На пороге

Pov JDH Сейчас, находясь в другой реальности, я не имел средств, поэтому пришлось искать работу. Не сказать, что я очень нуждался в деньгах, однако перемещаться в другие миры, чтобы их использовать было бы неудобно. Я слишком гениален, чтобы просить у кого-то помощи, ведь "Великий JDH" всё может сделать сам! Тем более намного лучше других. Поэтому, обладая огромными знаниями в области различных наук, я стал работать в морге одного из миров, паралельно занимаясь "возвращением Ло". Пернатик часто навещает меня за работой, напоминая о Лололошке. Как будто мне вообще больше нечем заняться! Я только и слышу от него об этом ублюдке в голубом шарфе. Это бесит и, бывает, мешает моей работе. Но приходится терпеть его, чтобы Я мог находиться у себя в лаборатории. К тому же, так можно пообщаться хоть с кем-то. Сегодня приехал очередной мертвец. Я вновь бегу по коридору с легкостью толкая за собой труп на каталке. Видимо, умерший не такой тяжёлый паренёк. Я явно выделяюсь на фоне серого, мрачного коридора. Определенно, ведь никто не затмит такую красоту как сам Джон! В нос бьёт уже привычный запах сырости и гнили, и  небольшой холодок становится всё сильнее, но потом так же пропадает: я пролетел комнату с холодильниками. Наконец Я вкатываю пациента на рабочее место и устанавливаю каталку посередине помещения. Перед тем как начать работу, оглядываю помещение через свои темные очки: стены, отделаные бледной плиткой, темные полы (я не очень понимаю что за материал для них брали) столики с принадлежностями, от которых у людей не самые приятные чувства. Но что поделать, для меня это всего лишь работа. Не особо внимательно роюсь в документах мёртвого тела. У него нет родственников, значит всем на него плевать.  И ему, мертвецу, плевать на всех. Странно... Меня как-то передёрнуло от этой мысли. Но плюнув на это, приступаю наконец к делу. Я снял очки, дабы те не мешали мне видеть, надел резиновые сапоги, фартук, перепачканный засохшей кровью, и принялся рыться в инструментах. Из сверкающей груды на столике Я вынул маленький ножик, положил недалеко от тела. Затем облачился в перчатки и, взмахнув ножичком, метко и длинно протянул по животу мертвого паренька рану. За этим делом Я невольно задумываюсь обо всем, что происходит в моей жизни. В частности о чувствах которые я испытываю.  Руки сами двигаются в совершенстве, когда я погружаюсь в свое сознание. До чего же я идеален! Каждый должно быть мечтает быть моим другом или хотя бы коллегой. Но черт возьми... Ни Джодах, ни Ло, ни Окетра, не смотря на то что перед ними находится гениальнейший учёный, что-то не спешат этому радоваться. Хах, да потому что я слишком хорош для них!  Да, точно... Тем более у меня есть и реальные друзья. Я вылезаю из мыслей только к концу работы, когда уже зашиваю бледное тело. Спешить некуда, но я быстро закончил работу. Вновь каталка, вновь коридор, и на этот раз холодная комната, пропитанная ледяными тушами, которые уже лежат в камерах хранения. Я закатываю белёсое тело в пустую камеру, и захлопываю за ним дверцу. Покидаю морг ближе к вечеру, из-за вынужденной уборки в кабинете. Я сразу перемещаюсь к лаборатории, чтобы Джодах не мазолил глаза. Пока я захожу, мысли вновь взлетают вихрем. Вспоминается Солус, мой друг, который уж точно ценит прекрасного меня!  Вернее... Ценил... Если бы не Лололошка!  Из-за него опять одни проблемы! Он... Он настроил моего автоматончика против меня! Ц, Лололошка, Лололошка, ты всё ещё слишком глуп для меня.  Да и твой пернатый дружок повелся на мою удочку как миленький. Вот и дальше говорите что хотите, но я и в правду умнейший! Создал целую компанию, которая производит форму жизни! Я создал существ, превосходящих людей во всем! Я создал целый остров черт возьми! Я самый знаменитый в Хенфорте! И я всё ещё недостаточно хорош для них? Бред... Зайдя наконец в кабинет, я вижу крылатого, который ходит кругами, очевидно ожидая меня. И действительно, как только он заметил мои оранжевые очки, сразу же метнулся ко мне, как обычно первым делом спрашивая о моей альтернативной версии. - Ну что там? Получилось что нибудь сделать? - Он распушил крылья от небольшого волнения, глядя на меня. - Я пол дня был на работе, но не переживай, я обязательно познакомлю тебя со своими мертвыми друзьями! - Я как всегда остроумен! От чего Джодах сразу замолкает, сменяя взгляд на более холодный. - Джон, это не смешно.  Если мы хотим вытащить Лололошку, то нужно лучше пытаться. - выдохнул Ангел Смерти, складывая крылья. - Легко говорить, сам то ничего не делаешь для этого! - Я тихонько закипел, и хотел пройтись на руках, но почему-то не смог... Странно, такого никогда не случалось... Наверное я просто сильно устал. Пернатый помолчал, глядя на меня, а потом опять заговорил, на удивление спокойно. - Я делаю всё что в моих силах. Ты это прекрасно понимаешь. - Опять вся надежда на Джо- Я так и не закончил предложение, потому что почувствовал слабость. Я резко опёрся на стол. Чувствовал себя я отвратно. Джодах сжал губы в полоску, и, смотря на меня, переместился из лаборатории. Я съехал на пол, прижимаясь спиной к стене. Что со мной происходит? Мысли ворошаться, но на этот раз принимая более странные облики. Когда я начал столько думать? Хоть я и раньше размышлял, но, кажется, мои мысли утекли совершенно в иное русло. Вспомнился мне почему-то сегодняшний парнишка. Одинокий парнишка. Как приятно и как ужасно звучит это слово: о-д-и-н-о-ч-е-с-т-в-оооо для сладости, одиночество для убедительности. Одиночество бывает сладким на вкус. Бывает сладким на вкус, когда вокруг много людей, с которыми не хочешь быть, бывает нежным глотком, когда удается побыть одному, бывает радостной песней собственного творчества: рисовать, танцевать, восхищаться произведением искусства, погружаться в мысли и в фантазии. Одиночество - легкий бриз, когда есть желание погрузиться в себя и свои раздумья, одиночество бывает и подарком от любимого человека, пусть даже, если этот человек и есть я сам. А еще - одиночество - страшно. Страшно, когда никого нет рядом, не на кого опереться, но еще страшнее, когда нет никого внутри.  Это одиночество - туман, сумрак, еще чуть-чуть и почти смерть. В нём нет радости, в нём нет полета, это острое переживание отсутствия близких, даже, если это отсутствие всего лишь фантазия, мысль. Это самое тяжелое одиночество в мире. Заперты двери, дорог нет. Стоишь в пустоте и даже кричать некому. Как много у одиночества граней, а еще много того, что непереносимо, вязко, болотно - идешь, идешь и только топишь себя в этом почти бесконечно безлюдном лесу... Мне кажется я болен. Я никогда не думал в подобном ключе, моё тело слабеет и разум затуманивается. Спустя несколько дней, я опять появляюсь на работе. Я действительно болен, моя собственная экспертиза подтвердила это. Я заразился брюшным тифом от трупа, который вскрывал чуть ранее. Я стал замечать что мои мысли утекают в самые странные направления.  Везти мертвеца было намного труднее чем раньше. У меня что, на каталке бабка с ожирением?  Но заглянув под простынь, которой было покрыто это тело, я вижу там ещё одного молодого парня. Эх, да как же они сюда попадают? Ещё жить и жить таким.  Но зато я то уж точно умнее них. Я напряжно толкаю каталку к себе, чувствуя каждый пройденый метр. И наконец  выдыхаю, оказавшись на рабочем месте. Опять вглядываюсь в документы, с которыми поступил парень, но не могу разобрать слов, все будто плавает, единственное что я понимаю это "голова", "мозг", "пуля". В целом этого было достаточно чтобы понять причину смерти, и что первым делом стоит лезть в его тупую головешку.  Слишком увлекаюсь мыслями о том, насколько же я крут, что забываю надеть первичную экипировку. Ну и чёрт с ней, я и без неё всё сделаю идеально. Я как ни в чем не бывало, сбриваю волосы на голове парня, после чего взяв нож,  мгновенно прорезаю кожу его головы. Получилось чертовски криво, но это мертвец, какая ему разница. Скальп с бритыми волосами откинул. Обнажил костяной череп. Я схватил блестящий коловорот, и начал втыкать, высверливать в черепе убитого маленькие дырочки в сантиметре расстояния одна от другой, так, что они шли кругом всего черепа. Потом пилой, сунув её хвост в первую дырочку, начал пилить. Череп тихо визжал и трясся. Минуты через три крышку черепа с белёсого трупа я снял. Когда оголился розовато-серый мозг я застыл. Какого черта я творю? Что...  Меня затрясло в лихорадке, от чего я выронил коловорот. Дерьмо. Я не помню, как закончил вскрытие. Очнувшись, я оказался в лаборатории. Кажется, болезнь прогрессирует. Появляется колкое ощущение, что я обнаружил её слишком поздно, ведь в попытках пить какие-либо лекарства я чувствовал жгучую боль. Она присутствовала и при попытках питаться, ведь у меня уже успели образоваться язвочки, которые доставляют мне дискомфорт. Мыслей становится всё больше, мне кажется, что большая часть моей жизни состоит сейчас из мыслей. Хах, это даже к лучшему, не хочу видеть эти противные лица! Если быть честным, то меня всё достало!  В мои планы даже не входило вернуть Лололошку обратно, но он всё мешается под ногами! Этот ублюдок в голубом шарфе и есть причина всех моих проблем! Ещё и Джодах лезет куда ему не стоило бы... Ненавижу вас всех!  Я один. Я ОДИН СПРАВЛЮСЬ... От мыслей меня отрывает то, что я должен был прийти на работу сегодня. В здании морга я плетусь к очередному пациенту, уже ели как толкая каталку. Я чувствую сильную слабость, но помощь мне не нужна. После того, как я с трудом отправил мертвеца отлёживать бока на рабочем месте, я облакотился на стол с инструментами. У меня появилась отдышка. Я пытался нормализовать дыхание, но выходило не очень. Я глядел в документы, пытаясь понять хоть что-то, но мозг не воспринимал ничего. Пришлось долго ждать, перед тем как я наконец занялся работой, надевая экипировку. Руки не резали, а рвали плоть. Я хищно улыбнулся и продолжил работу, глотая скопившуюся слюну. Я не понимаю, что чувствую сейчас. Если раньше мои руки аккуратно вскрывали труп, то сейчас это выглядело так, будто я вовсе не умел производить махинации с телом. Такое чувство, что это дело угнитает меня. Я опять попал в лапы к своим мыслям, направляющих меня к совершенно безумным идеям. Если раньше я просто прогонял подобные выпады своего сознания, то сейчас я ничего не могу сделать.   Поэтому я, поддаваясь и ломаясь, могу решиться на самые странные и жуткие затеи. Я, великий я, безусловно и так прекрасно живёт, без каких либо дурацких друзей, и присутствия людей в целом. Но что если я утону в этом одиночестве? Мой голос будет биться о стены, но не будет услышан. Как только я вспоминаю свою сестру, щемящая тоска подходит к горлу... Это ощущение, когда чувствуешь, что впадаешь в кромешную темноту, дыру, бездну. В своих страданиях, болезнях, радостях, мыслях, чувствах нет никого, кто смог бы по-настоящему и до конца понять меня и разделить все то, что я могу пережить. Становится только хуже, болезнь берет своё, чувствую как зашиваю тело, шов кривой, я кажется даже не вдел нитку правильно. Делаю это с таким трудом, что каждый раз мне приходится делать несколько попыток, чтобы проткнуть кожу для следующего стежка. Чувство безысходности накатывает на меня с ещё большей силой. От всего этого тяжело выдыхаю, Саймон Солус всплывает перед глазами вновь. Я вижу как мы вместе обсуждаем дизайн на острове. Было так тепло. Он понимал меня по настоящему... Саша. Я так любил её тёплые объятия. А теперь у меня нет никого. Всем плевать на меня. НЕНАВИЖУ! От злости я скидываю испачканный фартук, белый халат, на который попало немного крови, и остаток одеяний. Я остаюсь голым по пояс. Вскидываю взгляд на мертвеца, потом на нож которым только пользовался. Я схватил его дрожащей рукой. В голове была сплошная каша, решение пришло мгновенно, больно ударив в голову. Рука движется быстро, хоть и с дрожью, я вхожу ножом под кожу, чувствуя жгучую боль. Останавливаюсь на мгновение, кровь теплой струёй начала стекать вниз, впитываясь моими белыми брюками, и я продолжаю действо. Слезы невольно брызнули, когда боль отдалась искрами из глаз. Закончив с ножом я небрежно откидываю его в сторону, куда-то к мертвецу. Я продолжаю вскрытие. Моя нетрезвая голова прокручивает план, чтобы ничего не упустить. Я оттягиваю разрезанную кожу, освобождая свои органы. Кровь выливаться  обильнее, пачкая одежду и пол. Но мне нет до этого дела. Перед глазами все начало плыть, кровь подступила ко рту, в желудке как будто завязался узел, но я не останавливаюсь. Резкий стук двери, и краем глаза я вижу Пернатика, который в ужасе смотрит на меня. Pov Джодах Куда же пропал этот самодовольный апельсин? Заглянув в каждый угол лаборатории Джона, я не нашел её владельца. Я вспомнил, что тот недавно начал работать в морге, и не теряя времени отправился туда. Спокойно прогуливаясь по зданию, я размышлял о странном поведении JDH в последнее время. Хотя, наверное, мне кажется. Что может быть с этим учёным? Лололошку нужно возвращать, а дело всё стоит на месте, как вода в болоте.  Окетра тоже волнуется, пытаясь хоть как-то помочь. Конечно их ругань с Харрисом, бывает, выводит из себя, но ради Ло, мы все должны потерпеть. Я не очень замечал что-то, просто прошёл по коридору в знакомое помещение. Ступив два шага, мои глаза встретила настолько жуткая картина, что аж дверь, которую я держал рукой, вылетела и со стуком ударилась о дверной проем. Крылья прижались к моему телу ещё сильнее. Глаза забегали по помещению, вновь и вновь останавливаясь на Джоне. Он стоял недалеко от стола с трупом со вспоротым животом. Этот самодовольный кретин медленно вытаскивал из себя кишки, растягивая их герляндой. Кровь хлестала салютом, литрами вытекая на пол. Когда-то белоснежные брюки Джона, сейчас были полностью пропитанны кровью. Из его рта мелким фантаном струилась кровь. На щеках его оставались следы слез, которые он не мог сдержать от боли. Его руки дрожали, были чуть ли не по локоть в крови, а взгляд с каждой минутой всё пустел. Я окоченел от страха и ужаса, продолжая смотреть как JDH  производит самовскрытие. Я не знаю сколько я стоял неподвижно, время текло по-страшному долго. Быстро проносились мысли, создавая хаос в моей голове. Пролетели воспоминания обо всем, что мне довелось увидеть. Но я, пересилив себя, всё-таки подлетаю к безумному гению, который уже на ногах еле стоит. Я подхватываю Джона, когда его ноги подкашиваются, глаза мои всё беспорядочнее бегают от ужаса. Кишки свисают с распоротого живота. Голова его ложиться мне на грудь, волосы растрепались, я вижу его взгляд, он был слегка грустным, тяжелым, и затуманенным. Он кашляет и пачкает меня собственной кровью. Последней каплей для меня был его тихий, хриплый смех, который будет последними словами, точнее звуками в его жизни.