Детка

Здоровый тёмно-коричневый пикап заезжает на полупустую парковку перед одноэтажным зданием. Неказистая на вид постройка выглядит неухоженно. Впрочем, неудивительно. Прокат DVD и CD дисков стоит у самого шоссе, проходящего насквозь через весь город. От дороги несёт пылью и выхлопами с осадком, когда мимо проезжают груженные фуры. Но это сомнительное оправдание, по мнению Вэй Усяня. Можно было бы раз в неделю фасад из шланга обливать, прокат уже выглядел бы лучше. Этот город ему в принципе хочется помыть. И людей в нём тоже. От многих несёт так, будто для того, чтобы помыться, им нужна чёртова карта с отметкой красным крестиком на ванной комнате. Вот и сейчас, подойдя к кассе с коробкой диска в руке, Вэй Усянь морщится, чуя, как несёт от парня за стойкой. Стен стоит, боязливо потупив взгляд вниз. Считывающее устройство в его руках трясётся. Да и сами руки трясутся. Ему всё никак не удаётся навести сканер на штрихкод. Наблюдая за этим, Вэй Усянь со вздохом отнимает у Стена считывающее устройство и с первого раза считывает штрихкод на коробке диска. Так же молча он возвращает устройство Стэну. — П-прокат или покупка? — запинаясь, спрашивает Стэн. — Прокат, — Вэй Усянь сомневается, что они будут пересматривать с Ванцзи «Дрянных девчонок». Вообще не факт, что ей понравится фильм. Хотя он заявлен как комедия и должен быть весёлым, однако у сценаристов и Лань Ванцзи часто разное представление о том, что весело, а что нет. На большинстве популярных комедий девушка сидит, закрыв лицо руками, и ждёт, пока происходящее на экране закончится. — Ч-четыре девяносто девять за два дня, — бормочет Стэн полувнятно. Молча Вэй Усянь достаёт бумажник, вытаскивает пятидолларовую банкноту и протягивает её Стэну, наблюдая, как тот трясущимися руками пытается открыть кассу. Выражать беспокойство состоянием парня будет как-то слишком лицемерно, поэтому Вэй Усянь молчит. К тому же он в курсе, что трясёт Стэна не из-за аварии. Стэн в завязке. И она тяжело ему даётся. Когда касса, наконец, открыта и произведён расчёт, Вэй Усянь получает свою сдачу в один цент, который кидает в стакан для чаевых. Забрав коробку с диском, он уходит, возвращаясь к машине. Погода сегодня хорошая. Солнечно. Приятно смотреть на небо, незатянутое тучами или облаками. Утренний туман давно растаял, воздух был лёгким и свежим. Хороший день для прогулки, но, увы, нужно работать. Вэй Усянь ещё должен купить продукты для ужина, чтобы не заезжать в магазин вечером по дороге от автомастерской к дому Лань Ванцзи. Они проводят вдвоём каждый вечер. Готовят вместе, когда хватает времени, смотрят кино. Это мило. Ему так кажется. Ванцзи рядом, и этого Вэй Усяню более чем достаточно, чтобы чувствовать себя хорошо. Когда девушка в поле его зрения, он спокоен. Знает, что она в безопасности, потому что он позаботится о ней. О ней ведь нужно заботиться. Особенно в их глуши. Особенно сейчас. Проблема безопасности подростков так и не решена. Более того, меры, которые предприняли взрослые, делают лишь хуже. Конечно, после Чан Лин новых убитых обнаружено не было. Да и о новых пропавших не заявляли. И это хорошо. Да, это хорошо. Но что насчёт ранней подростковой беременности? Что насчёт выросшего уровня насилия и участившихся случаев хулиганства и магазинных краж? У них и так с этим были проблемы. А теперь всё усугубляется. В штате возраст согласия восемнадцать лет. Но до их глуши такие новшества не могут дойти аж с семидесятых. Всегда были прецеденты или попытки выдать несовершеннолетнюю дочь замуж за какого-нибудь мужика значительно её старше или узаконить домашнее партнёрство. Особенно мормоны любят этим заниматься. Их община под постоянным наблюдением полиции и судьи области. Католики от мормонов недалеко ушли. У них просто риторика другая. Забеременела — значит, брак. Мормоны любят наоборот — сначала брак, потом беременность. А редноки просто бесконтрольно сами между собой размножаются. Одно дело следить, чтобы взрослые мужики не лезли и не сватались к молодым девчонкам, но совсем другое следить за подростками. За ними же не уследишь. Да и кто будет за ними следить? За те месяцы, что существует «Дружеский контроль», подростковая беременность скакнула резко вверх. Старшие подростки получили прямой доступ к младшей возрастной группе, итог предсказуемый. И никто ничего с этим как обычно не делает. А зачем? В их глуши нет будущего. Всё, что остаётся живущим здесь, это молиться богу и рожать новую рабочую силу. Кто-то же должен валить лес, выращивать продукты на фермах и добывать камень и руду в карьере. И зачем тогда законы, если они не соблюдаются? Хотя он вот внутренне возмущается, а сам при этом недалеко от тех парней ушёл, которые лезут к девушкам младше. Правда он, в отличие от них, соблюдает со своей девушкой хоть какую-то дистанцию. И она, девушка, у него одна. Никого, кроме Лань Ванцзи, Вэй Усяню не надо. Он ждёт. Когда она вырастет. И пока она растёт, он о ней заботится. Следит, чтобы она случайно не попала в беду. Лань Ванцзи умная девушка. Точно умнее, чем компания, которая вокруг неё собралась. До неё хотя бы доходит, что лазать по заброшенным церквям или по лесу плохая идея. Это до других, нет, не доходит. И Вэй Усянь до сих пор в шоке, что среди этих других его друзья. Хотя он и не удивлён. Как минимум он ожидал этого от Сюэ Яна и Сяо Цин. Предполагал, что Сун Лань и Сяо Синчэнь полезут следом. А вот от Вэнь Цин Вэй Усянь такого не ожидал. Подруга делала вид, что ей это всё не интересно и что она это делает только из-за беспокойства, что кто-то может случайно пострадать без её присмотра. Но Вэй Усянь видел, как подруга смотрит на Ло Цинъян, которую привела следом за собой в их компанию Лань Ванцзи. И это был не взгляд «мы станем лучшими подругами». Нет. Не-а. Вэнь Цин, которая делала Вэй Усяню голову за его интерес к Ванцзи, сама, похоже, запала на девчонку, незакончившую старшую школу. Ну точно они все тут ненормальные. Абсолютно все. Вэй Усянь всё ждал, что Лань Цижэнь, дядя Ванцзи, хотя бы поинтересуется успехами своей племянницы. Проявит хотя бы минимальный интерес к жизни своей подопечной. Но не дождался. Чего Вэй Усянь дождался, так это бумажного конверта без опознавательных знаков, в котором лежала педантично рассортированная по купюрам разного номинала наличка. Лань Цижэнь предпочёл не интересоваться жизнью своей племянницы, не заботиться о ней, а просто… Откупиться? Вэй Усянь же не просил у профессора деньги за то, что занимался с Ванцзи. И за её сопровождение тоже. Лань Цижэнь счёл это само собой разумеющимся. Мужчина сам назначил Вэй Усяню вознаграждение, подсчитал, сколько должен, и сунул ему конверт, сказав скупое «спасибо за помощь». Своим шоком Вэй Усянь не упустил возможности поделиться с отцом. Заехал в участок по пути из колледжа, тот как раз был недалеко от въезда в город. Вэй Чанцзэ был в своём кабинете-аквариуме. Все называли его так из-за прозрачных стен, которые редко были скрыты жалюзи. Благодаря этому сразу было ясно, на месте ли шеф участка. Удобно. На ходу здороваясь с офицерами, Вэй Усянь влетел в кабинет отца, падая на стул. — Давай заберём Лань Ванцзи жить к нам, — предлагает парень, нисколько не шутя. — Нет, — поспешно протестует Вэй Чанцзэ. — Усянь, какого чёрта? — Старого. Старого чёрта, — имея в виду Лань Цижэня, отвечает Вэй Усянь. — Профессор Лань сегодня вызвал меня на кафедру, чтобы всунуть мне конверт с наличкой. При этом он ни разу не поинтересовался, как дела у его племянницы. Слушая возмущения своего сына, шеф полиции устало откинулся на спинку своего огромного кресла, съезжая вниз по сиденью. Он не имел ничего против Лань Ванцзи или её дяди. Совсем нет. Мужчина просто не хотел во всё это лезть, и был бы рад, если бы и его сын не лез. Но, увы, это было невозможно. И Вэй Чанцзэ не мог никак прекратить то, что происходило. Запретить сыну общаться с этой девчонкой? Чтобы взять на себя ответственность, если с ней что-то случится? Куда проще было оставить всё как есть. Пока не происходило ничего… Криминального. — Ну, и чем ты недоволен? — недоумённо поинтересовался Вэй Чанцзэ. — Тем, что она остаётся одна без присмотра, — поспешил с ответом Вэй Усянь. — Ночью. Только ночью. В доме своего дяди, где безопасно, — напомнил известный факт Вэй Чанцзэ. — Или ты собрался за ней ещё и ночью присматривать? — Да какое там безопасно, — заворчал Вэй Усянь раздражённо. — Старик куда больше переживает за свой рабочий портфель, чем за Ванцзи. Он легко сбросил с себя обязательства по её сопровождению, не ходит на школьные собрания, даже табели успеваемости не проверяет. Единственный раз, когда директор его видел, был когда он подавал заявление о приёме Ванцзи. Шеф полиции на тираду сына потёр виски. В голове загудело. — И что ты хочешь всем этим доказать? — осторожно уточнил Вэй Чанцзэ. Он знал, что ответ сына ему не понравится. Был уверен в этом на сто процентов. — Что Лань Цижэнь не исполняет своих обязанностей как опекун, — как от него и ожидали, Вэй Усянь сказал всё прямо. — Знаешь что, давай я поговорю об этом с ним сам, ладно? Съезжу как-нибудь вечером к ним, напомню, что в городе небезопасно, — предложил Вэй Чанцзэ. — М-м-м, ну, удачи, — встав со стула, протянул Вэй Усянь. Он был недоволен решением отца, но при этом не удивлён. Было бы слишком наивно ждать, что Вэй Чанцзэ пойдёт на поводу у Вэй Усяня в его желании забрать Лань Ванцзи к ним домой. Естественно, он так не поступит. Не потому, что Вэй Чанцзэ скупой или плохой человек. Вовсе нет. Просто Лань Ванцзи хоть и была девушкой его сына, но всё равно чужая. Для шефа полиции Ванцзи не выделяется абсолютно ничем среди других девушек в их городе. Пока он не проникнется к ней симпатией или она не окажется в опасности, у Вэй Чанцзэ просто не будет причин вмешиваться. И Вэй Усянь это прекрасно знает. О, он знает своего отца. Поэтому он выходит из участка с чувством выполненного долга. Ведь его цель была не в сиюминутном решении проблемы. Он знал, что так не выйдет. Его цель была в том, чтобы проблему обозначить. Вслух. Громко. А дальше… Вода и камень точит. Парень успевает дойти до парковки, как его вдруг окликают. Отец спешит к нему, видимо, вспомнил что-то. Вэй Усянь останавливается, обернувшись в сторону Вэй Чанцзэ. — Дело есть, — объясняет отец, нагнав сына. Вэй Усянь в ответ молчит, ждёт. Дразнить отца он не собирается. Ему это пока не выгодно. — Нужно съездить в субботу к Стоунам, пришло распоряжение суда, что они должны убрать свой чёртов забор с участка миссис Палмон. Есть подозрение, что сами они ничего убирать не будут, сам понимаешь, с характером Стоуна-старшего это маловероятно, — просьба отца заставляет Вэй Усяня задумчиво нахмуриться. Суббота, выходной день. Он хотел бы провести его с Ванцзи по максимуму. Особенно при том, что у него тут появились свободные деньги. — У тебя полный участок бравых полицейских, — вздёрнув бровь, напоминает Вэй Усянь. — Которых Стоуны шлют матом на всю улицу и забрасывают мусором. Да, я помню. Ну так что, съездишь? — спрашивает Вэй Чанцзэ снова. — Ладно. Только направь патруль следом. Пусть подъедут минут через двадцать, — потому что Вэй Усянь не собирается торчать у Стоунов весь свой выходной. У него и на сегодняшний день есть планы. В участок он заехал только обозначить идею, что было бы классно забрать Лань Ванцзи жить к ним. У них и места достаточно, и квартал получше. Дома с ней всегда кто-то будет. Он будет. Нужно было ехать дальше. Сначала в магазин за продуктами, затем в школу за Ванцзи, и уже вместе с ней в автомастерскую. Нескучно ему жилось, вот вообще. Да и как тут заскучаешь, когда вокруг постоянно что-то происходит? С появлением Лань Ванцзи в его жизни стало не просто весело, а очень весело. В хорошем смысле в основном. Ванцзи очаровательная девушка. Милая, трогательно наивная. При этом рациональная, разумная и воспитанная. Что точно не заслуга Лань Цижэня. И вряд ли это заслуга отца или брата Ванцзи. Ведь насколько он понял по рассказам своей девушки, родственники не принимали большого участия в её жизни, примерно никогда. А сейчас тем более. Это печально. Ванцзи нужна забота. Ей нужно внимание, тепло, забота. Чтобы элементарно кто-то сказал, что она умница и хорошо справляется. Ведь так и есть. Вэй Усянь говорит ей это. Смотрит её табели оценок, отслеживает успеваемость, помогает со сложными темами, разбирая их, пока девушка не почувствует себя в них уверенно. Следит, чтобы она ела. Хотя бы ужинала. Чего определённо недостаточно, но пока Вэй Усянь не придумал, как контролировать завтраки и обеды. Ещё он её развлекает. Водит в кино, на ярмарки, возит в Редвуд, где больше мест для развлечения. Это помогает отвлекаться от происходящего. От того, что убийства всё ещё происходят. Не в их городе, но… Они не прекратились. Поэтому, да, он обеспокоен. Полиция до сих пор не могла выследить убийцу. У подозреваемых были алиби или не было мотива. Убить человека не так-то просто. Механика ясная, к тому же у их серийного убийцы способ убийства элементарный. Всего лишь удар тупым предметом по голове. Но что с психологической составляющей? Именно этот вопрос мучает всех полицейских. В Редвуде ходит слух, что привлекут агентов FBI из Портленда. Может, так будет лучше. Хотя отец с этим не согласен. Что неудивительно, ведь многие полицейские не любят, когда в их работу вмешиваются. Вэй Усянь просто хочет, чтобы это закончилось. Чтобы убийцу нашли, и он мог смотреть вечерами комедии, не отвлекаясь на мысли о том, как продвигается расследование. Иногда, конечно, мысли о расследовании бывают полезными. Нечасто, но… Когда Лань Ванцзи забирается к нему на колени или заигрывается с поцелуями, всё, что остаётся Вэй Усяню, это думать о чём-то максимально несексуальном. Ведь самое сексуальное во всём сущем это Ванцзи в такие моменты. Она такая мягкая, нежная и безумно настойчивая. Безумно настойчивая. Ему так сложно останавливать её. Отстранять от себя. Вэй Усянь боится сделать девушке больно. Ранить её чувства, заставить сомневаться в своей привлекательности. Она ведь очень, очень привлекательная. Очень красивая и такая сладкая. Он старается изо всех сил держать в голове мысль, что ей шестнадцать. Она ещё маленькая и им нужно подождать. Спасает то, что Ванцзи правда маленькая. Девушка не так осведомлена в том, что касается секса, как её сверстницы. И ещё она достаточно робкая, чтобы прямо говорить с ним о своих желаниях. Будь иначе… Это было бы невыносимо. Конечно, рано или поздно придётся. Вэй Усянь просто надеется, что это будет нескоро. Что они дотянут хотя бы до семнадцатилетия Лань Ванцзи. Он почитал, в их штате есть исключения для тех, кому исполнилось семнадцать. Им можно жениться. Только… Надо бы сначала узнать, а хотела бы Ванцзи чего-то подобного, ну, с ним. Просто… Это был его выбор остаться в этом городе. Он сам отказался двигаться дальше, хотя у него была та возможность, которой были лишены многие. Вэй Усянь мог уехать. Поступить в нормальный колледж, отучиться, найти работу и, может быть, чего-то добиться. Пока мама была жива, они так себе и представляли будущее. Но всё изменилось, когда её не стало. Болезнь Вэй Цансэ открыла Вэй Усяню глаза на то, кто окружал его всё это время. Что это были за люди. Прежде он жил будто в тумане, улавливая только лёгкий диссонанс, когда его друзья устраивали очередную вечеринку, заканчивающуюся полным непотребством. Он думал, то, что творили его друзья, это нормально, но понимал, что что-то идёт не так, только не мог объяснить себе что. И так было не только с друзьями, так было везде. Со всеми. Мама всегда говорила, что она вложила в него понимание того, что правильно, а что нет. Но никто, ни она, ни отец, не могли объяснить, как это должно работать. Когда Вэй Усянь своими глазами увидел, как люди, которым его семья помогала долгие годы, предают их, обрекая его мать на смерть от рака, он почувствовал, как внутренний ориентир внутри него ломается. Он больше не верил в бога. Нет. Не так. Бог здесь вовсе ни при чём. Вэй Усянь больше не верил людям, которые говорят, что они верят в бога. Он больше не верил пастве. Не мог он верить людям, которые, даже не опуская взгляд, говорят, что деньги, собранные на лечение для его матери, решили потратить на грёбаный ремонт грёбаной церкви. Ему так хотелось сжечь её. Словами не передать как сильно. Но он не смог этого сделать. Чувство неправильности этого поступка боролось с яростью в его душе. В итоге он просто оставил в центре прохода между скамьями две канистры горючего и зажигалку. Перестал общаться со старыми друзьями. Перестал думать о будущем. Перестал хотеть чего-либо. То, что было внутри него, не могло смириться с фактом того, что люди порочные и лицемерные существа. Глупые и жестокие не по природе своей, а от собственного выбора. Сломанное внутри Вэй Усяня хотело вырваться, но он не позволил. Закончил школу, выбросил рекомендации и письма из университетов и колледжей в мусорное ведро. Отвёз документы на поступление в социальный колледж Редвуда и остался. Он думал, что таким, как он, лучше оставаться в такой глуши. Сломанным. Здесь Вэй Усянь хотя бы будет среди тех, кто знает его и кого знает он. Эти люди больше не смогут удивить его. Не так сильно. Их лицемерие, трусость, алчность, похоть, лень, гордыня хорошо ему знакомы. Как им знакомо, что у него крайне маленький запас терпения. В субботу, после завтрака, Вэй Усянь собирается, чтобы съездить к Стоунам и проверить, убрали ли они забор с участка своей соседки. Довольно часто редноки развлекались тем, что третировали своих соседей, тех, кто не мог ответить им грубой силой. Ничего, кроме неё, те не понимают. Закон с ними не работает. Именно поэтому Вэй Чанцзэ просит его поехать туда. Отец просит его сделать то, на что у него самого не хватит духа. Противостоять слишком откровенно огромному амбалу с интеллектом, близким к нулю. Припарковав пикап у обочины напротив входа в старый двухэтажный дом с облезлым, давно некрашенным крыльцом, достаёт из-под сиденья травматический пистолет. Он быстро проверяет обойму и перезаряжает пистолет, убирая его сразу за пояс джинс, откуда его будет легко и быстро достать. Предположительно, в случае конфликта, у них трое на одного. Вэй Усянь будет очень рад, если ему не дадут повода. Обычно его редко радуют. Открыв дверь, парень спрыгивает на асфальт. Он захлопывает дверь и обходит Додж с капота, поднимаясь на дорожку, ведущую к дому. Его избавляют от необходимости подниматься и стучать в дверь. Та распахивается сама, и на пороге появляется Стоун-старший с красной от пивного запоя рожей. Смердит от него соответствующе. — Младший Вэй… Какими судьбами в нашем квартале? — мистер Стоун тянет гласные. Он нелепо раскидывает руки в стороны, проходя вперёд на скрипучее крыльцо, как дядюшка, который хочет обнять племянника, которого давно не видел. — Пришёл посмотреть на херов забор, который до сих пор не убран, — прямо отвечает Вэй Усянь, кивая в сторону упомянутого забора. Стоун-старший тоже смотрит в ту сторону. На криво сколоченный высокий забор из деревянных досок. И не лень же было натаскать их или купить на лесопилке, привезти, сколотить забор и поставить его. Снеся при этом тот забор, который стоял на этом месте прежде. — Ты не понимаешь, визги детей этой суки в край меня заебали. Она должна быть благодарна, что я не заставил их заткнуться, а только взял немного земли, — мужчина подходит ближе, смотрит по сторонам, как будто что-то ищет, но вокруг них ничего. Только газон. — Увеличил расстояние, да? Чтобы было потише? — с насмешкой спрашивает Вэй Усянь, наблюдая, как мистер Стоун садится на ступени крыльца. Из дома выходят два его сына. Они тоже огромные и такие же тупые, как и их отец. Парочка бритоголовых идиотов крутят головами, видно, думая, где им лучше встать или сесть. Но всё вокруг них или сломано, или запачкано грязью и древесной стружкой. Полный бедлам. — Во-о-от, ты меня понял, — Стоун-старший поднимает руку, вытянув указательный палец, и описывает какой-то непонятный жест. Хотел покачать, наверное, но артикуляция хромает с похмелья. — Что вы тупой, — кивает Вэй Усянь согласно. — И что вам нравится запугивать матерей-одиночек, которые, в отличие от вас, платят налоги, чтобы такие отбросы, как вы, получали пенсию и им было на что пить. Вэй Усянь говорят это всё спокойно. Ведь это правда. И он знает, что мистер Стоун тоже знает, что это правда. Он урод и паразит. Мистер Стоун в ответ оскаливается в ухмылке, показывая свои жёлтые зубы. Он сипло натужно выдыхает и пытается встать, цепляясь за столбик изгороди, слишком ветхой, чтобы выдержать его вес. Мужчина падает, благо ему невысоко. Один из сыновей бежит к нему, чтобы помочь встать, а второй от нечего делать решает напасть на Вэй Усяня, видя в нём только агрессора и виновника того, что происходит с его отцом. Вот именно на такой случай Вэй Усянь и взял с собой пистолет. Выхватив его из-за пояса брюк, он быстро наводит дуло на область коленей нападающего и стреляет. Падение мишени лучше всего говорит о том, что Вэй Усянь не промазал. Перезарядив травмат, Вэй Усянь наводит пистолет на парня снова, чтобы тот не вздумал броситься на него опять. У него нет цели калечить. Но это не значит, что он не может сделать больно. О, он может. — Эй-эй, мы тебя поняли, — машет на Вэй Усяня руками Стоун-старший. — Разбирай ёбаный забор, — не опуская пистолет велит Вэй Усянь. Он пришёл сюда за этим. За соблюдением предписания суда. После одного единственного выстрела дело начинает двигаться. Мистер Стоун отправляет сына с целыми ногами разбирать забор, а сам, подняв второго сына, усаживает того рядом с собой на крыльцо, благо место позволяет. На запачканных землёй штанах цвета хаки крови нет. И не должно быть, пули так-то резиновые, но иногда им удаётся пробить кожу в хрупких местах человеческого тела. Вот сейчас, например, пуля повредила парню коленную чашечку. Приехавший через двадцать минут полицейский патруль, оценивая обстановку, любезно поинтересовался, что произошло и не нужно ли парню скорая. Но тот только процедил сквозь зубы, что просто упал, и от помощи отказался. Редноки слишком предсказуемые. И это их плюс. С ними понятно, как вести себя. Куда сложнее пытаться понять, что на их месте делал бы обычный человек. Более… сознательный. Перед тем как он уезжает, из своего дома выходит миссис Палмон с сыном на руках, чтобы поблагодарить его за то, что он помог с забором. Её участок был и так небольшим, а вторжение соседей почти лишило её пространства и чуть не повредило щиток электричества, который едва не снесли. Всё, что Вэй Усянь мог ей сказать, это — «если будут проблемы, просите шефа полиции». Да и что тут ещё скажешь? Забравшись в салон пикапа, Вэй Усянь убрал пистолет обратно под сиденье, завёл двигатель и уехал. На этот день, да и на следующий тоже, в планах у него оставалась лишь Лань Ванцзи. И он был бесконечно этому рад. Тем более, что основная часть их компании опять собиралась исследовать лес рядом с кладбищем, где нашли третью жертву, Чан Лин, а там совсем рядом торговый центр. Вэй Усянь не видел ничего зазорного в том, чтобы оставить друзей шататься по лесу, пока они с Ванцзи проведут время в более приятном и менее сыром месте. Он как раз думал о том, что мог бы потратить деньги, которые дал ему Лань Цижэнь, на девушку. В последнее время они смотрели много комедий вроде «Чумовая пятница», «Стильная штучка», «Блондинка в законе» и прочих подобных фильмов. Нетрудно было заметить, что Ванцзи начинает иначе воспринимать то, как она выглядит в повседневной жизни, сравнивая себя с героинями в кино. Девушка при этом ничего не говорит. Вернее, она не говорит прямо, что недовольна тем, что имеет. Вероятно, она просто к такому не привыкла. Странно, что, выезжая с племянницей по выходным в торговый центр, Лань Цижэнь не водил её по магазинам для девушек. Ну, или не давал больше денег на нужные для Ванцзи вещи. Это же обычное дело. Косметика там, шмотки, прочие разные штуки. Хотя… Лань Цижэнь даже не купил племяннице куртку на зиму. Зачем, если есть запас одежды, оставшийся от племянника. А Ванцзи, наверное, и не просила. — Я не хочу доставлять неудобства, — тихо, словно оправдываясь, говорит девушка, когда они идут мимо витрин магазинов одежды. — Ты и не доставляешь, — мягко отвечает Вэй Усянь. Она очаровательно опускает взгляд и отворачивается. Такая милая, когда стесняется. Ванцзи девчонка. И ей нравятся вещи, которые нравятся девчонкам. Блестящие тени для век, бальзамы для губ, которые сладко пахнут, забавные брелки, заколки для волос, духи, юбки и кофточки. А Вэй Усяню нравится, когда его девушка носит обувь по размеру. Не больше и не меньше, а как надо, чтобы было удобно. Когда у неё есть всё необходимое и не нужно тратить на это и так скромные карманные деньги. Когда она не голодная и уши прикрыты от ветра шапкой или ободком с тёплыми наушниками. Ему нравится, когда она улыбается и оставляет у него на щеке след блеска, пахнущий вишней. Они бессовестно забывают друзей в лесу, возвращаясь в город без них, а утром следующего дня ловят на себе осуждающие взгляды половины компании. Другая половина нагоняет их позже в общем месте, здании заброшенной бильярдной. Никто из друзей при этом не бросается откровенными замечаниями. Это бессмысленно. У них уговор: Вэй Усянь и Лань Ванцзи не сдают их и не осуждают, а те в ответ поступают точно так же. Чтобы в их узком кругу царил мир и покой. Хоть где-то. Реальный мир слишком сложный. В нём невозможно поддерживать баланс всегда и везде. Обязательно что-то происходит. Почему только что-то происходит обязательно с ним, Вэй Усянь не понимает. Он просто хочет тишины и покоя. Это что, так много? — Привет, — в его хрупкий мир врывается Джаспер Гобсон. — Слышал, ты снова посещаешь службы. Это здорово. — Привет, — отзывается Вэй Усянь сухо. Он не настроен на «поболтать», однако и причин посылать Гобсона у него нет. — Пастор рассказал? Он догадывается, что да. Мать Джаспера и пастор их протестантской церкви старые друзья. Она помогла ему занять место своего мужа, открыть новую церковь. Сама при этом миссис Гобсон переехала в Редвуд. Подальше от города, который напоминал ей об измене мужа, и дал возможность заработать на жизнь, свою и детей. — Да, — Джаспер кивнул. Гобсон был симпатичным парнем. Харизматичным. Девчонки вздыхали по нему, все, от первого до третьего курса. Но всё, что интересовало Джаспера, это церковное дело. Богослужение. В будущем он собирался стать пастором, как и его отец. А мать ему в этом потакала. Ещё бы. Она была глубоко верующей протестанткой. — Ещё я слышал, у тебя появилась девушка. Девушка, которой шестнадцать, — задавая вопрос, Джаспер нахмурился, будто не мог осознать нечто неизвестное Вэй Усяню. Например, на кой чёрт он вообще лезет не в своё дело. — Как Энди? — не собираясь говорить о своих отношениях, Вэй Усянь решил ткнуть в ответ в такую же неудобную и неуместную между ними двумя тему для разговора. — Твой брат в порядке? После задержания Энди и Сэма прошло некоторое время. Энди почти сразу забрала мать, и о его судьбе ничего известно не было. С Сэмом всё было сложнее. Его отец требовал, чтобы сына вернули ему, но Вэй Чанцзэ боялся, что у этого могут быть ужасные последствия, поэтому парня отвезли в участок Редвуда под предлогом расследования убийств. Если выяснится, что он ни к чему не причастен и ничего не знает, то кто-то должен купить ему билет на автобус и помочь бежать. Щадить отец его не будет. Никому не нужен ещё один замученный подросток. — Мой брат… — Джаспер опустил взгляд, задумавшись, — Эндиан раскаивается. Сейчас он на пути к исцелению. Джаспер застал Вэй Усяня в одной из комнат отдыха, в которой сейчас, кроме них, никого не было, поэтому он чувствовал, что может говорить всё так, как думает. И Усянь не собирался упускать возможность. — Он гей, это не болезнь, от которой нужно исцеляться, — сказанное Вэй Усянем заставляет Джаспер снова поднять взгляд. — Так в чём он раскаивается? — Во грехе, — коротко отвечает Гобсон, глядя Вэй Усяню прямо в глаза. Бесит этот его взгляд, полный сочувствия и слепой веры. Всегда бесил. — Ты мне тут снился, — вдруг вспомнив один из своих кошмаров, говорит Вэй Усянь. — Я пытался тебя задушить. Вроде даже удалось. Хотя он проснулся до того, как понял, удалось или нет. Но пусть будет да. Приятно доводить дело до конца хотя бы во сне. — Значит, я тебе снился, — Джаспер остаток фразы игнорирует. Намеренно, судя по его насмешливой улыбке. Ведь этот придурок знает, что в реальности Вэй Усянь не причинит ему вреда. Без необходимости, даже если будет зол, он этого не сделает. Такой уж он человек. Вэй Усянь не нападает первым. Он не нападает без причины. Джаспер Гобсон достаточно вырос, чтобы не давать ему повод. Поэтому он отступает, приняв то, что Вэй Усянь не станет отвечать на его вопрос. Или же Джаспер уже получил ответ. Ведь тот необязательно должен был быть произнесён вслух. Он не раскаивается. Ни в чём.