Не ходите к нему, сэр!

      После завтрака профессор МакГонагалл задержала всех в Большом зале.       — Итак, студенты! — начала она. — Как вы уже знаете, все, кто остается на лето в школе, будут работать над ее восстановлением наравне с преподавателями. Те, кто в ближайшие дни уедут домой, до отъезда тоже должны работать. Без исключений. Выходные дни предусмотрены. Каждое утро я буду распределять, кто с кем работает и что делает.       Заместитель директора осмотрела всех строгим взглядом. Удостоверившись, что все ее слушают, МакГонагалл продолжила:       — Итак, что у нас сегодня. Мистер Лонгботтом, мистер Гойл и все девушки из Пуффендуя отправляются в теплицы с мадам Стебль. Да, мистер Гойл, вы тоже, вы показали себя сведущим в травологии и, хоть мы все и волшебники, в теплицах понадобится сегодня мужская сила, а вы один из самых внушительных юношей в Хогвартсе. Мисс Паркинсон, вы идете в больничное крыло, мадам Помфри нужна помощь с инвентаризацией, а директор Снейп рекомендовал вас как человека, прекрасно работающего с документами. Мисс Патил и мисс Патил, профессор Трелони хочет, чтобы вы помогли ей навести порядок в кабинете прорицаний. Мисс Падма Патил, прошу вас взять у мадам Помфри образцы бланков для учета имущества и провести до конца недели опись оборудования в кабинете прорицаний. Мисс Грейнджер и мистер Малфой, вы поступаете в распоряжение директора Снейпа и профессора Флитвика, идите к главному входу и ждите, они скоро к вам подойдут. Все остальные будут, как вчера, разгребать завалы под руководством мадам Трюк и Хагрида вместе с другими сотрудниками школы, у вас 15 минут на то, чтобы переодеться в рабочую одежду и собраться во дворе.       Профессор МакГонагалл еще раз оглядела всех и вздохнула:       — Мистер Филч, вы сегодня следите, чтобы в замке не было праздношатающихся учеников. Без взысканий, нарушителя препровождайте в Большой зал и зовите ближайшего преподавателя. И, ребята, теперь по-человечески. Ситуация в Хогвартсе непростая, территория школы еще не зачищена от приспешников Сами знаете кого, поэтому надеюсь на вашу сознательность. Не отходите далеко от взрослых, не шатайтесь по территории школы и по замку. Это правило непреложно, как обет. За нарушение мы будем лишать вас права провести лето в школе вне зависимости от того, есть куда вам пойти или нет. Если из-за войны у нарушителя не осталось дома и семьи, мы передадим вас под опеку Министерства магии, даже если вы уже достигли совершеннолетия. Думаю, лучше все же остаться в школе и соблюдать обоснованные все еще военным положением требования. И, да, все слушаемся мракоборцев, охраняющих школу, и выполняем их указания, если они будут. Продуктивной всем работы сегодня!

...

      Гермиона порадовалась, что надела сегодня школьную мантию, ту самую, что принес ей Кикимер, когда она ночевала в больничном крыле. А то в своих потрепанных джинсах и старой джинсовой курточке, не прикрытых путь простой, но все же добротной мантией она снова бы выглядела совсем бледно рядом с тремя прекрасно одетыми мужчинами.       Странно, почему она вдруг начала стесняться того, как она выглядит?       Хоть про Снейпа и злословили, что он никогда не переодевается, но это так, пустое, от нелюбви к нему. На самом деле одет он всегда продуманно и выразительно. Эта всегда начищенная хорошая кожаная обувь, эти его удлиненные рукава и белые манжеты, эти блестящие маленькие пуговички в ряд, эта летящая мантия... Заколдовывает он, что ли, свою мантию, чтобы она летела?       Профессор Флитвик всегда одевается нарядно, в стиле волшебников из сказок, такой маленький одновременно хитроватый и добрый колдун, почти как на картинках в ее детских книжках, только без колпака. Сегодня на нем короткая парчовая мантия-разлетайка с серебряным шитьем и самоцветами. Интересно, камни магические?       Малфой поверх своего обычного черного костюма с темно-серой рубашкой и узким галстуком надел потрясающе красивую матовую платиновую мантию. Специально подбирал ее под свои светло-голубые глаза и почти белые волосы? А застежка на мантии производит впечатление более дорогой, чем вся одежда Флитвика с ее серебром и камнями. Замысловато переплетенные вензеля Б и М (Блэк и Малфой?) и изумруды, и змея, почти как на гербе Слизерина. Драко всегда хорошо одевался, но сегодня — прямо как на аристократический прием.       Гермиона рассматривала застежку на мантии Малфоя.       — Это семейная реликвия, Грейнджер, магический артефакт! — Высокомерно начал разъяснять ей Драко. — Мне ведь придется сегодня к родовой магии обращаться! Знаешь, что такое семейные реликвии? А что такое родовая магия?       Потом осмотрел ее с ног до головы и скривился.       — Малфой, тебе вчерашнего предупреждения не хватило? Хочешь отправиться домой? Я устрою! Но не обещаю, что ты окажешься под домашним арестом под крылом у матери, а не рядом с отцом сам знаешь где! Мир изменился и изменится еще сильнее, Драко, тебе придется это принять!       Снейп смотрел на Малфоя с раздражением.       Драко вскинул на него лицо, на лице злость, никто не смеет тыкать его в отца, да им всем до его отца так далеко, как!...       — Вы, похоже, приняли это, профессор, и очень быстро! Восхищаюсь вашими талантами!       Гермионе на мгновение показалось, что она находится на линии огня, и он сделала пару шагов в сторону от Снейпа и Малфоя. Мало ли что.       Но Снейп, на удивление, ответил спокойно:       — Я сделал максимум того, что от меня зависело, чтобы эти изменения стали возможны, Драко. Ты можешь меня ненавидеть, если тебе от этого легче. Но твое место в этом новом мире зависит в том числе и от того, как ты проявишь себя сейчас. И прими еще один совет, Драко, хоть ты и не просил его. Цени людей, которые способны увидеть в тебе человека. Иначе не выберешься.       «Тебе сейчас не за что держаться, так держись за то живое, что в тебе еще осталось и что далеко не все могут заметить», — хотел добавить Северус Снейп, но промолчал. Это уже лишнее. Слишком сентиментальное. Драко раним. И мгновенно взрывается, когда его задевают за больное. Не стоит провоцировать срыв у мальчишки. Хватит одного упоминания об отце.       Директор осмотрел всю группу, и, тронув напряженную Гермиону Грейнджер за плечо, проговорил:       — Идемте.       Чуть отстав от Малфоя и Флитвика, вдруг спросил:       — Все нормально, мисс Грейнджер?       — Не очень, сэр! — прозвучало грубовато, да ну и пусть, решила она. — Драко нападает на меня буквально со второго дня в Хогвартсе, и вы ни разу за эти годы не одернули его. А тут второй раз за сутки!       «Может, мадам Помфри права? И Малфой прав? Он в самом деле очень быстро переобулся и старается быть хорошим?» — думала она. Но вслух говорить этого не стала. Не все, что думаешь, стоит говорить, это она наконец начала понимать.       Снейп смотрел на нее задумчиво, не реагируя на ее резкость и вызывающий взгляд.       Потом негромко ответил:       — Может быть, я сам наконец научился ценить тех, кто видит во мне человека...       Возникшее у него вчера вечером такое редкое и такое долгожданное спокойствие развеялось настолько, что даже уже не знаешь, а было ли оно?       Он ждал, когда все закончится, ждал уничтожения Темного лорда не меньше, чем Поттер и Грейнджер, и приближал освобождение от тьмы, как мог, теряя доверие друзей и коллег, подвергая риску свою душу, жертвуя своей жизнью. И вот теперь, когда надо приводить все в порядок, строить новое, его, Северуса Снейпа, способность все это сделать, организовать и его, что скрывать, воодушевление разбиваются все о то же недоверие. Недоверие от всех — от коллег, от бывших друзей, от учеников-слизеринцев, которые смотрели на него когда-то почти так же, как он смотрел подростком на Темного лорда, от учеников, которые все последние месяцы яростно и отчаянно боролись против него как олицетворения зла... И от этой кристально чистой, честной, ясной, умной девушки, с которой он странным образом оказался связан.       Ее воля... Он держится в жизни благодаря ее воле. Странный поворот судьбы. Может, судьба все-таки есть?       Что, если она, эта девочка, перестанет верить в него? Если будет в нем сомневаться? Что тогда? Сможет ли он жить? Или угаснет? Станет жертвой несчастного случая? Или его душа навсегда останется прикованной к замку своей призрачной сущностью и никогда не обретет покоя?       Те два раза, когда он чуть не стал призраком, он ничего не ощущал. Просто из жизни как будто вытаскивали кусок, не потрудившись состыковать швы. Вот он стоит и смотрит, как она водит палочкой над местом, где в его параллельной жизни Темный лорд его убил, а вот уже лежит на ее коленях, она рыдает, зовет его по имени и гладит его по голове. Или вот он стоит и слушает Флитвика, и в следующее мгновение она перед ним и держит его за руку.       Наверно, и смерть почти такая же. Просто мгновение останавливается, но другое не наступает.       Он пережил это, оказывается, даже дважды. И ни того, ни другого раза не помнит.       Воспоминания, что Грейнджер ему показала, не его воспоминания, они не легли в его душу и на полочки его личной памяти, не сроднились с ним. Они только знания. И часть ее образа, а не его жизни.       Странная девочка эта Грейнджер. Не такая, как все. Как он раньше не замечал?       Впрочем, до того ли ему было?       Ладно, надо идти, пора браться за дело. Это сейчас важнее. Долг — отличная опора. Надежная. А он должен. Должен школе и новому миру.       Грустно улыбнулся сам себе. Похоже, у него и перед этой девочкой долг. Не долг жизни, нет, в долг жизни Северус Снейп не верит, это лишь способ подчинить себе человека, сделавшего тебе добро. Нет, его долг — выжить. Ей будет плохо, если он снова погибнет. Это очевидно.       «Не бойся, девочка, — подумал он с усмешкой, — если я стану призраком, я все равно буду помогать тебе, насколько смогу!»

...

      — Мисс Грейнджер, вы знаете, что сегодня будет происходить?       — Нет, сэр!       — Мне нужно проверить целостность магического фундамента школы. Но сам я не владею нужными заклинаниями, не в той семье вырос, поэтому мне будет помогать мистер Малфой. Драко рос в родовом замке и с младенчества знает, что такие замки обладают собственной магией, и, самое главное, умеет эту магию видеть и проявлять, взаимодействовать с ней. Профессор Флитвик тоже все знает про родовую магию, а также умеет очень многое видеть, но сам провести проверку не может, его как полукровку этому не учили и его родовое поместье отошло другим наследникам. Извини, Филиус, но мне кажется, для лучшего понимания происходящего мисс Грейнджер стоит это знать. Поэтому нам нужен ученик из родовитой семьи, который получил совершенно определенное домашнее образование. Драко Малфой подходит идеально. Мисс Грейнджер, я хочу, чтобы вы за всем наблюдали и все отмечали. Задавать вопросы можно, но не в момент, когда мистер Малфой работает. Все ясно?       — Пока да, профессор!       Гермиона с интересом посмотрела на Драко.       Кажется, ему удалось найти некий ключик, который заставит ее присмотреться к Малфою. Драко получил образование, недоступное ей, и, конечно, ей сразу же захотелось разобраться в этом!       А тот сделал не знакомое Гермионе движение волшебной палочкой и разложил прямо в воздухе копию старинной карты Хогвартса.       «Красиво! — отметила Гермиона. — Интересно, он все же сделал копию карты! Как?! Снейп же запретил ему ее копировать!»       Снейп же покосился на карту, но ничего не сказал. Раз возмездия во время копирования не было, то уже и не будет. А Драко Малфой все же способный волшебник и любит сложные задачи. Молодец, справился!       Судя по тому, как Малфой то смотрел на карту, то оглядывался, он пытался сориентироваться на местности.       Снейп меж тем продолжил:       — Мистер Малфой, прошу вас разъяснять нам всем и мисс Грейнджер свои действия!       Драко сосредоточенно кивнул.       — Сегодня мы подойдем к замку там, где к нему возможно подойти. Что делать с той его частью, что примыкает к Черному озеру и к горам, вам решать, директор. Ну и пока не ясно, нужно ли будет что-то вообще делать. Грейнджер, тебе вводная. Магический замок, принадлежащий твоему роду, — это как член семьи и как хранилище магии одновременно. Связь с замком немного похожа на кровную связь, но ощущается иначе. Отец говорит, что ее чувствуешь сердцем. Но я чувствую всем телом. И я могу видеть, скажем так, излучения и вибрации магии самого замка. По крайней мере, магию своего замка я вижу. Для этого нужно настраиваться и произносить определенные заклинания. У меня связь с Хогвартсом не такая мощная, как с домом, но она есть, у всех, кто учится в Хогвартсе, она есть, только без заклинаний и понимания, на что смотреть, ее не увидишь. Я знаю заклинания, которые, по идее, должны мне помочь увидеть глазами или почувствовать телом магию школы, в том числе ее магический фундамент. И есть способы показать это директору Хогвартса, у которого своя связь со школой, похожая на связь с родовым замком.       Малфой передохнул и немного ехидно глянул на Гермиону.       — Цени, Грейнджер, я помню, какая ты зануда, и стараюсь объяснить тебе все так, чтоб ты была удовлетворена! Директор, вы мной довольны?       Гермиона фыркнула. Снейп скривился. Драко ухмыльнулся.       Кажется, есть контакт. Он очень не хочет в Азкабан. Да и к матери, мечущейся все эти дни после последней битвы в одиночестве по родовому имению и замку, если честно, не очень хочет, хоть и стыдно это признавать. Мать шлет ему письма два раза в день, их больно читать. Но он вряд ли чем-то может помочь ей. Если его арестуют, ей легче не будет. А пока он в школе, за него отвечает Снейп, и есть надежда, что из школы его не заберут.       Там, дома, слишком много мертвечины, чужой крови, следов черной магии. Он еле выжил там, когда приезжал на Пасху. Замок еще чистить и чистить. И браться за это придется ему, Драко. Мать слишком не в себе... Но, можно, он займется этим не сейчас?       Здесь, в Хогвартсе, жизнь. Несмотря на большое количество погибших и разросшееся кладбище, здесь не пахнет смертью. И можно самому ни о чем не думать... Делать то, что говорит Снейп. Смотреть на эту странную Грейнджер. Почему она такая? Откуда у нее сила? У маглов же родилась. А такая крепкая, такая уверенная, не подойдешь просто так! Трудно, конечно, до нее не докапываться. Она удобная мишень, когда настроение хреновое. Но Снейп ее приблизил, долг жизни — дело серьезное, так что придется себя сдерживать. Да и вообще, Снейп просто так ничего не делает. Так что стоит, пожалуй, к ней присмотреться. Она в самом деле умна и талантлива. Кто знает, как жизнь повернется и где в будущем будет она, а где он...

...

      Драко жестом подозвал всех к себе.       Карта была странная. Она показывала замок не только на местности, но и вглубь. В какой-то момент Гермионе показалось, что карта стала трехмерной, но наваждение почти мгновенно исчезло.       Драко показал, где они находятся, в каких местах, по его мнению, надо устанавливать связь с замком, к каким местам они не смогут подойти, но насколько это необходимо, станет ясно, как он уже сказал, по ходу дела.       Потом вдруг спросил:       — Так, господа и дамы, как вы видите карту? Как рисунок на старом пергаменте? Или как-то иначе?       — Хочешь сказать, карта и копия заколдованы, и она видится не такой, какая есть? — спросил Снейп.       — Рисунком! — сказал Флитвик, с интересом заглядывая в лицо Драко снизу вверх.       — А ты, Грейнджер? Что молчишь?       — Я подумала, у меня в глазах поплыло. На мгновение я увидела замок объемным, причем с его подземной частью. И вот что интересно, Драко! Вот тут, где он вжимается в гору, с задней части, не было нижней его границы, она словно слита с каменной плитой, на краю которой стоит. Что это значит?       — Значит, что карта в самом деле зачарована, но я попытался проявить скрытое и сделал не просто копию карты, а ее магический отпечаток. Странно, что именно ты это увидела!       — Все еще сомневаешься в том, что я здесь по праву, Малфой?       — Ну... — он покосился на Снейпа. — Ты всегда для меня была и останешься немного другой, с этим ничего не сделаешь. А какая ты на самом деле, я не знаю. Всегда считал, что просто амбициозная зубрилка. Но, похоже, в тебе в самом деле что-то есть. Короче, Грейнджер, ты для меня загадка.       — Просто отнесись ко мне, как к человеку, Драко, и загадок не будет. Умеешь относиться к людям, как к людям? Или на Слизерине этому не учат?       Снейп дернулся, явно желая прекратить зарождающуюся перепалку. Флитвик тронул его за руку, чтоб не вмешивался. И Снейп просто переводил встревоженный взгляд с Малфоя на Грейнджер.       Драко ответил не сразу. Потом глянул на Снейпа и как-то непривычно печально произнес:       — Не только ты умеешь учиться, Грейнджер...       Он сложил карту и снова глянул на Гермиону.       — Что? Что ты на меня так смотришь, Грейнджер?       — Как ты вернул себе свою палочку? Если ты напал на Гарри, Малфой, тебе не поздоровится! И, поверь, я смогу тебя уничтожить даже без непростительных заклятий!       Снейп снова дернулся к ним, а Флитвик, втиснувшись между слизерницем и гриффиндоркой, аккуратно взял у них из рук волшебные палочки.       Оба не возражали.       — Профессор Флитвик, я и без палочки умею, мистер Малфой знает! Да, Драко? — как-то по-особому ласково спросила Гермиона, состроив на лице хитрую и до тошноты приветливую улыбку.       Никогда еще Малфою младшему не давался так трудно выбор закипеть и ответить или успокоиться и... ответить. Если бы не более чем раздраженный взгляд Снейпа, он, честное слово, нагрубил бы этой Гренйджер! Как она вообще смеет напоминать, как врезала ему по лицу при пацанах на третьей курсе! Но... Он обещал Снейпу быть с Грейнджер сдержанным.       — Грейнджер, я помню, но нам не по 13 лет. Нет, я не нападал на Поттера. Я не знаю, как твой драгоценный Поттер это сделал, но в то утро, когда ты отсыпалась в больничном крыле, мы с ним поговорили, и он вернул мне мою палочку.       — Просто поговорили? Просто вернул? И она тебя слушается? Как это может быть?       — Не знаю... Ну не просто вернул. Провел по ней кончиком бузинной палочки, моя палочка засветилась. Поттер еще говорил что-то на тему того, что хватит мыслить категориями войны и противостояния, я не понял. Да и не верю в эту магию любви, что проповедовал Дамблдор и проповедует Поттер. Но так или иначе, похоже, Поттер все же что-то особое умеет и знает. Он после этой своей речи подал мне палочку, и она... моя!       — Ну ладно... Я, кажется, понимаю, что имел в виду Гарри. Спрошу у него. Радует, что это сработало!       — Кроме того, Грейнджер, после того как вы с Поттером вытащили меня из адского пламени, я просто не смогу ни на него, ни на тебя по-настоящему напасть. Долг жизни, знаешь ли... Так что можешь не переживать!       — Ты ничего мне не должен, Малфой! Я считаю долг жизни в военных условиях мерзостью. Мне противно, что кто-то считает себя должным мне просто за то, что я не дала ему погибнуть. В последние годы все спасали, кто кого мог! Мне от тебя ничего не надо! Кроме, пожалуй, элементарной вежливости!       — Я стараюсь быть вежливым, Грейнджер, но еще не всегда получается, извини!       — Что за история с адским пламенем? — спросили одновременно Снейп и Флитвик.       — Потом расскажу! — ответили одновременно Грейнджер и Малфой.       Потом Драко сказал:       — Ладно, мы сюда не отношения выяснять пришли!       Снейп кивнул. Он понимал, что они теряют время. Но в какой-то момент ему расхотелось пресекать перебранку Малфоя и Грейнджер. Что-то между этими двумя происходит.       Они когда-то будут править этим миром, пусть учатся взаимодействовать.       А еще на него произвело впечатление, как эта девушка в простой мантии и старых кроссовках (у нее что, нет другой обуви?) спокойно и уверенно заявляет себя, отстаивает свою позицию, не поступаясь собой и не унижая собеседника. Он в ее возрасте так не умел. Да и не факт, что сейчас умеет. Жаль, что она маглорожденная... Ей придется трудиться намного больше, чем другим, чтобы занять в этом мире место, достойное ее по ее уму, стойкости и таланту.

...

      Гермиона Грейнджер никогда не видела Драко Малфоя таким уверенным без надменности и таким сосредоточенным.       Первую «точку» он определил на середине пути к Черному озеру возле большого плоского камня. Малфой встал возле камня, опустил правую руку с палочкой вниз, в левую руку захватил свою фамильную застежку для мантии и долго смотрел на замок.       Все молча ждали.       И вот он поднял палочку, направил на замок и начал нараспев произносить какое-то очень длинное заклинание. Гермиона не понимала ни слова. Снейп слушал внимательно и смотрел туда же, куда смотрел молодой волшебник. Флитвик заволновался и начал тянуть шею. Гермиона подсадила его на камень.       Закончив, Малфой выдохнул:       — Получилось, работает! Все ровно, спокойно, чисто.       — Откликается замок? — возбужденно спросил Флитвик.       — Нет, просто показывает. Этого достаточно.       — Как я мечтал в детстве увидеть магию замка, но меня не допускали до этого!       — Почему? — спросила Гермиона.       — Боялись. Я же полукровка, на четверть гоблин, семья не решилась доверять родовую магию человеку с гоблинской кровью. Волшебники не любят и боятся гоблинов, Гермиона. Моя семья опасалась, что гоблины, используя свою особую кровную магию, смогут воздействовать через меня на их родовой замок и присвоят себе родовые артефакты.       — А это возможно?       — Не знаю, Гермиона, я не владею гоблинской магией. Я рос среди волшебников-людей и ощущаю себя человеком, хоть и с некоторыми особенностями. Но вы же знаете, как сильно в волшебном мире недоверие к тем, кто хоть в чем-то не такой, как большинство!       Гермиона, конечно, знала. Они посмотрели друг на друга с пониманием, и она помогла профессору Флитвику спуститься с камня.       Пошли дальше. Драко долго кружил по луговине между Черным озером и замком, словно искал что-то, потом встал на ничем не отличающееся от других место, снова взял в левую руку свой артефакт, а правую с палочкой направил на замок, снова словно пел заклинание.       Гермиона смотрела на его лицо и думала, как много он знает такого, о чем она не подозревает, вот не был бы он таким мерзким засранцем, с ним, наверно, было бы интересно дружить. Или, как минимум, разговаривать. Он все же не глуп, очень даже не глуп. А Гермиона любит умных людей.       Но есть вещи, которые уже не исправишь. Никогда и ничто не отменит того, что Малфой был первым, кто назвал ее грязнокровкой.       Лицо Малфоя меж тем резко изменилось. Стало взволнованным.       Не опуская палочки, он очень осторожно, словно боясь кого-то или что-то спугнуть, сказал:       — Сэр, профессор Снейп, идите сюда! Встаньте сзади, прижмитесь ко мне, чтоб я чувствовал ваше сердце, левую руку положите на мое сердце, правой возьмите мою кисть на палочке. Нет, аккуратней, палочки не касайтесь. Вам надо настроиться, чтобы ваше и мое сердцебиение совпадало. Сможете? Я нет, я держу связь. Вооот! А теперь смотрите!       Синхронизировать свое сердцебиение с кем-то было некомфортно.       «Хотя, возможно, если бы это был не Малфой, если бы это была она, Лили, это ощущалось бы иначе», — промелькнуло у Снейпа.       Но когда ему удалось подстроить свое сердце к сердцу Драко Малфоя, что-то произошло. Словно пространство изменилось. Замок стал как будто выпуклым и немного призрачным. Его контуры были очень ровные, но при этом слегка колебались, как горячий воздух над огнем. Этот колеблющийся воздух уходил вглубь в землю, и там, внизу он увидел... Щель, трещина.       Школа стояла крепко, устойчиво, но эта щель...       Малфой опустил палочку. Снейп убрал с него свои руки и отошел.       — Видели, профессор?       Снейп кивнул.       — Чем нам это грозит, Драко?       — Думаю, ничем! Разлом старый, лет 600-800, не меньше, судя по интенсивности излучения и по тому, что из него не сквозит. Так что я бы не заморачивался. Но интересно, правда?       Лицо Драко Малфоя стало обычным.       Северус Снейп ничего ему не ответил. Он был взволнован сейчас ничуть не меньше, чем когда разговаривал с первыми директорами и ощутил себя дома, в семье, почувствовал, как говорит Люциус, Хогвартс сердцем. Он, конечно, знал, что у замка своя магия, он наблюдал эту магию с первого дня в школе, и он говорил буквально на днях об этой магии с теми, при ком и кем она создавалась. Но видеть вот так ауру замка — это что-то совершенно особое. Очень сильное.       — Что там, что там? — засуетился возбужденный Флитвик.       Грейнджер задумчиво смотрела на Малфоя.       — Драко, а попробуй мне показать? — вдруг попросила она.       — Тебе?! Прости, не хочу тебя обижать, но ты вряд ли увидишь что-то!       — Как знать, я же увидела призрак замка на карте!       — Снова скажу, что ты странная, Грейнджер! Ладно, давай попробуем.       Конечно, неловко было обоим, когда Гермионе из-за того, что она ниже Драко, пришлось встать перед ним, а ему пришлось прижать ее к себе и пытаться поймать левой ладонью ее сердцебиение. Как бы он ни был аккуратен и тактичен, его собственное сердце шло вразнос, когда он касался ее, тут не до магии. А она напрягалась так, что никакие потоки объединить не получится.       Снейп смотрел на это скептически. Любопытно, как далеко может зайти Грейнджер в своей жажде знаний и страсти к новому магическому опыту?       И как хорошо, что тут нет Поппи Помфри и Минервы Мак Гонагалл.       Профессор Флитвик наконец не выдержал.       — Мистер Малфой, а может, мисс Грейнджер просто положит руку на ваш артефакт?

...

      Малфой еле слышно выругался, затея уже перестала казаться ему интересной, снял с мантии застежку и вложил ее в руку Грейнджер, предупредив, что если ей будет больно, если рука начнет леденеть, она должна немедленно разжать ладонь.       Но случилось то, чего Драко Малфой никак не ожидал.       Глаза Гермионы Грейнджер засветились радостным удивлением.       — Драко, она теплая! Как теплое море! Ты был когда-нибудь на теплом море? Вода тебя покачивает, и ты не ощущаешь границы между собой и стихией! Драко, это вос-хи-ти-тель-но!!!       — Что?! Теплая?! Раскрой ладонь!       Гермиона, не переставая улыбаться и глядя на Драко с таким детским доверием, каким на него, кажется, никто никогда не смотрел, раскрыла ладонь и протянула ее.       Он прикрыл артефакт на ее ладони своей рукой и... У него задрожали руки и по телу пробежала волна слабости, а на лице отразился откровенный страх.       Профессор Флитвик сориентировался первым. Подскочил к Грейнджер и Малфою и просто ударил снизу по их рукам. Малфой, будучи все же неплохим игроком в квидич, ловцом, выпустил из руки волшебную палочку и схватил взлетевшую от удара семейную реликвию, после этого резко повернулся в Грейнджер и почти зашипел:       — Грейнджер, объясни мне, что происходит?! Почему мой семейный артефакт на тебя реагирует?! Почему он тебе открывается?!       Он наступал на девушку, не в силах справиться с яростью, подпитываемой паникой и непониманием ситуации.       В себя его привел директор Снейп, схвативший его сзади за плечи и прижавший к себе.       — Стоять, Малфой! Возьми себя в руки!       Стояли так несколько минут. Гермиона смотрела на Драко и Снейпа с удивлением, Флитвик — с неизменным любопытством.       Когда Снейп отпустил Малфоя, Драко поднял палочку и, не глядя ни на кого, начал объяснять, что его артефакт каким-то странным образом начал взаимодействовать с Гермионой Грейнджер, словно у них кровная связь. Он, Драко, не понимает, в чем дело, и, если честно, ему это не нравится. И как проверить, что к чему, он не знает.       — Филиус, ты сможешь разобраться? — устало спросил Снейп. Что-то ситуация начала выходить из-под его контроля.       — Попробую! — откликнулся Флитвик. — Мисс Грейнджер, можно капельку вашей крови?       — Да почему опять-то! — не сдержалась Грейнджер. — Можно уже как-то без магических связей, а?!       Но все же протянула руку Флитвику.       — Больно не будет, Гермиона...       Профессор Флитфик тронул своей палочкой запястье девушки, и вот в воздухе у кончика его палочки висит красная капелька.       Капелька подплыла к ладони Малфоя, на которой лежала застежка для мантии с изумрудами на переплетенных буквах Б и М, связанных змеей...       И начался небывалый танец, невероятные завихрения всех цветов радуги, на которые распадалась капля ее, Гермиониной, «грязной» крови, а камни на вензеле светились навстречу этим завихрениям красивым прозрачным зеленым... Совсем не похожим на тот зеленый, каким светится примененное непростительное заклятие.       Когда все развеялось, донельзя довольный Флитвик сказал:       — Кровно-родственной связи здесь нет. Я бы сказал, что, вероятно, было посвящение родовому гнезду мистера Малфоя.       — Что?! — одновременно спросили Драко и Гермиона.       — Я не знаю, что это, но я вижу это так! — терпеливо начал разъяснять профессор Флитвик, словно читал лекцию. — Я уже видел такое! Кровь на родовом артефакте ведет себя так, когда владельца или владелицу крови посвящают в семью. Все непонимающе молчали. И чародей продолжил:       — Обычно обряд происходит так: кто-то из рода, используя фамильное оружие, вызывает кровь у того, кого хочет посвятить в семью, и окропляет этой кровью стены или фундамент родового дома. Вам это о чем-то говорит, Гермиона, мистер Малфой? Кто-то мог окропить кровью мисс Грейнджер ваш родовой замок, мистер Малфой? Звучит странно, конечно, и нереалистично, но я вижу именно это.       Снейп напряженно следил за обоими и потому заметил, как одновременно начали меняться лица Грейнджер и Малфоя.       Потом побледневший Драко поправил съехавшую мантию, застегнул ее застежкой, подошел к Грейнджер и властно сказал:       — Покажи руку!       И тут произошло неожиданное, на что Снейп даже не знал, как реагировать.       У Грейнджер подрагивали руки, когда она попыталась расстегнуть свою простую школьную мантию, и Малфой убрал ее руки и начал ее раздевать. И Грейнджер не возражала. Мантия, джинсовая старая курточка, заклепку на рукаве которой Малфой никак не мог расстегнуть... Малфой ищет, куда их положить, Флитвик берет у него одежду Грейнджер...       Когда Малфой начал обнажать левое предплечье Грейнджер, задирая рукав ее свитера, Снейпа передернуло.       «Не может быть! Да как же так-то!!! Гермиона Грейнджер?! Лучше бы я умер, чем увидеть метку у нее!» — чуть не кричал он внутри себя.       Но то, что он увидел на самом деле, заставило его похолодеть. Слово, столь же непростительное, как некоторые заклятия, безобразным свежим шрамом...       — Кто?! — выдохнул Снейп       — Беллатрикс, — одновременно ответили Малфой и Грейнджер.       — Мразь! — жестко бросил Снейп.       И снова произошло то, чего никто не ожидал.       Драко Малфой, не сводя глаз с руки Грейнджер, неспешно обнажил свою левую руку и приложил свое предплечье с уже начавшей бледнеть, но все такой же отвратительной черной меткой...       Это производило жуткое впечатление — два клейма, «грязнокровка» и черный уже не шевелящийся череп со змеей...       — Достаточно! — оборвал их Снейп. — Мы здесь не для этого! Грейнджер, одевайтесь! Малфой, показывайте Грейнджер, что хотели! И идем дальше! И больше не отвлекаемся!       Казалось, он был в бешенстве.       «За что мне все это... Эти покалеченные войной дети. Эти заклятые враги, показывающие друг другу свои метки. Эта вражда чистокровных и тех, в ком течет обычная кровь. Этот мой отец-магл, из-за которого я вляпался, когда был того же возраста, как они. И ведь, по сути, дело вовсе не в том, что отец был магл, а в том, что он был просто мерзавец. У Грейнджер отец тоже магл, а вполне порядочный человек, видел его как-то в Косом переулке, с какой гордостью он смотрел на дочь! Смотрели ли на меня так же хоть раз в жизни? Что мне с ними делать? С несчастным Драко, над которым висит Азкабан? С одинокой Грейнджер, у которой нет за спиной ничьей поддержки? С целой школой других детей с израненными душами?»       Эта Гермиона Грейнджер, определенно, что-то задевала в его душе, а Малфоя он просто взял под опеку школы. Утром в день похорон, когда мракоборцы пришли за Малфоями, он подписал все, какие надо, документы. Люциуса переправили в Азкабан, Нарциссу, после разговора Поттера с Бруствером за закрытыми дверьми, под домашний арест, а Драко передали директору Хогвартса по акту. А что такое долг, Северус Снейп знает очень хорошо.       Он наблюдал за лицом Грейнджер, когда она смотрела на замок, держа в одной ладони артефакт Малфоев, а другой ладонью прикрывая запястье Драко на волшебной палочке. Малфой прижимался к ее спине. И от этих объятий и сплетенных рук непримиримых антагонистов ему почему-то было нехорошо. Он слишком хорошо помнит ее руку в своей руке, помнит ее успокаивающее рукопожатие в Большом зале во время последнего боя и успокаивающее же поглаживание в момент, когда Флитвик проявлял их связь и ему надо было отпустить ее руку, но почему-то сделать это было очень страшно.       Но на лице девушки («наконец-то я зову ее не девчонкой!») была только пристальная сосредоточенность.       Наконец Малфой отпустил ее.       — Ну что скажешь, Грейнджер? — ухмыльнулся парень, пытаясь скрыть смущение.       — Я видела это как дрожание воздуха вокруг костра. И расщелину видела. Она вообще никак не меняла излучение замка. Я бы сказала, что замок фонит. Хотя нет, фонит — это излучает. А он создает вокруг себя магическое поле, четкое такое. Сильное. И это не призрак, тут другая природа. Замок живой. Спасибо тебе, Драко!       «Вот бы проверить место с магловским дозиметром», — подумала Гермиона, но, конечно, говорить вслух это не стала.       — Уверен, вы что-то подобное про замок и планировали прочитать у Ханны Блейз, да, Гермиона? — спросил, посмеиваясь, профессор Флитвик.       — Грейнджер, где ты нашла Ханну Блейз? — встрял Малфой. — Отец много лет охотится за ее книгами, но даже не нашел, у кого вне ее родовой библиотеки находятся уцелевшие экземпляры. Даже выходил на переговоры с ее семьей, но те ни за какие деньги не соглашаются продать ее книги!       — Я много что читала, Драко... В разных местах.       — О, мистер Малфой, так это ваш отец предлагал нам целое состояние за книги Ханны Блейз?       — Откуда вы знаете об этом, профессор Флитвик?       — Так ее портрет висит в моей семейной галерее! Да, она моя родственница! Гермиона, вы вчера спрашивали, откуда я знаю, что Ханна сплетница похуже Риты Скиттер? Да просто она и сейчас такая! К ее портрету, можете себе представить, приставлен специальный образованный эльф, который читает ей вслух «Пророк» и «Придиру» и все значимые книжные новинки, а когда в дом кто-то приходит, она с удовольствием и воодушевлением поддерживает беседы с гостями. Если захотите, Гермиона, то в летний отпуск в следующем году я могу вас с ней познакомить. Этим летом я домой не поеду, а на будущий с удовольствием приглашу вас к себе!       — Пока не знаю, профессор! Я не люблю сплетни! Хотя кое о чем из времени, когда она жила, спросить, может быть, и захочется.       — Соглашайтесь, Гермиона, у нас прекрасная библиотека!       Гермиона засмеялась, тепло глянув на профессора Флитвика.       — Грейнджер, ты в своем репертуаре! Но зато я теперь точно знаю, на что ты покупаешься! — хмыкнул Малфой.       — Заткнись, Малфой!       Снейп отметил, что это «заткнись» прозвучало беззлобно.

...

      Дальше все было просто и беспроблемно. Малфой находил на карте точки, с которых лучше смотреть замок. Почему он выбирает эти точки, объяснить не мог. Говорил, просто чувствует. Смотрел. Показывал иногда что-то Снейпу.       Когда пришло время обеда, Драко предложил не прерываться, осталось всего два места, и они согласились. Снейп отправил МакГонагалл патронуса с сообщением, что они не придут на обед и просьбой подменить его, если понадобится вдруг его участие.       Под конец Малфой сказал, что не видит смысла пытаться пробираться к замку там, где к нему не подойдешь просто так, потому что магия замка стабильна везде, нет ни намека на то, что где-то что-то не так.       Снейп согласился.       Обратно шли долго, и у Гермионы даже возникло ощущение, что они просто гуляют. День был солнечный, облака редкие и красивые, ветерок спокойный и приятный, словно ничего не произошло, словно все везде хорошо, и войны никогда не было и никогда не будет.       — Грейнджер, поговорим?       Голос приблизившегося к ней Драко звучал напряженно.       — Если ты о моей крови и своем замке, Драко, то забей. Я ни на что не претендую, мне ничего от тебя не надо, пользоваться правом доступа в твой дом, если оно у меня есть, я не планирую. Если надо пройти какой-то обряд, чтобы это отменить, то, возможно, я на это соглашусь, если мне заранее объяснят технологию обряда. Мне не нужно ничего от тебя.       — Я просто не понимаю, как ты могла все чувствовать и видеть магическое поле Хогвартса! Меня всю жизнь учили тому, что высшая магия открывается только чистокровным волшебникам да иногда отчасти полукровкам. Неужели на тебя так повлиял мой артефакт? Извини, если я задел тебя сейчас.       — Может, ты просто признаешь, что я талантлива? И ты мне нужен был сегодня только потому, что я сама не знаю нужных заклинаний? Или тебе это принять труднее, чем факт, что моя не очень чистая кровь пропитала стены твоего дома? Ну так в этом не я виновата!       — По идее, я должен сейчас просить у тебя прощения за... за то, что сделали с тобой в моем доме. Но не могу. Мне самому надо осмыслить то, что произошло.       — Осмысливай! Если что, ты знаешь, где меня найти! И спасибо за честность! Не ожидала ее от тебя.       — Грейнджер, мне будет легче быть с тобой вежливым, если и ты не будешь на меня нападать!       — Извини, пока не могу! Слишком много гадостей ты мне сделал!       — Хорошо, я буду ждать...       Гермиона посмотрела на него с удивлением.       За разговором они не заметили, что к ним прислушиваются взрослые маги и что директор дал знак профессору Флитвику вмешаться в разговор.       Поэтому голос подошедшего к ним Флитвика прозвучал для Драко и Гермионы неожиданно.       — Гермиона, мистер Малфой, а вы знаете, что слово «маг» восходит к праиндоевропейскому «мочь»? То есть маг — это тот, кто может! Я со своей личной историей, мистер Малфой, привык делать акцент на том, что именно волшебник может делать, а не на том, почему он смог, понимаете? Не сочтите за менторство и многословие, сегодня я ваш коллега, а не преподаватель. Но, поверьте, мисс Грейнджер может гораздо больше, чем мы знаем и чем знает она сама... И если мисс Грейнджер не возражает, я намерен сделать все, что в моих силах, чтобы проявить и развить ее способности, пока она в Хогвартсе. Если вы захотите, мистер Малфой, я могу и вам давать дополнительные занятия в следующем году, пусть ваш декан напишет записку. Но я небескорыстен, мне нужен взаимообмен. Я учу вас тому, к чему вижу в вас способности, а вы рассказываете мне то, что интересно мне, о родовой магии. Можете не отвечать сразу, мистер Малфой!       Драко задумчиво кивнул.       Согласна ли Гермиона, профессор Флитвик не спрашивал. Лишь слегка дотронулся до ее руки, она ответила ему, легко пожав его костлявые немного кривоватые пальцы, следы гоблинской крови в его теле.       Уже на подходе к замку Снейп, заметив, что Грейнджер отстала, дождался ее и спросил негромко:       — Все нормально, мисс Грейнджер?       — Да, профессор! Есть, о чем подумать, но нормально!       — Гермиона, по поводу вашей раны. Мне надо ее осмотреть. Я вызову вас, когда у меня будет время.       — Спасибо, сэр!

...

      Они ненадолго задержались во дворе, который был уже почти расчищен, потом обедали вчетвером, уже не разговаривая.       После обеда Снейп сказал:       — Малфой, Грейнджер, можете сегодня отдыхать, или присоединяйтесь к товарищам во дворе. Филиус, а нам с тобой надо обсудить то, что мы сегодня увидели!       — Может, возьмем мисс Грейнджер, Северус?       — Нет, сегодня нет! Пойдем к тебе в башню!       Комнаты Флитвика были в башне Когтеврана. Очень просторные, с высокими узкими арочными окнами, но интерьером и декором в стиле рококо. Роскошь, богатство, и... заколдованная огромная личная библиотека, которую видели только те, кому Флитвик ее показывал. Северус Снейп видел.       — Почему ты не взял девочку, Северус? Ей полезно было бы послушать, что мы думаем о сегодняшнем!       — Да не хочу я ни о чем говорить, Филиус! И так все ясно. Хогвартс устоял, все намного лучше, чем я предполагал.       — Почему ты считал, что магический фундамент замка может быть поврежден?       — Даже не столько поврежден, сколько изменен. Потому что однажды мне все же пришлось впустить Темного лорда в Хогвартс. Он рвался сюда то и дело, но каждый раз удавалось его убедить, что это только помешает ему, что он не должен входить в школу, пока Поттер не явится сюда. Но один раз убедить не удалось...       — Том Реддл был в Хогвартсе?! Не знал...       — Никто не должен был знать.       — Ох, Северус...       Снейп пожал плечами. Флитвик продолжил:       — Считаешь, ему было по силам что-то сделать с магией замка? Он же не директор и не владеет магией рода! Если мои сведения верны, он полукровка!       — Он знал такие тайны замка, какие не знал даже Дамблдор, вспомни хотя бы Тайную комнату. Он наследник Слизерина и был очень сильным волшебником, так что, да, ради победы он мог что-нибудь изменить в магии Хогвартса.       — Ого! Об этом я не подумал...       Помолчали.       — Так что ты хочешь, если не поговорить?       — Хочу просто выпить. Но до того, чтоб пить в одиночестве, я еще не дошел.       Флитвик поерзал в своем кресле, наклонился всем корпусом к Снейпу и осторожно заговорил:       — Хозяин барин, конечно, ты взрослый человек, Северус, но не боишься сорваться, если сейчас, именно сейчас, начнешь расслабляться через алкоголь?       — А как мне расслабляться? В разговорах с ученицей? Не смеши мою палочку.       — Сходи проведай Роланду Трюк, она раньше на тебя заглядывалась!       — А пару месяцев назад чуть не убила меня... Нет, не поможет. Просто вставить-вынуть меня никогда не привлекало, женщины не куклы для чьего-то удовлетворения, а куда мне еще отношения сейчас!       — Ну так прими свою волшебную ванну с зельем, и не 20 минут, а все полчаса, после нее ударную дозу снотворного! И спи до утра! Один вечер школа без тебя не рухнет, Минерва справится, ну и не одна она, мы с ней.       — Нам надо до конца недели отправить домой детей, которые не остаются на лето. Не все семьи откликнулись, надо повторные письма писать, искать некоторых родителей на работе, в Министерстве.       — Давай я этим займусь!       — А ты можешь? Тогда поговори с Минервой, списки и адреса у нее. Пойду у Поппи снотворное возьму. Смешно, зельевар просит снотворное в больничном крыле. У меня закончилось. на самом деле, а сварить некогда.       — Лучше не у нее, не привлекай ее внимания к себе лишний раз. Она еще косится на тебя. У меня еще сохранилось твое зелье, что ты зимой для меня делал. Интересно, я вроде, как и все, не доверял тебе, я зелья твои без каких-либо сомнений пил... Ну, что было, то было!       Флитвик поднял руку с палочкой, к нему прилетели три маленьких флакончика.       — Это в моей дозировке на 8 часов, тебе, я думаю, нужны три дозы.       — Спасибо, Филиус... Да, три. Ты прикроешь меня?       — Конечно, не сомневайся. Всегда прикрою.       Снейп взял бутыльки с зельем и продолжал сидеть в гостевом кресле. Оно отличалось от хозяйского только тем, что в нем не было многочисленных расшитых парчой подушек и подушечек, которые позволяли маленькому Флитвику располагаться в большом кресле с удобством истинного сибарита.       — Что тебя беспокоит, Северус?       — Связь с Грейнджер. Ты все о ней сказал?       — Все, что увидел. Ни тебя, ни ее эта связь ни к чему не обязывает и ни в чем не ограничивает, если ты об этом. Я полагаю, вы с Гермионой рассказали далеко не все о твоем спасении, но высказывать свои домыслы не буду. Ваше дело. Но факт остается фактом — тебя вытащила не судьба, а эта девочка и ее желание тебя спасти.       — Я должен держать ее рядом? Имеет ли значение, думает она обо мне или нет?       — Мне кажется, что нет. Она уже сделала то, что сделала, магия это или магловская реанимация, это уже в прошлом. И ты не зацикливайся на этом. То есть если хочешь выстраивать с ней какие-то отношения... Северус, не надо делать такое лицо! Почему люди под словом отношения сразу подразумевает романтическую связь? Ты согласен меня выслушать или нет?       — Говори!       — Если собираешься держать ее возле себя, опирайся на настоящее и будущее, а не на то, что между вами случилось. Оно есть и никуда не денется, но мало ли что у кого было, не так ли?       Снейп еще помолчал и встал.       — Ладно, пойду. Сходи к Минерве и займись тем, о чем говорили! Чтоб до конца недели отправить по домам всех, кто уезжает. И попроси Минерву завтра утром отпустить мракоборцев и принять новую смену. Вдруг я просплю.       Директор Снейп спустился к себе в подземелье и запечатал двери так, чтобы никто, у кого есть доступ, не смог войти и побеспокоить его, поставил на тумбочку у кровати бутыльки с зельем и пошел наполнять ванну.       Неужели он наконец-то сможет поспать?