✍️ Т/И и 13 гномов ✍️

Дори

Солнечные лучи, пробиваясь сквозь резные балкончики Эребора, освещали пестрый рынок. Мы с Дори, моим любимым гномом, неспешно бродили между рядами, выбирая свежие овощи для ужина. Аромат жареного мяса, смешанный с терпким запахом эля, витал в воздухе, создавая неповторимую атмосферу оживленного гномьего базара. Дори, как всегда, оживленно беседовал со своим старым знакомым, обсуждая последние новости. Я, тем временем, выбирала мясо – сочное козлятину или нежное ягнятину? Выбор был сложен! Внезапно, я почувствовала на своей талии чью-то руку. Обернувшись, я увидела незнакомого гнома,  низкорослого и коренастого, с лицем, скрытым под густой бородой. Его грубый голос прошептал на ухо: "Красивая девушка, ароматная...".   Я попыталась отстраниться, но он сжал свою хватку,  приблизившись еще ближе. Его наглость была просто невероятной, на этом переполненном гномами рынке! В тот момент, я почувствовала не только страх, но и унижение. Внезапно, все изменилось. Я услышала яростный рык Дори. Обернувшись, я увидела, как он, словно разъяренный медведь, схватил мерзавца за грудки и прижал его к стене ближайшего торгового лотка.  Его глаза горели яростью,  лицо исказила гримаса бешенства. Гном, осмелившийся домогаться меня, жалобно заскулил.   - Как ты посмел коснуться моей возлюбленной?! - рявкнул Дори.  Последовал стремительный удар.   Один, два, три… Кулаки Дори, хоть и небольшие, обладали невероятной силой, нанесенные удары были точными и сокрушительными. Кровь хлынула из разбитой губы несчастного гнома. Я, пытаясь сдержать Дори,  схватила его за рукав.   - Милый, пойдём, пожалуйста, другие смотрят, – прошептала я, с ужасом осознавая, что Дори мог нанести этому наглецу куда более серьезные травмы.  Он мог его убить!  Толпа, собравшаяся вокруг, шепталась, осуждая поведение наглеца, но в то же время  затаив дыхание, наблюдая за развитием событий. Поднявшись в более спокойные жилые кварталы Эребора, Дори резко остановился, его плечи опустились.   - Душа моя, я… я мог его убить, – пробормотал он, глаза его были полны раскаяния.   Его голос дрожал,  он был потрясен своим всплеском ярости. В тот момент я увидела не только грозного защитника, но и ранимого, любящего мужчину,  изумительно нежного под своей грозной внешностью.  Подойдя к нему, я обняла Дори,  прижимаясь к его широкой груди.  Нежно поцеловав его в щеку, я шепнула: - Дори, ты самый прекрасный гном из всех. Ты защитил меня, и я тебя люблю.  Его руки обняли меня крепче,  и я почувствовала, как его сердце бьется спокойно,  уже не от гнева, а от любви и облегчения. 

Бофур 

Идя по запутанным коридорам жилых корпусов Эребора, я, сопровождаемая Бофуром и Бифуром, чувствовала себя словно в лабиринте. Мои спутники, погруженные в оживленную дискуссию о  качестве  новоприбывшего эля из Дол Гулдура, остановились, загородив мне проход. Пользуясь моментом, я  решила немного обойти, продолжая  путь по широкому коридору,  украшенному изображениями  древних  гномов-героев. Вдруг, из  одного  из  боковых  проходов, вышел молодой гном, весь  из себя краснолицый и несколько  застенчивый. Его одежда была  не  так  нарядна, как наши традиционные  костюмы, но  чиста  и  аккуратна.  Он  с  некоторой  смущением  обратился ко мне:  - Простите,  можно  спросить  дорогу в секцию Б?  Я  совершенно  заблудился.    Я с удовольствием  показала  ему  путь,  рассматривая его светлые  волосы и добрые глаза. Он протянул  руку,  как  бы  желая  поблагодарить  меня  более лично. Это было  простое  жест  благодарности, легкое касание –  но Бофур, вспыхнувший необъяснимой  яростью, бросился между нами. Его  лицо  сверкало  от  гнева.  Руки  сжались  в  кулаки.   - Не понял, руки лишние? – прорычал  он, наступая на бедного парня. – Раз  к  занятой  гномке  лезет, ща  и  личико  поправлю! Он  набросился  на  молодого  гнома  с  такой  силой,  что  у  меня  застыла  кровь в  жилах.  Бифур,  свидетель  этой  сцены,  остался  неподвижно  стоять,  изумленно  раскрывши  рот. Он казался пораженным не столько силой брата, сколько неожиданностью всей ситуации. Я  с ужасом  наблюдала  за  этим бесчинством, вскрикивая  и  прося  Бифура прекратить  это  насилие.   - Бойко,  что  ты  делаешь?!  Ты  чуть  не  убил  его! Он  совсем  не  виноват! – кричала я, пытаясь  разнять  их. С  трудом, мне удалось оттащить  Бофура, который уже было готов  нанести еще один удар. Достав из  сумки шелковый платок, я осторожно  вытерла кровь с лица молодого  гнома,  повреждённого ударом. Его глаза  были полны страха и недоумения. Я  попыталась успокоить его, приговаривая  ласковые  слова.  Бифур, наконец, опомнившись, помог  мне  поддержать  парня. Он  бледнел на глазах,  его  дыхание  становилось  прерывистым.  Было  видно,  что  ему  нужна  помощь лекаря. Бофур, стоя  в  стороне, с нескрываемым гневом  наблюдал за нами. Да, он ревновал.  Его ревность была слепа, не  контролируемая. В этот момент, я  поняла,  что  наши  отношения  требуют  серьезного  разговора.  

Балин

В Эреборе, где каждый гном знал своё место и свою роль, весть о том, что я – супруга Балина, главного королевского советника, распространилась с молниеносной быстротой. Это было не просто знание, а некая общепринятая истина. Однако, особую остроту эта истина приобрела во время визита делегаций из других гномьих королевств.   Прибытие советников из южных гномьих королевств, Одинокой горы и даже отдалённых кланов, специализирующихся на огранке драгоценных камней, всегда было событием, сопряжённым с напряжёнными экономическими переговорами. На этот раз, важные вопросы, касающиеся объемов экспорта руды, распределения торговых путей и ценообразования на мифриле, собрали в переговорном зале Эребора самых влиятельных гномов королевства. И я, по настоянию Балина, присутствовала на заседании. В величественном зале, стены которого были украшены не только коваными гербами, но и огромными, сияющими кристаллами, царила атмосфера ожидания. Каждый гном, прибывший на встречу, приветствовал меня с подчеркнутым почтением. Традиционное касание руки, сопровождаемое лёгким поклоном, —  жест, отражающий не только вежливость, но и уважение к супруге влиятельного советника, —  выглядел почти как негласный ритуал. Эти жесты, замеченные мною лишь мельком, не укрылись от ревнивого взгляда Балина. Его выражение лица, хоть и оставалось непроницаемым, ясно давало понять: ему не нравилась эта демонстрация внимания со стороны других гномов. Затем началось само заседание.  Споры разгорелись нешуточные. Гномы, привыкшие к прямолинейности и жесткой конкуренции, не стеснялись в выражениях. Громкие голоса, перебивающие друг друга, были пронизаны аргументами, подкреплёнными многочисленными таблицами, схемами и  —  что особенно впечатляло  —  образцами руды различных качеств.  В воздухе витала напряжённая атмосфера. И среди этого бурления споров, два в возрасте гнома, краем глаза невольно рассматривали меня. Их взгляды, хотя и короткие, но явные, не оставили меня равнодушной. Балин, заметив это, прервал бурную дискуссию. Его голос, обычно спокойный и размеренный, прозвучал неожиданно резко.   - Товарищи, —  прогремело по залу, — вас так сильно заинтересовала моя жена?  Находчивость гномов хорошо известна, но в данной ситуации  —  слишком очевидно. Один из гномов,  опустив наконец взгляд, произнёс,  —  признаться, это было не вполне уместно  —  Она очень привлекательна, невероятно красива. После этих слов, задев за живое гордость Балина, разразился настоящий шторм. Балин, в мгновение ока, встал из-за стола, схватив гнома за грудки. Его лицо пылало гневом.   - Никто,  —  прорычал он, — никто не смеет говорить так о ней, кроме меня! Кулак Балина, с силой ударивший в живот обидчика, поставил точку в этой  внезапной ссоре.  Балин отпустил гнома, и  окинув всех присутствующих строгим взглядом,  громко объявил: - Итог нашего обсуждения переносится на завтра. Затем, подав мне руку,  мы покинули зал. Тишина окружала нас, нарушаемая лишь шумом наших шагов по каменным коридорам Эребора.  Этот инцидент показал мне, насколько сильно Балин ценит меня и насколько глубоко  взаимоотношения в гномьем обществе,  даже на столь высоких уровнях, остаются подчинены традиционным  представлениям о чести и достоинстве. События того дня долго обсуждались в Эреборе,  становились предметом сплетен и  неоднозначных толкований. Но для меня  осталось главным  —  чудовищная сила чувств Балина и абсолютное доверие к нему.