грязные.

Быть Рапирой Кальюлайд — постоянно находится в собственном внутреннем давлении и рамках, подвергаясь последствиям произошедших обстоятельств. Быть Рапирой Кальюлайд — считать себя недостаточно сильным и всегда оглядываться по сторонам, дабы увидеть в ком-то поддержку и рассчитывать на него, зная, что уровень доверия и так достаточно мал. Быть Рапирой Кальюлайд — вспоминать не без слёз, думать не без тревожности и сожалеть о многом, что сделал и что нет. Быть Рапирой Кальюлайд — мучатся. *** "Мама" — проносится в голове ребенка, когда тот взглядом прощается с мертвой, разглядывая ее закрытые веки и аккуратно собранные волосы. Сладковатый запах, смешанный с какой-то химией и чистой, новой тканью - чуя это даже нехотя, ребенок чувствует пустоту внутри. Вот она, женщина которая обнимала его и держала всегда около сердца, только радуясь успехам и помогая в превозмогании неудач. Вот её бледные длинные руки, сложенные на поясе в аккуратный замок — в них всегда было уютно и прелестно, заставляя все детские переживания просто исчезнуть по щелчку пальца. Вот её красивые увядшие черты - живое лицо совсем потеряло кровь, переставая быть таковым. Её бледные губы, впалые щеки, и печальные глаза... От мысли о том, что с чем-то родным стоит распрощаться, мальчик не хотел отпускать ее руку, думая о чем-то. "Хочу лечь с тобой" думает малец, когда кто-то грубо одергивает его руку, заставляя распрощаться с солнцем и смыслом жизни, отделяя его начало. Ребенка начинают проводить из места прощания, дабы тот не видел самое больное - конец похорон. Момент, когда ты смотришь в след тому, кого любил. Сердце сжималось, а в горле образовался большой ком, но слезы не шли. Как бы не хотелось кричать, плакать и метать, но ничего не получалось из себя выдавить, а сил на построение образа рыдающего скорбящего - не было. Хотелось домой и просто забыть, что такое произошло. Забыть человека, который пару секунд назад для тебя значил буквально весь мир, и дальше кого ты не видел ничего особо.. Сын смотрит, как его отец подходит попрощаться напоследок со своей женой и видит, как у того подкашиваются губы и как лицо трясется от слез и эмоций. Склонившись лбом к лбу любимой, он трясется, но после встаёт, отвернувшись напоследок и закрывая лицо руками. Пару людей рядом положили ему руки на плечи, опуская лица вниз и также прикусывая губы. Всем сейчас было тяжело. Рапира смотрит на взрослых и вздыхая, уходит в след за пожилой женщиной с мокрыми глазами. *** К сожалению, теперь каждый момент напоминал о смерти матери - отец каждую ночь плакал, иногда запивая горе алкогольными напитками. Из-за своих чувств, он забыл о чувствах ребенка, которых было много, но он никак их не проявлял. Видя что папе плохо, он просто молчал, идя один играться в игрушки в своей комнате, читать книжки и просто занимать себя. Если возникало какое-то желание, он не смел его рассказывать - рот открывался, а звуки не шли. А беспокоить по пустякам он не мог - он мешает слишком соболезновать утрате. Вспоминая свои дни ещё с живой мамой, он помнит как было хорошо быть во внимании, когда тебя гладят по голове или поправляют кофту, проходясь по спине теплой рукой. Как на тебя смотрят глазами полными нежности и как отвечают мягким голосом. Помнить, что о тебе не забывают и видят, слышат и не осудят за проявление слабостей. Понимая это для себя в 8 лет, мальчик катал одну машинку по полу, застревая глазами где-то в стене. Дышать в такие моменты ему становилось тяжело - сейчас, у него нет ничего из этого. Ибо отец настолько слаб, что не может обратить на него внимание и попытаться зажить заново, как и следовало бы. *** Ночь. Мальчишка спокойно расчёсывает длинные светлые волосы, разглядывая их в зеркале. Эта красота ему досталась от мамы - она не стригла его по своей прихоти и была только за длинные волосы. Она за ними ухаживала, расчесывая по утрам и собирая в прически. Сейчас мальчишка сам учится делать себе хвостик или косичку - родственников женщин у него в округе нет. А папа, который вроде как и умеет заплетать — все игнорирует ребёнка. Хлопковая и свободная синяя ночнушка, закрывающая даже стопы придавала ощущения тепла - в ней было очень комфортно и она волшебно снимала тревогу. Под тихие звуки расчёски, в комнате создавалась какая-то убаюкивающая обстановка - становилось хорошо. Правда вот, Рапира уже расчесался и теперь ему пора в кровать. Сходя со стульчика он ложит предмет в выдвижной ящик, закрывая его и после убирая стульчик в угол ванной. Выходя из комнаты и дотрагиваясь деревянного пола, он проходит дальше, в свою комнату, почесывая затылок и зевая. Он бы и прошел дальше, если бы не услышал всхлипывания с кухни и непонятный шёпот. "Папе опять плохо" думает мальчик, задумываясь о своем дальнейшем шаге. Надо было идти по-хорошему к себе в комнату и пытаться заснуть, но сердце рвалось, слыша как родному человеку тяжело и как он один вынужден переживать все то, что на его навалилось. От условий выбора живот скрутило, но отголоски сострадания и доброго сердца тянули ноги в сторону кухни. Мальчик понимает, что ему тоже нужна поддержка сейчас. И хочет оказать ее отцу, дабы и он обратил внимание на его состояние и чувства. Ноги двинулись сами... Рапира осторожно выходит на кухню, сначала заглядывая туда, а потом полностью показываясь в комнате - его отец опять за бутылкой и сначала не замечает его. —Папа... - а дальше фантазия кончилась и малец чувствует слабость, вглядываясь в чужое лицо. Нарастало странное ощущение не знакомое раньше ребенку - тревога, перерастающая во что-то посерьёзнее. Тело потрясывает, но он смиренно ждёт, когда на него посмотрят и он сможет хоть как-то положить начало диалогу. На него обращают внимание и смотрят две минуты не отрываясь с пустующим видом. Руки мужчины сошли с напитка и теперь лежали на столе, пока тот разглядывает сына. Тот до сих пор не поднимает взгляда, смотря в пол и дергаясь. В его голове что-то пролетает и он оживляется, вставая с места. —Ты совсем как она. - слышится с его пьяных уст, а потом ощущается сильная хватка за хрупкие детские плечи. Мальчишка испуганно поднимает взгляд полный ужаса, не понимая что происходит. Ноги стали ватными и устоять на них уже не было возможным. Но ему не давали двинуться. —Папа, прекрати пожалуйста, мне страшно. - со слезами на глазах сипит он, не сводя глаз с чужого лица, ставшего ему страшным, а не печальным. Лицо двинувшегося не предвещало ничего хорошего. Стоило идти к себе. Он ничего не может сделать против таких вещей. Мальчик чувствует как его ночные штанишки снимают под его всхлипывания. Чувствует, как его руки закрывают темные глаза, пока все тело трясет от стыда и страха. Открытые теперь коленки краснеют и трясутся, еле удерживая на ножках беднягу. Большие и мерзкие руки приближаются к его ребрам, проходясь по ним большим пальцами, наслаждаясь лихорадочным поднятием грудной клетки. К детскому животу прижимается чужое лицо, открывая рот и высовывая язык, силой заставляя держатся на одном месте ребенка, пока тот захлёбывается, не в силах выдавить ни слова. Все тело сковала паника, не давая даже ударить руками монстра. Ребенок чувствует унижение, когда его ведут за руку к спальне его матери, где когда-то его мама спала в большой постели. Он чувствует унижение, плача от несправедливости и непонимания что происходит и почему его папа так странно себя ведёт. Когда же он в очередной раз всхлипывает, его закидывают на кровать и поднимают голову, заставляя смотреть зарёванными глазами на виновника истерики. —Если не будешь кричать, я тебе куплю конфет. - шепчет мерзотно бывший родной человек, снимая нижнее белье с собственного сына в пьянстве и полном отсутствии рассудка. Но ребенка не подкупают конфеты, его подкупает ружье, висящее в комнате родителей на стене напротив кровати. Такое большое, мощное и тяжёлое, издающее ужасный механический рёв. Мальчишка боится его, и боится того, кто умеет его держать. Папу... Было бы славно, если бы все произошло как в тумане. Но ребенок помнит все предельно точно и в мелочах - как его целуют отвратительные губы, как расставляют ноги и унижают. Как его прижимают к матрасу, игнорируя детскую кровь и повреждения, нанесенные в процессе. Как ужас сковал его, и не отпускал до конца... Противно. Детские глаза переполненные смирением смотрят на дверь на выход, совсем не соображая что творят с телом. Рапира ничего не разбирает и уже давно не сопротивляется - тяжёлая хватка взрослого мужчины не давала даже шанса на вызволение. И вот его глаза закрываются от усталости, пока он засыпает. А над ним все ещё глумятся, над ним издеваются. Он засыпает, пытаясь избежать кошмара наяву. И он засыпает, ибо больше не может терпеть. Струйка крови вытекает на постель, пачкая ее и внутреннюю сторону бедер... Утро. Мальчишка просыпается с адской болью во всем теле и необходимостью сходить в туалет. Поднимая чужую тяжёлую руку и откидывая одеяло, он надевает на себя грязное белье и идёт в ванную, дабы отмыться от позора. Неужели его мама переживала тоже самое? А он даже не знал, смотря в ее счастливые глаза и нежный взгляд на это чудовище, поехавшее головой окончательно после её смерти. Разве такое может нравиться? Душ. По ногам течет белое вещество в перемешку с чем-то ярким... Ребенок усердно вымывает из себя все, пытаясь смыть чужие нежеланные прикосновения и ужас, пот и поцелуи. А замечая укус на своей руке, он поливает его водой, как бы смывая чужую слюну и след от зубов. Но тело не успокаивается, оно не чувствует себя так, как обычно. Бедная душа заплаканными глазками смотрит на себя, пытаясь сдержать эмоции. Красная губа, вся искусанная и горящая, подкосилась. Бледное тело задрожало вновь. *** Теперь мальчик стоит уже в чистой ночнушке, роясь в ящике спящего отца под кроватью. Находя нужный предмет, от вставляет в него магазин и слышит характерный щелчок. Испуганными глазами он смотрит на мужчину, который дернулся , но не проснулся. Вспоминая как он готовит после этого пистолет к выстрелу, он повторяет действия по памяти и крепко сжимает его в руках, наставляя на чужую голову. Да, прямо в висок. Чтобы прострелили череп и он разлетелся по всей комнате, не оставляя после себя лицо этого урода. Так будет лучше, мальчишка очищает мир от монстров. От тех, кто причиняет ему боль. Аккуратно придвигая к чужому виску пистолет, он берет большую руку с отвращением, но крепко. Ложа ее на свою ладошку, он регулирует ее так, дабы она держала пистолет в нужном ему направлении. А после спускает курок, закрывая глаза. Оглушающий выстрел. Он открывает темные глаза и видит как мужчине разнесло лицо - оказывается, его папа пользуется экспансивными пулями, предназначенными для охоты. Что было логично, учитывая его жестокое и непонятное ребенку хобби. Роняя пистолет на подушку, он лихорадочно пихает его в руки взрослому, пялясь на свою отважную работу. Глаз вытек, а полчерепа разнесло к чертям. Его голова обливается кровью, а вся подушка уже впитывала в себя субстанцию. Теперь все кончено. Теперь он в безопасности... Ребенок встаёт с постели и идёт в сторону дома соседей. Там он показывается босиком в холодную погоду, и наблюдает как женщина вздыхает над ним, пока ее муж бежит к убийце домой, чтобы вызвать полицию на месте преступления. По ногам опять стекает кровь - отец повредил ему что-то, поэтому время от времени рана давала о себе знать. Соседка ужасается и просит ребенка пройти к ней в комнату, дабы дать ему прокладку на первое время. Тот соглашается и проходит дальше в дом. *** Следствие установило, что событие, произошедшее по вине 8 летнего ребенка - это на самом деле самоубийство отца. Рапира чувствует свою безнаказанность и установление справедливости, но в его глазах все так же много ненависти. Ненависти к мужчинам. И к себе. *** Рапира дёргается, стоя около ванной и глядя на себя в зеркало. Сейчас ему давно не 8, много времени прошло с того времени - 21 год как никак. Он уже высокий и совсем не хрупкий парень. Это понятно по его длинным и венозным рукам, широким плечам и острым чертам лица ( и ещё, что ему не характерно - это понятно по тату на груди ).. Но черты все те же - длинные крашенные в голубой волосы спадали на лицо, струясь как вода по бледной коже... Темные глаза, таящие в себе всю глубину печальной души, пережившей многое. Он давно живёт в Италии, работая в мафии и таскаясь с экспансивными пулями не первый год. Да, вот какая жизнь ему была суждена... Он сжимает челюсти, смотря себе под ноги и сгорая от осознания своего положения. Как ему противно с себя - он даже после всего того кошмара, всего того ужаса который он видит в зеркале. Все тоже, что и тогда - мужчину. И любит он тоже таких же. Ему мерзко и он сжимает свои плечи в руках, закрывая шрамы на груди. Он ненавидит не только их, но и себя. Себя за то, что находит в себе силы любить их дальше. Сильный человек ещё не понимает того, что виноват в этом не он. К сожалению, сильный человек и не понимает то, что он сильный.