указал Юань, когда а-Цин не смог сказать подруге. — Помимо страхов, которые заставляли его верить, что он плохой и недостойный человек, все здесь присутствующие дали ему понять, что они либо активно хотят, чтобы он исчез, либо им плевать, если он исчезнет. Право слово, вы изолировали боевого брата и удивлены, что ему от этого было грустно? Вы в курсе, что Шень Цинцю — тоже человек? Травля, очернение репутации, игнорирование и небрежность — это не шуточное неудобство для тех, кто находится в уязвимом положении. — Почему он не спросил помощи? Если был в уязвимом положении и невиновен. Почему ничего не говорил? — загомонили лорды и ученики, пытаясь защититься. Юань улыбнулся им и молча подставил руку под подбородок. — Сердечные демоны, надо полагать, — просто ответил он. — И довольно наивно, господа, ожидать, что у человека в уязвимом положении, которого уже все приговорили, будут силы и уверенность защищаться и чего-то требовать. Просить помощи, подчас, сродни подвигу… — Справедливости ради, этот Шень действительно никогда не пытался объясниться, — вмешался а-Цин, вернув самообладание. — И никто не может с точностью предсказывать, что думают другие. — Мы и не должны — так и тревожность заработать недолго, — согласно дернул плечами Юань. Чуть обиженный за это на реальность. — Но в наших силах быть внимательными и создавать среду, где другие могут спросить у нас помощь без страха быть отвергнутыми или осмеянными. Зачастую это значит банально спросить их версию происходящего и услышать ее. Инкуб насупился. Он все равно не любил этих зашоренных зазнаек. Поколение Цин, получив выговор, замолкли. Пожалуй, подобные известия ударили по ним хуже всего, ведь они не были, по большому счету, плохими людьми. Они просто не заподозрили чьего-то конца света у себя под боком. Особенно Юань винил предыдущее поколение лордов, которые подобрали, в общем-то, идеальных в своих направлениях учеников, которые в потенциале могли вырасти в команду супергероев, но никак не направили их, как осуществить сей потенциал. Может, думали, что они сами сообразят, природа возьмет вверх, может, судьба и жизнь все расставят по местам… Но на практике поколение Цин оказалось преступно не готово к своим коронам и творило херню. Шень Цинцю в их числе. И даже Юань не был венцом эволюции, каким себя воображал. Всем им не хватало немного мудрости, но это дело наживное. В конечном итоге инкуб был за свое будущее спокоен. Как и за будущее этого мира. Он собирался тут обосноваться и допинать эту банду сплетников до чего-то адекватного и напоминающего реальную семью. Потому что к этому моменту они уже почти были. Он сладко улыбнулся, оглядывая ничего не подозревающих заклинателей, деловито собирающихся по своим делам, чтобы в уединении пережить все новости, что принес он сегодня в своем кармане. — Не делай так, бро, — покосился на него с опаской Шан Цинхуа. — У вас с шисюном все еще одно лицо, и ты выглядишь, будто планируешь захватывать мир. Юань поднял на него большие и невинные глаза, взмахивая ресничками. А что не так? Он все еще был достаточно молодым демоном. — Да-да, о чем это я… — пробормотал автор, тяжело вздыхая. — Не раньше следующего столетия, — успокоил его инкуб и ухмыльнулся. — Пусть все сначала устаканится, — миролюбиво согласился а-Цин, похлопывая его по плечу. — Надо уступить дорогу молодым, — старчески посетовал Юань. Лицо Шень Цинцю съежилось в сушеную сливу при напоминании, что может наворотить его драгоценный сынишка. Он не был, впрочем, серьезен и рассмеялся, запрокинув голову, а потом пригвоздил Юаня хищным черным взглядом: — Нет. Инкуб вынужденно отвел взгляд и поправил тугой воротник. Верно-верно, сначала медовые два десятилетия, потом другие заботы. Они пригласили Юэ Цинъюаня на чай, желая утрясти последние известия в более продуктивной манере. Му Цинфан увязался, пригласив себя сам. Лю Цингэ просто пошел следом, а Ци Цинци как-то сама оказалась у него на локте.

Конец :)