Синяя жакаранда

После того как, Тэхена увезли в больницу Джэхан, насвистевая себе под нос, удалился из кабинета. Он знал что никто ничего не докажет. Ведь он не касался его и пальцем, но речи не было что можно было задеть словами. Да так, что и так напряженное состояние и альфьи феромон могут так действовать. Джэхан пришел домой, захлопнув за собой массивную дверь. Дом встретил его привычной тишиной. Казалось, даже дыхание стен можно было услышать. Эта тишина не успокаивала, а, напротив, давила на плечи. Он бросил школьный рюкзак на пол у лестницы, не утруждая себя убрать его на место, и прошел в кухню. На столе уже стояло блюдо, аккуратно накрытое крышкой, и рядом записка с надписью: “Господин Джэхан, ваш ужин готов. Приятного аппетита.” Он с силой отбросил записку в сторону и сел за стол. — Жалкий человек, — пробормотал он себе под нос, снимая крышку с тарелки. Повар раздражал его до глубины души. Почему? Сам Джэхан не мог бы точно сказать. Может, потому что тот был слишком тихим, не выказывал ни малейшего сопротивления, как будто боялся самого существования Джэхана. Это вызывало лишь раздражение. Он машинально ел, даже не обращая внимания на вкус. Мозг был загружен мыслями о случившемся в школе. Его отец снова выкрикивал угрозы, обвиняя его во всем. Этот день был еще одним звеном в бесконечной цепи, которая душила его изнутри. После ужина он поднялся в свою комнату. Закрыв дверь, он упал на кровать и уставился в потолок. Воспоминания о детстве пронеслись перед глазами, напоминая о том, как давно он перестал чувствовать себя свободным. “Почему все так? Почему я такой? И почему я должен терпеть это каждый день?” — крутилось у него в голове, пока он смотрел в одну точку на потолке. Он попытался сосредоточиться на чем-то другом, но перед глазами снова и снова вставали картины сегодняшнего унижения. Плевать, что он сделал. Уж точно не его вина, что этот омега оказался таким слабым. Или все же вина? — Нет, это их проблема, а не моя, — прошептал он, сам не веря своим словам. Его раздражение смешивалось с чувством вины, которое он старательно заглушал. Однако тишина дома и его собственное отражение в зеркале не давали этому исчезнуть. Джэхан вздрогнул, услышав, как громко хлопнула входная дверь. Эхо разнеслось по всему дому, нарушая давящую тишину. Сердце альфы подпрыгнуло, а затем начало гулко стучать в груди. Он сразу понял, что это вернулся отец. Через секунду по дому разнесся его хриплый, грубый голос: — Джэхан! Немедленно спустись вниз! Альфа замер, дыхание перехватило. Казалось, весь воздух в комнате стал густым, будто его невозможно вдохнуть. Он сел на кровати, проклиная себя за то, что не успел спрятаться или придумать оправдание. — Ты думаешь, я буду тебя ждать?! Немедленно вниз, или я сам к тебе поднимусь! — голос отца становился громче, и в нем отчетливо звучал гнев. Джэхан встал, тяжело сглотнув, и направился к двери. Ему хотелось остаться в своей комнате, спрятаться, исчезнуть, но он знал: чем дольше он тянет, тем хуже будет. Спускаясь по лестнице, он почувствовал, как сжимается живот. Внизу его уже ждал Сон Ёнсик, высокий и внушительный, с выражением ярости на лице. Он стоял в центре холла, широко расставив ноги и уперев руки в бока, будто готовился на кого-то напасть. — Что ты вытворяешь, мальчишка?! — закричал Ёнсик, не дав Джэхану сказать ни слова. — Ты снова втянул нашу семью в этот позор? Тебе мало было того, что произошло раньше?! — Отец, я… — начал было Джэхан, но его голос дрогнул и оборвался. — Замолчи! — Ёнсик шагнул вперед, и Джэхан инстинктивно отступил назад. — Мне надоело выслушивать о твоих выходках! У тебя есть хоть капля разума? Ты не понимаешь, к чему это может привести? Альфа сжал кулаки, пытаясь подавить гнев и страх. — Это была случайность, — сказал он тихо, но достаточно громко, чтобы отец услышал. — Я не хотел, чтобы это зашло так далеко… — Случайность?! — Ёнсик рассмеялся, но в его смехе не было ни капли радости. — Ты позоришь наше имя! Если Мино решит идти до конца, это не просто закончится твоей судьбой. Это ударит по мне, по всему, что я построил! Ты думаешь только о себе! Джэхан опустил взгляд, стараясь не встречаться с отцовскими глазами. Его тело напряглось, будто он ждал удара, и он знал, что слова не помогут. — Я больше не собираюсь тебя прикрывать, Джэхан. Если хочешь выжить, разберись с этим сам! — Ёнсик развернулся и направился к своему кабинету, громко хлопнув дверью. Оставшись один в пустом холле, Джэхан медленно опустился на ступеньку лестницы, чувствуя, как волна бессилия накрывает его. Снова и снова эти сцены повторялись, и он никак не мог вырваться из этого круга. Джэхан тяжело дышал, сидя на ступенях. Гнев внутри него разгорался с новой силой, как пожар, который невозможно потушить. Его пальцы сжались в кулаки так, что ногти впились в кожу. Перед глазами всплывал образ омеги — этого хрупкого, слабого существа с запахом жакаранды, который он теперь ненавидел всем своим существом. — Это все из-за него, — прошипел Джэхан сквозь зубы, поднимаясь на ноги. Его лицо перекосилось от ярости. — Этот жалкий омега разрушает все вокруг. В голове созрел четкий план. Ему больше нечего терять, раз отец в очередной раз бросил его на произвол судьбы. Если Мино и этот Тэхен решили испортить его жизнь, то он нанесет ответный удар. — Убить? — холодно усмехнулся он. — Нет, слишком просто. Но он почувствует, что значит стоять на пути Сона Джэхана. Решение было принято. Джэхан направился к своей комнате, захлопнув за собой дверь. Он начал обдумывать, как воплотить свой замысел. Альфа понимал, что физически нападать на омегу в больнице было слишком рискованно, да и Мино наверняка приставил охрану. Но Джэхан знал, что страх — это оружие куда более мощное. — Я заставлю его пожалеть о том дне, когда он появился на свет, — пробормотал он, лихорадочно набирая на телефоне сообщения своим “друзьям”. — Он будет бояться каждого шороха, каждой тени. Его злобные мысли вызывали мрачное удовлетворение. Теперь он чувствовал себя контролирующим ситуацию. В его голове мелькали обрывки идей: сломать то, что дорого Тэхену, заставить его испытать унижение, оставить шрамы, которые никогда не исчезнут. — Хочешь быть жертвой? Тогда я сделаю тебя жертвой, — прошептал Джэхан, сжимая телефон в руках. Его глаза горели мрачной решимостью. Он не собирался убивать омегу — нет, это было бы слишком просто. Ему хотелось сломать его изнутри, оставить след, который никогда не исчезнет. И на этот раз он собирался пойти до конца. *** Солнечные лучи пробивались сквозь тонкие занавески, мягко освещая комнату Тэхена. Он проснулся медленно, всё ещё ощущая лёгкую сонливость. Последнее, что он помнил, — как сидел с дядей в кабинете, слушая его рассказы о маме и тех поездках на Хэундэ. Но теперь он был у себя в комнате, под уютным пледом, как будто кто-то заботливо перенёс его сюда. Тэхен потёр глаза и, поворачивая голову, заметил, что дверь была приоткрыта. Едва различимый запах кофе донёсся до него, перемешиваясь с голосами из гостиной. Он встал с кровати, слегка потянулся и накинул на плечи толстовку. На выходе из комнаты он услышал знакомый голос, принадлежащий Сокджину. — Он всё ещё спит? — тихо спросил врач, а потом добавил, с лёгкой улыбкой в голосе: — Это хороший знак. Значит, ночь прошла спокойно. — Да, вчера он долго говорил со мной, — ответил Мино. — Думаю, это ему помогло. Но он заснул у меня в кабинете, и я решил перенести его в комнату, чтобы он отдохнул нормально. — Хорошо, что вы так поступили, — отозвался Сокджин. — Это важно — чувствовать заботу. Тэхен на мгновение остановился, слушая их разговор. Ему стало тепло от мысли, что они так беспокоятся о нём. Он собрался с духом и медленно спустился вниз. Когда он вошёл в гостиную, Мино и Сокджин повернулись к нему. — Доброе утро, — сказал Тэхен тихо, слегка поёживаясь от собственной неловкости. — Доброе утро, Тэхен, — ответил Сокджин с мягкой улыбкой. — Как ты себя чувствуешь? — Нормально, — ответил Тэхен, чуть неуверенно, но добавил: — Спасибо, что пришли. — Я всегда рад быть рядом, если могу помочь, — сказал Сокджин, пододвигая кресло. — Давай позавтракаем, а потом немного поговорим, хорошо? Тэхен кивнул, почувствовав, что, несмотря на своё нежелание идти на контакт, он всё же начал понемногу привыкать к присутствию Сокджина в своей жизни. Тэхен заметил на столе чизкейк и аккуратно уложенные кимпабы, от которых шёл лёгкий, аппетитный аромат. Он замер на мгновение, удивлённо посмотрев на Сокджина. — Это… мои любимые? — спросил он, чувствуя, как внутри поднимается тепло от такой неожиданной заботы. Сокджин улыбнулся, разрезая чизкейк на ровные кусочки. — Да, я узнал об этом от Мино. Решил, что вкусная еда может поднять тебе настроение. А кимпаб я собрал сам, так что надеюсь, тебе понравится. Тэхен осторожно сел за стол, глядя на еду с лёгким смущением, но не мог скрыть радости. — Спасибо… — тихо произнёс он, откусывая кусочек чизкейка. Его вкус мгновенно перенёс его в более светлые воспоминания, когда мама готовила что-то подобное на праздники. Мино, сидевший рядом, бросил на Сокджина одобрительный взгляд, явно радуясь тому, что врач нашёл способ расположить к себе племянника. — Ты ведь тоже поешь, да? — спросил Тэхен, взглянув на Сокджина. — Конечно, — кивнул бета, пододвигая себе тарелку с кимпабом. — Но только если ты попробуешь первый кусочек. Тэхен едва заметно улыбнулся, беря один из рулетиков. Его руки больше не дрожали, как раньше, а сам он чувствовал, что в этой тёплой атмосфере становится чуть легче дышать. Тэхен закрыл глаза, медленно пережёвывая первый кусочек кимпаба. Вкус был таким знакомым и одновременно таким далеким, что у него невольно защипало в глазах. Этот вкус напомнил ему далёкое детство, когда дедушка Санхо, отец Мино и Джихёна, сам готовил кимпаб для всей семьи. — Дедушка… — тихо прошептал Тэхен, едва слышно для остальных. Мино, заметив, как изменилось выражение лица племянника, слегка наклонился вперёд. — Ты вспомнил о Санхо? — осторожно спросил он, чтобы не нарушить поток воспоминаний. Тэхен кивнул, его голос прозвучал немного дрогнувшим: — Да… Он всегда готовил кимпаб, когда мы все собирались у них дома. Он говорил, что секретный ингредиент — это немного кунжутного масла и щепотка терпения. Мино улыбнулся, сам увлекаясь воспоминаниями: — Это правда. Отец был мастером простых радостей. Даже самый обычный кимпаб он превращал в нечто особенное. Помнишь, как он давал тебе ролл прямо из бамбукового коврика, даже не разрезая, и говорил: «Тэхен, первый кусок всегда для маленького дракона»? Тэхен хрипло рассмеялся, чувствуя, как внутри что-то оттаивает. — Я думал, что это особый ритуал только для меня, — признался он. — Так и было, — ответил Мино. — Он действительно хотел, чтобы ты чувствовал себя особенным. Ты был его гордостью, как и Джихён, а потом и Соха. Сокджин, который внимательно наблюдал за разговором, мягко заметил: — Такие воспоминания — как якоря. Они помогают нам держаться, даже когда кажется, что всё рушится. Тэхен задумчиво посмотрел на врача, а затем снова взял кусочек кимпаба. Он почувствовал, что теперь этот вкус будет не только о прошлом, но и о том, как его жизнь может снова обрести вкус радости. После завтрака, Тэхен и Сокджин направились в небольшую студию, которая находилась на втором этаже дома. Эта комната была тихим уголком для творчества и размышлений, где Тэхен иногда находил себе занятие: рисовал, делал наброски или просто смотрел в окно на сад. Сокджин осторожно оглядел помещение. Оно было уютным, со светлыми стенами, деревянным мольбертом и полками, заполненными красками, карандашами и альбомами для рисования. — Ты часто сюда приходил? — спросил бета, присаживаясь на пуфик в углу. Тэхен, встав перед мольбертом, задумчиво провёл пальцами по краске, засохшей на деревянной поверхности. — Раньше — да. Когда мы только переехали сюда с дядей, это место стало для меня спасением. Здесь было тихо, и никто меня не трогал. Он замолчал, будто обдумывая, стоит ли продолжать. Затем всё же добавил: — Я рисовал, когда не мог говорить. Или просто сидел и смотрел на чистый лист, представляя, что могу на нём что-то изменить. Сокджин кивнул, прислушиваясь к каждому слову омеги. — Ты хотел бы снова попробовать? — мягко предложил он. Тэхен слегка нахмурился, его взгляд упал на старый альбом, который лежал на полке. — Не знаю… Кажется, я забыл, как это делается. — Это невозможно забыть, — возразил Сокджин, его голос был спокойным и ободряющим. — Это как говорить с самим собой. Ты просто берёшь инструмент, что тебе нравится, и начинаешь. Тэхен посмотрел на врача с лёгким недоверием, но в конце концов подошёл к полке и достал карандаши. — Хорошо, — тихо сказал он, усаживаясь за стол. — Но я не обещаю, что это будет что-то стоящее. — Здесь никто ничего не ждёт, кроме тебя самого, — напомнил Сокджин, наблюдая за тем, как омега осторожно выводит первые линии на бумаге. В комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь лёгким скрипом карандаша. Тэхен сосредоточился, и, к своему удивлению, почувствовал, как постепенно его напряжение начинает спадать. Сокджин замер, разглядывая завершённую работу Тэхена. На картине было что-то большее, чем просто портрет. Слои цвета, хаотичные линии и тягучие мазки создавали глубину, которая выражала не только внешность, но и бурю чувств, скрытую внутри. Это было одновременно красиво и тревожно. — Тэхен… — начал он, но не знал, как продолжить. Омега поднял на него взгляд, всё ещё держа кисть в руках. Его глаза были полны смешанных эмоций. — Это… — продолжил Сокджин, подбирая слова, — это похоже на твою душу. На всё, что ты сейчас чувствуешь. Тэхен медленно кивнул, а затем тихо сказал: — Я хотел показать… себя. То, что внутри. Но мне кажется, я сам не понимаю, что это значит. Сокджин присел рядом с ним, продолжая изучать картину. — Это значит, что ты жив, Тэхен, — мягко произнёс он. — Все эти чувства, боль, яркость, пустота — всё это часть тебя. И то, что ты смог перенести это на бумагу, говорит о том, что ты ещё способен искать выход. Тэхен долго смотрел на свою работу, затем опустил кисть и откинулся на спинку стула. — А что теперь? — тихо спросил он. Сокджин улыбнулся, положив руку ему на плечо. — Теперь ты делаешь следующий шаг. Не обязательно знать, каким он будет. Просто продолжай двигаться. И помни, что ты не один. Сокджин, глядя на картину, ощутил целый вихрь эмоций. Сначала его охватило чувство тревоги. На холсте он увидел не просто образ, а отражение чего-то гораздо более глубокого — боли, смятения и внутреннего крика Тэхена. Яркие мазки казались ему ранами, через которые омега выплеснул наружу свои чувства, которые он так долго держал внутри. Но вместе с этим Сокджин почувствовал уважение и восхищение. Эта работа была честной, неподдельной. Она говорила о том, через что Тэхен прошёл, и в ней скрывалась мощная сила: стремление выразить то, что он не мог сказать вслух. *** В пятницу, за завтраком, Мино, тщательно подбирая слова, обратился к Тэхену. — Тэхен, — начал он, сделав паузу, чтобы привлечь внимание племянника, — ты не думал о том, чтобы вернуться в школу? Омега, который до этого сосредоточенно размазывал по тарелке остатки сиропа, поднял на дядю глаза. Вопрос прозвучал неожиданно, но не шокирующе. — В школу? — повторил он, словно обдумывая услышанное. — Да, — продолжил Мино мягко. — Я понимаю, что это может быть непросто. Но… Может, это поможет тебе почувствовать себя немного лучше. Вернуться к привычной жизни, увидеть друзей. Тэхен отложил вилку, задумавшись. Мысль о возвращении пугала, особенно из-за напряжённых отношений с некоторыми учениками, но в то же время он понимал, что слишком долго закрывался от мира. Он вспомнил, как давно не видел Ханби, Джихуна и других ребят, а студия, где он недавно рисовал, показала, что иногда привычные занятия могут быть спасением. — Не нужно решать прямо сейчас, — добавил Мино, заметив, как омега замер в раздумьях. — У тебя есть время подумать. Тэхен кивнул, опустив взгляд на свою тарелку. — Спасибо, дядя, — наконец ответил он тихо. — Я подумаю. Мино положил руку ему на плечо, давая понять, что не торопит его и всегда готов поддержать в любом решении. *** В субботу утром Мино, оставив дела на своих помощников, решил провести день с Тэхеном. Он знал, что омеге нужна смена обстановки, и предложил прогуляться в ближайший парк. — Как насчёт парка? — спросил он, заглядывая в комнату племянника. — Погода прекрасная, воздух свежий… думаю, нам обоим это не повредит. Тэхен сначала задумался, но видя лёгкую улыбку Мино, кивнул. Они вышли из дома около полудня и отправились в тихий парк с дорожками, окружёнными деревьями и прудом с уточками. Во время прогулки Мино старался не торопиться. Они шли рядом, иногда молча, иногда обсуждая мелочи: как птицы готовятся к зиме, как листья уже почти полностью облетели с деревьев. — Тэхен, помнишь, как ты в детстве обожал бегать за утками? — с лёгкой усмешкой вспомнил Мино, указывая на пруд. — Мне кажется, они больше боялись тебя, чем тебя они. Омега улыбнулся, хотя в его глазах всё ещё была тень грусти. — Да, дедушка всегда приносил хлеб, чтобы мы их кормили, — тихо ответил он, опустив взгляд. — Ты был таким озорным, — продолжал Мино, явно стараясь отвлечь племянника от тяжёлых мыслей. — Иногда мне даже казалось, что у тебя энергии хватит на троих. Тэхен тихо засмеялся. — А ты постоянно говорил, что я слишком шумный, — заметил он, впервые за долгое время почувствовав себя немного легче. Мино усмехнулся: — Потому что ты не давал мне покоя, малыш. Они нашли скамейку под большим дубом и присели, наслаждаясь видом. Тэхен долго молчал, глядя на пруд, а потом неожиданно заговорил: — Знаешь, дядя… я думаю, может, ты был прав. Может, мне стоит попробовать вернуться в школу. Мино внимательно посмотрел на него, скрывая волнение. — Ты уверен? — спросил он спокойно. — Нет, но… я не могу всё время прятаться, — ответил омега. — Это страшно, но, кажется, пора попробовать. Мино с теплотой сжал его плечо: — Ты справишься, Тэхен. И я всегда буду рядом, если тебе понадобится помощь. В их прогулке чувствовалась искренность и тепло, которые напоминали Тэхену, что, несмотря на все трудности, у него есть семья, которая всегда его поддержит.