Детка

Коленки. Худые. Розовые. Засмотревшись на них, Вэй Усянь врезался в стеллаж с консервами. Карма настигла мгновенно. На голову упали банки с тунцом, заставляя пожалеть оставшееся содержимое черепной коробки о неграмотном управлении телом в пространстве. Точно шишка будет. Больно-то как… — Ты чего? — удивлённо глядя на сына, спросил Вэй Чанцзэ. — Да задумался просто, — вздохнул Вэй Усянь, потирая ушибленный лоб. Соврал. Не стал говорить отцу, что, перекладывая товары в тележке на ходу, взгляд зацепился вовсе не за упаковки и банки, а за розовые тощие коленки девчонки, которая прошла мимо. Они были такие милые. Острые и маленькие. Странно, раньше он не обращал внимания на то, какие колени у девчонок. Колени как колени. Обычные, круглые. Но не у неё. Точно не у Лань Ванцзи. У неё они не круглые, а скорее, треугольные и острые, наверное, потому, что племянница Лань Цижэня такая худая. Этот ворчливый старик бедную девочку как будто не кормит совсем. Она такая бледная. Высокая. Красивая. Вэй Усянь таких никогда раньше не видел. У них таких не было. Ни в их городе, ни в двух соседних. Да и в других городах, где успел побывать Вэй Усянь, он таких, как Лань Ванцзи, не встречал. В ней было что-то необычное. Он не знает, что именно. Не понимает. Может, глаза? Необычно светло-карие. Пронзительный взгляд, от которого пробирает мурашками. Длинные изогнутые ресницы и выразительные брови. Или голос. Не по-девичьи высокий, тонкий, а другой, более… Плотный? Мягкий, бархатный. А если это всё же те самые коленки, которые он тогда заметил в магазине? Он потом видел их всякий раз, вылезая из-под машины к ногам Лань Ванцзи, когда девушка надевала юбку в школу. Беззастенчиво любовался. Нет, тут что-то другое. Вэй Усянь не знал, что именно, но одно он знал точно. Ему не могла понравиться девчонка только из-за коленок, красивых глаз или голоса. Это было слишком просто. А Лань Ванцзи ему нравилась. И это не очень правильно, ведь ей ещё пятнадцать, а ему двадцать два. Их разница в возрасте уже пошла бы в первый класс. Но всё же… Когда он видел её или думал о ней, его сердце сбивалось с ритма. А после того, как они познакомились нормально и начали общаться, так и подавно стало неспокойно внутри. Она ведь такая, такая… Хрупкая. Вэй Усянь видел, какая у Ванцзи тонкая длинная шея, изящные запястья и щиколотки. Кожа бледная, очень светлая, почти фарфоровая. Девушка была похожа на куклу. У его матери была такая кукла. Ручной работы, с длинными гладкими волосами, в милом голубом ципао и шёлковых туфельках. Вэй Усянь помнит, что его мать очень дорожила этой куклой. Лань Ванцзи выглядела такой же хрупкой, как фарфор. Не сложно догадаться почему. Она ведь почти не ела ничего. Девчонки не едят обычно из-за страха стать толстыми. По мнению Вэй Усяня, лучше уж есть, чем боятся кому-то не понравится. Во-первых, еда вкусная, а во-вторых, потому что сытый человек более здоровый, чем голодный и тем более голодающий. Только Ванцзи не голодала специально. Она просто была, как и еë дядя, веганкой. Не ела ничего животного происхождения. Когда девушка начала приходить вместе с Цзян Чэном в автомастерскую на занятия, Вэй Усянь облазил несколько ближайших магазинов, чтобы найти какие-нибудь сладости без животных продуктов. Это, оказывается, не такая уж и простая задача. Купив коробку печенья «орео», Вэй Усянь каждое занятие начал подсовывать их Лань Ванцзи. Поначалу девушка стеснялась брать что-то, не просила ничего и вообще вела себя как напуганный мышонок. Но со временем понемногу вроде привыкла к нему. Ворчать начала, прямо как её дядя. Это у них, походу, семейное. Глаза закатывают и фыркают один в один. Сразу ясно, что родственники. Вэй Усянь не до конца понимал, зачем ему нужно, чтобы Лань Ванцзи к нему привыкла. Да, она ему нравилась, но она всё ещё была сильно младше. Но сверстницы почему-то его никогда так не цепляли. Вот ни разу. Так что лежишь, думаешь о том, как она карандаш закусывает и хмурится, пытаясь самостоятельно решить задачу, которую вы минут пятнадцать разбирали. Он даже думал в церковь сходить на исповедь к пастырю. Исповедаться. Согрешил, падре. Хотя нет. Ещё не согрешил, но мысли есть. И мысли эти, как бы Вэй Усянь их ни гнал от себя, возвращаются. Во снах приходят образы, после которых он со стыдом стоит по ночам под холодным душем. Однако на пороге местной церкви Вэй Усянь замирает, смотрит в проём, на освещённый цветным светом зал и ряды скамеек, разворачивается и уходит. Не сегодня. И не завтра. Нет. Бог ему в этом деле точно не помощник. Он враг, скорее. Богу Вэй Усянь не верит. Вообще, он никому не верит. Ни единому богу, ни единому дьяволу. Все они одинаковые. Им всем плевать на людей. Проще думать, что любая религия это просто выдумка. Фантазия, возведённая в канон, чтобы трусливому человечеству было легче жить. Иначе… Ебал Вэй Усянь волю божью. Вот её он точно ебал. Сто процентов. А с Лань Ванцзи Усянь хочет просто быть хорошим парнем. Нормальным. Не пугать её и не обижать. Он дразнит её немного. Самую малость. Флиртует с ней осторожно. Только она всё равно, кажется, не понимает, что очень ему нравится. Зато он ясно видит, что нравится ей. Но они ведь не могут?.. Ей пятнадцать. Пока. Да, он ей нравится. Но пользоваться этим очень низко. Это подло. Может быть, для Ванцзи было бы лучше сначала попробовать повстречаться с кем-нибудь её возраста. Какая чушь. Он сам не верит в тот бред, о котором думает. Ну как это может быть лучше? Что могут сверстники Ванцзи? Купить ей какао на коровьем молоке, чтобы бедняжка сильно расстроилась? Или отвести её в кино и скандалить, на какой фильм они пойдут? Нет. Неа. Не. Никаких других парней. Даже Цзян Чэн, хоть и названный младший брат Вэй Усяню, но нет. Пусть ищет себе какую-нибудь другую подружку. — Она красивая, она мне нравится, — они с братом сидят вечером на крыльце заднего двора, и Цзян Чэн признаётся ему, что у него есть чувства к Лань Ванцзи. Как будто Усянь сам не заметил. Заметил, конечно. Парень брата как облупленого знает. — Скажи ей, — пожав плечами, предлагает Вэй Усянь легко. Он знает, что Цзян Чэн этого не сделает. Просто знает. Тот ещё до такого не дорос. Ведь это нужно подойти к девушке и открыто признаться. Ну, или не совсем открыто. Наедине. Мало ли у Цзян Чэна возможностей, они ведь с Ванцзи в одной школе учатся. Только Цзян Чэн ещё слишком ребёнок для подобного. — Нет! — выпаливает Цзян Чэн. Вот. Это именно то, о чём думает Вэй Усянь. Его брат ещё такой мелкий. — Она ведь тебе нравится, — дразнит Усянь младшего брата. — Нравится, — Цзян Чэн ворчит. — Но она девчонка. — А разве суть как раз не в этом? — удивлённо хмыкает Вэй Усянь. Вроде как всё логично ведь. Цзян Чэну нравится Ванцзи как девчонка. Очевидно, что, как девчонке, ей и нужно признаться. — Я хочу, чтобы она первой поняла, что любит меня, — заворчал раздражённо Чэн. — Выходит, из вас двоих ты большая девчонка, — не смог удержаться Вэй Усянь. Ох, подростки. Они такие милые и наивные. Это весело. И это здорово всё упрощает, потому что они предсказуемые. С ними так просто. — Нет, я просто не хочу первым признаваться в том, что она мне нравится! — подскочив с крыльца, Цзян Чэн пнул траву газона. Только зря дорожку испортил. Трава ведь не виновата в том, что Чэну нравится девушка, которая к нему ничего не чувствует. Уж это тот понимает. Более того, как друг Ванцзи, скорее всего, Чэн знает, что девушке нравится Вэй Усянь. Ему он об этом, конечно, не скажет. Усянь знает, что брат струсит. — Если ты не скажешь ей, кто-нибудь другой признается ей в чувствах раньше тебя, — ага, например, сам Вэй Усянь, когда Ванцзи станет хоть немного постарше. Он не простит себе, если упустит её. Не простит. Вэй Усянь, хоть ему и двадцать два, уже знает, каково это — терять того, кого любишь. Нет, его не бросала подружка, и девушка не уходила к другу или другому парню. Его не отшивали, и вообще проблем с девчонками у него никогда не было раньше. Они его просто не интересовали особо. Всё было гораздо хуже. Его мама умерла, когда ему было семнадцать. Рак лёгких. Запущенный. Не смогли спасти. Когда видишь, как уходит безвозвратно человек, которого действительно любишь, мысли о гордости кажутся мелочными. Перестают иметь смысл. В целом всё перестаёт иметь смысл. Но Вэй Усянь не собирается судить младшего брата за глупость. В этом нет смысла. Цзян Чэн ребёнок, ему пятнадцать. Его голова забита тем, как быть достаточно крутым парнем, чтобы не оказаться среди аутсайдеров. Он ещё слишком мал для того, чтобы по-настоящему влюбляться. Поэтому Вэй Усянь и думает, что Ванцзи нужен кто-то другой. Да. Кто-то вроде него, естественно. Тот, кто может о ней позаботиться. На неё же всем наплевать, это видно. Ей нужен кто-то взрослый. Надёжный. Тот, на кого можно опереться. С кем будет безопасно. У них на три города завёлся конченный псих, который убивает подростков, а Лань Цижэнь болт клал на свою малолетнюю племянницу, оставляя её совсем одну. Некоторые поступки взрослых постоянно заставляли Вэй Усяня задумываться в их адекватности. Ему непонятно, как можно, зная, что в городе может быть серийный убийца, оставлять девушку одну без присмотра. В школе Лань Ванцзи уже было две жертвы. И обе девчонки. По словам Вэй Чанцзэ, шефа полиции города, обе с хорошими характеристиками, нормальные семьи. Обычные девчонки. Обе мертвы. И это в маленьком городе, где все друг друга знают. Тут новых лиц почти не встретишь. Значит, очевидно, что это кто-то местный. Все просто приезжих проверяют первыми. Полиция округа своё дело знает. А Вэй Усянь знает, что у них никогда, за его двадцать два года, не было серийного убийцы, несмотря на то, что местность в принципе подходящая. Но местные жители христиане. Люди богобоязненные. Благодаря местным паствам здесь крепкая связь между старыми жителями. От этого ещё более тошно. Страшно. Естественно, когда Ванцзи говорит ему о проблемах дома, он помогает. Как не помочь? Тем более ему приятно, что она его попросила. Хочется побыть с ней подольше. Ему нравится проводить с ней время. Внутри становится как-то тише, что ли. Спокойнее. Пропадает гул навязчивых мыслей, хочется улыбаться и нести всякую забавную ерунду, веселя девушку. К тому же Вэй Усянь разное умеет благодаря отцу. Тот научил его пользоваться инструментами, и теперь Усянь таскал в кузове с собой всё, что могло понадобиться. На всякий случай. Его часто просили что-то отремонтировать. Лучше это своим инструментом делать, а не бегать искать или чужой одалживать. Дому Лань Цижэня не помешал бы ремонт. Старый дом. Скрипит, в крыше дует и воет ветер. Там бы щели залатать. С починкой задней двери и решётками на окнах дом Ванцзи на вид кажется более безопасным. Ему не так страшно за неё теперь. Жаль, систему охранную установить нельзя. Лань Цижэнь денег жмотит. Было бы полезно. Но лучше, конечно, то, что Ванцзи сама готова рассказывать Вэй Усяню о своих тревогах. Доверяет настолько, что перестаёт держать перед ним лицо. Ему больно видеть, как она плачет. Больно от того, что она напугана из-за происходящего в городе. Ванцзи одиноко. Поэтому он предлагает ей провести вечер вместе. Посмотреть фильм, может, поесть что-нибудь. Вроде начос. Начос точно веганские. Он читал, что туда не добавляют ничего животного происхождения. В магазине на пачках Вэй Усянь всё равно проверяет состав. И на соусах тоже. На всякий случай. Конечно, Ванцзи соглашается на его предложение. Вэй Усянь понимает, что это потому, что он нравится девушке. Возможно, ему стоит сказать ей о своих чувствах. Это было бы честно. Но если скажет сейчас, то боится, что всё выйдет из-под контроля. Ему правда страшно. Он хочет быть хорошим парнем, и точно не хочет нарушать закон о совращении несовершеннолетней. Хотя с шестнадцати вроде можно. По законам штата, конечно, нельзя, но статистика говорит об обратном. Да и в целом, ну, подростки активно с этого возраста начинают с кем-то встречаться. Вэй Усянь и себя в эти годы ещё хорошо помнит, как и своих сверстников. Но Ванцзи ведь всё равно такая маленькая ещё. И плевать, что в ней метр семьдесят роста. Всё равно маленькая. Как это вообще работает? Почему ему нравится девушка настолько младше него? Это разве нормально? Хотя… Он ведь небездумно её хочет. Тут больше другое. Вэй Усяню хочется заботиться о Лань Ванцзи. Защищать её, веселить, показывать что-то новое, учить. Ему хочется оберегать её. Но не только это. Есть и другие желания. Вполне естественные. Из-за этого в нём много страха. Тот живёт внутри, и иногда вырывается, особенно когда Вэй Усянь злится. А злится он, к сожалению, часто. Но не на Ванцзи. Нет. Она хорошая девушка, и точно не сделает ничего такого, чтобы это его разозлило. Зато вот другие могут. Например, придурок Стэн. Одно то, что он с первого раза не понимает, ужасно бесит. Но его взгляд на Лань Ванцзи, откровенно похотливый, гадкий и мерзкий, выводит Вэй Усяня из себя. Этот тупой урод пусть даже думать не смеет о Ванцзи так. Пусть только тронет её хоть пальцем, Вэй Усянь сломает ему все кости рук. Каждую. Грёбаный слизняк. Страх в Вэй Усяне порождает злость. Злость порождает ненависть, а ненависть боль. Боль он причиняет другим. Считая, что делает это заслуженно. Легко себя оправдывать, особенно с уродами. Когда пару дней спустя после совместного просмотра «Гордость и предубеждение» Вэй Усянь, возвращаясь домой, видит Стена, шатающегося на дороге, явно укуренного, он не сигналит ему в спину, чтобы тот свалил нахрен с трассы, застланной туманом. Нет. Он просто сбавляет скорость, чтобы легко затормозить после того, как собьёт Стэна, чтобы не переехать этого гада ненароком. Он не хочет его убивать. Просто… Он так зол. Вэй Усянь ненавидит таких парней, как Стэн. Ведь он их знает. Всех в этом городе Усянь знает. Позвонив в скорую и сообщив о сбитом укурке на дороге из телефонного автомата рядом с магазином недалеко от своего дома, Вэй Усянь покупает мясной фарш, картофель, томаты в собственном соку, сетку лука и пакет молока. У отца сегодня ночное дежурство, вернётся он под утро, значит, можно не ложиться раньше двенадцати. Вэй Усянь как раз успеет приготовить запеканку и почистить двигатель Доджа. Заодно снимет сломанные рога. Они никогда не нравились Вэй Усяню, а Стэн помог ему от них избавиться. Отвязав рога от решётки под капотом, Усянь выбрасывает их в большой железный контейнер, который опустошат завтра рано утром. Вот бы и его голову тоже кто-то опустошил так от мыслей. Ему однозначно стало бы легче. На подъездной бетонной дорожке перед гаражом пусто. Потому что нет служебной машины отца. Заехав, Вэй Усянь вышел, чтобы поднять ворота гаража. Холодало. Если ночью станет слишком влажно и температура упадёт, замки замёрзнут и придётся долго прогреваться, он может опоздать. А ведь его Ванцзи ждёт. Вэй Усянь будет теперь возить её в школу. Это хорошо, что она согласилась. Теперь он знает, где она утром и вечером. Не так тревожно за неё. Нужно как-то осторожно перейти к обмену смс-ками. Наверное, если он начнёт писать ей, то само как-нибудь сложится. Хотя Ванцзи ведь такая немногословная… Ладно, нужно будет попробовать, но сначала запеканка. Нужно поужинать, и отцу оставить поесть после тяжёлой ночной смены. Выбравшись из машины, Вэй Усянь достал пакет с продуктами и, продолжая думать о разном, вышел через проём гаража, чтобы закрыть дверь снаружи. — Привет, — неожиданное приветствие из темноты и тумана едва не заставило выронить пакет из рук. — Блядский боже! — Вэй Усянь крупно вздрогнул. — Хех, извини, — это была дочь их соседки. Спряталась в тумане и поджидала его. — Напугала, — недовольно возмутился Вэй Усянь, останавливаясь перед девушкой. — Привет. — Ты сегодня поздно, — заметила соседка, выходя из тумана ближе и оглядывая Вэй Усяня внимательным взглядом. Её звали Эмили. Она была младше Усяня и училась в старшей школе. Кажется, выпускной класс. Последний год перед поступлением в колледж. Хоть они и были соседями довольно давно, но не особо дружили. Переезд Эмили и её матери пришёлся как раз на период, когда Вэй Цансэ, мать Вэй Усяня, была больна и вскоре умерла. А мать Эмили работает теперь на должности Вэй Цансэ. И беспощадно катает к Вэй Чанцзэ, чем ужасно раздражает его сына. Но они неплохие люди. Вроде как. — Да, поздновато, — Вэй Усянь кивнул. На него комендантский час не распространяется. Он взрослый, и может быть где хочет и сколько хочет. Тем более, он сын шефа полиции. Это даёт кое-какие преимущества. — Мама отправила меня к тебе спросить про выходные. В это воскресенье паства организует поминальный праздник в городе. Вы с отцом придёте? — Эмили раскачивалась взад-вперёд, перекатываясь с носка на пятку, стоя немного внизу на подъездной дорожке. — Надо бы сходить, — подумав, ответил Вэй Усянь. Он хоть и не посещает больше службу, но не может так просто забить на то, что происходит в городе. Две семьи из-за какого-то урода лишились дочерей. Им горько и больно. В такие моменты некоторым помогает вера и сплочённость. Его чувства в данном случае неуместны. — Я спрошу у отца, поедет ли он, ты знаешь, сейчас полиция не прекращает патрулирование и прочёсывание местности в поисках пропавших, — поставив пакет с продуктами у ног, Вэй Усянь, пользуясь случаем, достал из кармана пачку Винстона и зажигалку. Каждый раз думая о том, что происходит в городе, ему страшно хотелось курить. Огонёк зажигалки на секунду осветил ладони, пока парень прикуривал. — Его ведь найдут? — с лёгким сомнением в голосе спросила Эмили. Ей, наверное, тоже было очень страшно. — Обязательно, — стараясь звучать уверенно, сказал Вэй Усянь. — А пока будь осторожна, ладно? И не шатайся так поздно на улице. Их район был рядом с центром. В паре кварталов. Но у них тут парк недалеко, много кустов и деревьев. В темноте не разглядишь ничего даже при свете фонарей. На крыше дома Вэй Усяня громко каркнул ворон. От птичьего крика Эмили вздрогнула испуганно и кивнула, соглашаясь со словами парня. Кажется, она хотела сказать что-то ещё, но передумала. Девушка ушла, на прощание только рукой помахав. Вот и чудно. — Ну, спасибо, — обернувшись к птице, сидящей на углу ската крыши, фыркнул Вэй Усянь. Это он за то, что ворон напугал Эмили, которая не так давно напугала его, подкравшись из тумана. Затушив сигарету, Вэй Усянь снова взял пакет с продуктами и повернулся к крыльцу. Поднявшись по ступеням, он достал ключи из кармана, отпирая входную дверь. Внутри в коридоре горела лампа. Она освещала небольшое пространство, чтобы входящий не споткнулся о ковёр или порог в темноте. Завернув на кухню, Вэй Усянь поставил пакет с продуктами на стол. У него было ещё немного времени. На часах было без двадцати девять. Достав телефон, Вэй Усянь нашёл в списке контактов номер Лань Ванцзи. Девушка, наверное, сейчас готовилась ко сну. Наверное, ничего, если он напишет ей что-то вроде «спокойной ночи»? Нет. Это как-то крипово. Чёрт. Глупая затея. Лучше ему пока ничего ей не писать. Как-нибудь потом стоит начать. Лучше днём. О. А что, если пригласить её пойти с ним на этот воскресный поминальный день? Да уж, это едва ли лучше крипового сообщения перед сном. Тяжело вздохнув, Вэй Усянь убрал телефон в карман и оглядел кухню. Его взгляд остановился на пластиковой корзинке, стоящей на микроволновой печи. В ней лежали остатки хлеба. Высушенные до сухарей. Взяв корзинку, Вэй Усянь открыл дверь холодильника, доставая банку слабоалкогольного корневого пива. С этим всем парень вышел с кухни, проходя коридор мимо лестницы на второй этаж к двери на задний двор. Лужайка у них с отцом была такая себе. Жухлая. Зато перед домом рос огромный старый дуб. Среди его мощных раскидистых ветвей было много гнёзд воронов. А с одной из нижних ветвей свисали старые качели. Сев на деревянное сиденье, Вэй Усянь открыл банку, делая глоток холодного пива. На траву перед ним опустилась пара воронов, поворачивая свои птичьи головы. Птицы молчали. Ждали. Достав из корзины сухарик, Вэй Усянь раскрошил его в руке и по небольшому кусочку начал скармливать птицам. По одному на каждую. Скоро перед ним вокруг дерева собралась небольшая чёрная стая. Вороны молча ждали, пока парень кинет им кусок хлеба. Только чёрные птичьи головы склонялись перед ним. В их круглых глазах, похожих на тёмные бусины, не было отражения. Только темнота среди густого холодного тумана.