Не ходите к нему, сэр!

      Северусу Снейпу казалось, что этот день длился целый месяц. Хорошо, что удалось пару часов ночью поспать, а то бы к концу дня он просто разорвал всех от раздражения. Необходимо, жизненно необходимо сегодня поспать. Хорошо, что Минерва согласилась сегодня вечером наложить на Гермиону Грейнджер сигнальные чары, и если вдруг что, девочка не останется без помощи, МакГонагалл к ней придет. Оставить Грейнджер без присмотра он пока не может, слишком много еще неясностей в том, чем ей может грозить вмешательство в ход времени и в судьбу. И оставлять ее в больничном крыле нет уже никаких оснований.       Северус Снейп не верил в судьбу. Он считал, что все, что с нами происходит, — результат наших поступков и намерений и, в неменьшей, а зачастую и большей степени, поступков и намерений других людей. Но он знал весьма умных и могущественных магов и магинь... «Как назвать женщину-мага? Магиня? Магисса? Магичка? А, ладно, пусть будут просто маги, мужчины и женщины», — решил он. Так вот, он знает магов, женщин и мужчин, которые серьезно относятся к понятию судьбы, может, эта сфера магии ему просто не открывается? Так что на всякий случай Северус Снейп относился к судьбе с уважением, хоть и не верил в предопределенность наших жизней. А именно как предопределенность он и понимал судьбу. Но, как знать, может, другие имеют в виду под судьбой другое? Магическая связь, в примеру, — судьба или нет? Любовь и долг, которые формируют жизнь человека, — судьба или нет? Люди, которые радикальным образом влияют на наши жизни, — судьба или нет? Грейнджер — дар судьбы или нет? Надо найти время и поговорить с ней о времени еще раз. Да и о многом еще надо с ней поговорить...       И еще не дает покоя ее вопрос, почему он пришел к ней ночью. Чувствовал ли он, что ей плохо? Были ли его хтонический ужас и ее дикий страх как-то связаны между собой?       Вот ведь закрутила девчонка события, как новую нить судьбы, как сказали бы в арифмантике или в прорицаниях. Что ж такое, опять судьба вылезла!       Кстати, надо прекращать называть ее девчонкой. Она уже совсем не девчонка. Девушка. Молоденькая женщина. Хоть и ученица.       «Ты совсем поехал, Снейп, в самом деле начал видеть в ученице женщину, — одернул себя директор. — Спи ложись! Все завтра, завтра!»       Посмотрел на часы. Почти полночь. Вздохнул и пошел в спальню. Завтра, если получится, надо будет все же проверить магию замка. И еще столько вопросов к Грейнджер. Какие безумные дни!

...

      Сегодня утром, после завтрака, отправив Грейнджер и Поттера в свою личную гостиную, директор Снейп оставил все дела на свою заместительницу МакГонагалл и деканов и закрылся в директорском кабинете.       Как не вовремя возникли эти подозрения о его связи с ученицей! Хорошо бы понять, что движет школьным целителем мадам Помфри. Но добраться до Поппи, чтоб проверить, что у нее в голове, нереально. Она по его же совету и с его помощью в начале учебного года наложила на себя очень сложные чары, отбивающие ментальные проникновения. Это было необходимо, потому что она слишком много знает про слабые места учеников и преподавателей. И даже ему, Северусу Снейпу, через эти чары не пробиться, если она его не пустит в свою голову. А она не пустит, она ему не доверяет. Так что остается пойти самым простым путем — доказать, что никакие, скажем так, неоднозначные отношения между преподавателем и студенткой невозможны. Забавно, ночью он забыл об этих защитных чарах, говорил что-то о конфундусе... Сдавать начал со злости и от усталости.       А если эти наветы — просчитанная попытка очернить Снейпа, то доказывать свою невиновность все равно придется.       Будет ли у него когда-нибудь спокойная жизнь?!       Северус Снейп встал в середине кабинета и осмотрел стены с портретами. Надо разбудить всех директоров Хогвартса, некоторые из которых, как ему известно, спят уже не один век. А некоторых уже несколько веков вообще не видели на портретах. Где они? В своих древних особняках в семейных галереях? Сгинули? Спросить бы у Грейнджер, она историю школы хорошо знает, прочитала все книги в библиотеке об этом. Даже в запретной секции.       Снейп улыбнулся. Девочка даже не знала, что ее посещения запретной секции под мантией Поттера многим известны. Однажды библиотекарь Ирма Пинс заметила ее, сообщила о ней ему как дежурному преподавателю, и он с МакГонагалл уговаривал Дамблдора убедить Пинс не трогать дотошную гриффиндорку. Тем более к тому времени уже было ясно, что войне быть и что ум и знания Грейнджер пригодятся Поттеру. С Дамблдором и Пинс договориться удалось, а вот Филча, чтобы он не замечал по ночам Гермиону Грейнджер, пришлось подкупать — алкоголем, сладостями и зельями.       Северус Снейп встал посреди кабинета, опустил руки и голову, сосредоточился. Перешептывающиеся портреты смолкли. Насторожились. Что-то явно происходило.       Директор Снейп поднял голову, неспешно окинул взглядом кабинет, приложил кончик волшебной палочки к груди в области сердца и немного надсадно, негромко, но до жути слышно, словно в кабинете вдруг появилось эхо, произнес:       — Коллеги, господа, директора, мне и Хогвартсу нужна ваша помощь! Прошу не отказать мне. Мне нужны вы все. Все за десять веков истории школы.       Опустил палочку и стал ждать.       Он видел, как директора переходили в портреты к спящим и будили их, как исчезали в темноте пустых волшебных холстов, и темнота прояснялась, из них раздавались хриплые голоса и кряхтение. И наконец надсадный старческий голос произнес:       — Мы слушаем вас, директор Снейп! Чем можем служить?       Снейп повернулся. Помутневший за века образ в древней простой раме. Он знает этого человека, его статуя еще несколько дней назад стояла в главном холле Хогвартса. Сейчас это только груда обломков... Первый директор, назначенный основателями. Как же его звали?              Северусу Снейпу казалось, что у него никогда так не дрожало в груди.       Соприкосновение с древней магией, что буквально пронизывала пространство его кабинета и его тело, ощущалось, как принятие его в своего рода семью... Какой у него никогда не было. Однажды Люциус сказал ему: «Если у тебя нет своего родового замка, ты никогда не ощутишь магию сердцем!» Кажется, сейчас Северус Снейп понял, что имел в виду Малфой. Его, Снейпа, родовой замок — это Хогвартс.       — Спасибо, что откликнулись, господа! Надо ли рассказывать тем, кто проснулся сегодня, о битве, что была в Хогвартсе несколько дней назад?       — Пожалуй, не стоит. Это не первая и не последняя битва, а я не могу обещать, что мы пробудем с вами сейчас долгое время, директор Снейп! Говорите прямо, что нужно от нас?       — Я хочу знать, не повреждены ли чары, наложенные на школу основателями и первыми директорами!       — Если Хогвартс устоял, то чары не нарушены! Но вы можете и проверить это сами, директор Снейп! Знаете, как? Нет? Ах, вы же полукровка... Сейчас расскажу. Возьмите человека, связанного со школой действующими узами, лучше ученика, чтобы он был только магическим проводником и не имел еще своих суждений, — такого, кто вырос в своем родовом замке и владеет родовой магией, и походите с ним по школе и вокруг школы. Да, просто походите! Объясните ему задачу, и он поймет, что делать. Пусть он прислушивается к замку. А когда он что-то заметит, соедините свою магию с его магией, и увидите. Есть кто-то из отпрысков древних семейств, кто вам лично предан и кому вы доверяете?       Снейп задумался и кивнул.       — Северус, — вдруг подал голос Альбус Дамблдор, — тебя же интересует что-то конкретное?       — Меня интересует две вещи — не пострадал ли магический фундамент школы, но это я проверю теперь, и действует ли до сих пор магия, защищающая учениц, девочек в школе?       — Магию, защищающую девочек, наложили не основатели, ее наложила я! — проговорила немолодая дама, которую Снейп до этого ни разу не видел, строгая и очень серьезная. — Если бы наложенные мной чары разрушились, я бы это знала!       — Так это благодаря вам мальчики не могут зайти в спальни девочек, а преподаватели-мужчины вступать в связь с ученицами? — заинтересованно спросила Дайлис Дервент, общительная и при этом всегда говорящая исключительно по делу директриса, портрет которой всегда был чистым и ясным, как будто новым, хотя висел в школе с 18 века.       — Да, дорогая!       — Это мудро! Зайду к вам поговорить? Я вот не умела накладывать чары на замок, а ваши уже 800 лет держатся!       — Почему нет! Заглядывайте! Я пока не планирую уходить в свой дом, понаблюдаю за тем, что в школе происходит. Мне понравился этот молодой директор в черном, очень умный!       — Это все, что вы хотели, директор Снейп? — первый директор смотрел на Снейпа очень серьезно.       — По существу да. Но можете сказать, чей это пустой портрет? Он новый, его раньше не было, появился несколько дней назад.       Северус Снейп заметил эту пустую раму в первый же день после битвы, но ему было совсем не до того, чтобы интересоваться портретами. Но сейчас, пока есть возможность, почему бы не узнать что-нибудь про эту раму с пустым холстом сизо-серого цвета.       Директора переглянулись, по их лицам пробежали у кого тревога, у кого удивление.       С одного из портретов проскрипел голос очень пожилого волшебника, тоже до этого дня спавшего в своем очень простом и, похоже, деревянном кресле:       — Это ваш, директор Снейп. Ваше лицо было на нем совсем недолго, а потом вас словно выдернул кто-то из холста. Никто из нас не знает, что это за магия, даже Альбус, но это похоже на то, что вы умерли, а потом вас вернули в мир живых. Будем благодарны, если вы расскажете, что произошло! Вы же знаете?       — Знаю... Расскажу, когда придет время, если это будет необходимо.       — Тогда до встречи здесь, у нас... — проговорил его предшественник. — Надеюсь, она произойдет не очень скоро. И, надеюсь, у вас не будет больше надобности будить меня. Правьте спокойно и достойно...       Скрипящий голос затих и его владелец откинулся в кресле и закрыл глаза.       — Спасибо, господа! — сказал Снейп и приложил палочку к сердцу.       Портреты кто прощался с ним, кто засыпал, некоторые снова покрылись мутью времени. Портрет первого директора тоже опустел. Некоторые уже переговаривались между собой. Началась обычная жизнь.       Северус Снейп сел в кресло и закрыл глаза... Все оказалось намного проще, чем он предполагал. И быстрее.       Ну и хорошо.       Портреты наконец затихли. Но волнение в сердце Северуса Снейпа осталось.       Что-то для него изменилось после этого разговора. Как будто... Как будто он теперь не один? Как будто его мир стал устойчивым? Незнакомое ощущение. Странное. Необычное. Новое для него.       Что-то подобное он, наверно, отдаленно чувствовал, когда рыжеволосая девочка-ведьма на следующий день после их неловкого знакомства нашла его в зарослях у речки, протянула ему руку и сказала: «Я правда колдунья, а ты волшебник? Расскажи мне об этом? Тебя же Северус зовут? Давай дружить?» Но девочка не могла быть ему опорой, хоть он и держался за нее. Она скорее была светом. А сегодня у него словно появились опоры вне его самого.       И намек на что-то такое он ощутил, когда к нему протянулась другая девичья рука — грязная и холодная... И он взял эту руку. И она вытащила его из смерти в жизнь.       Задумчиво усмехаясь, Северус Снейп подошел к новому портрету, подманил от книжных шкафов стремянку, поднялся и положил обе ладони на холст цвета облачного неба в сумерках. От холста веяло холодом, как от Черного озера зимой, и казалось, что еще немного, и его затянет в это уже начинавшее волноваться сумеречное небо.       Он с трудом оторвал руки от колдовской картины, и ему отчаянно захотелось... К кому? К кому-то, кто даст живое тепло и много-много лет впереди...       Грейнджер. Точно. Она ждет его в его комнатах.       Что сделала с ним эта девочка? Сомнений, что это она выдернула его из портрета, нет. Замок уже зафиксировал его смерть. Но почему-то принял его живым после смерти. Ему непонятна эта магия. С кем бы поговорить об этом? Не ясно совершенно.       Ладно, может, потом станет ясно, а пока надо поговорить с девчонкой.       «С девушкой», — поправил себя Снейп и отправился в подземелья. После прихода в школу в качестве директора он не занял квартиру Дамблдора в башне, а остался в своих комнатах. Так ему было проще.

...

      Подходя к своим комнатам, Северус Снейп, снова и снова усмехаясь, думал о том, что уже не первый раз за последние дни ищет тепла и успокоения у ученицы.       Удивительно стойкая и волевая девушка эта Гермиона Грейнджер. Самостоятельная. Думающая. Двумя ногами на земле и в жизни.       Северус Снейп открыл двери, и... Вернулся в реальность. Гермиона Грейнджер лежала на коленях у Поттера, и он, Северус Снейп, тут явно был лишним. И ее тепло предназначалось совсем не ему.       — Профессор?

...

      Разговор с Гермионой Грейнджер оставил очень много вопросов. Но думать о них уже некогда. Пора на обед, потом педсовет.       Сегодня первый раз после жутких восьми с небольшим месяцев, как он вошел в школу вместе с Пожирателями смерти, после своего короткого боя с МакГонагалл и побега несколько дней назад, после первых дней, когда он властно взял на себя управление школой, помощь раненым и похороны, он окажется лицом к лицу с преподавателями. Они слушаются его, как слушались все время его директорства, но смотрят напряженно, недоверчиво. Даже после вчерашних объяснений. Некрасиво все это было, во время поминального обеда... Но вышло, как вышло.       Надо взять верный тон. Быть честным и серьезным. И на первое место ставить школу и ее восстановление. Это то, на чем можно построить диалог. То, что дорого для всех.       На педсовет он опоздал.       Сначала задержался с Филчем, потом вместе с ним разогнал всех учеников, слоняющихся по школе, зашел на каждый факультет и весьма жестко объяснил, что если всем говорят сидеть по своим гостиным, надо сидеть по гостиным. А также напугал студентов тем, что не стал снимать с факультетов баллы, потому что кому сейчас эти баллы нужны, когда на кону жизни и магическое здоровье. Такого от него никто не ожидал, и он хмыкал, наблюдая, как непонимающе и с ожиданием какого-то подвоха переглядываются ученики.       В Гриффиндоре ему попытались нахамить, бросив в лицо, что докажите, что вы настоящий директор Снейп, а то какой-то вы слишком нормальный. Он в ответ напустил на лицо свое обычное презрение и запечатал взмахом руки выход из общежития. Потом развернулся, привычно взметнув мантией. Сзади раздался смешок: «Точно Снейп!»       Уходя, встретил в коридоре у портрета Полной дамы встревоженную Гермиону Грейнджер.       — Сэр, я не могу зайти! Полная дама говорит, наша гостиная запечатана! Что случилось?!       Снейп возвел глаза к потолку и пропустил ее внутрь.       Когда он вошел в свой кабинет, преподаватели что-то шумно обсуждали между собой и с портретами прежних директоров. Точнее, кого-то. По обрывкам голосов было ясно, что его, Северуса Снейпа. Впрочем, кого ж еще им сейчас обсуждать?       — Северус, мы уже начали думать, что с тобой что-то случилось!       «Ваше место пока свободно!» — продолжил он внутри себя голосом Темного лорда.       — И как, Минерва? Тревожились или радовались?       — Северус... Ты в своем репертуаре!       Он дернул губой и тут же посерьезнел.       — Прошу прощения, коллеги, что задержался. И сразу первая просьба. Деканы, поговорите с вашими учениками! Если им сказано быть в своих общежитиях, они должны быть в своих общежитиях. Надо ввести комендантский час для учеников. Им должно быть разрешено выходить из общежитий только перед завтраком и они должны заходить в общежития сразу после ужина. И так до особого распоряжения.       — Директор, студентов останется совсем немного после того, как мы отправим на этой неделе домой большую их часть. У нас в Пуффендуе останется всего пятеро. Они будут жить в своих комнатах?       — Это следующий вопрос, профессор Стебль! Гостиная Когтеврана сильно разрушена, башня Гриффиндора тоже пострадала, хоть и не сильно, в Слизерине вообще ужас что делается, ученики пытались забаррикадироваться и чуть не взорвали подземелье своими неумелыми чарами. Я считаю, после того, как в школе останутся только те, кто будет жить здесь летом, нам надо переселить их в одно помещение. Куда, обсудим после того, как оценим разрушения и составим план восстановления школы.       Начало было хорошее. Все шло по-деловому. Решили, что прямо завтра еще до завтрака надо будет составить список повреждений в помещениях каждого факультета, после завтрака мистер Филч, Хагрид и мадам Трюк займут учеников расчисткой территории вокруг школы, а преподаватели пройдут по школе и оценят внутренние повреждения в кабинетах и коридорах, после обеда студенты снова отправятся на уборку территории, а педагоги займутся планом ремонта школы.       — И после отъезда тех, кто едет домой, начинаем работать.       — Северус... — высокий голос Флитвика порадовал Снейпа. Если Филиус зовет его по имени, значит, доверяет. Отлично. Все последние месяцы он звал его исключительно «господин директор».       — Да, Филиус?       — Надо бы проверить, не повреждена ли магия Хогвартса!       — Мы с тобой и еще кое с кем займемся этим послезавтра. Первые директора, — кивок в сторону портретов, — утверждают, что не повреждена, но мы все равно проверим.       — Ты знаешь, как это сделать?       — Мне рассказали.       — Ты общался с первыми директорами?! — голос Слагхорна скрипел очень возбужденно.       — Да, сегодня утром.       — Ты смог их призвать?!       — Разумеется! Это входит в мои полномочия.       — Если честно, Северус, — старик Гораций прокашлялся, — до этой новости, ну, про первых директоров, я, как и другие, не был уверен, что ты настоящий директор и можешь оставаться в школе после всего, чем ты занимался весь этот год...       — После того, как спас маглорожденных, не пустив их в Хогвартс? После того, как отправлял провинившихся к Хагриду, уберегая, кого мог, от Кэрроу? После того, как поставлял в Выручай-комнату бунтовщикам питьевую воду, еду и прокладки для девочек? После того, как не пустил в школу Темного лорда, как бы он ни хотел в нее войти? После того, как за восемь месяцев, до битвы, в школе не погиб ни один ученик и ни один не был доведен до сумасшествия пытками? Думаешь, без меня в Хогвартсе было бы спокойнее? Безопаснее?       Вперед вышла мадам Помфри.       — Ты сейчас можешь говорить, что угодно, Северус! Но многим кажется, что твои рассказы, твои демонстративные объятия с Поттером и Минервой, вся твоя бурная деятельность по восстановлению школы и помощь в больничном крыле— всего лишь попытка выслужиться и показать всем, какой ты хороший!       — Нет, это всего лишь ответственность, Поппи!       — Может, все же расскажешь подробно, чем ты занимался этот год, Северус? Думаю, мы имеем право знать!       — Вам мало рассказов? Вчерашних не хватило?       — Я расскажу!       Когда прозвучал этот голос, все замерли. Слишком неожиданно было его услышать. И даже жутко...       — Я расскажу, — сказал Альбус Дамблдор со своего портрета.       — И я! — проворчал Финеас Найджелус Блэк, потирая лицо.       — Я могу подтвердить, я была здесь и все видела и слышала, — это уже Дайлис Дервент.       Еще несколько портретов закивало.       Директор Снейп со вздохом сел в свое кресло и махнул рукой:       — Рассаживайтесь, господа, кому где удобно. Альбус, начинай! Но учтите, это последний подобный разговор.

...

      Не меньшее впечатление, чем рассказ Дамблдора с портрета со вставками Блэка и кивками других директоров, на всех произвело то, как Северус Снейп вел себя во время разговора. Он словно забыл надеть на лицо свою обычную маску равнодушия, и они видели, как на его лице друг друга сменяют боль, усталость, тревога и что-то еще — иное, запредельное, словно он глядел не на них, а в бездну.       — Ты мог хотя бы намекнуть, Северус...       — Не мог, Минерва! — ответил он резко.       После долгой и неловкой паузы отстраненно произнес:       — Все на сегодня! Минерва, выпусти своих из башни, я их там запер, чтоб не наглели! После ужина всем отдыхать!       — Остается еще один вопрос! Ты знаешь, какой! — снова вступила раздраженная целительница.       — Господи, Поппи, ты никак не успокоишься. Поднимись ко мне после ужина. Филиус, профессор Флитвик, ты тоже зайди. Минерва, а ты приведи сюда вечером мисс Грейнджер. Все остальные свободны!