Days at Malfoy Manor

К полудню они, похоже, вернулись к своей старой, слегка отстранённой манере общения. Драко заставил Гермиону съесть приличную порцию обеда, — подстрекая её грубыми комментариями о том, что её тощие конечности позорят весь человеческий род, — а она высмеяла его выбор еды. Позже он оставил её одну в библиотеке, где она занималась Мерлин знает чем, но была рада уединению. Было полезно разобраться в своих мыслях и отвлечься с помощью книг, когда воспоминания о родителях кромсали душу. Вечером Гермиона долго спорила сама с собой: не могла решить, пойти искать Драко или ждать его, и выбрала первый вариант. Дубовые двери библиотеки не открывались для неё автоматически, так что ей пришлось тянуть их на себя, прилагая неимоверные усилия. По коридору с портретами, которые перешептывались за её спиной, она направилась к спальне Драко, но там было по-прежнему заперто. Вздохнув, Гермиона вытащила палочку, бросила Гоменум Ревелио и обнаружила, что его не было рядом. Разочарованная, она повернулась к портрету, чтобы спросить, где Драко, но ей отказали трижды, пока, наконец, один из них не помог. Это был прекрасный рыцарь, напоминавший ей сэра Кадогана, только с хромой ногой и ярко выраженными проблемами с алкоголем. Он пообещал поспрашивать, исчез и вернулся через минуту, поманив её за собой. Вместе они поднялись на два этажа выше, пока рыцарь не указал на комнату, которая выглядела как пустая аудитория с огромным столом, расположенным перед широким окном. Как обещал портрет, Драко был там. Кажется, он удивился и даже слегка испугался, увидев девушку перед собой. Не противясь любопытству, Гермиона вошла внутрь и, ахнув, увидела, что тысячи отпечатанных пергаментных листов аккуратно висели вдоль стен комнаты. Это зрелище напомнило ей кабинет Джорджа всего несколько недель назад, но в этом случае он мог бы принадлежать детективу из одного из криминальных фильмов, которые так любили её родители. Но прежде чем она успела изучить содержимое документов, Драко одним движением палочки собрал их все в аккуратную стопку на своем столе. Ей рефлекторно пришлось пригнуться, чтобы не порезаться об углы летящей бумаги. После того, как все пергаменты улеглись, девушка взглянула на Драко. Он выглядел немного смущённым из-за своего необдуманного поступка. — Планируешь захватить мир? — пошутила она. — Уже проходили это, — застенчиво ответил Драко. — Ну же, я жду подробностей! — А если не расскажу? Стоит ли мне бояться, что ты начнёшь копаться в моих вещах? Используешь тот волшебный плащ Поттера? Найдёшь дракона, а потом улетишь на нём? Напишут ли тогда об этом ещё одну статью в Пророке, которую я смогу добавить в свою коллекцию? — Могу ли я прямо сейчас вызвать тебя на дуэль? — Это всё быстро решит, я думаю. Но у тебя не будет ни единого шанса. На самом деле, это была бы ужасная идея, — ухмыльнулся Драко. — Что, прости? — спросила она возмущённо. — За все годы в Хогвартсе я не видела, чтобы ты выиграл хотя бы одну дуэль. Это заставило мужчину рассмеяться в голос. — Ты же знаешь, что Беллатриса тщательно тренировала меня все эти годы, и она была не единственной, кто занимался моим обучением? — Конечно, если бы ты использовал тёмную магию, то, возможно. — О, мне не нужна тёмная магия, чтобы выиграть дуэль, принцесса. Гермиона бросила в него жалящее проклятие, которое он легко заблокировал, хотя и был удивлён. — Я же говорила тебе не называть меня принцессой! — Ты действительно, действительно не хочешь драться со мной на дуэли, моя дорогая золотая девочка. Ты пожалеешь. Ещё одно жалящее проклятие пролетело мимо его уха, но он даже не встал из-за стола, чтобы отразить его. — Ты действительно хочешь этого? Но не возвращайся потом и не жалуйся на полученные травмы, ярчайшая ведьма своего поколения. — Ты думаешь, я действительно такая хрупкая, какой кажусь на первый взгляд? — фыркнула она. — Ладно, тогда давай сразимся. — Глаза Драко сверкнули. — И вот, что я скажу: я не буду использовать тёмную магию. Я не использую фирменный Экспеллиармус Поттера. Я не буду оглушать тебя, проклинать тебя, на самом деле, я даже не буду использовать ни одного проклятия. Ни одного. Никаких вспомогательных порошков, растений, ядов. Я даже не прикоснусь к тебе. Ты можешь использовать всё это — для меня это проблема. Как тебе такие условия? — Что? Как? — спросила она. Во что он играл? — Ты и я, мы сразимся. Если ты победишь, ты сможешь прочитать всю эту стопку бумаг. — Ладно. Очевидно, его эго было достаточно раздутым, раз он думал, что сможет одолеть её, не используя ни единого проклятия. Пора усмирить Драко Малфоя. Гермиона снова выстрелила в его сторону безмолвным Левикорпусом, от которого он просто отмахнулся. — Но, если я выиграю, тебе придется смиренно поклониться мне и искренне признать мне в лицо, что я лучший дуэлянт, чем ты, Уизли и Поттер, — ухмыльнулся он. — И это всё? Пустая фраза и бессмысленный жест? — О, для меня это не будет бессмысленным жестом. Но я хочу ещё кое-что. Если я выиграю, ты подпишешь эти бумаги. Драко прошёлся над рядом документов и дал ей время прочесть один из них. — Это переданное мне право собственности на твою квартиру и… всё содержимое хранилища Лестрейнджей в Гринготтсе? Гермиона застыла от шока. — Тебе не нравится? — Ты с ума сошёл. Сколько там вообще денег? — Думаю, есть только один способ это выяснить? — Меня даже в Гринготтс не пускают, — фыркнула она. — Видишь ли, вот тут ты ошибаешься. Я пригрозил гоблинам, чтобы они сняли с тебя запрет на посещение банка. Не смотри на меня так, я их не проклинал. Но знаешь, — небрежно сказал он, — я единственный наследник активов Малфоев, Лестрейнджей, Розье и даже подавляющей части богатства Блэков. Не считая того, что Сириус Блэк отдал Поттеру, я получил богатство остальных Блэков после смерти моей матери и тёти. Не хочу показаться самонадеянным, — ухмыльнулся Драко, — я самый богатый человек в Волшебной Британии, у меня в Гринготтсе больше золота, чем у любого другого человека в этой стране. Я просто пригрозил перевести его в другой банк во Франции, и внезапно твёрдое мнение гоблинов о тебе оказалось не таким уж значимым. — Когда ты это сделал? — недоверчиво спросила Гермиона. — Сегодня днём. — Кем ты себя возомнил? — сердито крикнула девушка. — Мои отношения с гоблинами — не твоё собачье дело! Ты же понимаешь, что угрозы, которые ты высказываешь от моего имени, только навредят моей работе с ними? Почему ты так сильно хочешь, чтобы я забрала твои деньги? А тебе-то что за это? Засунь их себе в задницу, если не знаешь, куда их девать. — Так получилось, что я хочу, чтобы ты приходила ко мне, потому что ты этого желаешь сама, а не потому, что тебе больше некуда идти, отсюда и квартира, — тон Драко был сухим. — А что касается состояния Лестрейнджей, я просто отдаю его тебе, чтобы ты смогла позлить Беллатрису: всё её состояние в руках её любимой грязнокровки. Кроме того, я думаю, ты заслужила это, бросив ей вызов, взломав её хранилище… гоблины тоже будут в восторге, я уверен. Не могу сказать, что я их тоже очень люблю: они веками лизали задницу моей семье из-за жадности до золота, закрывая глаза на все тёмные артефакты, которые мой отец там прятал. — Ну, я не позволю тебе победить меня на дуэли, просто чтобы разбогатеть или чтобы было что рассказать своим ненавистникам: величественный Драко Малфой бросает милостыню достопочтенной Гермионе Грейнджер, — яростно прошипела она. Это, казалось, разозлило Драко. — Так ты обо мне думаешь? Не будь такой упрямой. Если ты этого боишься, я дам Непреложный обет, пообещав никогда не говорить об этом на публике. Но я думаю, ты уверена, что у меня всё равно нет шансов выиграть дуэль? Он сердито ухмыльнулся и покрутил палочку между длинными пальцами. — Ты пожалеешь об этом, Малфой, — выплюнула Гермиона. — Пора проткнуть пузырь иллюзий, в котором ты витаешь. Если я выиграю, ты прекратишь впаривать мне свои деньги, как будто я проститутка, а ты — мой рыцарь в сияющих доспехах. Я сама о себе позабочусь! Можешь сколько угодно называть меня грязнокровкой, но я принадлежу этому миру, как и любой из вас, чистокровных пижонов, которые не могут подтереть свои задницы без помощи волшебной палочки или домового эльфа. Ты думаешь, что хорош в дуэльном мастерстве, но меня ещё никто не смог победить, придурок. Если я выиграю, ты преклонишься передо мной. — Я не называю тебя грязнокровкой, принцесса! — прошипел Драко. — И никогда больше не назову, я просто повторил то, что сказала Беллатриса. Но у тебя в любом случае нет шансов. Ты упускаешь ключевой смысл дуэли: ты не умеешь нестандартно мыслить, грамотно использовать то, чему тебя учили. Ты хороша в магии, но ты не дышишь ею, не купаешься в ней. Изрядно разозлившись, Гермиона одарила Малфоя убийственным взглядом. Мужчина лишь ухмыльнулся, швырнул документы обратно на стол, наложил защитные чары вокруг и встал перед ней. Куда делся тот мужчина, который всего несколько часов назад рисовал круги на её плече, успокаивая её от боли? Это был тот мужчина, в чьих объятиях она спала сегодня ночью? Добровольно? Спокойно? Она сошла с ума. — Ставки приняты, — заговорил Драко, а затем его голос стал мягче и серьёзнее. — Если ты захочешь, чтобы я остановился, просто скажи «стоп», и всё будет кончено, я обещаю. Но, даже если ты этого не сделаешь, я никогда не причиню тебе вреда, помни об этом. Попробуй, Принцесса. Кто он такой, чтобы разговаривать с ней таким образом? Гермиона сердито направила палочку на стол позади него, произнесла безмолвное «Остолбеней» и наблюдала, как заклинание отражалось от поверхности к его спине. Он отступил в сторону, и заклинание отразилось вдоль левого уха Гермионы в стену позади неё. — Умно, — сказал Драко. — Использование углов для отражения проклятий. Но тебе придется постараться ещё сильнее. Большим резким движением Гермиона призвала все книги с полок. Настроившись, она сконцентрировалась и направила их к лицу Малфоя. Он аппарировал в другую правую сторону комнаты. Гермиона быстро перенаправила книги туда, где он стоял, и крикнула: — Никакой аппарации! Если я не могу аппарировать в этом поместье, ты тоже не сможешь. Книги все полетели к тому месту, где он стоял, прижав его к полу и накрыв его тяжестью сотен томов, образовав большую кучу. Внезапно его голос донёсся откуда-то сзади: Драко спокойно стоял у стола, как будто он и не двигался вовсе. — Но я же не аппарировал, не так ли? Чары иллюзии исчезли, и она увидела, что он вообще не сдвинулся с места. Конечно, он просто создал иллюзию, чтобы заставить её поверить в то, чего не было. — Не верь всему, что говорят тебе твои глаза, Грейнджер, — поддразнил он. — Ничего из этого не реально. — Инкарцеро! На этот раз Драко не смог вовремя увернуться от заклинания: оно попало ему прямо в грудь, и верёвки начали обвиваться вокруг него, прижимая его к столу. Внезапно бечевка превратилась в настоящих, живых змей, которые обвились вокруг его тела, а затем расползлись по комнате. Гермиона даже не слышала, как он произнёс заклинание или махнул палочкой. Змеи увеличились в размерах и открыли свои пасти, обнажив длинные острые зубы, выглядя точно так же, как скелет василиска в Тайной комнате. Шипящие звуки, которые они издавали, были громче заклинания, которое девушка выкрикнула в сторону змеи, ближайшей к ней. — Экспекто Патронум, — закричала она, думая о Роне, держащем её за руку в финальной битве, готовом умереть вместе с ней, держащемся рядом с ней до самого конца. Серебристая выдра кружила вокруг девушки, удерживая змей на расстоянии. — Ты можешь сказать мне, когда захочешь остановиться, и мы закончим дуэль, — любезно напомнил Драко, опираясь на стол. Когда Гермиона попыталась оглушить его, он просто отступил в сторону, но это дало змеям достаточно времени, чтобы подползти к ней поближе. — Эванеско, — повторяла она, и одна за другой змеи исчезали. Но с каждым заклинанием комната становилась темнее, словно из неё постепенно высасывали солнечный свет. Это напомнило Гермионе о том, как Рон играл с делюминатором, сводя Гермиону с ума. Когда исчезла последняя змея, стало совсем темно, если не считать слабого свечения её Патронуса, который убегал вдаль, сражаясь с невидимой угрозой. — Протего, — крикнула она в темноту, чувствуя, что следующая атака Драко не заставит себя ждать. Её голос эхом разнёсся по комнате, словно она стояла в длинном туннеле. Внезапно запахло пещерой, плесенью, водорослями, послышались звуки капающей воды. Где же был Драко? Звук капели стал громче, и через мгновение Гермиона почувствовала каплю на лбу. Морось усиливалась, пока не полил настоящий дождь, насквозь промачивая её одежду. Собравшись, Гермиона крикнула: — Люмос! Появился шар света и осветил мокрое лицо Драко в нескольких дюймах прямо перед её лицом. Его нос почти касался её носа, а пристальный взгляд пронзал до глубины души. Гермиона вскрикнула от неожиданности, почувствовав его дыхание на своей коже, прежде чем отшатнуться назад. Потеряв концентрацию, она совсем забыла поддерживать Люмос, поэтому комната вновь погрузилась во тьму. Она вновь зажгла кончик палочки: как только появился свет, она снова увидела Драко прямо перед своим лицом настолько близко, что могла разглядеть каждую линию на радужках его глаз. На этот раз Гермиона оттолкнула его руками. Но она не почувствовала тепла его тела. Вместо этого она осознала, что втолкнула свои руки в слизь. Когда Гермиона посмотрела вниз, её руки и палочка были покрыты серой жижей. Драко двигался вокруг неё кругами, быстро, как будто танцуя вокруг, каждое движение вторило такту неслышимой музыки. А затем Гермиона замерла. Мелодия классического вальса доносилась до её ушей, она исходила отовсюду и ниоткуда одновременно. Драко снова оказался перед девушкой: он протянул руку, предлагая ей потанцевать, а в его глазах светились доброжелательность и… желание? Когда Гермиона подняла руку, чтобы принять его безмолвное предложение, пол наклонился, заставив её накрениться и заскользить в противоположную сторону, к книжным полкам. Гермиона присела, чтобы придать телу устойчивости, но дождь превратился в сочащуюся жидкость, стекающую медленными струйками с верхней стороны комнаты по наклоненному полу прямо в её направлении. Инстинктивно девушка отступила назад, сползая всё ниже. Когда жидкость коснулась её, то поползла вверх по обнаженной коже под брюками. Гермиона не знала, иллюзия это или нет. Иллюзия не заставила бы её скользить по полу вниз. Она не изменила бы гравитацию, не смогла бы. Магия была настолько сильной, что девушка не знала, как это остановить. — Фините Инкантатем, — пронзительно закричала она, но заклинание не рассеялось. Как это вообще возможно. — Импервиус! В панике Гермиона подняла одну ногу и тут же поскользнулась на поверхности мокрого пола. Вскрикнув, она не знала, куда бежать, поэтому она наложила на себя Либеракорпус, чтобы зависнуть над землёй в нескольких футах от лужи тёмной субстанции, и закричала «Скроджифай» на свои ноги и руки, которые были окрашены в чёрный цвет. Вскоре она увидела, что жидкость растворила землю с шипящим звуком, словно это была кислота, и через несколько секунд пол под ней исчез в небытие. Гермиона могла видеть только чёрные глубины, простирающиеся на мили под ней. Она оглядела комнату, чтобы найти Драко, который всё ещё сидел на своем столе, также паря над землей, скрестив ноги и улыбаясь. — Я же говорил, что ничему нельзя верить, — сказал он как ни в чём не бывало. Драко взмахнул палочкой — они падали. Гермиона закричала, когда её живот скрутило, а ветер взметнул волосы к потолку. Она прохрипела «Аресто Моментум», но ничего не произошло. Она падала всё ниже и ниже, умоляя Драко сделать хоть что-то. Он только рассмеялся, и девушка могла видеть приближающуюся поверхность тёмной воды: она падала в бушующий океан. В последний момент Гермиона ахнула, задержала дыхание, а затем ударилась о поверхность, совсем не почувствовав боли. Она оказалась под водой. Все звуки проглотил океан, её пальцы сопротивлялись, и она могла видеть крошечных серебристых рыбок, плавающих рядом с ней, всего в паре сантиметров от лица. Их крошечные глазки мелькали, внимательно изучая девушку. С развевающимся нимбом бледных волос Драко плыл перед ней, всё ещё наблюдая за ней со спокойным любопытством, пока Гермиона отчаянно пыталась бросать ошеломляющее проклятие в его сторону, но из ее рта выходили только пузыри. В панике она наложила на себя чары Пузырчатой Головы, чтобы иметь возможность дышать, но, прежде чем она успела что-либо сделать, Драко уплыл от неё вдаль. — Фините Инкантатем! — закричала Гермиона, и слои иллюзий исчезли: сначала рыба, затем пузирьки и, наконец, вода, пока комната не вернулась в нормальное состояние. Удивлённая, она обнаружила, что действительно была мокрая. Гермиона обернулась, ища Драко, но его не оказалось рядом. — Протего! — закричала, защищаясь от неизвестности, а затем Драко прошептал ей на ухо: — Я прямо за тобой. Просто прикажи мне остановиться. Гермиона развернулась вокруг своей оси, но Драко не было. Там, где он должен был стоять, находилась огромная чёрная ониксовая статуя в форме инфернала. Однако мгновение спустя статуя двинулась, заставив землю вибрировать, топая в направлении девушки. Она произнесла беззвучное «Степефай», и статуя растворилась с громким хлопком. Обломки зависли в воздухе, как будто гравитация перестала существовать. Крошечные ониксовые осколки сверкали в воздухе, и Гермиона на мгновение испугалась, что они могут порезать её. Драко нигде не было видно. — С другой стороны, — прошептал Драко позади неё, положив руки ей на плечи, прежде чем ласково скользнуть ими вниз по бокам ребер к талии, удерживая девушку в танцевальной позиции, из которой он мог крутить их вокруг оси. Дрожь пробежала по телу, прежде чем Гермиона увидела, что три новые статуи шагают к ней с поднятыми руками. Она разбила и их, но со всех сторон подкрадывались новые. — Ты сказал, что не прикоснёшься ко мне! — прошипела Гермиона, чувствуя его руки на своей талии. — Кто докажет, что я касаюсь тебя? Кто сказал, что всё это — реально? — рассмеялся он, но вскоре руки Драко исчезли, и Гермиона вспотела, отбиваясь от армии из чёрного камня, снова и снова повторяя себе, что это всего лишь иллюзии, что они не могут причинить ей вреда. Но, когда одна из статуй подошла слишком близко и схватила её за запястье, девушка почувствовала, как та тянет её в своем направлении. Ей понадобились все её силы, чтобы не пошатнуться. Невозмутимая безглазая статуя поднесла другую руку к её голове, словно собираясь поцеловать. Гермиона резко вырвалась из хватки. Значит, это была не иллюзия, и от этого осознания становилось всё страшнее. — Почему бы тебе вместо этого не попробовать проклясть меня? — тихо прошептал Драко в третий раз прямо у её уха, проводя длинными тонкими пальцами по шее до тех пор, пока по коже не пробежали мурашки. В момент гневной паники она бросила вокруг себя величественный круг Бомбарды, и статуи раскололись на миллионы осколков, покрыв весь пол. Тяжело дыша, она увидела, как Драко, держась за руку, стонал, очевидно, поражённый огненным взрывом, а из открытых ран текла кровь. Все иллюзии исчезли, и на лице Драко образовались волдыри. С паникой и сожалением Гермиона побежала к нему. — Чёрт, Драко, ты в порядке? Мне жаль. Мне так жаль. Я могу тебя исцелить… Но по пути к нему она споткнулась. Как? Драко даже не пошевелился, она всё ещё могла видеть, как он держался за руку с выражением боли и разочарования на лице, а его палочка лежала на полу рядом с ним. Взглянув себе под ноги, она поняла, что споткнулась о свою собственную палочку. Смутившись, она быстро подняла её, осознав, что теперь держит в руках две палочки, выглядящие совершенно одинаково. Какая из них настоящая? Она как раз собиралась наложить заклинание на любую из них, чтобы обнаружить настоящую, когда услышала: — Джеминио. Палочки в её руках раздвоились. Четыре палочки. И затем ещё раз. И ещё раз. Внезапно она держала в руках кучу палочек. Они раздваивались и падали на пол с деревянным лязгом. Которая из них была её? Гермиона присела на землю и сосредоточенно произнесла: «Акцио палочка». Некоторые из них взлетели, но, как только они достигли её пальцев, они превратились в летучих мышей, кружа вокруг неё, пронзительно крича, и этот визг действовал на мозг. Она подняла руки, чтобы закрыть уши, прежде чем смогла себя остановить. Когда все палочки превратились в летучих мышей, неистово носящихся в воздухе, Гермиона принялась вслепую шарить пальцами по полу, пока не схватила свою палочку. С облегчением она подняла её и снова закричала «Фините Инкантатем», но летучие мыши не исчезли: они просто поднялись к потолку, который теперь больше был похож на огромное ночное небо. Между звездами появились линии, соединяющие их, формируя созвездие Дракона. — Это я, — ухмыльнулся Драко совершенно непринужденно, снова садясь за стол. Выражение лица у него было доброе и нежное. — Почему бы тебе не закончить эту дуэль? — заговорил он, медленно кладя палочку на поверхность стола рядом с собой и вытягивая обе руки, словно сдаваясь. — Попроси меня остановиться, — словно призывая к действию, сказал он. Гермиона тяжело дышала, её сердце колотилось в груди, когда она молча направила «Петрификус Тоталус». Красная струя вылетела из её палочки туда, где стоял Драко, но всё равно пролетела сквозь него, как будто он был призраком, и отскочила прямо ей в грудь. С глухим стуком Гермиона упала назад, окаменевшая, обездвиженная. Над её головой остались звезды, и она была вынуждена смотреть прямо на одноименное созвездие, которое Драко наколдовал на ночном небе. Её палочка касалась пальцев, но девушка не могла пошевелить рукой. Она услышала медленные шаги, приближающиеся к ней, и поняла, что это был Драко. Она просто хотела, чтобы это закончилось. Малфой присел на корточки рядом с её лицом: на его коже не было волдырей, даже волосок не выбился из прически, и сказал: — Я думаю, это означает, что я победил, — почти нежно он скатал пергаменты, содержащие акт о праве собственности на его квартиру и хранилище Лестрейнджей, и вложил их в пальцы Гермионы. Через мгновение он прошептал: — Не воспринимай мои слова всерьёз, ты удивительная ведьма, добрая, вдохновляющая, умнее любого из нас. Я просто хорошо дерусь на дуэлях. Затем Драко снял окаменение, встал и протянул ей руку. Гермиона поспешно отпрянула от него, её сердце билось так быстро, что она боялась, что оно скоро остановится. — Мне пора идти, — пробормотала она и отступила назад. — Ты победил, но мне пора идти. С этими словами она выбежала из комнаты и побежала, игнорируя крики Малфоя, призывающие её вернуться. Едва успев ступить в прихожую, Гермиона аппарировала на площадь Гриммо.

***

Тяжело дыша, девушка выскочила на порог площади Гриммо и толкнула дверь. Её сердце билось так быстро, что она слышала звон в ушах. Ощущая головокружение, она схватила занавеску перед картиной Вальбурги Блэк, заставив ту громко закричать, так как они всё ещё не придумали, как снять этот портрет, просто научились держать занавески закрытыми с помощью магии. Должно быть, именно крики Вальбурги выманили Гарри и Джинни из их спальни. Когда они увидели её, тяжело дышащую, они тут же спустились по лестнице и через несколько секунд оказались рядом с ней. — Гермиона! Что случилось? — взволнованно вскрикнул Гарри. Джинни схватила Гермиону за подбородок, чтобы проверить её лицо на наличие травм, и тут же спросила: — Тебе больно? Твои родители ранены? Гермиона покачала головой и подождала, пока её дыхание немного успокоится. — Никто не умер. Все живы и здоровы. Всё в порядке, никто не пострадал. — Она сделала еще один вдох, повторяя эти слова, как мантру. — Правда. Мои родители в порядке, они счастливы, просто их память не восстановится. Всё в порядке, я думаю, я знала это с самого начала, — сказала она и покачала головой. — Тогда почему ты так запыхалась? — спросил Гарри. — Я была у Малфоя. Мы дрались на дуэли. Это была глупая идея, — пожала плечами Гермиона. — Что? Он тебя проклял? Он что-то с тобой сделал? — Нет. Гарри, успокойся. Он ничего мне не сделал. То есть сделал, но на самом деле я его спровоцировала. — Это не повод причинять тебе боль! — теперь его голос звучал очень сердито. — Гарри, просто заткнись и послушай меня, ладно? Он не покалечил меня. Мы дрались на дуэли, потому что я спровоцировала его на это в рамках спора. Я могла попросить его остановиться в любой момент. Малфой предупредил меня, что победит, и он победил. Я думала, что он, как обычно, просто хвастается и ведёт себя как идиот, но я клянусь, что никогда не видела, чтобы кто-то дрался так искусно. Даже схватка Дамблдора и Волдеморта не выглядела так эпично. Гарри, он не бросил в мою сторону ни одного проклятия или заклятия или чего-то, что могло хотя бы немного навредить мне, и он итоге всё равно победил. Когда мы закончили, он даже не запыхался. Я никогда в жизни не видела магии такого впечатляющего уровня. Это было, о боже, это было так реально и так прекрасно! Гарри и Джинни смотрели на подругу, не зная, что делать. — И как же он тогда победил? — спросила Джинни. — Он создал проекцию себя перед щитовыми чарами, и это отразило моё собственное проклятие прямо на меня. Но он мог победить задолго до этого, он просто играл со мной. — Вот придурок… — пробормотала Джинни. — Ты не понимаешь. Это было ужасно, но так, так прекрасно, — нервно фыркнула Гермиона. Затем из неё вырвался неистовый хохот. — Гарри, я не знаю, когда он научился этому виду магии, но он мог бы уничтожить нас каждый раз, когда мы стояли перед ним. На шестом курсе, когда вы дрались в туалете Плаксы Миртл, в мэноре, когда ты разоружил его и забрал его палочку, или в Выручай-комнате. У нас не было бы ни единого шанса. Я всегда думала, что он — белоручка, просто хвастун, но, Мерлин, возможно, он мог бы убить Дамблдора в любом коридоре и ему бы это сошло с рук. Он просто не… хотел. Я имею в виду, он был трусом вселенского масштаба, этого нельзя отрицать, но он не был злым. Джинни, ты когда-нибудь видела, как он дрался на дуэли на седьмом курсе? Джинни молчала, наблюдая за Гермионой, но думая. — Да, видела. Но он просто оглушал своих соперников, и всё. Иногда Кэрроу заставляли его пытать младших учеников, да и многих из нас. Но я помню, что половину времени он находился у себя дома. — Нет, он был не в мэноре, — сказала Гермиона, вспомнив о документах в левой руке. Она осторожно развернула их. Сначала она хотела расказать им, что он остался в квартире, своём убежище, которое он ей подарил. Но это показалось ей той информацией, которую Драко, возможно, не хотел, выносить на публику. — Его часто отправляли куда-то, чтобы он не нарывался на неприятности. У Малфоев было много имущества, которое он унаследовал. Как только Малфой услышал, что я коплю на квартиру, он предложил мне одну в маггловском районе Лондона, которую, по его словам, никто из его семьи не использовал. Он подарил мне её, а ещё всё, что находится в хранилище Беллатрисы Лестрейндж. Просто взгляните, — сказала Гермиона и отдала им свидетельство о праве собственности и выписку из Гринготтса. — Мне не нужна была его милостыня, поэтому мы изначально и дрались на дуэли. Гарри и Джинни пробежались глазами по страницам, а затем снова посмотрели на подругу. — Зачем он подарил тебе всё это? Ты не думаешь, что он пытается купить твою дружбу? — Он сказал мне под Веритасерумом… — Подожди, когда ты пила сыворотку правды? — вмешалась Джинни. — Недавно, но это не суть. Он сказал мне под сывороткой, что ему жаль, что он не пытался купить мою дружбу, что он не имеет в виду ничего плохого. Но я думаю, что я поверила ему ещё до того вечера. — То есть он просто так отдаёт тебе сбережения всей семьи Лестрейнджей? — Джинни, для него это не такие уж большие деньги. И я думаю, он не считает, что заслуживает богатства Беллатрисы больше, чем те люди, которые её остановили. — Если он так думает, то ему действительно следует отправить деньги моей маме. Это она убила Беллатрису. Гарри тихо сказал: — Он ведь посылал Молли деньги, помнишь? — Тогда почему он подарил что-то только тебе, а не Рону или Гарри? — настаивала Уизли. — Джинни, — обратилась к ней напрямую Гермиона, — он подарил мне квартиру, потому что теперь я его друг, потому что я появилась в его поместье. Я осталась, я выслушала его, и после того, как мы поговорили начистоту, я действительно простила его. И когда Гермиона произнесла эти слова, она впервые поверила им. Его подарок не имел ничего общего с жалостью или напускным величием, богатством или искуплением — это был просто акт доброты. Эта мысль заставила её улыбнуться. Внезапно она испугалась, что покинула поместье, не попрощавшись. Она уже могла представить себе Драко, сомневающегося в своих действиях, вспоминающего каждое заклинание, сожалеющего о них, беспокоящегося о ней. Теперь Гермиона видела, что он только подстрекал её своими словами, чтобы она согласилась на их пари, иначе она бы никогда не взяла деньги. — Почему ты вообще была с Малфоем? — осторожно спросил Гарри. — Я думал, ты в Австралии? Её сердце словно пронзила боль, и она почувствовала себя виноватой из-за того, что спряталась ото всех в поместье Малфоев, когда её друзья беспокоились о ней. — Я была там. Но… всего один день. Как только я приехала, целители сказали то, что я и так знала с самого начала. Потом… я пошла к ним, они, конечно, меня не узнали, и… — Гермиона пропустила часть истории, где они её прогнали, — они кажутся счастливыми. Хотя было тяжело видеть их такими, когда я — больше не часть их семьи. Поэтому, как только я вернулась через портключ в Англию, я просто хотела побыть одна и поплакать. Я… я тогда пошла в поместье Малфоев, потому что знала, что Драко оставит меня в покое, а я не хотела ни с кем говорить о том, что произошло. Честно говоря, я просто провела два дня, прячась, и плакала в одной из его гостевых комнат, — рассказывала Гермиона, уперевшись взглядом в пол. Ей было стыдно. Гарри и Джинни смотрели на неё с пониманием и, надо отдать им должное, не спросили, почему она не могла сделать то же самое на площади Гриммо. — С тех пор я немного смирилась с этим. Но, конечно, мне всё ещё больно. Если вы не против, я бы предпочла не говорить об этом. Извините, что заставляю вас волноваться, — сказала девушка. Гарри первым заговорил: — Гермиона, это твоя боль, и ты можешь справляться с ней так, как хочешь. Просто дай нам знать, что тебе нужно, и мы это сделаем. Хорошо? — Спасибо. На самом деле, есть одна вещь, которой я хочу поделиться. Я думала об этом некоторое время, и я думаю, что хочу принять квартиру Драко. Я думаю, что я хочу съехать, — продолжила она. — Не потому, что мне не нравится жить с вами, совсем наоборот. Я думаю, что это просто то, что мне нужно сделать. Обустроить своё личное пространство, привести в порядок свои рабочие дела, понимаете? Я бы хотела снова чувствовать себя хозяйкой своей жизни. Прийти в дом и точно знать, кто будет там, а кто нет, кто может войти, где всё находится. Я не могу метаться между Норой и вашей маленькой семьей. Мне нужно что-то своё, потому что у меня никогда не было чего-то подобного. Гермиона закончила свою речь слабой улыбкой, надеясь, что её любовь к ним обоим будет видна в её глазах, и, когда Гарри обнял её, она поняла, что этого достаточно. — Конечно. Мы поможем тебе переехать. Да, Джин? — Да, — улыбнулась рыжеволосая. — Итак, мы наконец-то сможем заняться сексом на кухне. — Джин! — крикнул Гарри, но Гермиона только рассмеялась. — Как думаешь, ты мог бы оставить в секрете то, что я получила квартиру от Драко? Я не хочу, чтобы снова пошли сплетни. — Да… — медленно протянул Гарри. — Но, может быть, ты расскажешь Рону? Гермиона понимала, на что он намекает: их с Роном дружба была на грани, и Рону нужно было чувствовать себя нужным. — Конечно, я расскажу Рону, он ведь один из нас. А вы, ребята, лучшие, — пробормотала она. — Думаю, мне придется вернуться и сказать Драко, ты не против? Я просто ушла в пылу момента, и он, наверное, сейчас сходит с ума. Если вы будете в постели к тому времени, как я вернусь, увидимся завтра, да? У меня ещё есть немного свободного времени, так что, может, я буду в своей новой квартире, проверю, задекорирована ли она во всё зеленое и с серебристыми змеями на ручках дверей. Джинни поцеловала подругу в щеку и поддразнила: — Не притворяйся! Я знаю, что Малфой начинает тебе нравиться. Затем она схватила за руку Гарри и потащила его обратно наверх по лестнице. Гарри помахал рукой, и Гермиона осталась одна. Она встала, чтобы привести себя в порядок, схватила документы с пола и, как только наступила на порог, аппарировала обратно в поместье. Когда она пришла, она уже могла видеть, как Драко ходит взад-вперёд по гостиной. Как только она увидела его, его выражение сменилось с немой агонии на открытое отчаяние, поэтому Гермиона быстро улыбнулась ему, чтобы показать, что с ней всё в порядке. В одно мгновение он прекратил ходить. Проглотив гордость, девушка прочистила горло, низко поклонилась ему и торжественно произнесла: — Драко Малфой, ты был абсолютно прав, ты гораздо, гораздо лучший дуэлянт, чем Гарри, Рон и я и, на самом деле, любой другой, с кем я когда-либо дралась. Она ухмыльнулась, увидев его недоверчивое выражение лица, и с большим величием, чем требовалось, достала из сумки перо и планшетку, сделала несколько шагов к нему и подписала оба документа, которые держала в руках. — И где эта великолепная квартира, которую ты мне обещал? Ах, глупый вопрос, адрес на бумаге, а, и там написано, что я могу просто зайти внутрь. Точно. Надеюсь, там не всё такое вычурное и помпезное? Не думаю, что я хотела бы жить в комнате Слизерина, где всё аж блестит от драгоценностей. — Ты в порядке? — спросил Драко, игнорируя её бессвязную речь и сокращая расстояние между ними. Гермиона сглотнула и посмотрела ему в глаза. — Да, я в норме. Это было… действительно прекрасное волшебство, которое ты показал сегодня. Очень впечатляюще. Я имею в виду, что я чувствовала всё происходящее, это было так горячо… — вмиг она прикусила язык и добавила: — Я имею в виду, я вспотела из-за быстрых движений и температуры. Типа, ты заставил меня изрядно попотеть за мои деньги. Я имею в виду, твои деньги. Я имею в виду, теперь мои деньги, — пробормотала она. — Я хочу сказать, спасибо за деньги. О, и за квартиру, конечно. — Ладно… — сказал Драко с непроницаемым выражением лица. — Ладно. Мне пора идти. Спасибо ещё раз. Хорошо… это была хорошая дуэль. И ещё за то, что позволил мне прятаться здесь последние дни. Завтра проверю квартиру, — неловко кивнула Гермиона, несколько раз постукивая пальцем по свидетельству о праве собственности, прежде чем оставить его наедине с его мыслями и исчезнуть. Джинни была права: её чувства было видно невооруженным взглядом.