Разведение инкубов для начинающих

— День, когда у меня появится хвост, будет таким же чудесным, как этот, — из зловредности сладко вздохнул Юань и практически ощутил, как у всех лежащих на нем младших открылись глаза. А-Цин сделал вид, что не может больше терпеть и собирается вернуться к делам, от которых его сегодня едва удалось отговорить. Инкуб задрожал от смеха и поймал его, зажимая между бедром и локтем.Потревоженные сестры навалились на них с другой стороны. Они с хохотом завозились, кусаясь и щипаясь, пока не упали одним комком обратно. А-Цин шумно отфыркался, оказавшийся под всеми: — Все равно никаких хвостов! — Пусть уж лучше хочет хвост, — наклонилась Сюя коварно к уху заклинателя «по-секрету». — Есть варианты и похуже. — Например? — выгнул шею а-Цин. А-Я с красноречивым высокомерием закатила глаза и отвернулась: — Я не буду говорить, чтобы не давать ему идей. Юань даже поднял брови на такое заявление и лег поудобней с другого бока любовника. Веранда дома за барьерами была достаточно теплой, и приятно было выйти проветриться с комфортом. — Мам, что может быть хуже хвоста? — Дополнительные любовные отростки и лозы, Бай-бай, — машинально ответила дочери инкуба и застыла. А-Цзю в ту же секунду обварило как лобстера, а потом он сбросил цвет лица до белизны. Сюя ударила себя по лбу. Бай-эр же, судя по звездам в глазах, загорелась новой голубой мечтой, наполнив Юаня ярким весельем. Они только-только избавились от клыков! А-Цин с ужасом повернулся к Юаню, но тот смотрел только на внучку. Мелкая наращивала интенсивность сияния. — Сладкая, нет! — тщетно велела мать. Девушка повернулась к ней с непробиваемым счастьем в глазах. — Как скажешь, мама,— проговорила она так звонко, что там не было ни капли надежды на честность. Сюя со стоном ударила себя по лицу и растянулась на досках. А-Цин ей вполне искренне посочувствовал. — Остановимся на хвосте, — показал он сердитый палец Юаню. Тот лишь посмеялся и закивал. Он не хотел тентакли. (В основном потому, что его хвост, каким он планировал его, технически был тентаклей. Но хотеть тентаклю и тентаклИ — это очень разные вещи, и с а-Цзю он был очень даже согласен: остановимся на хвосте). Чтобы отвлечь Байлянь, Юань завел речь о многообразии модификаций гуманоидных организмов. Сюя подключилась, припоминая, какие она знает изменения сестер в человеческом мире. А-Цин со всем вниманием интересовался и раздавал свои оценки. Слово за слово, речь зашла о слабых и сильных сторонах людей. А то на какого демона не глянь — он и сильнее, и выше, и быстрее человека. Что же, люди совсем неудачники? — По крайней мере, у людей нет вторичных полов как у зверолюдных демонов! — передернула плечиками Сю-эр. — И не говори! У демонов есть омегаверс! — прорвало бывшего интернет-критика. — И все потому, что автор, который писал этот мир — идиот, который запутался в жанрах во время постельной сцены, ляпнув «альфа» в адрес главного героя. — Главный герой? — недопоняла Сюя, пока а-Цзю утрированно закатывал глаза. Он не любил, когда их мир сравнивали с книгой. Точнее ему не нравилось, насколько Юань бывал прав, указывая на дурацкие правила этого мира. — Ло Бинхэ, — с готовностью пояснил инкуб. — Честно, не самый лучший кандидат на место протагониста. Бывший анти-фанат всерьез растерял свое расположение к бестолковому мальчишке. Сто ненадежных рассказчиков из десяти. Шень Цинцю поперхнулся на ровном месте. — Кто? — продолжила недоумевать а-Я. — Впервые слышу. — Ло Бинхэ. Не важно. Вот именно, хорош главный герой всея мира, ты о нем даже не слышала! Вообще он не так уж плох, но к нему надо немного привыкнуть. Оттаять. Подготовиться. И сначала придется перебраться через его двадцати пяти сантиметровый уд и гнусный злопамятный характер. Демоница невозмутимо прикинула размер двумя руками. Юань со знанием дела закивал. Да-да, в каноне было вполне ясно прописано, что небесный столп — это бита. А-Я продолжила выглядеть скептичной и невпечатленной. — Двадцать пять? — прохрипел а-Цзю, выглядя, будто ему нехорошо. Не от упоминания его кошмара, а от подробностей. Секс-демон только самоуверенно показал зубы: — Обычный демонический размер. Интересует? Могу организовать, если есть желание. — Нет, спасибо. У тебя и так большой! — а-Цин осознал, что ляпнул, и страшно покраснел. — То есть, достаточный! То есть, замолкни! Паникующий цундере был подобен несущей лошади, машущей копытами. Юань с большим опытом его поймал и спрятал у себя на плече. На сердце было ясно и смешно. Он вздохнул и наклонил голову, приглашая дочь к поцелую. Та с радостью столкнулась с ним губами. Бай-эр следом потерлась с ним висками. Они все вместе затихли. Было так хорошо, что хотелось урчать. — А ты случайно не знаешь что-нибудь для настоящего урчания? — спросил Юань, не особо надеясь на успех. Скорее всего это тоже придется спрашивать в архивах старших. Сю-эр нисколько не удивилась и только подняла бровь. — А кошачьи уши тебе сразу не приделать? — съязвила она и тут же изменилась в лице, когда Юань всерьез прикинул, насколько он хочет стать котомальчиком. Быть котом-мальчиком… какой анимешник не мечтал о такой судьбе? Он посмотрел на розового а-Цина, похожего на прелестную змею, пригревшуюся у него на груди. На горе, среди заклинателей демону не нужно прятаться. Если он сделает демонический хвост, то в чем проблема и кошачьи уши сделать? — У тебя хвост гладкий и без шерсти запланирован, ты не можешь сделать пушистые уши, а гладкие лопухи в волосах — это очень уродливо. Фу, — убедительно дернул его за прядь диди. И он был прав, с прискорбием согласился Юань, не складывалось. — Не говоря уже про количество мимики, которую придется переделывать! — горячо поддержала мэймэй. — Весь мимический аппарат придется переосмыслять с участием ушей! А ты видел свою мимику? Она в пять раз шире стандартной! На этом Юань окончательно выкинул из головы кошачьи уши. Больше труда чем пользы, в самом деле. — Но урчание все равно очень надо, — напомнил он. Сюя с облегчением выдохнула и покровительственно похлопала его по макушке. — Я поспрашиваю. Должно быть что-то в гнезде Шоу. Она показала суккубский знак «миссия выполнена» а-Цину, и тот, даже не зная достоверно смысла жеста, кивнул и торжественно показал аналогичный, цанцюнский. Коммуникация произошла. Юань успешно остановлен в своей кошкофикации. Мадам Хэ сжал губы в улыбке и встретился глазами с Бай-эр. Они тоже разделили тайную победную улыбку. — Я хочу спеть! — объявила внучка внезапно, отсела ровно и торжественно начала вытягивать опенинг Евангелиона. «Она даже слова знает?» — открыл рот Юань, вытягиваясь на полу веранды. Потрясающе, что у него в башке творилось в те дни! — Это Евангелион?! — откуда ни возьмись прозвучало восклицание Шан Цинхуа. Все обернулись, а Бай-эр хмуро замолкла, перебитая. Лорд Андин испуганно вытянулся под их взглядами. — Я… Я, э, с работой? — показал он стопку бумаг как щит. — Ученики сказали, что шисюн тут? А-Цин, которого они сегодня не пустили никуда, недружелюбно фыркнул, но милостиво протянул руку. Вероятно, у них была назначена встреча, и это он не пришел. Юань махнул рукой другу присаживаться — от десяти минут с него не убудет. — Если ты думаешь, твоя книжонка была моей первой фиксацией, то повзрослей, — проворчал он гостеприимно. — Депрессия в ранне-подростковом возрасте сделала меня анимешником. Потом он махнул Бай-эр, и та со вздохом начала сначала. Когда песня стала ритмичной, она уже полностью погрузилась в процесс и забыла о публике. — Откуда она знает опенинг Евангела?! — одними губами спросил Шан Цинхуа. Юань возмущенно сопнул: а дети откуда берутся? А-Цин осуждающе сощурился на них, но вернул внимание мэймэй. Убоявшийся его мастер Шан замолчал, но вопросительно посмотрел на Сюя. Та покосилась на Юаня. — Я не знаю. Все странности у нее от гэгэ, — бессердечно ввернула она. — Это неправда. Очень много странностей у нее сами по себе появились, чем Юань очень гордился. — Ей года нет, — лопнула его пузырик мэймэй. — У нее все от тебя. — Возьми это обратно! Байлянь — прекрасный ребенок!.. — Вы ругаетесь, как парочка родителей в разводе, — тихо прыснул Шан Цинхуа. Сюя на секунду задумалась. — Мы действительно настолько близки к двум человеческим родителям, насколько это возможно для нашего вида, — негромко признала она. — Это дитя появилось из семени Юаня, которое я выносила в своей чаше. Он научил ее всему, что знал сам. — Как будто это что-то плохое, — надул губы Юань. Не забыл сделать вид, что слушает на укоризненные взгляды Бай-эр и Цин-эра. — Вы сейчас серьезно? — потерянно спросил Самолет забыв про громкость. — Более чем, — высокомерно похолодела а-Я, возвращая свое внимание дочери. — Я научила это дитя выживанию, но матрица личности принадлежит ему. — Это такой пиздец, Огурец-бро. Если я буду думать об этом слишком сильно, я расплачусь. Юань лишь повел плечом. Кто-то тупит с одним единственным мужиком два века подряд, а кто-то делает семью, что с того? Они неловко затихли, слушая динамичную песню. Бай-эр закончила и замолчала, недовольная, что ее не все время слушали. Но главное, что искренне прохлопали, ведь исполнение и в самом деле вышло ладным, так что она смягчилась. Юань даже не знал, что может так уверенно голосом работать. Видимо, в одном из гнезд подучили. А может, он просто не пробовал. Или забыл. — Что это за произведение? Никогда не слышал, — вкрадчиво спросил а-Цин, заставив трансмиграторов инстинктивно замереть. Все же в том, что коренной житель этого мира знает так много, было что-то сверхъестественное для жанра. Да и вопрос более чем интересный. Юаня тоже интересовало, как много его семя помнит. — Это старая легенда о том, как девочка стала богом, съев всех людей и став с ними одним целым, — со своей обычной уверенностью в собственных знаниях ответствовала Бай-эр. — А люди не смогли помешать, потому что были заняты ничего не значащими спорами между собой. Герой, которого вдохновляет песня, не смог исполнить предназначение, потому что утонул в жалости к себе и одиночестве. Очень грустная и поучительная история. Я просто знаю ее. — Ах, в самом деле? — растянул губы в тонкой змеиной улыбке бывший злодей. — Как жаль, но мелодия чудесная. Шан Цинхуа от умиленного шелкового тона втянул голову в плечи, и Байлянь неуверенно насторожилась: — Я сделала что-то не так? — Нет, милая, — мягко привлек ее к себе Юань и поцеловал в лоб, — просто некоторые истории лучше оставить забытыми. Тем более что они ничего не значат. — А ты знаешь еще про какие-нибудь странные штуки? — живо спросил Шан Цинхуа. — Ты упоминала покемонов. — Да! — немедленно загорелась гуайгуай. — Они такие интересные! Там есть существа, которые могут читать человеческие мысли или превращаться в существ сильнее, съев волшебные камни! Я хочу найти этот мир, когда стану старше! Юань застыл посередине мысли. То есть, мысль, что покемоны нереальны, не важная, что ли? Самолет сжал губы, чтобы не засмеяться. — Удачи, — булькнул он и прозвучал почти искренне. Инкуб бросил на него разъяренный взгляд, полыхая красными щеками. — Я вообще много знаю про редких существ и духовные растения во всех мирах, — продолжила мести языком Бай-эр. — И где найти многие некоторые редкие царства и могущественные артефакты в этом! — Постарайся не объявлять об этом мало знакомым культиваторам, сладкая, — зажала ее рот мать, глядя пристально на чужого заклинателя. — Если знаешь что-то ценное, об этом надо молчать, а не делиться. — Хорошо, а-нян, — послушно повинилась девушка и вдруг задумчиво поникла: — Но вы когда-нибудь думали о том, что в этом мире есть такие чудесные духовные места как воздушные сады огненных лотосов, сияющие водопады ледяных стрел, Господни каменные рощи чудес и многие другие… А вы большую часть жизни проводите в обычных с виду горах? Тут из необычного только жуки и, немного, погода. Байлянь насупилась, несомненно желая тоже отправиться по местам. Юань вспомнил, что когда-то также мечтал увидеть все необычное и строил планы, и даже таскал брата по безумным авантюрам… А потом пришлось отложить, а потом все рухнуло, и теперь он был больше озабочен бытием Мадам и повседневными заботами на этих «непримечательных» горах. Хотел ли он все еще как в юности рисковать головой из-за неизведанного? Без удивления, нет. Он построил дом тут, и все чудеса уже случались в нем. К чему при этом рисковать… Хотя он не отказался бы от вылазки там и тут, чтобы освежиться. Может быть, позже, когда все устаканится. — И то верно, — неловко и нервно улыбнулся Самолет, когда образовалась неловкая пауза. — Что же, что же, было приятно иметь с вами дело, то есть, рад познакомиться, хе-хе! А теперь этому мастеру пора откланяться. Шисюн, увидимся, когда увидимся… Э… И четвертый лорд сбежал. Честное слово, вся семья Хэ разом сделала три высокомерных «хм!» ему в спину. Юань прыснул и вырыл из своего хранилища бабушкин цинь, который не доставал, наверно, половину года. Как теперь он понимал… Но теперь ему только не терпелось проверить, что еще знает Байлянь. А умеет ли она обращаться с эрху? Впрочем, скрипка показалась Юаню куда более капризным и сложным инструментом, поэтому давать ее ребенку сразу он не стал — дал цинь. Байлянь неуверенно пробежалась по струнам. Ее прикосновения напоминали человека, который умеет играть, знает все ноты, но уже десять лет не садился за инструмент. Движения пальцев были неловкими и слегка неуверенными. Впрочем, она сыграла несколько упражнений и сносно освоилась. В качестве своего самого первого произведения она наиграла вступление «Карусели жизни». Юань встрепенулся. У него пересохло во рту. — Ты знаешь эту мелодию? — сглотнул он комок. Отчего-то это тронуло его до глубины души — услышать эту вальсовую мелодию, которую он переписал для гуциня и эрху, чтобы играть с бабушкой. — Да! — улыбнулась Бай-эр сияюще. — Но я пока могу исполнить только на цине. Я еще не выучила эрху. — Давай тогда ты за цинь, а я за эрху, — улыбнулся инкуб легко. — Если что, я направлю. Они принялись настраиваться и проверять инструменты, которые не доставал, наверно, полгода, не имея настроения. — Что за мелодию вы собрались исполнять? — заинтересовался а-Цин. — «Карусель жизни», — легко ответил Юань. — Я переложил ноты по памяти, чтобы играть с Мадам. Одно из моих первых произведений. Она очень любила эту мелодию… Бай-эр, начинай. Все по команде затихли. Суккуба ударила по струнам, хорошо чередуя звук и тишину, чтобы заменить партию пианино. Шень Цинцю заинтересованно моргнул на незнакомый, чуждый ритм. Юань подхватил кружащуюся цветами мелодию эрху. Сюя с довольным вздохом поднялась и выпрямилась, сразу же пустившись кружиться в незамысловатом квадрате вальса. Разумеется, и она его помнила с тех пор, как была Юнхуа. Правда, одной ей быстро наскучило, и она протянула руку а-Цзю. Тот удивился и с волнением встрепенулся, а потом принял ее руку и поднялся. Байлянь слегка споткнулась на сложном месте, но Юань легко выправил ее, напев правильную комбинацию нот и поддержав со своей стороны. Они заиграли ровнее. Мэймэй между тем в движении тихо пояснила, куда положить руки и заняла ведущую позицию. Они с а-Цзю поначалу неуверенно закружились в паре, но уже через несколько шагов мужчина осознал последовательность и начал ступать увереннее. Сю-эр принялась вводить новые элементы, которые заклинатель также легко перенимал, осваиваясь в кружеве танца — занятии для него новом и незнакомом. Юань подмигнул Бай-бай, и та понятливо растянула: не стала играть завершающую часть мелодии, а взяла новый круг. Тем была хороша мелодия вальса — ее было легко растянуть. А-Цин под конец совсем забыл о робости и начал вести. А-Я последовала за ним, легко поменявшись местами. Юань решил, что на этом пора заканчивать, и снова мигнул внучке. Они взяли завершающую партию и плавно утихли. Их танцоры закончили вплотную друг к другу. А-Цин с широко раскрытыми от удивления глазами и Сюя, влюбленно улыбающаяся брату. — Спасибо за танец, эр-гэ, — мягко сказала она, привлекла мужчину и оставила на щеке нежный поцелуй. — Это было очень приятно. А-Цин ничего не смог с собой поделать и очаровательно покраснел, изо всех сил натягивая на лицо маску хотя бы нейтральности. Он поспешил вернуться на место подле Юаня. До того напомнил засмущавшегося прячущегося ребенка, что Сю-эр засмеялась, а Юань с Байлянь присоединились. Раскол в их семье становился меньше. Юань оставил поцелуй на другой щеке любовника, и даже сяо мэймэй дотянулась, чтобы крепко обнять. Шень Цинцю выглядел совершенно ошарашенным, что так вышло, не спеша обнимать в ответ. Но сяомэй не собиралась отпускать, поэтому обнять ее пришлось. Только после этого она отцепилась. — Айя, у меня ведь появилась новая песня, которую я подобрал здесь и хотел однажды показать! — вспомнил Юань. Самое время было ее сыграть. День был просто потрясающим, и настроение подходило. И он достаточно научился исполнять ее. Он сел поудобнее и принялся играть. Однажды инкуб сказал, что у него не хватит музыки, чтобы описать красоту а-Цина, еще вначале их «отношений», когда мужчина загнано дергался прочь от всякого неосторожного жеста и нервничал от собственного возбуждения. И… с тех пор Юань правда пытался найти то произведение, которое бы смогло. А потом долго реконструировал по памяти музыку. «Песня заповедного сада» была самой нежной и прекрасной мелодией, которую только он смог вспомнить. Юань правда хотел, чтобы а-Цин тоже ее услышал. Чтобы вся его семья услышала. Потому что они одним своим существованием и любовью изменили его. И он хотел это им сказать. Ему особенно нравилось, как мелодия не предназначалась для эрху. Китайская скрипка была более острой и резкой по звучанию, чем европейская скрипка. Поэтому, чтобы извлечь правильный звук требовалось быть трижды аккуратным и нежным с инструментом. Но при правильном исполнении струны пели еще более пронзительно и трогательно, напоминая внутренние трели а-Цзю. После лечения он стал просто поэтично тонким и летящим. Он завершил выступление в тишине и поднял глаза. И улыбнулся, увидев заплаканные щеки а-Цина. Он даже не спешил их стирать, накинувшись с поцелуями. Юань спешно отставил эрху и принялся участвовать, обхватив лицо напротив и покрывая его поцелуями в ответ. Они целовались, разминались и снова сталкивались нежными губами, пока не замерли напротив друг друга, сомкнувшись лбами. «Я тебя люблю», — думал Юань. И это было буквально все, о чем он мог думать. Он рассмеялся, нарушая момент, и обхватил партнера в объятиях. А-Цин очень быстро снова спикировал в тронутые слезы. Юань дал ему время. Иногда его диди требовалась минутка, чтобы склеить свое трескающееся девичье сердце. — Я вас всех так люблю, — признался Юань негромко и перевел взгляд на мэймэй, которые наблюдали за ними. Бай-эр тут же солнечно улыбнулась, но и Сюя смягчила ревность. Они подсели ближе и обняли а-Цина со всех сторон, согреваясь близостью. Суккубы все открылись в урчании. Юань с готовностью принялся целовать и ластить дочь и внучку, отдавая им часть нежности. А-Цин ощутил, что произошло, и неуверенно сдвинулся — большая фигура в их цыплячьем облачке эфира. Его смущала близость девушек. Если к медитирующему Юаню он еще худо-бедно привык, то мэймэй были незнакомыми переменными. Впрочем, он быстро уронил голову на плечо любовника и тихо пригрелся. По инициативе Юаня они аккуратно все упали набок и вытянули ноги, собираясь долго и вкусно дремать в медитации.