На твоей стороне

      Люди…       Когда человек обретает власть над чем-то (или кем-то) и ощущает её в полной мере, он становится в буквальном смысле одержим ею — она поглощает его с головой, сводя с ума и заставляя творить ужасные вещи… К такому выводу пришёл чёрно-алый ёж, оказавшись во власти окружавших его в этом месте людей. Контроль над его телом теперь принадлежал им. Они не убивали его только из-за энергии Хаоса, которой было пропитано его тело. Он превратился для них не более, чем в ресурс, из которого они добывали её, начиняя снаряды для своего нового оружия. И смерть со временем после этого уже стала казаться не таким уж плохим исходом, если вообще не облегчением. Люди здесь, как голодные животные, нашедшие источник бесконечной пищи. Но даже животные знают, когда остановиться, а люди, когда им будет уже достаточно, всё равно продолжат ненасытно поглощать её до тех пор, пока бьётся его сердце. Так устроены люди. По крайней мере здешние, но других он и не видел, потому невольно сложилось мнение, что люди одинаковы везде. С тех пор, как они придумали способ ограничивать его силы и добывать их из его тела, ничего кроме ненависти к этим существам чёрно-алый ёж больше не испытывал. Ненависти и… страха. Но последний он упрямо не хотел признавать. Держался. Порой из последних сил, но упорно не желая морально опускаться до уровня жалкого забитого животного…       Шэдоу уже не помнил, когда последний раз ему удавалось мыслить чётко и ясно. Кажется, с того момента прошла уже целая вечность, а то, возможно, и больше. Каждый день (или, быть может, чуть больше, чем день, в этом месте со сплошными глухими стенами без окон понять, сколько прошло времени с того или иного момента, было почти невозможно) стал похож на предыдущий: чуть только он начинал чувствовать, что приходит в себя, его затаскивали в тот пустой отсек, делали инъекцию и снова наступала агония (невыносимая боль во всём теле, словно внутренности сжигает изнутри, галлюцинации и вишенка на торте — кровь из всех отверстий), во время которой (и после) он терял связь с реальностью, не успевая толком к ней прикоснуться.       Но, а кроме того, впоследствии к этому прибавилась и ещё одна неприятная «процедура». Для того, чтобы извлекать из тела ежа энергию Хаоса люди придумали специальное приспособление, которое после его катастрофически печального опыта с иглами, было похоже на какую-то шутку садиста. Оно представляло из себя два длинных толстых чёрных кабеля, из круглых металлических наконечников каждого из которых выходило несколько маленьких шипов. Чем-то они очень напоминали рот пиявки, только тут шипы были все прямые и шли лишь по ободу данного отверстия, помимо этого имея зазубренные концы, как жало у пчелы или гарпун, из-за чего вытаскивание этих проводов из тела всегда сопровождалось нестерпимой рваной болью. Крепились они к двум местам на пояснице: чуть повыше хвоста, симметрично друг от друга по обеим сторонам от позвоночника. Через эти провода из его тела в буквальном смысле высасывали энергию, оставляя в конце лишь совсем малую её часть, чтобы ёж не умер и чтобы ей было, с чего восстанавливаться заново. И так раз за разом. Однако, восстанавливалась энергия не быстро, поэтому проводилась эта пытка не так же часто, как инъекции. И на том спасибо, хоть в целом и не за что…       Раны, остававшиеся от проводов, люди не обрабатывали, ссылаясь на то, что у ежа и без того высокая регенерация. Она действительно была таковой — поначалу, но со временем по какой-то причине начала слабеть, из-за чего раны с каждым разом стали затягиваться всё медленнее, а позже и вовсе, кажется, перестали это делать, бесконечно напоминая о себе невыносимой нарывающей болью.       В общем и целом — его жизнь в этом месте люди превратили в сущий ад наяву, а боль стала его перманентной спутницей в этом заточении. Но даже так Шэдоу всё равно не хотел сдаваться, по крайней мере, первое время. Однажды ему удалось вырваться, когда его тело вышло из состояния «овоща» (как люди это между собой называли) чуть раньше обычного. Лишь на короткий миг, но ежу удалось ощутить эту мнимую свободу. Как силы, пусть и очень медленно, возвращаются под его контроль. Но длилась эта свобода не долго, а наказанием за неё стала усиленная доза той ядовитой дряни, которой люди калечили его нервную систему. Он хорошо запомнил, как буквально захлёбывался собственной кровью, корчась от невыносимой боли во всём теле. И лица. Эти самонадеянные победные, местами даже издевательские ухмылки на них. Возможно галлюцинация всё гиперболизировала, из-за чего его восприятие реальности сильно исказилось, но ему казалось, что последнее время люди часто на него так смотрят: посмеиваются с издёвкой, о чём-то перешёптываются между собой, насмешливо на него поглядывая, будто он был каким-то диковинным экспонатом в цирке уродцев.       В редкие моменты просветления разума ёж представлял, как вырывается на свободу, как разносит это место в пепел, убивает всех этих людей — медленно, чтобы они на собственной шкуре прочувствовали, каково ему было страдать от их рук. А вслед за ними он бы уничтожил и всю эту планету, не пожалев на то ни капли своей кипящей неистовством энергии. Потому что такая тварь (другие слова в голову попросту не приходят), как человек, не заслуживает жить и размножаться. Человек поглотит всё на своём пути, если увидит для себя в том выгоду. Он как паразит на теле своей планеты.       Однако момент «триумфального освобождения» произошёл совсем иначе. И вытащил Шэдоу из этой беспросветной бездны страданий, как не иронично, именно человек.       К тому моменту с телом ежа всё стало совсем плохо: учёные ГАН настолько истощили и покалечили его организм постоянным вытягиванием энергии и инъекциями своей дряни, что тот окончательно сбился, начав сходить с ума уже сам по себе и без надобности в веществах: ежа могло затошнить собственной кровью просто на пустом месте, а разум (если то, что от него осталось, таковым можно считать) временами переставал отличать реальность от иллюзии. Собственное тело стало для него ловушкой со сжимающимися на нём всё невыносимее путами из постоянного болевого шока.       В очередной раз его затолкали в этот пустой отсек с белыми стенами, от вида которых его уже почти буквально начинало тошнить, повалив на холодный твёрдый пол лицом вниз. Опять… Снова это начнётся. Снова этот дикий животный страх предвкушения, от которого холодеют конечности, встают дыбом иглы и шесть, учащается дыхание и сердце невольно застывает где-то в глотке. Ёж ненавидел эти ощущения всеми фибрами души. Эту слабость и унизительную беспомощность перед человеком. Человек — хрупкое существо, Шэдоу — буквально высшей форме жизни, превосходящей человека по большинству параметров — ничего бы не стоило убить его. И, тем не менее, на полу валяется и дрожит сейчас не человек. От абсурдности и бесконечного повторения этой ситуации хотелось уже просто истерично рассмеяться, а потом закричать в голос, отчаянно и громко. Вырваться из собственной шкуры. Но, увы, физически это было нереально. Если только не… Ёж поднял глаза на собственные руки, лежащие перед его лицом. Кольца. Почему он раньше не подумал об этом. Быть может, если снять ограничители, у него получится воспользоваться хотя бы минимальным объёмом своих сил… Шэдоу медленно, — руки почти не слушались, — опустил ладонь на один из золотых браслетов на своём запястье.       — Зря пытаешься, — остановил ежа сверху голос прижавшего его к полу мужчины со шприцом. — Мы подумали о том, что ты попробуешь выкинуть этот фокус, поэтому давно уже затянули механизм их снятия на совесть. Даже при всём желании ты не сможешь их теперь открутить. По крайней мере, не в таком состоянии…       В подтверждение слов человека браслет действительно не поддался, хотя ёж приложил максимум усилий, что у него на данный момент были.       Шэдоу замер. Пару секунд он не двигался. В его взгляде застыло что-то неопределённое. Хотелось и рассмеяться, и заплакать одновременно. Всё, значит… Они добились того, чего хотели. Сломали его окончательно. И надежды теперь больше нет. Никакой… Это был его последний шанс вырваться отсюда…       Душу словно разорвало на куски, а вместо неё в груди образовалась бездонная пустота, в которой исчезло всё: чувства, эмоции, мысли… Рука невольно разжала золотое кольцо на запястье и безвольно сползла на пол рядом.       Приготовившись к очередной вспышке боли, Шэдоу уже со смиренным безразличием закатил глаза, закрывая их, когда почувствовал, как облачённые в резиновую перчатку пальцы человека грубо сжимают его многострадальную холку.       — Простите, сэр! Вам сюда нельзя! — раздался позади удивлённый и встревоженный голос, видимо, охранника этого помещения.       — Можно… — Голос этого человека Шэдоу знаком не был даже отдалённо. Ёж почувствовал от пола под собой вибрацию его уверенных тяжёлых шагов.       — Эй! Какого!.. — Человек, что держал Шэдоу, вдруг разжал пальцы, отпуская его, и резко поднялся. Ёж отрешённо приоткрыл глаза. Встать он не мог, — тело было слишком тяжёлым, — но смог кое-как развернуть его на бок, чтобы мутный обзор стал чуть шире.       — Убирайся к чёртовой матери отсюда… — Учёного, как нашкодившего щенка, грубо оттащили в сторону за ворот халата. Вместо него над Шэдоу склонился другой человек. Ежу он совершенно точно не был знаком, но внешность была довольно запоминающейся. Возможно за счёт длинных седых усов под носом, очень странно раскинутых в разные стороны. — Что за дьявольщину они с ним тут делали… — Спросил мужчина, внимательным взглядом оценивая весь ужас нынешнего состояния космического чёрно-алого ежа. «Джеральд Роботник» — это всё, что успел прочитать Шэдоу на бейджике, прикреплённом к нагрудному карману халата, до того, как мужчина обернулся. Ёж почувствовал, а затем и услышал ещё множество шагов позади.       — Кто-нибудь мне объяснит, что тут происходит? — А вот этот голос Шэдоу был известен хорошо. Всякий раз, когда он звучал, из груди уже рефлекторно вырывалось тихое, полное ненависти, рычание. Чёрный деловой костюм с множеством медалей на груди, седые, почти вечно гладко уложенные короткие волосы, обрамлявшие высокомерное морщинистое лицо. Этот человек заправлял всем здесь. По крайней мере всеми теми зверствами, что над Шэдоу проводились. Наверное, если бы ежу удалось освободиться и вернуть свои силы, по душу этого человека он пошёл бы в самую первую очередь. Имени его ёж не знал, но все обращались к нему здесь «командир Уолтерс».       — С радостью, — спокойно и уверенно ответил ему усатый мужчина. — Мы изымаем у вас это существо.       — Что? — Резкая внезапность такого серьёзного заявления явно сбила Уолтерса с толку. — Вы не имеете права его изымать! — твёрдо заявил он. — Этот проект — собственность ГАН! Национальной безопасности…       — Именно поэтому вы штампуете из его сил оружие, мощность которого даже сами осознать до конца не в состоянии… — Не дав что-либо возразить, мужчина сразу же продолжил. — Этот проект теперь, как вы выразились, «собственность» АРК. Хотите вы того или нет, но вам и шайке садистов под вашим руководством придётся теперь с этим смириться. — Роботник протянул ему какую-то бумагу.       Уолтерс с неохотой брезгливо взял у него листок, быстро пробегаясь глазами по печатному тексту документа. На бумаге, судя по тому, как удивлённо и напряжённо изменялся взгляд мужчины по мере прочтения её содержимого, было представлено достаточно веских подтверждений «изъятия», однако он всё равно попробовал возразить:       — Без моей подписи это едва ли возможно…       — Она не требуется, если есть подпись кого-то выше, — парировал Роботник. Он прищурил глаза, глядя на него как на грязь на подошве. — У таких людей, как вы, очень узкое мышление, коммандер. Что бы вы не нашли, вас интересует только одна единственная область применения… И вы бездумно будете выжимать весь сок из любой своей находки. — Он мотнул головой в сторону лежащего почти без чувств на полу Шэдоу. — Вы, поди, и убили бы его, не успей мы вовремя…       — Ну а вы-то что, — Уолтерс посмотрел на него, надменно приподняв подбородок, — будто не будете с ним там у себя делать ровно то же самое?..       Между этими двумя буквально в воздухе чувствовалось зарождение концентрированной и определённо взаимной ненависти друг к другу. Роботник как-то странно ему улыбнулся, но затем его взгляд, как и тон, сделались более серьёзными и давящими:       — На космической колонии, куда мы собираемся его переправить, живёт моя внучка. Она — последнее, что осталось от моей семьи и я ни перед чем не остановлюсь ради неё. Сейчас она смертельно и неизлечимо больна. Кровь этого существа — её последняя надежда, а вы её, смею заметить, изрядно так испоганили своими «научными» опытами. Так что считайте, что сейчас вы ещё легко от нас отделываетесь. — Мысленно просверлив в нём взглядом дыру, Роботник повернулся обратно к Шэдоу, обращаясь к пришедшим сюда вместе с ним, по всей видимости, тоже учёным, раз на них так же были надеты белые халаты. — Осмотрите его и подготовьте к транспортировке.       Шэдоу не особо вникал в то, о чём эти двое говорили. Единственное, что он понял из их разговора, так это то, что им тут в открытую торговались. Он останется всё тем же ресурсом, просто теперь для других людей. А он ещё позволял себе надеяться на что-то иное. Люди и правда все одинаковые…       Его окружили несколько человек, присаживаясь рядом. Он не хотел, чтобы к нему прикасались, но сил сопротивляться не было. Всё, на что хватило их остатков, это слабо оскалиться и предупреждающе зарычать, напряжённо дыша.       — Тише, всё будет хорошо, приятель, — мягко произнёс один из обступивших Шэдоу людей, пока остальные начали внимательно и сосредоточенно осматривать и ощупывать тело ежа. — Теперь всё будет хорошо…       Шэдоу посмотрел на него из-под тяжёлых век пустым взглядом своих давно уже потускневших красных глаз. Он был истощён. Полностью. Морально и физически. Он устал. Устал быть чьей-то игрушкой. Устал просто быть… Ему уже было всё равно, что там с ним собираются делать эти «новые» люди. Сейчас всё, чего ему хотелось — это закрыть глаза и никогда больше их не открывать…

◦○○○◦◦○○○◦◦○○○◦

      «Вам стоит держать зонтики под рукой, потому что на этой неделе намечаются сильные проливные дожди во второй её половине», — бодро и энергично вещал голос ведущего прогноз погоды белого орла с экрана телефона Соника, что стоял у стенки на кухонной тумбе. Ёж его особо не слушал, ему просто нужно было что-нибудь на подобии белого шума на фоне, чтобы сконцентрироваться на готовке. — «Однако сегодня, завтра и послезавтра единственные зонтики, под которыми вам стоит прятаться — это пляжные, поскольку погода просто идеально подходит для отдыха под тёплыми солнечными…»       Не глядя выключив телефон, Соник снял с чёрной хромированной плиты сковороду и аккуратно положил с неё на верхушку стопки на большой общей тарелке в центре стола последний приготовленный им блин. Теста он не пожалел, поэтому выглядели панкейки весьма сочно, аппетитно и пышно, аж рот рефлекторно начинал переполняться слюной. Однако Соник всё же был твёрдо намерен дождаться к столу свою вторую чёрно-алую половинку, которая пока что спускаться не торопилась.       Работа в ресторане у Эми даром явно не прошла. Соник научился готовить много всего интересного и вкусного под чутким и строгим руководством розовой ежихи. Панкейки были не единственным, что входило в меню сегодняшнего завтрака. Они были только десертом. Главным блюдом была яичница, разложенная по двум глубоким тарелкам сверху на рисовую кашу, заправленную нежным молоком. Посыпав свой кулинарный шедевр сверху свежей зеленью, Соник подхватил обе тарелки и поставил их на стол друг напротив друга под стаканами с апельсиновым соком.       Ёж развернулся к тумбе рядом с холодильником и стащил с неё баночку с мёдом. Открутив чёрную крышку, он запустил в тягучее золотистое полупрозрачное содержимое деревянную палочку, затем аккуратно налил ею мёд сверху на стопку из шести блинчиков.       — Спускаешься? — облизывая палочку, спросил Соник, краем уха услышав какой-то шорох и мычание со второго этажа. — Завтрак уже готов!       Оставив палочку для мёда во рту, ёж закрыл банку с ним и убрал в холодильник, достав оттуда прозрачный пластиковый контейнер с кубникой и голубикой вперемешку. Ягодное ассорти было уже чистым, оставалось только выложить на приготовленное блюдо, что Соник и сделал, кладя их сверху и вокруг панкейков на тарелку.       Поставив наполовину опустевший контейнер с ягодами на тумбочку, ёж бодро развернулся. Однако, не увидев никого ни в гостиной, ни на кухне, он несколько озадаченно наклонил голову на бок, поднимая глаза на лестницу. Показалось что ли? Вроде он точно что-то слышал.       Вытащив деревянную палочку изо рта, Соник оставил её в раковине и направился к лестнице.       — Шэд? — взявшись рукой за край перила, Соник взглянул наверх. От увиденного приподнятое утреннее настроение в миг испарилось.       Сердце рухнуло куда-то в желудок, глаза расширились от испуга. Спотыкаясь на ступеньках, Соник быстро поднялся на второй этаж, опустившись на колени перед лежавшим на полу на боку у стенки Шэдоу. Грудь чёрно-алого ежа быстро поднималась и опускалась в такт сбитому тяжёлому дыханию, выходившему через приоткрытый рот. Глаза были закрыты и слегка жмурились, конечности чуть подрагивали.       — Шэд… — Соник наклонился, осторожно опустил руку на чёрное плечо и легонько потряс ежа за него. — Ты меня слышишь? Что случилось, эй?       Чёрно-алый ничего не ответил. Жмурясь он чуть оскалился. Тело задрожало сильнее.       — Нет… — в полголоса с тревогой пробормотал ёж, дёрнув руками и ногами. — Нет!..

◦○○○◦◦○○○◦◦○○○◦

      Его удерживали одновременно четыре человека. Четыре пары рук — каждая крепко сжимала по одной конечности. Был ещё пятый. Он шёл позади, поэтому видеть его Шэдоу не мог, но вполне хорошо ощущал к своей шее неприятные холодные прикосновения тонкой металлической лески от ловчей петли, что тот нёс в руках. Это было нужно для подстраховки — на случай, если Шэдоу всё же вырвется из рук несущих его людей.       Место, к которому ежа тащили учёные, было ему знакомо. Знакомо слишком хорошо, чтобы позволить снова себя туда затащить. Ёж пока ещё находил в себе силы сопротивляться, поэтому брыкался и пытался укусить тех людей, что были к нему ближе. Он скалился на них и злобно рычал, но под этой маской в груди бушевал страх, от которого всё так и сжималось внутри. Не успевшие затянуться с последнего насильного визита в этот отсек раны на пояснице неприятно заныли от ещё свежих воспоминаний.       Этот отсек был раза в два больше и просторнее того, в котором ему делались инъекции. Стены, пол и потолок здесь были более мрачных тёмно-серых оттенков. К стене напротив входа прилегал прямоугольный подиум, располагавшийся на высоте нескольких железных ступенек от пола. Он был огорожен с боков низким металлическим забором, выделявшимся на фоне общей серости помещения ярким цветом жёлтой краски. На нём затаскивавших ежа в отсек людей уже ожидали двое человек с чёрными кабелями в руках наготове. При виде их шерсть на теле чёрно-алого ежа мгновенно взъерошилась. Он стал вырываться сильнее, но люди крепко его держали. Человек, что шёл сзади, туже затянул на шее ежа петлю, чтобы тот не достал никого своими острыми клыками.       Кабеля из рук людей тянулись по полу, крепясь к двум невысоким цилиндрическим стеклянным резервуарам, стоявшим в углах подиума у стены. Пока что пустым.       Брыкающегося ежа затащили по ступенькам на подиум, поднимая к месту фиксации. Не разворачивая — лицом к стене, его сначала руки, за ними — ноги над золотыми кольцами крепко сковали холодные металлические браслеты. Ещё один, но чуть большего диаметра, с лязгом сомкнулся на груди Шэдоу. От всех этих браслетов в стену шли тонкие, но твёрдые железные прутья, что и удерживали их на весу.       Услышав шаги позади, ёж оскалился и зажмурился в напряжённом ожидании. Он не видел, что происходило за его спиной, потому не заметил, как время внезапно приостановилось. Люди продолжали двигаться, но словно в замедленной съёмке.       — Не самое приятное воспоминание, да?.. — низкий голос разнёсся по отсеку, звонким эхом отскакивая от стальных тёмно-серых стен. Шэдоу распахнул глаза, чувствуя, как по коже невольно бегут мурашки. Ёж начал нервно оглядываться по сторонам, пытаясь отыскать источник. — Я здесь… — Чёрное ухо дёрнулось в бок. — Прямо перед тобой…       Шэдоу повернул голову, посмотрев в стену перед собой. Из неё начал сперва вырисовываться, а затем и медленно выползать знакомый силуэт в форме шестиконечной морской звезды с острыми ярко-алыми отметинами, расходящимися по щупальцам от большого жёлтого глаза в центре.       — Нет… Нет!.. — Ёж отказывался верить в то, что видит перед собой. — Тебя не должно здесь быть. Ты не можешь…       — Да успокойся ты, расслабься… — фыркнуло существо, закатив глаз. — Меня здесь и нет. Я — всего лишь отголосок очень далёкого прошлого.       Кулаки нервно сжались. Ёж оскалился, наморщив нос.       — Зачем ты здесь?! Что тебе опять нужно?! Я не собираюсь ничего для тебя делать! — рявкнул Шэдоу, дёрнувшись.       — Мне от тебя… ничего и не нужно, — существо терпеливо возвысилось над ним. — Сказал же — меня нет. Я не реален, ни тут, ни в настоящем. То, что ты перед собой видишь — всего лишь слепок твоей силы, который создало твоё же собственное подсознание. Ты меня видишь, потому что твой разум требует ответов. — Острый кончик одного из его щупалец коснулся живота ежа. Чёрный мех под ним на короткое мгновение вспыхнул слабым золотистым светом. Шэдоу вздрогнул, почувствовав, как от этого прикосновения по его телу разливается странное горячее тепло. Оно не было ни приятным, ни болезненным. Просто… никаким. — Я могу их тебе дать… Но, — чёрный зрачок сузился, дёрнувшись в сторону двоих людей, медленно подходивших к чёрно-алому ежу сзади. Концы проводов в их руках уже почти коснулись его спины. — В другой раз… — Глаз сощурился и существо ретировалось обратно в стену, растворяясь в ней.       — Нет! Стой! — закричал ёж охрипшим голосом, сильнее дёрнувшись в своих железных «кандалах». Холодный металл больно впился в мягкую кожу. — СТОЙ!       Жгучая боль взорвалась в местах проникновения мелких острых шипов на наконечниках кабелей в мягкие и без того саднящие места в пояснице. Выгнув спину, Шэдоу истошно завопил.

◦○○○◦◦○○○◦◦○○○◦

      Это было в сто, нет, наверное даже в тысячу раз хуже галлюцинации, в которую Соника окунуло вчера вечером его больное подсознание. На нервной почве ёж уже даже готов был поверить в то, что оно могло быть каким-то дурным предзнаменованием. Ничего так и не ответив на вопросы Соника, Шэдоу ни с того ни с сего начал корчиться в сильных судорогах. Приступ длился, кажется, около минуты, после чего чёрно-алый вдруг громко закричал.       Соник не успел увернуться, потому что никак не ожидал того, что произойдёт, и рука Шэдоу проехалась по его щеке, оставив на ней след из трёх глубоких полос от острых когтей, только чудом, не иначе, не задевших глаз. Из полученной раны очень быстро начали выступать крупные бусины крови, но Соник был настолько шокирован произошедшим, что ничего первые несколько секунд даже не понял, словно оцепенев. Только когда ёж почувствовал, как по его щеке стекает что-то тёплое, он не глядя приложил к ней руку. Взглянув на свои пальцы, вымазанные собственной кровью, Соник оторопело опустил взгляд обратно на чёрно-алого ежа на полу перед собой. Даже увидев кровь, боли ёж всё равно не почувствовал. Сейчас было не до этого.       Шэдоу лежал на боку, жмурясь и… всхлипывая. Да, ни зрение, ни слух Соника не обманывали, Шэдоу плакал, причём довольно отчаянно.       А может… это всё очередная его галлюцинация? В тот раз всё происходило примерно также. Только в похожий момент он тогда из неё уже вышел, а нынешняя что-то всё никак не обрывается.       Саднящая боль в щеке резко дала о себе знать, сработав, как пощёчина, приводя в чувства. Ничего вокруг не исчезло, а он не очнулся где-нибудь в кровати в обнимку с умиротворённо посапывающим на его груди чёрно-алым ежом. Нет. Похоже в этот раз чуда не будет. Это всё действительно происходит. Взаправду.       Выйдя из тупого ступора, Соник наклонился было успокоить Шэдоу, но того снова начало корчить. Ёж чуть свернулся калачиком, болезненно мыча. Приступ начал повторяться.       Это было действительно похоже на какой-то кошмар наяву. Соник едва помнил, как сорвался на высокой скорости вниз по лестнице за телефоном, вернулся с ним обратно на второй этаж к Шэдоу, — всё это заняло не дольше секунды времени, — набрал номер. Секунды в ожидании ответа показались часами. Наконец на том конце подняли трубку. Ёж начал объяснять, что происходит, на почве стремительно нараставшей паники путаясь в словах. Его вежливо попросили успокоиться, но с первого раза тот просьбу не услышал. Ему самому сейчас уже не помешал бы врач или хотя бы принятие какого-нибудь успокоительного. Желательно сильнодействующего, да дозы побольше.       — Я… я не знаю! — дрожащим голосом чуть ли не выкрикивал Соник в трубку в ответ на вопросы диспетчера, принявшего его торопливый истеричный вызов. — Я не смотрел на время. Минуту назад где-то наверное. Но до этого был ещё один. Короткий. Около минуты где-то, потом он сильно закричал.       На глазах синего ежа под давлением страха и отчаяния выступили слёзы. Он хотел помочь, но не понимал, что происходит, насколько всё плохо и как себя вести. Слёзы бесконтрольно вытекали из глаз от чувства собственной беспомощности, обжигали солью кровоточащие царапины на щеке и крупными каплями разбивались о пол.       На том конце провода снова вежливо, но настойчиво попросили ежа успокоиться и описать, что он видит перед собой.       — О-он лежит… на боку… — всхлипывая, ответил Соник, утерев рукой слёзы с морды, но те пошли только сильнее. — Сильно корчится и… дёргает руками. К-как будто… я не знаю, будто… как собака или кошка, которая бежит во сне… — Он почти не осознавал, как подбирает и выговаривает слова, его рот словно сам по себе озвучивал происходящее, отделившись от сознания. — Нет?.. Я не могу понять, он сильно жмурится!..       Ощущения по возвращении в реальность с первой же секунды оказались отвратными: каждую мышцу свело в болезненном спазме, словно его тело изо всех сил сжимали, как дольку лимона. Голова кружилась и раскалывалась, в груди сильно жгло, тошнило. Он как будто снова вернулся туда, — в тот отсек с до омерзения опостылившими белыми стенами, — провалился в очередную галлюцинацию, после которой закономерно наступил приступ агонической боли во всём теле. Только сейчас он был не там, он был здесь — в настоящем, и от этого делалось только ещё страшнее. Хотелось закричать от отчаяния и безнадёжности собственного положения, но из груди вышло лишь сдавленное мычание.       — Г-головой дёргает… Мне точно не нужно его перенести отсюда? Он же может сильно удариться!..       Терпеливый мужской голос из трубки объяснил, что трогать пострадавшего, пока его не отпустит приступ, ни в коем случае нельзя без очень крайней на то необходимости. Максимум, что ёж мог тут сделать, это отодвинуть его от мебели или других поверхностей, об которые тот мог удариться головой, и подложить ему под неё что-нибудь мягкое, чтобы он действительно не покалечил себя в порыве судорог.       Кивнув больше самому себе, Соник быстро неуклюже поднялся. Чуть ли не падая второпях лицом вперёд, он на секунду скрылся за дверью спальни, после чего выбежал из комнаты обратно в коридор второго этажа с подушкой в руках.       Мышцы снова свело. Стиснув зубы и зажмурившись аж до искр из глаз, Шэдоу очень глубоко оцарапал котями тёмный паркет впереди себя и прижал руки к груди, приподняв с пола и наклонив вперёд голову. Улучив этот момент, Соник, шмыгнув носом, аккуратно подложил ему подушку под голову.       С ювелирной осторожностью придерживая Шэдоу дрожащую спину, Соник отодвинул ежа от стены, возле которой тот лежал. Ему было почти физически больно смотреть, как чёрно-алый лежит здесь и мучается, но делать с этим приступом, как ему сказали, ничего было нельзя. Всё, что он мог, пока не приедет помощь, это обеспечить Шэдоу безопасное через него прохождение.       Непослушной дрожащей рукой ёж поднял трубку с пола рядом, оставленную лежать здесь на громкой связи, пока он бегал за подушкой, и приложил её обратно к уху.        — Ч-что мне делать теперь?..       Его попросили взять столовую ложку, обмотать её ручку чем-нибудь вроде марли или бинта и дать Шэдоу зажать это место между зубами, чтобы он случайно не прокусил себе язык.       Долго на кухне копаться по счастью не пришлось, нужный столовый прибор уже лежал на накрытой к завтраку столешнице рядом с миской остывающей каши, к которой ежи сегодня, похоже, уже не притронутся.       Аптечка была в ванной, куда Соник метнулся сразу же после того, как второпях стащил со стола ложку. На удачу ежа бинтов там оказалось в достатке. Шэдоу редко получал какие-то серьёзные травмы, поэтому пользоваться содержимым аптечки у него никогда почти не было особой надобности.       Равномерно обмотав бинтом ручку ложки, Соник клыками перекусил марлю, завязав её в крепкий узел на кончике. Выйдя из ванной, ёж опустился на колени где-то над головой всё продолжавшего дёргаться Шэдоу. Аккуратно придерживая ему голову, Соник вложил стянутую бинтом ручку ложки чёрно-алому поперёк приоткрытого рта, оттесняя ею от опасной близости к зубам кончик языка. Шэдоу, жалобно кряхтя и слегка упираясь, крепко прикусил бинт.       — Прости… — Соник шмыгнул носом. Жгучие слёзы снова начали подбираться к глазам. Закрыв их, он наклонился и мягко поцеловал нервно мычащего Шэдоу между ушей. Аккуратно придерживая его дёргающуюся спину, Соник начал едва касаясь приглаживать на ней иглы и шерсть, заботливо шепча ему на ухо. — Держись. Я рядом. Всё будет хорошо…

◦○○○◦◦○○○◦◦○○○◦

      — Тихо-тихо, потерпи немножко…       Расположивший ежа на животе у себя на коленях человек придерживал его, пока другой выливал что-то ему на раны на пояснице. От раствора те больно защипало, отчего Шэдоу невольно начинал дёргаться и ёрзать, прижимая уши к голове и недовольно сопя. Промыв ежу раны, человек наложил на них сверху что-то мягкое и очень холодное, после чего ему крепко обмотали пояс бинтом.       Для транспортировки ежа в отсек занесли белый металлический контейнер квадратной формы. Он был небольшой, но для габаритов мобианца достаточно просторный: в высоту где-то метр с небольшим, так что в нём даже можно было встать в полный рост при желании; ширина и глубина примерно такие же. Дверь у него была не то стеклянной, не то пластиковой, прозрачной и с большими круглыми отверстиями в нижней части для вентиляции и поступления внутрь воздуха.       Внутри контейнера лежали уже заранее подготовленные подушки на мягкой подстилке, занимавшей всё его дно. Шэдоу слабо сопротивлялся, пока его в четыре руки осторожно туда перекладывали, но как только его тело соприкоснулось с мягкой поверхностью, на которой ежу раньше лежать никогда ещё не доводилось, тут же против его воли расслабилось и чёрно-алый в полной мере прочувствовал, насколько же сильно он устал; словами эти ощущения вообще едва ли возможно было описать.       Дверцу контейнера за ним сразу же закрыли. Не желая видеть людей, ёж отвернулся ото всех к стенке. Слабо поджимая ноги к груди и тоскливо закрывая глаза, Шэдоу громко вздохнул.       Ёж проснулся от лёгкой дрёмы, почувствовав холод под шерстью и иглами на спине. В нос ударил свежий ночной воздух. Поёжившись, Шэдоу развернулся, недовольный беспокойством, но тут глаза вдруг удивлённо расширились, когда в них отразилось бескрайнее ночное звёздное небо, подпираемое снизу высокими горными массивами со снежными шапками сверху и зелёными (тёмно-синими в свете ещё целого тогда серебристого диска луны) холмами. Последний раз он видел такое уже и не вспомнить, когда. Тогда его везли сюда и он наблюдал нечто похожее сквозь мутноватую прозрачную плёнку метеорита, в котором его принесло на Землю. В груди вдруг болезненно заныло какое-то давно забытое чувство. Свобода. Там была свобода. Огромное бесконечное пространство без тесных стен и других ограничений. Место, куда его душа рвалась на протяжении всего того мучительно долгого времени, что он находился в руках у ГАН. Глаза невольно наполнились слезами. Ёж робко потянул было к этому руку, но та остановилась, чуть дрогнув, когда всё это скрылось за стенкой фургона, в который люди занесли контейнер с ним. Рука медленно угрюмо опустилась обратно. Сглотнув образовавшийся в горле давящий комок, Шэдоу поджал губы, с горечью утыкая мокрую от слёз морду в подушку.       Следующее пробуждение ежу не понравилось. Всё время, что Шэдоу провёл в поездке внутри фургона он проспал. Его разбудил гул множества людских голосов и ещё какого-то разномастного шума с ними вперемешку.       Нехотя разлепив тяжёлые веки, Шэдоу для начала поймал себя на том, что обнимает одну из подушек, коими было обложено его маленькое, предоставленное людьми «укрытие», в котором его перевозили неизвестно куда. Мягкий предмет в руках, прижимаемый к груди, каким-то волшебным образом успокаивал, даря чувство защищённости.       Контейнер с ежом выгрузили из фургона и сейчас везли по какому-то невообразимо просторному помещению. От количества пространства от него до стен невольно даже закружилась голова (хотя, возможно, его просто укачало в дороге). Повсюду здесь суетились люди в белых халатах и каких-то комбинезонах.       Шэдоу почувствовал, как контейнер с ним внутри останавливается, разворачивается и его взору предстаёт невообразимо гигантская конусообразная конструкция белого цвета с огромными толстыми мощными двигателями снизу. Люди на фоне этого творения инженерии казались ничтожно маленькими, суетились вокруг него, как муравьи, что-то перетаскивая и передавая друг другу. Шэдоу ещё никогда не видел настолько огромных агрегатов. Там, где его держали ГАН, ничего подобного даже близко вообразить было невозможно.       — Впечатляет, да?       Шэдоу дёрнулся, услышав голос рядом. Опустив глаза, ёж увидел того лысого полноватого мужчину с длинными седыми усами, из-под которых тот ему улыбнулся.       — Это ракета, — объяснил Роботник. — Она доставит нас до твоего нового дома, Шэдоу. Там тебя уже ждёт кое-кто.       Ничего ему не ответив, Шэдоу поднял опустевший взгляд обратно на ракету. Кто его может ждать? И где это «там»? Вопросы, на которые ежу не особо хотелось знать ответы. Он устал от бесконечной эксплуатации людьми его тела для каких-то своих нужд, а потому, до какой камеры пыток его там собирались доставить на этот раз, было совершенно безразлично слушать. Ёж предпочёл уткнуться носом в подушку, что сжимал в своих руках, и снова забыться во сне, прижав уши к голове, чтобы заглушить этот шум, исходивший от людей вокруг.       А вот это пробуждение оказалось уже совсем невесёлым. Паршивое — наверное таким бы эпитетом Шэдоу мог описать своё состояние, в котором его выбросило в реальность из очередного глухого сна без сновидений. У него невыносимо сильно болела голова и терпеть эту боль с каждым мгновением становилось всё тяжелее.       Он не мог понять, где в этот раз оказался контейнер с ним. Место было похоже на какой-то отсек, как в бункере ГАН: вокруг небольшого размера серые стены, пол и низкий потолок. Здесь внутри вместе с ним находилась пара людей в белых халатах.       Нижняя часть тела Шэдоу с подогнутыми ногами лежала на боку, верхняя грудью прислонялась к мягкой подушке, которую обнимали его руки. Ёж издал какой-то короткий сдавленный урчащий звук, утыкаясь лбом в подушку. Его стянутые бинтом бока быстро расширялись и сужались в такт участившемуся дыханию. Ладони вспотели. Шерсть дыбом не вставала, однако какой-то неприятный горячий страх всё же пробежался по позвоночнику. Организм предчувствовал, что с ним вот-вот начнёт происходить что-то страшное.       Один из людей, что находились в этом небольшом помещении с контейнером, отвлёкся от каких-то записей в закреплённую на деревянном планшете бумагу в своей руке. Передав планшет другому находящемуся здесь человеку, мужчина присел перед контейнером с инопланетным ежом на одно колено.       — Проснулся? — Шэдоу не видел его лица и не желал смотреть. Слишком отвлекал очередной пиздец, который с ним намеревалось вытворить его измождённое тело. — Мы уже в открытом космосе, на полпути к колонии. Скоро будем на месте.       — По-моему ему не очень хорошо, — прокомментировал на глаз оценённое состояние ежа голос второго мужчины.       — Профессор говорил, что перепады давления он может переносить тяжело, — ответил ему первый. — ГАН знатно поиздевались над его нервной системой. Но в этой камере давление специально снижено до более-менее нормального, почти земного.       Шэдоу выпустил когти, впиваясь ими в подстилку, на которой лежал. Ощущения в теле были, словно каждую его мышцу начинают постепенно сжимать.       — И всё же, мне кажется, ему плохо. Смотри, как напрягается.       — Да, похоже на то… Эй, приятель, — он просунул два пальца в круглое отверстие для воздуха в двери контейнера, прижав их к прозрачному пластику. — Ты как там себя чувствуешь?       Как простите, цензура не пропускает подобные выражения. Ёж не смог бы им ответить, даже если бы был в состоянии. В большинстве своём он понимал, о чём с ним говорят люди, но вот собственным ртом произносить их слова не мог, да и не хотел особо учиться.       Шэдоу почувствовал, как из носа потекла кровь. Изо рта и глаз, кажется, её не было, но шерсть и иглы невольно встали дыбом. Его уже корёжило подобным образом несколько раз вне действия наркотика, которым его пичкали учёные ГАН. Как он живым после этих припадков оставался — одному Хаосу известно.       — Это там кровь что ли?.. — спросил первый из заговоривших с ним людей.       Когда Шэдоу вынул голову из подушки, полностью переворачиваясь к ним лицом на бок очень тяжело дыша, до людей окончательно дошло, что с ежом что-то не так. Он скорчился в сильной судороге, затем резко поднялся на колени, вцепившись прямо когтями себе в голову и болезненно мыча сквозь стиснутые зубы. Боль в голове стало совершенно невозможным выносить.       — Тихо, полегче, приятель. Всё хорошо…       Нет! Нет, не хорошо, чёрт вас дери! НЕ ХОРОШО!       Порвав себе собственными же когтями кожу на голове, ёж дёрнулся в бок и со всей силы ударился виском о металлическую стенку контейнера. От сильного удара из глаз полетели искры. На белой стене от головы остался кровавый след.       — Вытаскивай! ВЫТАСКИВАЙ! — заорал первый человек на второго, начавшего лихорадочно отпирать замок на дверце контейнера. Когда та наконец оказалась открыта, Шэдоу вывалился людям прямо в руки. Перебирая руками в порыве очередной судороги, ёж с противным скрежетом оцарапал когтями металлический пол.       — Стой! — остановил учёный другого, хотевшего было опустить Шэдоу на пол. Он шире открыл дверцу контейнера, быстро вытаскивая из него подстилку. — Сюда, — скомандовал он.       Мужчина, что придерживал Шэдоу у себя на коленях, аккуратно опустил дёргающегося в судорогах чёрно-алого ежа на бок здоровым виском в центр подстилки. Как только у учёного освободились руки, он залез в контейнер и достал оттуда подушек, аккуратно подкладывая их ежу под спину, чтобы легче было его придерживать в положении на боку.       — Я подержу, достань, чем обработать, — скомандовал он первому, кивком указав на кровь на ушибленном виске ежа.       Сознание сделалось каким-то плавающим и Шэдоу почувствовал, что начинает постепенно отключаться, переставая чувствовать движения собственного тела.       — Держись, держись… — отдалённым эхом растворились в голове последние слова, что он услышал…

◦○○○◦◦○○○◦◦○○○◦

      Шэдоу почувствовал, как его придерживает под голову чья-то рука. Для мобианца она была слишком большой, если только тот не был очень крупным. Рука придерживала его за левый бок под его рукой, чуть поглаживая, словно говоря успокоиться. Правым боком и виском он был прижат к какой-то тёплой мягкой ткани. Похоже, это была одежда, которая слегка приподнималась и опускалась в такт чьего-то спокойного дыхания. Наконец до него дошло, что кто-то придерживает его ослабевшее тело, прижимая к себе. И, судя по размерам, это был человек.       Ничего не понимая, ёж попытался приоткрыть глаза, но окружение ослепило его вспышкой резкой белизны, поэтому он был вынужден тут же закрыть их обратно, жмурясь. Нос уловил знакомый и такой нелюбимый запах спирта в воздухе.       — Тихо-тихо… — раздался над его макушкой мужской голос. Рука, что придерживала ему бок, успокаивающе погладила его по нему большим пальцем несколько раз. — Прости, приятель. Я понимаю, это ниже твоего достоинства, но не переживай, она быстро отрастёт, вот увидишь…       Что?.. Что отрастёт?..       Шэдоу невольно вздрогнул, почувствовав, как сквозь мех чувствительной мягкой кожи на животе касается что-то холодное и металлическое, чуть надавливает и… срезает ему этот самый мех. Издав слабый, едва слышный стон, ёж опустил расфокусированный взгляд вниз. Увиденное моментально сбило его с толку и даже несколько шокировало — ему сбривали шерсть с живота…       Что за нахрен происходит?! Человек в белом халате, запах спирта, белые стены вокруг… Похоже, он находился в каком-то кабинете или… Он что, всё ещё там?.. Это одно из тех дурацких воспоминаний?.. Он в них застрял?..       Вопросов с каждой секундой становилось всё больше, ответов на них… очевидно, никто ему тут прямо не даст. Шэдоу захотел попробовать высвободиться, но ничего не вышло. Тело его не слушалось, он был слишком слаб.       Старое, давно задвинутое куда-то далеко на задворки подсознания, чувство собственной беспомощности вновь неприятно заскреблось в груди. После того, что было в далёком прошлом он надеялся никогда больше не почувствовать его перед человеком снова. Но всё же это происходит. Да ещё и в момент такого мерзкого унижения, когда человек, самым наглым образом воспользовавшись его слабостью, против воли лишает его волосяного покрова, отбирая вместе с ним и достоинство. Как же это… отвратительно. Он не хотел снова ощущать себя таким… убогим.       Ёж закрыл глаза. Лить слёзы — самое последнее, чего бы ему сейчас хотелось, но чёртовы гадске эмоции всё же одержали верх. Слишком сложно им было отрицать то, что ему сейчас очень страшно. Да, со временем он понял, что не все люди одинаково плохие, но эти были ему незнакомы, тем более ещё и врачи, учёные или кто они там, потому от них можно было ожидать чего угодно. И «хорошее» в этом списке ожиданий стояло далеко не на первом месте.       — Эй… — Шэдоу приоткрыл влажные глаза. Перед ним присела какая-то девушка. Смуглое лицо, длинные чёрные волосы стянуты в пучок на затылке, только пара слегка вьющихся локонов, не поддавшихся плену резинки, свисала на виски. Под расстёгнутым белым халатом виднелась какая-то чёрная, кажется, кофта. Выражение её лица было совершенно дружелюбным, без тени какой-либо издёвки или ещё чего-то нехорошего.       — Эй, не надо плакать, всё будет хорошо.       Её ласковый мягкий голос успокаивал и отвлекал от неприятных ощущений, что ему доставлял придерживавший его человек, поверх белого халата на коленях которого ёж был усажен. Лица этого человека Шэдоу разглядеть не мог, да и не то, чтобы сильно хотелось… Ёж нехотя прикрыл глаза, терпя очередной проезд лезвий бритвенного станка по его уже заметно оголившейся тёмно-серой коже на животе. Доходя до сосков, станок замедлялся, осторожно обходя их вокруг. Так четыре раза. Ещё два были повыше — на груди, но там шерсть ему уже не трогали.       — Не бойся, никто не сделает тебе больно и не обидит тебя здесь… — пообещала девушка, потянув к его лицу руку. Шэдоу рефлекторно зажмурился, однако её действия не разошлись со словами: она лишь легонько стёрла слезу с его бежевой мордочки под глазом, затем мягко погладила тыльной стороной пальцев по тёплому лбу пару раз.       — Готово, — произнёс сверху мужчина. Отключив и отложив бритвенный станок, он бережно стряхнул с тёмно-серой кожи на животе ежа остатки чёрной шерсти. Кивнув ему, девушка встала с корточек и отошла. Запустив освободившуюся руку ежу под ноги, парень осторожно поднял его на руки и поднялся сам, слезая с металлического стола. Девушка наклонилась и отряхнула ему халат от шерсти. Вместе они направились к выходу из этого небольшого квадратного помещения, в котором, кажется, только металлический стол и находился, не считая ещё каких-то тумб возле стенки с дверью и шкафов над ними сверху, где за стеклянными дверцами стояли всякие лекарства.       Дверь привела их в кабинет чуть больший предыдущего, но лишь чуть. Возможно, он казался просторнее за счёт почти полного отсутствия мебели. Слева — большое окно во всю стену, закрытое синими полосками жалюзи. У правой стенки — над дверью, ведущей отсюда, очевидно, ещё куда-то, — стояла какая-то аппаратура, состоявшая из трёх, если не считать подставки с большими колёсами снизу, элементов: большого чёрного экрана, какой-то белой панели с непонятными кнопками под ним и — ниже — ещё какой-то белой прямоугольной коробки, поставленной на те самые колёса. Рядом, чуть в отдалении от стенки, настолько, чтобы можно было там пройти, стояла небольшая кожаная кушетка, к которой парень и понёс Шэдоу. Она выглядела вполне комфортно и мягко, была даже застелена большим белым полотенцем, сверху на котором лежала того же цвета подушка, но доверия это всё всё равно не вызывало. Ёж нахмурился, слегка напрягшись в руках нёсшего его человека, задышав чуть чаще.       — Не бойся, не кусается, — с улыбкой произнёс парень. Шэдоу поднял глаза. Только теперь выдалась наконец возможность разглядеть лицо этого человека: квадратное, слегка простоватое, с большим носом и копной немного взъерошенных коротких каштановых волос на голове. Ёж опустил глаза ниже. Прямо рядом с его щекой к карману халата был пристёгнут бейджик с именем. Шэдоу ощутил какое-то странное чувство дежавю, прочитав на нём имя и фамилию: «Томас Ваковски». Ваковски… Кажется, такая же фамилия была и на бейджике той девушки.       Наклонившись, парень уложил Шэдоу спиной на кушетку:       — Устраивайся поудобнее, приятель. Только никуда не переворачивайся, хорошо?       Шэдоу прижал уши к голове, нахмурив ему лицо. Очень смешно. Как будто он был в состоянии. Ему собственные конечности-то едва поддавались, а тело вообще ощущалось, как выжатая досуха тряпка. Парень чуть ему улыбнулся. Развернувшись, он вышел за дверь, что располагалась за подножием кушетки.       Девушка в это время опустилась на стул рядом. Взгляд Шэдоу невольно притянул к себе и её бейджик. Мэдди. Фамилия действительно такая же, как у того парня, что сбривал ему шерсть. Значит, они родственники или что-то вроде того?       — Не волнуйся, — Мэдди улыбнулась поднявшему на неё глаза ежу, подготавливая аппарат рядом с собой к использованию. — Это абсолютно безболезненно и не страшно. К тому же у тебя будет «группа поддержки».       Шэдоу изогнул бровь, не понимая, что она имела в виду под последними словами. Услышав, как открывается дверь, он опустил глаза вниз. Когда в кабинете показался Соник, те удивлённо расширились. Увидев Шэдоу, синий ёж тут же кинулся к нему, приподнимая с подушки и заключая в крепкие объятия. Он так безумно радовался в это мгновение, будто они встретились впервые после многолетней разлуки. Чёрно-алый и сам поймал себя на мысли, что никогда ещё, наверное, не был настолько сильно рад видеть этого ежа. Видеть среди этих чужих холодных и пугающих его белых стен знакомое и родное существо. Кое-как у него получилось заставить свои ослабевшие руки подняться и обхватить ими колючую синюю спину в ответном знаке приветствия. Соник завилял приподнятым хвостиком, радостно жмурясь. Шэдоу было тяжело шевелить какими-либо частями своего непослушного тела, но откуда-то в его собственном хвосте всё же нашлись силы тоже легонько задвигаться.       — Может заведём себе парочку таких же? — с улыбкой в шутку спросил Том, стоя за спиной у Мэдди и наблюдая вместе с ней эту трогательную картину воссоединения.       — Ха, ну нет уж, — девушка с усмешкой подняла руку. — Собаки нам пока что достаточно…       — Я так рад, что ты очнулся! — Соник отстранился от Шэдоу, посмотрев на него с облегчением. — Ты так меня напугал!       Чёрно-алый краем глаза заметил наклеенную на левую щёку синего ежа ватно-марлевую подушечку. Разноцветная рука с вопросом потянулась к ней.       — А, это, — Соник первее приложил к щеке руку. Царапины когти Шэдоу оставили достаточно глубокие, врачам даже пришлось наложить швы, но ёж об этом не думал и уже даже успел забыть. Состояние чёрно-алого ежа его всё это время беспокоило куда сильнее. — Пустяки, — уклончиво отмахнулся Соник, мазнув пальцами по щеке. Не хотелось сейчас это объяснять, заставляя Шэдоу нервничать лишний раз. — Просто пара царапин, не бери в голову. Это быстро пройдёт. Лучше скажи, как ты себя чувствуешь?       Шэдоу опустил глаза, прислушиваясь к ощущениям в своём теле:       — Не знаю… — приподняв и вытянув руку вперёд, он посмотрел на неё из-под утомлённо прикрытых век, как на чужую. — Как… кусок расплавленного желе, по которому проехались несколько раз фурой…       Соник чуть хихикнул такой забавной аналогии. У Шэдоу были силы на то, чтобы шутить, а значит не всё так плохо. Чёрно-алый тоже слегка ему улыбнулся, но потом опустил глаза вниз — на свой живот, невесело поджав уголок рта. Соник проследил его взгляд и поднял полные сочувствия большие изумрудные глаза на него.       — Ничего, — он утешающе погладил Шэдоу по спине. — Я потом принесу тебе что-нибудь надеть, чтобы было не холодно.       Дверь в кабинет открылась и в нём появился ещё один персонаж в бело-синем халате, но на сей раз это был мобианец: высокий, ростом где-то, наверное, по плечо взрослому человеку, пятнистый сервал с большими ушами и длинным, не характерным для котов этой породы, пушистым хвостом, почти волочащимся за ним по полу.       Люди и ежи синхронно повернули головы на вошедшего.       — Извините, что задержался, — быстро поправив воротник халата, большой кот подошёл к людям. Девушка поднялась со стула, уступая ему место за подготовленным к использованию оборудованием.       Ежи, ничего не понимая, посмотрели на кота. Они думали, что осмотром Шэдоу заниматься будут люди.       Сервал развернулся к ним с приветливой улыбкой, но бо́льшая часть его внимания сразу же сосредоточилась на Шэдоу.       — Рад, что ты очнулся, дружок, — и всё же кот этому был несколько удивлён. — Мне сказали, ты будешь без сознания, но я рад, что ты сумел прийти в себя. Очень хорошо, что нам сразу удастся побеседовать.       Ежи продолжали молча смотреть на него, почти не моргая.       — Извините, наверное, мне стоило для начала представиться, — мобианец отстранился, сдержанно выпрямляясь. — Меня зовут Марс. Вы будете наблюдаться у меня. Ваши имена я уже знаю, так что можем пропустить эти формальности с вашего позволения. — Кот обтянул прозрачными перчатками свои пятнистые руки.       — Мы больше здесь не нужны? — спросил позади него Том.       — Да, — кот махнул ему с девушкой рукой. — Можете идти. Если понадобитесь, я позову.       Кивнув, люди удалились из кабинета, оставляя мобианцев наедине друг с другом.       — Ассистенты, — проверяя оборудование, коротко объяснил Марс, отвечая на немой вопрос, повисший над ежами в воздухе. — Определили их ко мне на стажировку по популярной нынче программе по обмену знаниями между мобианцами и людьми в области медицины. Кода мобианцыи и люди смешались, всем вдруг резко обо всех всё захотелось узнать. По крайней мере, людям, — кот усмехнулся. Взяв толстый белый тюбик с гелем, он развернулся обратно к ежам, посмотрев на них со спокойной вопросительной улыбкой. — Приступим?       Шэдоу перевёл тревожный взгляд на Соника. Пусть та девушка и сказала, что бояться ему нечего, но въевшийся в подкорку давний не проработанный страх переубедить было не так-то легко. Всё в этих больничных помещениях напоминало ему о том, что в подобном месте с ним делали в прошлом учёные.       Соник снова крепко обнял его за шею, прижавшись своей здоровой тёплой мягкой щекой к его:       — Всё хорошо, я рядом… — уверенно произнёс он.       Разжав руки, синий ёж слез с кушетки, осторожно помогая Шэдоу лечь на неё обратно. Сжав его руку в своей, Соник посмотрел на кота, взглядом как бы говоря, что тот может делать, что нужно.       Открыв тюбик, кот аккуратно начал выдавливать холодный прозрачный гель на живот чёрно-алого ежа. Тот вздрогнул и поморщился от обжёгшего оголённую горячую кожу холода.       — Всё в порядке, — заверил его Марс. — Это всего лишь гель, ничего страшного.       Свободной рукой кот взял датчик, длинным белым кабелем крепившийся к панели с кнопками под монитором. На поверхность его широкой выпуклой светло-синей линзы на конце он тоже нанёс немного геля, после чего опустил это приспособление на живот ежа и, чуть надавливая, начал по нему водить, внимательно глядя на экран большого монитора перед собой.       Шэдоу напрягся. Ощущения не доставляли боли, но от давления на живот делалось как-то не по себе. Соник крепче сжал его руку в своей, мягко уткнувшись мордочкой ему в висок.       — Как себя в целом чувствуешь, Шэдоу? — обратился кот к чёрно-алому ежу, не отрывая сосредоточенного взгляда от монитора. — Ощущения в теле, болит что-нибудь или сильно беспокоит?       Ёж чуть прижал уши к голове, краем глаза посмотрев на Соника. Тот уверенно ему кивнул.       — Слабость, — коротко ответил Шэдоу. Это ощущение на фоне остальных выделялось в его теле сильнее всего. — Голова болит немного и кружится… Тошнит… — Больше добавить, в общем-то, было нечего.       — Скажи пожалуйста, подобные приступы раньше у тебя уже случались до сегодняшнего дня? — Датчик, которым Марс водил по животу Шэдоу, переместился на нижнюю его часть.       — Приступы? — непонимающе моргнул чёрно-алый ёж, чуть зажмурив один глаз от слегка дискомфортного давления. — Какие приступы?       Сервал повернул большое ухо в его сторону. Рука с датчиком чуть замедлилась.       — Ты помнишь, что с тобой случилось до того, как оказался здесь? — спросил кот.       — Нет… — немного подумав, признался Шэдоу, чуть растерянно разведя уши в стороны. — Последнее, что я помню, это как вышел из собственной ванной. Дальше… всё как в тумане.       — А эти… приступы, — робко вклинился в их беседу Соник. — Они опасны для…       — Для беременности они опасны только в том случае, если не контролировать их на протяжении всего периода вынашивания и в целом запустить эту ситуацию, — спокойно ответил кот.       — То есть… — Сонику не хотелось об этом думать, — они будут повторяться?       — Очень вероятно, — сочувственно вздохнул кот. — К сожалению, эпилепсия — это не разовое явление. Это целое заболевание…       — Эпилепсия? — Шэдоу ничего не понимал и от этого непонимания ему делалось тревожно. Соник тоже напряжённо поджал уголок рта.       — Если простым языком, — начал объяснять им Марс, — эпилепсия — это такие некие нейронные «сбои» в коре головного мозга, следствием которых являются периодически повторяющиеся приступы нарушения двигательных, психических и прочих функций организма. Хаотичное дёргание конечностями, галлюцинации, судороги, как в вашем случае, — перечислил несколько симптомов для большей ясности картины сервал. — На самом деле, судороги не принято так сразу считать эпилепсией, — оговорился кот, — если случай единичный, но мне передали, что у вас приступов случилось два, пусть и с довольно коротким промежутком между друг другом. Так что пока мы предполагаем, что это всё-таки она, но для укрепления уверенности нам нужно будет провести вас по дополнительным обследованиям. Если диагноз подтвердится, наблюдаться у нас вам придётся в несколько раз чаще с учётом вашего положения.       Шэдоу опустил глаза, пытаясь осмыслить полученную информацию. Он почти не помнил, что с ним происходило после того, как принял душ сегодня (или когда это было) утром. И не мог вспомнить. Все воспоминания были как будто какими-то смазанными и вычленить что-то конкретное из них было совсем тяжело. Однако судороги его мышцы всё-таки запомнили. Значит правда…       — А сейчас они в порядке? — с лёгким беспокойством спросил Соник.       Отвлёкшись от своих невесёлых размышлений, Шэдоу поднял глаза, почувствовав, как датчик, которым кот водил по его животу, вновь на том зашевелился.       — Да, — сервал кивнул обоим ежам, с улыбкой разворачивая к ним большой экран. — Из того, что я вижу сейчас, с малышами всё хорошо. Они развиваются согласно сроку и никаких отклонений в развитии ни у кого из них не наблюдается.       Ежи подняли глаза на монитор. Поначалу понятно ничего не было, — на чёрном фоне экрана, искажённое лёгким белым шумом, ворочалось что-то бело-серое по мере движения датчика, — но постепенно изображение начинало становиться яснее. Когда датчик остановился, стали различимы очертания эмбрионов.       — Вот они, — Марс обвёл указательным пальцем свободной руки область с тремя маленькими светло-серыми кругляшками неправильной формы, чуть заслонявшими собой друг друга, на экране. Сейчас, при более близком и детальном рассмотрении, в них уже можно было различить и узнать какие-то отдельные части тел формирующихся будущих антропоморфных ежат. Пусть они и представляли собой пока нечто не совсем понятное, но уже немного шевелились внутри своих маленьких пузырьков.       Пока что ни тот ни другой ёж, в глазах которых отражалась эта картина, особо не понимали, что чувствуют, но оба смотрели на экран в каком-то заворожённом ступоре, почти не моргая, словно на нём было изображено восьмое чудо света. Такая реакция слегка позабавила наблюдавшего за ними сервала, побудив тепло улыбнуться.       — Можем сердечки послушать, если хотите, — предложил им кот.       Приняв синхронно навострившиеся уши обоих ежей за знак согласия, Марс нажал на одну из кнопок на панели под экраном, на которой лежала его свободная рука, и аппаратура начала издавать быстрые прерывистые звуки, похожие на какое-то жульканье. Снизу под картинкой на экране появилась белая узкая и слегка кривоватая полоска равномерного пульса. У каждого малыша ритм был свой, но у всех троих одинаково быстрый.       Слегка убрав уши назад, Шэдоу прилёг обратно на подушку, с которой до этого чуть приподнимал голову, чтобы было лучше видно экран. Он снова почувствовал какую-то странную слабость в теле, но поначалу принял её за простую расслабленность. Когда Соник посмотрел на него, чёрно-алый слабо ему улыбнулся уголком рта. Соник тоже ему улыбнулся, но более широко и открыто.       — А сколько они будут развиваться? — спросил синий ёж, подняв глаза на сервала, когда тот выключил звуки сердцебиения.       — Семь-восемь месяцев, — сразу ответил ему Марс. — В идеале — восемь. У мобианцев развитие малышей протекает чуть быстрее, чем у людей, как правило.       — А пол уже можно узнать? — незаметно для себя втянулся в этот диалог Соник.       — На таком сроке пока рановато, — улыбнулся кот. — У вас сейчас только седьмая неделя. Пол обычно просматривается с девятой-десятой.       Следующий вопрос неожиданно застрял у синего ежа в горле. Он хотел спросить про аборт, но засомневался, будет ли это уместно, раз Шэдоу с большей вероятностью хотел бы оставить ежат.       Подумав немного, Соник решил оставить вопрос не высказанным. Можно будет потом просто улучить момент и задать его в отсутствии Шэдоу.       Почувствовав, как начинают потеть ладони, при этом холодея, Шэдоу несколько напрягся, не понимая, что вдруг стало причиной такого внезапного тревожного возбуждения его тела. Когда к горлу подступил комок, а грудь словно начало сжимать, страх начал усиливаться. Почувствовав, как рука Шэдоу вдруг слишком сильно сжалась, Соник опустил глаза обратно на него.       — Что такое? — с беспокойством спросил синий ёж.       Звук его голоса заглушил как будто какой-то шум. Голова закружилась, начало сильнее тошнить, в глазах потемнело. Шумно вдохнув, чёрно-алый издал короткий стон вместо выдоха.       — Мен-ня… сейчас вырвет, — сообщил Шэдоу, едва шевеля заплетающимся языком, который сразу же после сказанного начал неметь. Закатывая глаза, ёж закрыл их и скорчился. Если все его визиты в эти прóклятые белые кабинеты будут заканчиваться также, то он определённо не хотел больше их посещать.       Сориентировавшись быстрее Соника, Марс убрал датчик с живота чёрно-алого ежа и быстро стёр остатки геля с тёмно-серой кожи полотенцем. Отодвинув рукав халата, он быстро взглянул на часы, засекая время начала приступа. Аккуратно взяв чёрно-алого ежа за левое плечо, он развернул его на бок лицом к себе.       — Придерживай осторожно под спину, — быстро поднявшись со стула попросил кот оцепеневшего в испуге Соника. Ёж вздрогнул, кое-как сумев прийти в себя и выполнил указание. — Контролируй, чтобы он на неё не переворачивался, — дополнил сервал, ногой отодвигая от кушетки УЗИ-аппарат на достаточное расстояние, чтобы ёж его случайно не задел руками в порыве судорог. — Я сейчас вернусь. — Сказав это, кот в несколько уверенных напряжённых шагов преодолел расстояние до двери, ведущей на выход из кабинета, и скрылся за ней, оставляя её за собой приоткрытой.       Руки дрожали от страха не справиться, но Соник старался держаться. Он чувствовал, как спина чёрно-алого ежа напрягается под его ладонями, пока тот сильно дёргается, перебирая руками. Закрыв глаза, Соник с горечью поджал уголок рта. Как бы ему сейчас хотелось, чтобы всё это оказалось очередной его больной галлюцинацией. В голове никак не укладывалось, что это может быть правдой. Происходящее ощущалось как какой-то бред сумасшедшего.       Соник открыл глаза, почувствовав, как Шэдоу как-то чересчур сильно дёрнулся, слегка оцарапав ему иглами ладони. Осмелившись наклониться и посмотреть на лицо ежа, Соник оцепенел в холодном ужасе от увиденного.       — Эй! — в панике крикнул синий ёж себе за спину, чтобы его услышали за дверью. — У него кровь идёт!       Кровь вытекала из уголка рта, ярким алым пятном растворяясь в белой наволочке под щекой. Её было достаточно много, поэтому пятно быстро увеличивалось. Похоже Шэдоу резко прикусил себе язык в порыве особенно сильного спазма.       Сервал вернулся в кабинет, держа в руке кусок какой-то небольшой сложенной в пару раз белой ткани. Присев перед лицом Шэдоу, он аккуратно вложил ткань ему в приоткрытый рот, через который ёж тяжело втягивал воздух с лёгкими хрипами.       — Как-то не вовремя, нет? — дрожащим от нервов голосом заметил Соник.       — Мне нужно было позвать врачей, — прокомментировал свой уход сервал, сосредоточенно наблюдая за дёргающимся чёрно-алым ежом. — С языком всё будет нормально, такое не редко случается.       — Нормально?! — невольно начал распаляться на нервной почве синий ёж. — Он кровью истекает!       Тряпка в зубах чёрно-алого ежа сделалась почти полностью красной, пропитываясь алой жидкостью.       — Да, — спокойно согласился Марс. — Но если мы начнём вмешиваться сейчас, пока у него припадок, можем навредить ещё сильнее. Поэтому нам придётся сперва дождаться окончания приступа.       Долго их ждать тело Шэдоу не заставило, уже где-то через минуту начав постепенно успокаиваться и расслабляться. Дождавшись, когда чёрно-алый ёж окончательно перестанет дёргаться, сервал аккуратно вытащил из его рта пропитавшуюся кровью тряпку, снова взглянув на часы у себя на запястье.       — Они подвезли. — Соник обернулся. Марс поднял глаза. В дверях кабинета показался Том. Кот кивнул ему, поднимаясь.       Люди помогли осторожно переложить провалившегося в крепкий сон без сил Шэдоу на каталку. Соник вышел из кабинета в коридор вслед за ними.       — На третий. Язык прикусил сильно, пусть сперва осмотрят, — проинструктировал Марс нескольких мышей в белых халатах, обступивших каталку с чёрно-алым ежом. Те почти одновременно ему кивнули с ответственно-серьёзным выражением на мордах. Кот быстро написал что-то на маленькой бумажке и отдал её ближайшему из санитаров. — Если анестетики, то только эти.       Мышь кивнул ему, принимая листок.       Взявшись за ручки передвижной койки мобианцы повезли ежа прямо по коридору. Соник побежал за ними. Пока они поднимались в большом широком лифте на третий этаж, ёж не выпускал из своей руки руку Шэдоу, чуть поглаживая его по голове и думая лишь о том, что же, чёрт возьми, творится и чем они заслужили всё это…       В кабинет Соника не пустили, велев дожидаться врача с новостями в коридоре. Ёж невесело опустился на один из стульев рядом с дверью. Он и не представлял, что способен настолько сильно уставать. Соник чувствовал себя морально полностью опустошённым и выжатым, как лимон. Слишком много невесёлых событий наложились друга на дуга за одно утро.       Уперев локти в колени, ёж опустил в руки голову. Обхватив её ими, тяжело вздохнул.       Внезапно раздался телефонный звонок. Соник не хотел сейчас ни с кем разговаривать, но всё же вяло принял вызов.       — Что, Эми? — безэмоционально спросил ёж.       — Соник, где ты?       — В больнице…       — В больнице? — удивлённо повторила ежиха, голос сделался взволнованным. — Что случилось?       — Со мной — ничего, — сухо ответил ей ёж. — Это из-за Шэдоу…       — Что-то серьёзное?       Соник устало вздохнул, сместив пальцы на переносице:       — Не знаю… — утомлённо выдохнул он. — Но похоже, что да… Что ты хотела? Если Эггман снова там что-то вытворяет, вы не могли бы справиться сегодня без меня? Мне правда… не до всего сейчас…       — Что? — растерянно переспросила Эми. — Нет, ничего такого. Тут просто поговорить с тобой кое-кто хочет, — в её голосе зазвучала улыбка. — Я сейчас передам трубку. — Пару секунд Соник слушал какое-то шуршание, после чего из динамика телефона раздался новый приветливый голос. — Привет, Соник.       Ёж удивлённо выпрямился, подняв опущенные уши и на мгновение даже забыв о своём моральном истощении:       — Тейлз?