Утро после...

      Проснувшись спозаранку и сладко потянувшись, Блиц довольно улыбнулся новому дню. Ещё вчера он и не надеялся дожить до утра, но Столас, пожертвовав всем ради любви, в который раз спас его жалкую задницу. Теперь тот был изгнан, потерял все и по статусу стал практически с ним наравне, но для Блица все это не имело особого значения. Для него Столас стал тем, кто показал ему, что он действительно может быть для кого-то дороже жизни. И тот сам стал дорог ему.       Поднявшись с пуфика, на котором ему сегодня пришлось ночевать, Блиц осторожно, чтобы не разбудить Столаса, прокрался на кухню и заглянул в холодильник. Ему хотелось как-то подбодрить принца, показать, что даже после потери всего, жизнь не заканчивается.       К сожалению, в холодильнике, кроме початой пачки молока, масла и овощей ничего не оказалось. Тихо переодевшись, Блиц с нежностью взглянул на сладко спящего демона и отправился в ближайший магазин докупить необходимые продукты.       Шагая по улице, Блиц вновь разглядывал плакаты, что до сих пор свисали чуть ли ни с каждого балкона. То тут, то там красовались надписи: «Блиц, мы тебя любим», «Мы хотим быть похожими на тебя», «Блиц наш герой». И читая их, он ощущал, как с каждым словом тепло всё сильнее разливалось в груди. Они были первыми, кому удалось после демонического суда выйти живыми. Он был первым, кому удалось создать свой бизнес, будучи самым низшим существом в аду. И он, покинув живым здание суда, в одно мгновение стал для простых жителей Имп сити кумиром. На минуту он даже стал чуточку горд собой, но, тут же вспомнив, каким путем ему досталась эта слава, тряхнул головой и поспешил дальше.       Закупив в магазине нужные продукты, Блиц по дороге заглянул и в цветочный магазин. Не раз замечая в вазах дворца букеты адских роз, он, желая сделать Столасу приятное, купил именно эти цветы и торопливо отправился домой.       Тихо войдя в квартиру и положив продукты на кухню, Блиц обнаружил, что принц все ещё спал, кое-как свернувшись калачиком. Поправив сползший плед, он ласково погладил по растрепавшимся перьям на голове и, тихо прокравшись, вернулся на кухню.       Действуя как можно осторожнее, чтобы не разбудить Столаса и не испортить сюрприз, Блиц замесил тесто и напек целую гору своих любимых блинчиков, будучи уверенным, что и принцу они неприменно понравятся.       Проснувшись от распространившегося по всему дому восхитительного аромата свежеиспеченных панкейков, Столас кое-как разлепил глаза и настороженно огляделся, осознав, что находится в совершенно незнакомом ему месте. В памяти тут же всплыли воспоминания вчерашнего суда, того, что теперь он был лишён всего и изгнан из Гоэтии на целых сто лет. На душе сразу стало холодно и тоскливо. Слезы отчаяния и безысходности сами мгновенно выступили на глазах. Теперь он был никем, был, наверное, даже ниже импов и гончих. Но это было ничто по сравнению с тем, как он поступил с дочерью. С потерей сил он со временем наверняка сможет смириться, с этим вполне можно было жить. Но то, что теперь Октавия, его маленькая любимая совушка, осталась под опекой Стеллы и её коварного братца Андреальфуса, сейчас сводило Столаса с ума. Сердце тупой болью ныло в груди от переживаний за дочь, а от невозможности хоть что-то исправить и вовсе хотелось завыть. Он боялся того, что от этих двоих можно было ожидать чего угодно. Ему было даже страшно представить, какой коварный план в следующий раз мог прийти в голову павлину.       Сев и смахнув катившиеся по щекам слезы, Столас вновь осмотрелся и припомнил, что вчера после суда Блиц привёл его к себе домой. Но тогда он был не в том состоянии, чтобы рассматривать квартиру, поэтому сегодня не сразу понял, где находился.       Нехотя поднявшись, Столас чуть было не наступил на вазу, что стояла около дивана. В вазе был огромный букет алых роз, скорее всего предназначеных для него. Подняв букет, он с удовольствием вдохнул их умопомрочительный аромат, без труда догадавшись, от кого они были. На душе стало немного спокойнее и теплее. Возможно, у него будет поддержка Блица, а вместе с ним справится с потерей будет чуточку легче.       — Как ты? — тихо спросил Блиц, сняв фартук и сложив его, повесил на спинку дивана.       — Спасибо, Блиц, немного лучше, — печально улыбнулся Столас, вновь смахнув слезу и вернул букет на место.       — Это для тебя, — кивнул в сторону цветов имп.       — Я догадался, спасибо, они чудесные.       — Пойдём, у меня еще есть для тебя сюрприз, — взяв Столаса за руку, Блиц повёл его на кухню.       Усадив демона за стол, он поставил перед ним кружку свежесваренного ароматного кофе и плоскую тарелку.       — Я понимаю, как тебе сейчас тяжело, Столас, — присев на соседний стул, начал Блиц. — Как сложно осознать, что у тебя больше ничего нет. Поверь, я сам прошёл через это. И я решил поддержать тебя и немного подбодрить. Показать, что с потерей сил и титула жизнь не заканчивается. Что рядом все ещё есть те, кто о тебе позаботится, кто… любит и поддержит тебя, — сказав это, он поднял салфетку и придвинул поближе тарелку с блинчиками в форме сердечек. — Я испек их для тебя.       — Ты правда сам испек их, чтобы сделать мне приятно? — дрогнувшим голосом переспросил Столас и, получив утвердительный кивок, ощутил, как по щеке скатилась слеза. — С-спасибо… Блиц… Мне… мне очень приятно.       — Ну что ты, Столас, — потянувшись, Блиц мягко стёр катившиеся по щекам демона слезы и подбадривающе улыбнулся. — С каким соусом ты хочешь блинчики? Есть шоколадный, карамельный и сироп растений, прости, забыл, как они называются.       — Я буду с шоколадным.       Положив демону несколько панкейков, Блиц щедро полил их соусом и протянул вилку и нож.       — Спасибо, — наконец-то улыбнулся Столас, ощутив, как от заботы импа приятное тепло растеклось по груди.       — Ну как? — настороженно поинтересовался Блиц, переживая, что его стряпня не понравится принцу.       — Очень вкусно, — ответил демон, зажмурившись от удовольствия. — Я не знал, что ты так хорошо умеешь готовить.       — Спасибо, очень рад это слышать, — довольно улыбнулся имп. — Теперь я больше не буду переживать за то, что тебе вдруг не понравится моя стряпня.       — Но, Блиц, я…       — Столас, я знаю, что ты скажешь, — прервал его Блиц. — Тебе некуда идти, поэтому ты можешь остаться здесь столько, сколько захочешь. Я понимаю, спать на диване не очень удобно, но мы обязательно что-нибудь придумаем. Я не хочу, чтобы ты… уходил, — шёпотом добавил он.       — Спасибо, Блиц, — еле слышно ответил Столас и по его щекам вновь прокатились слезы.       — Пойдём, — снова взяв за руку, имп подвёл демона к дивану и, усадив на него, примостился рядом.       — Я ещё раз хочу поблагодарить тебя, что снова спас меня, хоть я и не был этого достоин, — трепетно стирев крупные капельки, начал Блиц. — Прости, что был слеп, что был тупицей и не хотел замечать твоих чувств ко мне. Что боялся и не желал признавать своих, каждый раз стараясь отогнать их или запрятать как можно глубже. Но после вчерашнего… после того, как ты, не задумываясь, готов был пожертвовать собой ради меня… После того, как я думал, что потеряю тебя навсегда… Я окончательно осознал, насколько на самом деле ты дорог мне. Осознал, что без тебя… я не смогу как прежде жить дальше. И я все ещё не достоин твоей…       — Блиц… — прервал его демон, — Вчера, когда ты думал, что меня казнят вместо тебя, я всем сердцем почувствовал твою боль. Те наши ужасные поступки, что были совершены в прошлом, пусть навсегда останутся там. Главное, сейчас ты рядом, Блиц.       — Я… ты стал... очень дорог мне... я бы не смог поступить иначе, — прошептал имп, ощутив, как на душе стало легко и уютно и, встав на колени, с теплотой и нежностью обнял Столаса.