Сплетение душ — Позволь разукрасить твою

      Поужинав тем же вечером Оророн хотел было вернуться к себе домой, ведь его милые друзья наверняка остались без поливки, без питательных веществ, и просто без компании. Приведя себя в какой-никакой порядок он вышел из шатра, и, не обращая внимания на шепотки других солдат, отправился в сторону выхода. Но уже спустя несколько секунд был пойман. Всего одно касание плеча, но Оророн, навострив ушки, повернулся и оказался в поле зрения возвышающегося над ним Капитана. Капитан удивительным образом мог действовать тихо, тише остальных солдат и шпионов, что специализируются на проникновении в тыл врага.       Оророн кивнул ему.       — Спасибо за заботу обо мне, Капитан.       — Не благодари. Считай это услугой за услугу.       Вот так вот просто их отношения вернулись к тому самому состоянию. "Услуга за услугу". Оророн вздохнул, но продолжил ждать, ведь Капитан наверняка окликнул его не просто так. Во всяком случае, Оророну показалось, что Капитан колеблется. Что-то не договаривает.       — Оророн, ты удивительным образом притягиваешь к себе людей... И заврианов.       На словах о людях сердце Оророна почему-то стукнуло сильнее, куда сильнее и даже чаще, чем обычно, а на словах о завриане Капитан откинул полы своего плаща. За его ногой ютился маленький сине-белый иктомизаврик. Совсем кроха. Оророн вдруг припоминает тот вечер.       — Ох... Это...       — А говорил, что они не будут нас преследовать, — мягче проговаривает Капитан. Он не осуждает, ни в коем случае. Скорее... потешается с того, как кроха иктомизавр вприпрыжку оказывается перед Оророном, издаёт какие-то счастливые звуки и кружит на месте, чем немного сбивает с толку самого Оророна.       — Это тот малыш, что выглядывал из-за камней, когда я лечил его... родителя.       Оророн улыбается. Даже если у него самого не было этих самых родителей, он рад, что они есть у других, даже у этого малыша. Малышу опасно оставаться в этом мире одному. Он приседает на корточки и ладонью ведёт по подставленной голове зверька вплоть до самого затылка. А затем повторяет, когда зверёк чуть отодвигается назад и снова подаётся вперёд. Не то чтобы от Оророна что-то зависело, но это и ему доставляло удовольствие, а потому он продолжал сидеть на той же позиции.       — Значит, он пришёл поблагодарить тебя и проведать? — интересуется Капитан. Странно, что вид такого Оророна заставлял его сдерживаться, а ведь так хотелось провести ладонью и по его голове между ушек. Занятная, наверное, вышла бы ситуация, где каждый бы поглаживал меньшего...       — Видимо это так... Кажется, он беспокоился. Прости, что доставил тебе беспокойства. Я постараюсь этого не делать.       Оророн смотрит на зверька и говорит со зверьком, но слова будто адресованы вовсе не ему. Капитан не торопит его, но спустя некоторое время делает ему предложение:       — Оророн? Как ты смотришь на то, чтобы научить моих солдат общаться с заврианами? И... Извини, ведь моё решение с транквилизаторами наверняка было тебе неприятно.       — ...Я понимаю эту меру. Лучше уж они уснут и проспятся, чем их... покалечат. Правда, пока они спят — они уязвимы.       Капитан ему кивает. И хотя Оророн этого не видит, а продолжает поглаживать настойчивого иктомизаврика, Капитан кратко усмехается. В этом образе было столько тепла и уюта. Оророн, выросший в стране вечной войны, живёт в своём собственном мире. Да, в нём тоже есть место боли, но он старается её залечить, если того требует ситуация, и не допустить, если ещё возможно.       — Да. Ты прав. Поэтому я и хочу, чтобы ты помог моим солдатам справиться с этой проблемой. Я тоже не вижу смысла в бесполезных стычках, а это — именно они. Завриане всего лишь защищают свой дом. Они не должны сталкиваться с ещё одним врагом в лице моих подчинённых. Им хватает собственных бед и забот.       На душе у Оророна теплеет. Вскинув голову и посмотрев на другого мужчину он улыбается.       — Конечно. Я буду рад быть им и тебе полезным.       Капитан не задаёт вопроса, кому Оророн симпатизирует больше. Ведь это как спросить у него: "Оророн, а кого ты больше любишь, свои овощи или своих "настоящих" друзей?" В конце концов Оророн ответит, что любит их одинаково, да ещё и задаст встречный, полный недоумения, вопрос: "Как это возможно, любить по-разному? Ведь все они мои друзья. И ты мой друг, Капитан."       Капитан хмыкает своим мыслям, в которых он видит, как Оророн испытывает к нему чувства совсем не дружественного характера которые сам же Капитан то поднимает на поверхность, то заглушает, боясь привязать его к себе. Не даёт этому ростку под названием "любовь" расцвести и показать свои нежно розовые лепестки. Ведь эти лепестки окажутся совсем не розовыми. Ни даже белыми, как то самое "вкрапление белого в душу Капитана благодаря Оророну", ни синими, ни даже красными, как сама страсть. Они будут исключительно чёрными, да и взойдёт росток под совсем другим названием. Имя ему будет "Утрата".       Оророн встаёт, и иктомизаврик, вскинув голову, заинтересованно ухает.       — Пойдём, малыш, мне надо отвести тебя к родителям.       — Соглашусь. Если сюда придёт всё его семейство — те наверняка испугаются и подумают, что мои солдаты взяли его в плен.       — О, нет. Так они не подумают, — заверяет его Оророн как само собой разумеющееся. — Они подумают, что здесь безопасно, раз я, их, так сказать, спаситель, здесь, и что со мной всё в порядке. Но это не будет работать на других иктомизавров, их доверие нужно заслужить. Но делать это надо не на показ, а проявлять утончённое внимание. Они не любят, когда их попросту пытаются задарить подарками. Они подумают, что ты от них чего-то хочешь... что помыслы твои не чисты. Ты ведь понимаешь меня, да? Так вот...       Оророн всё говорил, и говорил, а Капитан растягивал губы в улыбке. Оророн сам как иктомизавр. Едва ли ему нужны подарки, но он требует к себе особого внимание. Его внимания...       — Значит, нам ждать гостей в лице его семейства? Проблем точно не будет, если в их поле зрения окажутся те солдаты, с кем у них произошёл конфликт?       — Они всё понимают. Да, и твои люди, и иктомизавры, были застигнуты врасплох, и хотя последним было больно и они едва не понесли тяжёлую потерю — они не хотят зла и готовы прощать. И твоим людям тоже было больно, и хорошо, что никто не пострадал. Никто не должен страдать, — с горечью в голосе шепчет Оророн и опускает ушки. Секундой погодя он качает головой, ушки вновь становятся торчком, и он делится своей идеей: — Капитан, пусть твои люди выразят им своё почтение и искренние извинения. Но не дарами, а словами. А уже после, когда они успокоятся — можно будет угостить их свежими овощами. Я принесу кочаны капусты и морковь. Да, морковь вместе с ботвой. Они любят любую зелень.       Оророн многое знает про тех, с кем живёт бок о бок с самого детства. Капитан ему доверяет, и будет доверять даже тогда, если в числе маленьких поручений окажется "станцевать с иктомизавром на виду у целого взвода".       — Тогда хорошо, — Оророн снова кивает, продумывая план в голове и готовый тут же его воплотить. — Поменяем тактику. Я оставлю этого малыша с тобой, Капитан, а твои люди подготовятся к гостям.       Оророн был серьёзен во время всего разговора. Вот только Капитан не совсем понимал, почему этот иктомизаврик без проблем, словно услышав и разобрав речь спасителя, обошёл ногу Капитана, спрятался за ней, и посмотрев вверх своими большими глазками издал ещё одно счастливо урчащее уханье. Иктомизаврик чем-то напоминал Оророна. Капитану кажется, что встреть он Оророна на десяток лет раньше, застал бы его именно таким. Любопытным и доверчивым, прячущимся за его ногой. Но доверял бы он исключительно определённым лицам, как делает это и сейчас.       Капитан позволил себе вздохнуть, пока смотрел вслед отдаляющему Оророну. Он размышлял, стоял на одном месте, пока не развернулся и не отправился к своим солдатам. Иктомизаврик поспешно следовал за его ногами, едва не цепляясь своими лапками, чтобы не упустить друга из виду, и тогда Капитану пришлось замедлить шаг, чтобы ненароком не навредить ему. И пусть сейчас почти ночь, знания у солдат должно быть усвоено. Да и гости... Гости наверняка где-то неподалёку, ведь вряд ли они на долгое время оставят птенца одного на чужом месте.       Оророн, идя по тропе к своему дому, улыбается. Он смог показаться полезным, на него теперь вновь рассчитывают, и он поможет. Это так приятно. Это греет душу, но почему-то не так, как когда Капитан держал его в своих объятиях. Оророн не понимает. Он вроде бы делает всё правильно, помогает и Капитану, и иктомизаврам, но почему-то чего-то не хватает. Не хватает ему самому.       Придя к своему участку он снова не понял, ведь его грядки были политы, а новые семена посажены. Зайдя в дом и пустив между пальцами пурпурную электро-искру чтобы осветить полутьму, он заприметил и то, что погреб приоткрыт. Свесив голову вниз как это делают летучие мышки, внутри погреба он обнаружил собранные с грядок овощи. Оророн сразу представил, как Капитан приходил к нему в его отсутствие и следил за его друзьями. На душе стало в разы теплее, и он улыбнулся ярче. Взяв охапку овощей и бережно уложив их в корзину, он, поднявшись и кинув новым и ещё не выросшим на грядках росточкам "Я Оророн, приятно познакомиться, я к вам ещё вернусь и представлюсь как следует. А сейчас я должен поблагодарить вашего папу", — отправился обратно в лагерь.       Вернулся он как раз к моменту, где стайка настороженных иктомизавров наклоняли головы, — то в одну сторону, то в другую, изучая местность, — а солдаты Фатуи, стоявшие по линии вдоль лагеря, склоняли головы в ответ. Все эти мужчины и женщины, припавшие на одно колено, приветствовали диких зверей и приносили своё извинение. Оророн заприметил и его. Капитан возглавлял свой свод, как возглавлял его всегда. Припавший на одно колено мужчина почему-то не вызвал в груди Оророна чувство удовлетворения, почтения, или же трепета, а вызвал страх. Сковывающий тело страх. Оророн вспомнил свой сон.       Он уронил корзину. Овощи стукнулись о землю и покатились по траве, а вслед за шумом к нему повернули головы все присутствующие. И Фатуи, и иктомизавры.       — Простите, я...       — Оророн любезно предоставил продукты, — перебил его Капитан. Он не оборачивается, а, привлекая к себе внимание и подняв голову, из-за прорезей в маске смотрит на вздрогнувших от резкого шума иктомизавров.       Звери привычно прижали к своей груди лапки и похлопали крыльями, медленно, будто действительно понимали их речи. Или отталкивались от мягкой манеры речи, не видели перед собой врага. Не сейчас. Они склонили головы в ответ, приняли извинения чужеземцев, и неспешно прошли к робко выглядящему парню. Капитан встал следом. Идя на расстоянии от гостей он обошёл их и подошёл к Оророну.       — Спасибо. Твой метод, кажется, сработал.       — Ах? — Оророн, вырванный из своих мыслей, вздрагивает, когда слышит его голос и разбирает в нём похвалу. — Я... Да, наверное... Пожалуйста?..       Капитан оценивает его. Оророн, разомкнув губы, дышит чаще чем обычно, словно что-то его напугало. После сна, когда Капитан его обнаружил, он был практически в истерике, в панике, сейчас же до них, кажется, далеко, но ему явно плохо. Капитан не может позволить ему находиться в таком состоянии, ведь ему самому... больно? Он переживает за него. Поэтому подняв руку он кладёт её на плечо Оророна и совсем немного приближает к себе.       — Всё в порядке, — шепнул он в подставленное ухо, что в миг прижалось к голове и снова выпрямилось. Прижалось — потому что не ожидало дыхание другого в непосредственной к себе близости, выпрямилось — потому что Оророн с любопытством дрогнул им пару раз и стал прислушиваться, а чего ещё Капитан ему скажет? — Смотри, ты делаешь их счастливыми.       Капитан кивнул на заврианцев, что с неприкрытым удовольствием хрустели капустой, да морковкой, да презабавно ухали. Где-то даже оказались редиска и редька, которые Оророн нашёл в чуть более старых запасах. Они не были свежими, но ещё и не перешли на стадию хотя бы близкому к гниению. И всё-таки иктомизавры их любили, а потому Оророн позаботился и об этом.       — Оророн? — вновь зовёт его Капитан. Его пальцы, на секунду, сильнее сжимают плечо дрожащего Оророна. — Я понимаю, что ты за всех переживаешь, но ничего плохого не случилось. Ты пришёл как раз вовремя.       Оророн не уверен, что пришёл вовремя. А что если он пришёл, наоборот, поздно? Что если Капитану уже не помочь? Его плечи мелко подрагивают, и Капитан приобнимает его, позволяет себе потереть его вверх и вниз вдоль предплечья. Он знает всего один дурацкий способ, как помочь Оророну успокоиться. Во всяком случае тот способ наверняка сработает, но прибегать к нему Капитан и хочет, и не хочет.       Капитан поясняет, пытается донести до него мысль, что всё действительно в порядке:       — Ты испугался внимания, да? Извини их, но это нормальная реакция на любой лишний шум. В конце концов они обучались быть солдатами, оттачивали врождённые инстинкты, а что до заврианцев — это присущие любому живому существу всё те же инстинкты самосохранения. Оророн...       Внимание... Лишнее внимание к Капитану. Вдруг он проявляет излишнее внимание? Вдруг Капитан прав, и надо перестать волноваться? Вдруг это всего лишь инстинкты помочь любому существу, что может нуждаться в помощи? Оророн совсем запутался.       Он, пару раз моргнув, медленно поворачивает голову в сторону Капитана. Уголки губ изгибаются в лёгкой, но натянутой улыбке. Оророн в подобных обстоятельствах, когда эмоции берут своё, совсем не умел врать.       — Не беспокойся. Я счастлив испытывать на себе тво... их внимание.       — ... — У Капитана в груди всё сжимается. Оророн отдавал себя остальным, но совершенно не думал о себе. Может, всё-таки позволить ему насладиться его компанией?.. Снова?.. Кажется, будто это сильно поможет молодому парню, который так зацепился за него своими лапками и боится отпустить, как маленький и тот самый иктомизаврик, что до сих пор цепляется за его ногу... Словно отпустив его раз, он отпустит его навсегда. Но что тогда будет дальше?..       Капитан придвигает его ближе, и из-за глазных в маске прорезей оценивая окружение. Солдаты не вмешиваются, а кто-то из девушек и парней даже улыбается, когда завриане, после трапезы полностью успокоившись, подходят к ним, склоняют головы и ждут, чтобы их погладили. Капитан шепчет уже тише:       — Если хочешь, можем посидеть у костра, как тогда. Или можем...       — Да. Нет... Эм... — он снова вздрогнул, улыбка померкла, стоило ему услышать сиё предложение. — Да, давай посидим, но здесь.       Оророн и садится. Здесь. На редкую зелёную траву и вдали от костра. Капитан не пытается понять его мотивов, а присаживается следом, и солдаты и заврианцы повторяют за ними, за своими лидерами. Хотел ли Капитан с ним уединиться?.. Капитан и сам не знал, и, возможно, хорошо, что Оророн не понял его намёков.       — Танец, — выдаёт Оророн, чуть повысив голос. Слово выходит из него натянутым, охриплым, и он прочищает горло и замечает ободряющий кивок Капитана. Фатуи прислушиваются, и даже звери поднимают на него взгляды. — Чтобы успокоить диких и незнакомых вам иктомизавров, вы должны склонить перед ними головы — но не слишком низко, чтобы не провоцировать и не строить из себя жертву. В ином случае они могут напасть, посчитав вас добычей. Они умные, но они всеядные. Простите их за это.       Солдаты молчат. Кто-то медленно кивает, а кто-то, находясь поодаль, даже издаёт смешок.       — Что за танец? — интересуется у него Капитан, не сводя взгляда с одного из солдат. Тот маленький иктомизаврик лезет под руку, пытается привлечь к себе внимание, но Капитан лишь усаживает его между собой и Оророном, и тот довольно урчит, располагаясь на новом месте. Но почему-то сильнее льнёт к Капитану.       — Ох, это даже не совсем танец, но танцем его назвать проще. Это определённые движения, которые в некотором смысле помогают с ними общаться. Например этот требует только наличие рук, — Оророн встаёт, чтобы его было видно, и показывает жест. Его пальцы складываются, переплетаются между собой, образуя замысловатые фигуры. Одна сменяет другую, а затем третью. Он поясняет: — Убедитесь, что они вас видят, и покажите им жест "я не причиню вреда". Это покажет, что вы знаете методы общения с ними, и что, возможно, вы действительно не причините им вреда.       — И это поможет? Какая глу...       — Оророн, — взмахом руки Капитан не позволяет продолжать своему вмешавшемуся в разговор солдату. Однако это волнует и его, но спрашивает он куда мягче: — Такой способ поможет завоевать их доверие?       Оророн садится обратно, вскидывает подбородок и отвечает ему, чувствуя некоторое непонимание за столь глупые вопросы:       — Что? Нет, конечно же. Но это работает и с людьми, разве нет? Когда ты пришёл ко мне впервые и спросил про бабушку Ситлали — ты говорил спокойно, не кричал и не наставлял на меня меч, не угрожал. Но разве я тебе поверил?       Капитан молчит, но глубоко в душе ухмыляется. Интересно слышать, как Оророн вспоминает их первую встречу.       — Ты прав. Тогда что же это даёт?       — Они будут настороженны, но позволят пройти мимо.       — Хм, — Капитан понимающе кивает. Ведь и правда, Оророн похож на этих самых иктомизавров, вот только к нему Капитан нашёл пути общения совершенно случайно, а вёл себя в прошлом Оророн именно как тот самый зверёк. Он настороженно следил за Капитаном, и вмешался лишь когда почувствовал, что может его потерять. Он смотрит на плохо скрывающего ухмылку солдата и обращается к нему с присущей строгостью, отдавая приказ: — повтори, Пётр.       Пётр, почувствовав на себе взгляды остальных, тяжело сглатывает и перестаёт улыбаться.       — Это правда необходимо? Почему...       — Сколько ещё раз ты будешь оспаривать мои приказы? Тебе следовало оставаться в казармах и научиться дисциплине. Или тебя стоит отдать Дотторе? Он бы нашёл тебе применение. Возможно. Или, возможно, он посчитал бы тебя за непригодный материал.       Солдат кривится, а Оророн припоминает в лице парня того самого солдата, что, как он мог судить, ранил иктомизавра. Он действовал агрессивно даже тогда, когда Оророн и Капитан подоспели на помощь. Оророн это видел. Видел его ненависть.       — ...Прошу прощения, Капитан.       Он пытается повторить жест, но Капитан его останавливает, указывая на центр. Тогда солдат, не скрывая в лице презрения ко всем этим методам, обходит иктомизавров и своих товарищей, становится в центр перед Капитаном и Оророном, и повторяет жесты. Капитан внимательно наблюдает, Оророн тоже, а иктомизавры, наоборот, как-то насмешливо ухают, будто посмеиваются.       — Хм.       — И что у него вышло? — интересуется Капитан у Оророна, прикрывшего свои губы. Тот, как видит Капитан со своего ракурса, даже улыбается, но совсем чуть-чуть, одним лишь уголком, будто боится быть пристыженным за такие мысли.       — "Я ем ваши экскременты".       Тогда уже, не выдержав, засмеялись все. Пётр насупился и опустил руки вдоль тела. Капитан тоже улыбнулся. Глубоко в душе, конечно же, а на словах высказал солдату свои обвинения:       — Смотри и слушай лучше, когда тебя чему-то пытаются научить. Хотя, если ты будешь при встрече с заврианцами веселить их — так тоже сойдёт.       — ...Да, Капитан.       Капитан махнул рукой, отдавая приказ вольно, и Пётр ушёл. Как бы он не хотел уйти, он сел на своё место. Оророн дёрнул Капитана за рукав, привлекая к себе внимание, и Капитан чуть наклонился:       — Почему он хромает? Он то и дело пытается схватиться за собственные лопатки, провести руками по спине, будто хочет унять боль. Я тоже так делаю, когда слишком долго сижу с друзьями на грядках.       Капитан ждал этого вопроса, ведь Оророн наверняка отслеживал и изучал своё окружение, и вот незадача — в последний раз Оророн видел его здоровым.       — ...Это дисциплина, — поясняет Капитан. Он не говорит, как именно наказал солдата за неповиновение его приказу, ведь и сам Капитан практиковал чрезмерно насильственные методы, о чём сейчас сожалеет. Он не хотел выходить из себя, но когда Пётр рявкнул "Капитан нашёл себе тупого умственно отсталого идиота чьим советам теперь следует" — сам Капитан не выдержал. Теперь на спине Петра "красуются" пять красных, почти до мяса видимых, ударов плетью. Капитан не жалел его, так как солдат не раскаивался в своих сказанных словах.       Капитан вздыхает. Это было слишком, а Оророн бы, узнав, и вовсе бы его не понял. Однако какая-то дисциплина действительно требовалась. Пётр попросту не понимал мягких методов. Капитан всё больше склонялся к варианту отослать его обратно, и пусть хоть сама Царица с ним разбирается.       — Оророн? Давай ещё посидим, если ты никуда не торопишься.       Оророн кивает, соглашается. Он улыбается, довольный таким исходом.       — Конечно. Ты ведь полил грядки, так что теперь у меня есть время. Они подождут, пока я не вернусь, а затем как следует познакомлюсь.       Капитан снова приобнимает его за плечи. Может, Оророну хватит и этого? Простой небольшой привязанности, без чего-то большего, пока они сидят в кругу из иктомизавров и Фатуи, как одна большая семья. Оророн удивительный. И Капитан зачем-то опускает руку, ведёт сначала по плечу, затем вдоль предплечья, а после — кладёт ладонь на талию. Со стороны Оророна доносится тихий "ох", но ему нравится, и он прижимается своим плечом к плечу Предвестника. Капитан может даже не смотреть на него, ему итак всё ясно. Оророн действительно счастлив, как счастлив и кроха иктомизаврик между ними, что чувствует более тесные объятия.       — Ты будешь хорошим папой.       — Что, прости?..       — Я про своих друзей, — поднимает на него взгляд Оророн, но говорит шёпотом, словно боясь, что об этой тайне узнает кто-то ещё. Почему-то он не хочет делиться этим с другими. Это будет исключительно их маленькая тайна. — Ты ведь их посадил, значит, теперь ты их папа. Навестишь их, когда они подрастут, или будем растить вместе? Ох, тогда я, получается, буду мамой, да?       — Хм... — он бы хотел задать вопрос касательно того, что... все те овощи, что сейчас ели иктомизавры, да и вообще все овощи, что выращивает Оророн — Оророн считает своими детьми? Или что позже, вырванные из земли, они перестают быть детьми?.. Или что это "не совсем дети, но ещё и друзья, и они будут счастливы, если их съедят и они не испортятся". Хорошо, Капитан пришёл к выводу, что вопросы лучше не задавать.       Капитан, честно, не знает, что ему сказать. Нет, он не то чтобы удивлён его манере речи и мыслей, к ним он почти привык, но одна только интонация, — мягкая и тёплая, словно его кожу лица без этой чёртовой маски обдувает ласкающий ветерок на берегу моря, — заставляет тело наполняться радостью. Капитан тоже счастлив. И Капитан кивает. Пока не знает, чему именно, но кивает.