Мы встретились, чтобы грешить

      — Эх, продажи совсем не идут... — послышался разочарованный голос продавца из лавочки со сладостями. Тот понуро свесил голову, да сел за столик, не зная, как бы продвинуть своё дело.       Один голубоглазый со смесью бело-голубых волос мужчина замедлил шаг, поразмыслил немного, и с улыбкой подошёл к бедолаге.       — Уважаемый, — любезно поприветствовал он изумлённого и подпрыгнувшего на ноги мужчину. — Простите, что подслушал.       — Ох, златиус! Господин Фаенон! Честь... рад встрече... Рад принимать вас в своей скромной лавке! — он до того заговорился, что не знал, как лучше представиться. — Я могу вам чем-то помочь?       Вокруг Фаенона будто бы кружила атмосфера непринуждённости и лёгкости. Продавец, и, по совместительству, пекарь в одном лице, испытав на себе дружелюбный и тёплый взгляд, немного расслабился. Натянутая улыбка сменилась приветственной.       — Не сочтите за назойливость, — продолжил Фаенон, — но вообще-то, у меня есть идея для вашего уютного заведения. Я имею ввиду, как вы смогли бы привлечь больше посетителей.       — Ох, конечно! Если вы сможете хоть раз у нас отведать, уверен, это даст моему заведению шанс! Нет, не шанс! Тогда точно всё зацветёт! Сами титаны ниспослали вас ко мне! Я сейчас, сейчас подам вам... — он разворачивается, суетится, уже намереваясь достать пару сладких блюд, но Фаенон останавливает его своими не менее сахарными речами:       — Ах, на самом деле я хотел предложить вам обратиться непосредственно к господину Мидею и попросить его о присутствии. Я лишь его аит, мне не дозволено влиять на его решения, но он, в отличии от меня, принёс бы заведению куда большую славу, нежели самый обычный златиус, — манипуляции. Фаенон в них неплохо разбирался, даже если приходилось принижать собственные достоинства и заслуги. Да и Фаенон ни в коем случае не спорил — Мидей выделяется куда сильнее его скромной персоны, и он сам уважает заслуги бессмертного воина и своеобразного учителя.       Продавец в миг изменился в лице. Напуганный таким предложением и дальнейшими перспективами его глаза округлились, а плечи напряглись. Мидей славился в народе как отличный воин, уважаемый златиус и всё прочее... И всё это, конечно, хорошо, но некоторые его несколько побаивались из-за его холодного нрава и толики безумия. А ещё слухи, что ходили между этими двумя... Поговаривали, что они согрешили. Фаенон, заметив его замешательство, усмехнулся и покачал головой.       — Он не кусается. Всё будет в порядке, если вы его попросите.       Мужчина нервно улыбается. От прежнего покоя не остаётся и следа, но он уважает этого и других златиусов, и доверяет выбору Фаенона. В какой-то степени...       — Ваш эйспнэл, уважаемый Фаенон, будет как нельзя кстати, — он соглашается. — Я приму вас и его с превеликим удовольствием!       О, его эйспнэл, духовный возлюбленный, будет счастлив узнать, что им придётся играть на публику.

***

      — Ну вот, мой дорогой эйспнэл, — с лукавой улыбкой Фаенон подносит утончённую вилочку ко рту другого, куда более холодного и серьёзно выглядящего мужчины, на что тот, выражая недовольство, цокает языком, да лишь тянет время. А ведь на вилочке — десерт из оладий в нежнейшем медовом соусе. Но вот беда, в золотых глазах рядом сидящего Мидея не прослеживается и толики интереса к происходящему. Тогда Фаенон низко шепчет, так, чтобы нахлынувшие в сладкую лавку посетители его не услышали, но услышал он: — Открой для меня ротик, будь хорошим мальчиком, эйспнэл.       — Ну ты и козёл... — цедит сквозь стиснутые зубы нахмурившийся Мидей. — Руку бы тебе оторвать за то, что втянул меня в свои игры, аит...       Фаенон, не скрывая своего хорошего настроения, довольно прищуривается, в то время как Мидей, отводя взгляд, да сложив руки на груди, послушно открывает рот и Фаенон кормит его сладостью. Он, как бы вместо Мидея, и сам довольно урчит, будто сладость попала не в рот бессмертного воина, а в его. Ему нравится ставить Мидея в неловкие ситуации, смотреть, как тот с грацией рухнувшего наземь мешка с картошкой из них выкарабкивается. Это стало его любимым занятием с тех пор, как они стали звать друг друга духовными возлюбленными. И подкрепило — с тех пор, как они пошли дальше и стали любовниками на физическом уровне.       — Вкусно?       — Офень, — забавно хмурится, но жуёт, да и слова как следует не выговаривает. Проглотив, Мидей, словно ничего не произошло и его это не тревожит, снова открывает рот.       — Что, уже хочешь добавки? — Фаенон даёт ему ещё одну маленькую порцию. Мидей и сейчас, прихватив сладкое тесто зубами, намеревается по-быстрому со всем расправиться, да пойти, наконец, в свои покои. Но вот незадача, Фаенон придерживается совсем других планов, и стоило ему прошептать «заслужил ли большой мальчик добавки?», как Мидей нехотя оставляет десерт на вилке в покое и ждёт дурацких указаний.       Фаенон прикрывает губы, не желая слишком сильно показывать своего веселья, ведь сдерживать свои эмоции никогда не было его сильной стороной, но один лишь этот жест уже мог рассказать Мидею о многом. Этот наглец просто светится от счастья. Да и он сам, если быть честным, тоже. Только внутренне.       — Почему бы тебе не попросить?       — ...Могу я попросить твою голову на этой тарелке, дорогой аит?       Фаенон смеётся с его напускной дерзости. Он покачивает вилкой с нанизанным на её зубчики десертом, да не отнимает косого взгляда от непокорного Мидея. Непокорного, но лишь на публике... Ох, как же он противится, как не хочет показывать, что любит подчиняться Фаенону, своему аиту, тому, с кем вообще не должен был когда-либо оказаться в одном ложе. С кем должен быть наставником, старшим, он должен учить Фаенона совсем другим вещам, вдыхать жизнь, но они смогли сойтись не только как духовные воины возлюбленные, но и как любовники. Они согрешили, впервые испытав физическую близость, когда Фаенону исполнилось восемнадцать. Сладко согрешили, да ещё и когда он позволил голубоглазому занять ведущую позицию. Так было нельзя, это было недопустимо, омерзительно. Узнай кто, чем они, оставшись наедине, занимаются, их бы непременно изгнали. И если бы Аглая не нуждалась в их присутствии, и все они не следовали бы пророчеству, она бы так и поступила. Благодаря нитям она "видела" их отношения, а они, в свою очередь, видели её скрываемое за любезной улыбкой презрение. Гонения было бы не избежать.       Мидею приходилось оберегать их физические отношения от всеобщего раскрытия и не позволять им слишком заигрываться. Никаких объятий, никаких поцелуев... Будь они в Кремносе, их физические отношения поощрялись бы. Их бы понимали, ведь народ Кремноса следует этим путём уже как много веков подряд, это было нормально. Но общество, в котором они живут здесь и сейчас, жители Охемы с беженцами из других городов — они были другими. Они благоволят их отношениям, пока пара придерживается исключительно духовного уровня.       Фаенон же не успел застать хоть каких-нибудь отношений на собственной родине, он был ещё слишком мал. Как старший, Мидеймос в свои двадцать пять лет, стоило им встретиться и немного узнать друг друга, сделал выбор в его пользу — тогда он подарил ещё шестнадцатилетнему подростку всего лишь одну серёжку со своей родины, с вкраплённым в неё синим как чистые реки камнем. Забавно, как Фаенон, вместо того, чтобы проколоть левое ухо себе, проколол его Мидею, с мягкой улыбкой пояснив: «На тебе будет смотреться лучше, эйспнэл. К тому же, синий камень будет напоминать обо мне, когда нам будет суждено разделиться». Вопреки их собственным ожиданиям, когда Фаенону исполнилось восемнадцать, Мидей не захотел прерывать их духовные отношения, и не без помощи Фаенона перевёл их на физические, хотя их народы следовали традиции — научил, отпусти в свободное плавание. Их не осуждали, но косо поглядывали, ведь они шли против местных традиций. Но эта проказа не шла ни в какое сравнение с теми вещами, которыми они занимались когда уединялись.       Отовсюду по-прежнему доносились голоса посетителей сладкой лавки. Восторженные и восхищённые. За годы, что они вместе, другие начали привыкать к их духовным отношениям. Всегда есть, чему поучиться, и если Фаенон узнаёт новое и становится ещё лучше — это же чудесно. Хорошо что они не знали, как Фаенон, этот невинный на вид ангел, становится похотливым инкубом. Хотя определённые слухи терзали умы некоторых непоседливых жителей города, в то время как люди Кремноса понимающе кивали Фаенону и Мидею, когда сталкивались с ними взглядами. Даже если они всего лишь догадываются, они не станут распускать слухи о своём принце и его любовнике.       Фаенон снова покачивает вилкой с десертом перед лицом отвернувшегося от него Мидея. Когда он отвечает на ранее заданный шутливый вопрос, его голос кажется тёплым, таким же тёплым, как любой день напитанный искусственным солнцем в Охеме:       — Можешь попросить и мою голову. Но вряд ли другие это оценят, да и хорошим мальчиком тебя больше никто не назовёт. Разве что моя физиономия, что будет смотреть на тебя и мысленно посылать похвалу непосредственно в твой обезумевший мозг. "Хороший мальчик, вот так, открой рот и..."

***

      — ...соси, Майди, всасывай мой член, словно внутри моих яиц находятся жизненно необходимые тебе соки, — в обычно мягком, но сейчас низком и властном голосе Фаенона прослеживается не просьба, а приказ. Он, зажав коленями голые плечи лежавшего под ним Мидея, чьи запястья были связаны и заведены над головой, водит членом по высунутому языку мужчины, дразнит и щурит глазки. Плотные верёвки, что фиксируют его руки прижатыми к изголовью лежака, его не тревожат. Мидей подчиняется.       Губы обхватывают сладчайшую на вкус головку. Сладчайшую из-за льющейся на неё амброзии — та стекает по подбородку, шустрыми дорожками пробегает вдоль багровых шейных татуировок, оставляет мокрые следы на выпирающих ключицах, которые Фаенон, поставив кувшин на близ стоящий столик с яствами, подцепляет и слизывает с собственных пальцев. Из-под полуопущенных век золотые глаза Мидея горят безумием и возбуждением. Его зрачки расширены, а губы, что так и норовят растянуться в ухмылке, плотно смыкаются на линии под головкой члена. Ему нравится, как рука Фаенона вплетена в волосы на золотистом затылке, как тот, придерживая себя за основание, вводит член глубже, позволяя вкусовым рецепторам любовника на всю ощутить вкус амброзии смешанный с характерным мужским привкусом. Нравится, что Фаенон, ещё в прошлом, первым прикоснулся к нему и поцеловал, перейдя границы дозволенного. Тогда бессмертный воин подумал, что может послать все законы, предписания и указания, хоть к самой Танатос. Им хорошо вместе не только духовно, но и физически, так зачем себя ограничивать? Он готов был грешить с ним целыми днями.       — Ауч, ну и взгляд у тебя, — в притворно порицающей речи Фаенона слышится смешок, — ещё немного, и я получу ожог, Майди.       Тогда Мидей, как бы доказывая, что при желании любовника он может и оставить парочку новых меток — сжимает челюсти, будто хочет их сомкнуть полностью. Фаенон содрогается, когда зубы дарят ему боль, а язык, снова и снова пробегающий по входу в уретру — наслаждение. С собственных губ срывается низкий стон, который он глушит собственной ладонью. Он не хочет лишнего внимания, хорошо зная, к каким нежелательным последствиям это может привести, да и стены комнат в Охеме никогда не славились качественной звукоизоляцией.       — Майди... — шепча, он ведёт пальцами вдоль верёвок, поддевает их за край и щекочет кожу на запястьях. Он запрокидывает голову и подаётся бёдрами вперёд. Мидей, вскинув взгляд вверх, сам двигает головой, задаёт темп и сосёт его член, то и дело натыкаясь губами на пальцы Фаенона лежавшие на середине ствола. Сладкая слюна вперемешку с пьянящей амброзией заполняет рот и размазывает жидкости по губам. Мидей надавливает языком под уздечку, так, как любит это Фаенон, и Фаенон одаривает его ушки тихим стоном и разговорами о собственных фантазиях, что совпадают с фантазиями Мидея: — М-м-м... Блять, как я сегодня хотел положить тебе в рот вместе с чёртовым десертом ещё и свой член. Ты бы укусил, Майди? Или принялся бы как и сейчас отсасывать, но на виду у ошарашенной публики?..       Мидей хмыкает и прикусывает сильнее. Пальцы Фаенона царапают кожу на его затылке, отражают резкую боль, которую Мидей снова любовно зализывает и с прищуром улыбается одними глазами. Фаенон заводит руку за себя, пробегает по кубикам пресса любовника, идёт дальше, и, обхватив его болезненно напряжённый член, едва ощутимо касается головки и растирает по ней выступившие капли. Мидей вздрагивает, но продолжает отсасывать. Фаенону нравилось держать его в этом положении, пока Мидей, в конце концов, не попросит:       — Хватит тянуть время. Давай дальше, — откинувшись и позволив члену выскользнуть изо рта, Мидей больше не желает ждать. Он, отвернувшись от мокрой головки и довольного взгляда усмехнувшегося Фаенона, подмечает, как последний встал и теперь переворачивает его на бок.       Верёвки впиваются, натирают кожу прижатых друг к другу крепких бёдер, лодыжки так же перевязаны и сведены вместе... Мидей ему позволил. Дал ему полный контроль над сегодняшним вечером под очередным ярко светящим солнцем.       — Эх, Майди... — пристроившийся сзади Фаенон оттягивает идеально округлую ягодицу Мидея в сторону. Головка члена оказывается зажата между ними, а, сделав движение, он просовывает её между бёдер любовника. Мидей приятно дрожит, когда головка проезжает по мошонке и доставляет ему крохи наслаждений. Фаенон повторяет движение. Попутно взяв кувшин с амброзией он лукаво шепчет свой вопросик: — Майди, как насчёт сохранить твою идеальную попку навсегда молодой?       — Ч-что?.. Не думаю, что с ней что-то случится, Фаенон...       — Ты никогда не думал, а что если это... — Фаенон снова качнул бёдрами, вырвав у Мидея тихий приятный стон, — ...не всё, на что мы способны?..       Мидей фыркает, но поджимает мышцы бёдер, даря ответное наслаждение и Фаенону. Головка медленно проезжает то вперёд, то назад, трётся меж внутренних сторон бёдер, изредка прилипая кожа к коже, из-за чего движение становится несколько рваными. Не удовлетворяющими потребности двух мужчин.       — Хватит говорить загадками, я сейчас не в том настроении.       — Ах, как раз то самое настроение я и хочу тебе предоставить, Майди, — в следующую секунду Мидей едва не вскрикивает и тут же прикусывает себя за губу, ведь на копчик и ягодицы стала литься знакомая жидкость. Сладкий запах амброзии снова смешался с их естественными запахами тел.       — И что это?.. Ты промахнулся.       — Нет, я попал как раз туда, куда и хотел, — на этих таинственно звучащих нотках пальцы Фаенона оказываются меж влажных и поджатых ягодиц Мидея. Словно о чём-то догадавшись, он не желает позволять ему многое. Фаенон, однако, всё равно просовывает палец под его тихую ругань и трёт напряжённое колечко мышц.       — Фаенон, не смей, это слишком!..       — Но так мы ещё не пробовали. Что если тебе понравится? — голос вдруг становится серьёзным. Для него это важно. Важно, чтобы Мидей не отвернулся от него за это своеволие, хотя он и боялся поинтересоваться раньше, но думал, что в процессе Мидей ему не откажет. — Майди, я хочу делать с тобой так много вещей, хочу изучать новое вместе.       — То место, Фаенон, это... — он запнулся, он даже не знал, какие контраргументы мог бы сейчас найти. То, как палец Фаенона тёрся вокруг его сокровенного места, будоражил фантазию и вместе с тем приносил какой-то испуг.       — Мы же грешники, забыл? — придвинувшийся ближе Фаенон шепчет ему в затылок. — Сосать мой член, словно шлюха из подворотни, ты тоже не был должен. Но тебе это нравится. Нравится, когда мы пробуем что-то новое. Майди...       Он соблазняет его, дурманит, как оставшийся на языке нектар богов. Мидей колеблется, но с Фаеноном ещё ни разу не было плохо, и здравая мысль остановить его улетучивается вместе с порывом лёгкого вечернего ветерка через приоткрытые оконные ставни. Мидей специально выбирал комнату с наличием окон, которые можно было бы при необходимости закрыть.       — Ты можешь попробовать...       Фаенон от такого ответа мурчит на ушко, прикусывает мочку, на которой держится та самая серёжка, и тянется, чтобы развязать его ноги.       — Тогда надо тебя освободить, чтобы было больше дос...       Слышится звук рвущихся верёвок. Мидей высвобождается сам, а Фаенону остаётся поначалу только удивлённо посмотреть на него, а затем посмеяться.       — Всё-таки твоя сила не идёт ни в какое сравнение с моей. Я бы так не смог, и лишь оставил бы на себе следы. А у тебя... Ох, Мидей, — когда он заметил, что на месте верёвок красуются багровые метки, невидимые натёртости и совсем крошечные порезы, из которых еле-еле, но выступает кровь, Фаенон бережно обнял привставшего мужчину за плечи и притянул его к своей груди. — Прости, я перестарался? Почему ты не сказал?       — Аит, ты слишком переживаешь, — освободившись и от пут на руках, да скинув верёвки рядом с лежаком на пол, Мидей мимолётно целует его в руку и ложится на живот. — Так тебе будет удобнее?       — Да, только... говори, если что-то будет не так, хорошо?       — О, я тебе всё выскажу, но потом, — в неприкрытой угрозе играла привычная дерзость. Повернув голову к улыбнувшемуся голубоглазому мужчине Мидей берёт его руку в свою и переплетает пальцы. — Что-то ты сильно испугался. Хочешь закончить?       — Н-нет. Хах, прости. Я просто... предвкушаю. Ммм... А что если амброзия с твоих ягодиц ещё вкуснее?       — Ну так пробуй. Хватит меня спрашивать. Даже если ты сделаешь что-то странное, то обсудим это после, так и быть. Я отдал тебе власть не за тем, чтобы то и дело отвечать на твои вопросы. Ты слишком колеблешься. Ты...       Мидей был вынужден прервать свою шутливую и не очень речь, когда Фаенон, сев на его икры и оттянув ягодицы, просунул меж ними язык и стал жадно вылизывать его дырочку. Мидей, испытав на себе язык там, где он ещё никогда прежде не был, крупно задрожал и спрятал лицо в изгибе локтя. Свободную руку он завёл за спину, нащупал затылок Фаенона и, нажав и расслабив свои ягодицы, дал ему доступ. Фаенон довольно промычал, и кончик языка проскользнул внутрь. Он был не против, когда Мидей забирал у него часть контроля и направлял его сам.       — Как офуфения? — не вынимая языка и входя им немного глубже, поинтересовался Фаенон.       Мидей ответил ему сдавленно, едва слышно из-за того, что слова приходятся куда-то в лежак:       — Такие, что хочется застонать и разбудить соседей.       — Ммм... — Фаенон позволил себе представить момент, как когда они с Мидеем устраивали дружеские стычки. Когда Мидей замахивался своим копьём, он издавал тяжёлый и низкий боевой рёв, подобный львиному рыку. Должно быть, сейчас было бы что-то похожее?.. Фаенон всё чаще ловил себя на мыслях, что надо бы найти тихое местечко за городом и вдоволь насладиться его телом и голосом.       Он продолжил фрикции. Язык то и дело то выходил, оглаживал сладкие края чуть растянутой дырочки, то, как змея, проскальзывал обратно в его нутро, и тогда Мидей поджимал ягодицы и снова надавливал на затылок голубоглазого, выражая желание получить как можно больше подобных ощущений. Вытянув язык и чмокнув напоследок, он прижал средний палец к отверстию и вдавил его внутрь. Мидей нехотя принял его, но всё равно нажимал на затылок, и тогда Фаенон был не против вместе с пальцем, что игрался с Мидеем изнутри, снова и снова вылизывать его края дырочки.       — И долго?.. Так?.. Фае... — его и без того прерывистый голос едва не сорвался на громкий возглас, но он успел его подавить и из груди вырвался только влажный выдох. Фаенон остановился, но на пробу ещё раз нажал на то место, что оказалось у него под пальцем. И тогда Мидей снова издал этот звук. Собственный член дёрнулся, но он пока не представлял, как смог бы поместиться внутри Мидея, не разработав его хорошенько.       Вместо одного пальца стало два, затем — три, и каждый раз Мидей трясся, потел, но подавлял ненужные сейчас звуки.       — Это похоже на... на мучение, Фаенон...       — Да? Какая приятная, оказывается, может быть пытка. Пытать тебя так почаще?       — Лучше исполняй свою затею дальше...       — С радостью... — в томном низком шёпоте устроившегося на его ягодицах Фаенона прозвучала лёгкая издёвка. — Только попроси.       — Да сука, — ругнулся и взбесился Мидей. Привстав на локте он обернулся к своему любовнику. Фаенон охнул. Лицо Мидея было до того красным, а его взгляд был почти отчаянным... Он столько времени терпел от своего любовника все эти долгие подготовки, что растерял всё терпение. — Давай, омолаживай амброзией мою задницу, или что ты там хотел.       — Ох, боже... Майди, ну и вид у тебя. Тебе точно потребуются купальни, — от увиденного у него едва не остановилось сердце. Взгляд Мидея, покусанные губы Мидея, его дрожащие плечи и взмокшие волосы. Будь он сладким оладушком, Фаенон бы его съел, возможно, подавился бы в процессе, ведь это Мидей, но съел бы. — Ложись, я всё устрою. Больше не буду подкалывать. Расслабься, Майди, мой эйспнэл, мой учитель и моя любовь. Позволь своему аиту поднять тебя до небес.       Фаенон не был уверен, что всё будет так, как он и сказал, но ведь красиво же прозвучало? Да и Мидей, прослушав всю его речь, ненадолго словно потерялся в своих мыслях и смотрел куда-то мимо любовника. Фаенон улыбнулся. Нагнувшись над ним и переложив вес на ладонь, он кратко поцеловал его в щёку, направил себя в него и, нажав на края дырочки, погрузил головку внутрь.       Мидей напрягся, отвернулся, и снова спрятался в изгибе локтя. Фаенон действовал медленно, представляя, что Мидей, помимо наслаждения, опять мог скрывать и боль. К тому же внутри было столь узко, куда у́же, чем когда Фаенон незадолго до первого поцелуя и разговора с Мидеем в свои восемнадцать лет попробовал секс с девушкой. Физическая связь без духовной его не заинтересовала, но знакомые твердили ему сделать это, ведь "ты, что, всю жизнь собираешься быть на подопечных у безумного принца?". Фаенон усмехнулся. Мидей не стремился к разрушениям, он не был безумным. Он тоже хотел отпустить себя и оставить решение всевозможных вопросов на другого. Фаенон ему в этом помогал. Особенно когда между ними, после первого межбедренного секса, образовалась ещё более крепкая и нерушимая связь.       — Попробуй войти полностью...       — Уверен?       — Я, блять, ни в чём не уверен, кроме того, что доверяю тебе, Фаенон.       На душе снова потеплело. И пусть Мидей огрызается, Фаенон уже давно его знает. Он боится показать свои эмоции, своё смущение. Ох, у Фаенона есть одна идея, но её стоит приберечь на потом, а пока что он исполняет его волю и, подавшись вперёд, плавно входит до упора. Со стороны Мидея доносится сдавленный стон. Внутри него будто распирает от болезненной наполненности, от горячего члена, который, хоть Фаенон и не двигается, пульсирует через каждые несколько секунд и напрягает внутренние стенки мышц.       — Куда приятнее, чем межбедренный секс... И кому он вообще нужен?.. Давно надо было предложить тебе идеи моего полиса, Майди.       — Ха?.. То есть такой секс и такая близость для вас в порядке вещей? — Мидей выдавил из себя вопрос.       — О, только никому ни слова, — наигранно призывает его к молчанию лукаво звучащий Фаенон, прекрасно зная, что всё, что происходит между ними, остаётся строго между ними. — Но приятно было знать, что у твоего народа были разрешены хотя бы поцелуи... Охема и её видение наших отношений мне не нравятся. Мы будем являться сплошным злом просто из-за того, что я решу обнять тебя на людях. Обнять как любовника, а не как товарища.       — ...Фаи, заговариваешься, — Мидей двинул телом ему навстречу, намекая, что вполне привык к этим странным ощущениям. Да и... что толку было это обсуждать? То, что они на духовном уровне могут открыто признавать свои отношения — уже что-то, чем полное их сокрытие.       — Да, ты прав, — поцеловав Мидея в плечо он прошёлся языком вдоль одной из багровых линий, чье пламя поднималось со стороны лопаток. Надавив и проведя двумя пальцами вдоль линии позвоночника, да услышав низкий стон Мидея, Фаенон отогнал от себя пагубные мысли. — Ты прав, — повторил он и медленно вытянув член из его тела, он так же медленно погрузил его обратно. И хотя ощущения захлёстывали его и Мидея с головой, он не торопился, решив сказать то, что было у него на душе: — Главное, что ты мой, Майди. И что таким тебя не увидит ни один чёртов житель этого чёртового города. Я ценю нашу связь, как самые ослепительные сокровища. Нет, ты даже лучше них, Майди. Ты освещаешь мне путь, ты моё солнце...       Скрыв смущение от множества комплиментов и слов любви, Мидей его перебивает, хотя лица по-прежнему не показывает и бубнит в изгиб локтя:       — Фаенон, как же много ты болтаешь. Мы занимаемся сексом, а не находимся на форуме по занудным историям романтического содержания. Так будь добр оставить это на пото!.. М-м-м!..       Фаенон хитро щурится, довольный тем, что его медленный темп и незаметная для Мидея смена угла проникновения помогли последнему испытать столь мощные и очевидно приятные ощущения. Больше ни говоря ни слова и уперев кулаки по обе стороны от головы Мидея, он задаёт устойчивый темп. Сладостные звуки стонов тонут, перемежаясь со звуками шлепков взмокшей кожи. Когда Фаенон ускоряется, шлепки становятся звонче, чаще. Он слышит, как тяжело Мидею сдерживаться, чтобы их и без того странные звуки из комнаты не стали слишком подозрительными.       Вдруг, Фаенон останавливается, а в следующую секунду, выйдя из Мидея, он переворачивает его на спину и подтягивает задницей к краю лежака. Встав на пол и взяв его под крепкие бёдра, Фаенон растягивает губы в улыбке от вида растрёпанного полностью красного мужчины, что, прикусив натёртое от верёвок запястье, издаёт ещё один сдержанный и восклицающий стон, когда Фаенон, не щадя его, вгоняет член до упора.       — До чего ты сладкий, Майди... Так бы и съел, — опустившись на него и зарывшись пальцами в мокрые волосы, Фаенон отнимает его руку от его лица и целует в губы. Мидей отчаянно отвечает, кусая и пропихивая язык внутрь рта, вызывая у Фаенона такой же сдержанный возглас. Мидей трахал его рот, пока Фаенон трахал его в эту прекрасную задницу. К чёрту, Фаенон больше не вернётся к межбедренному сексу, внутри Мидея куда приятнее, чем снаружи. И сам Мидей, отчаянно зарывшись пальцами в его волосы и взяв лицо в руки, кажется, получает сейчас куда больше наслаждения, чем несколько лет до этого.       Он тонет в них, тонет в этом наслаждении, эйфории. Глаза застилает туманная дымка. Она мешает ему фиксировать взгляд на лице любовно смотрящего на него с хитрым прищуром Фаенона. Этот мелкий по меркам Мидея негодник, который всё это время скрывал от него тот малый факт, что несведущим он в путях физической связи никогда не был. Должно быть, держал в закромах фрески интимного содержания и наконец-то решил показать сии знания и испытать их вместе со своим эйспнэлом.       — Майди... Ммм, я всё слижу... но я больше не могу, — прошептав в его губы и прервав поцелуй, он крепко прижимает к себе любимого человека, но, не желая доставлять ему проблем, на последней секунде выходит и, крупно содрогаясь, пачкает живот Мидея.       — Фаенон... — охрипло позвав любовника он давит на его затылок и заставляет опустить голову на уровень его члена. Фаенон подчиняется, а обхватив головку губами, доводит его до оргазма за несколько движений языком. Мидей дрожит под ним, и, наконец, расслабляется.       Фаенон грязно облизывается. Увидь другие, с каким удовольствием он слизывает со своих губ и с часто вздымающегося живота свою сперму и сперму своего эйспнэла, его бы порицали. Но Мидей... Мидей напротив него лишь одаривает его ухмылкой и втягивает в поцелуй.

***

      А затем втягивает в мокрый и развязный поцелуй ещё раз, когда Фаенон возвращается из своего путешествия по становлению полубогом. Для пущего эффекта, или у него просто амброзия бежит по венам вместо крови, свободной от головы изумлённого Фаенона рукой он показывает неприличный жест в сторону остальных собравшихся златиусов и двух гостей, пришедших из-за неба. Фаенон сконфуженно смеётся, но когда Мидей своими пальчиками пробегает по талии и за пояс рывком подтягивает к себе голубоглазого, он приятно охает и поддаётся на смену правил. Нет, неприличный жест он вместе с ним не показывает, а накрывает своей ладонью и переплетает пальцы.       У остальных не было другого выбора, кроме как оставить их наедине, ведь Фаенон начинал распаляться и уже стал покусывать ушной хрящик с упрёком смотрящего на Аглаю Мидея. Теперь его очередь осуждать. В конце концов, наблюдать за другими было неприлично. Мидей по-своему победил, когда решил спустить себя с тормозов. И пусть весь мир подождёт, пока они без лишних глаз и ушей не насладятся друг другом хотя бы в Вихре сотворения. Пока Фаенон не наиграется с серёжкой с синим каменьем и не услышит ни чем не сдерживаемые стоны Мидея.