«Сердце под значком» (Heart Behind the Badge)

***

5:45 утра. Энид Синклер вглядывалась в своё отражение в запотевшем зеркале ванной своей крошечной студии. Тёмные круги под глазами выдавали ещё одну бессонную ночь, проведённую в метаниях, пока тревожные мысли грызли сознание. Почти все часы она провела, погрузившись в поиски информации о детективе Уэнсдей Аддамс - легендарной "Снежной Королеве" отдела по расследованию краж со взломом. Каждая статья, каждое упоминание в новостях только разжигало её восхищение и страх перед новым наставником. Энид мечтала о захватывающих расследованиях бок о бок с этой загадочной женщиной, хотя сама мысль об этом заставляла её сердце учащённо биться. Утренний свет, проникающий через маленькое окно, играл на её светлых волосах, в которых всё ещё угадывались следы недавнего бунтарства - едва заметные розовые и голубые пряди, которые она не успела полностью смыть перед переездом. Очередной акт неповиновения против родительского запрета на "несерьёзные" эксперименты с внешностью. Непослушные локоны упрямо выбивались из небрежного хвоста. Капли воды стекали по бледной коже, оставляя влажные дорожки на шее, пока она пыталась привести себя в порядок. В зеркале отражалась молодая девушка с ясными голубыми глазами, в которых читалась смесь решимости и неуверенности. Веснушки, рассыпанные по носу и щекам, только подчеркивали её юный вид черта, которая, она знала, не прибавит ей авторитета в глазах новых коллег. "Ты справишься," прошептала она своему отражению, пытаясь призвать уверенность, которой не чувствовала. "Ты Синклер. Синклеры не проигрывают." Её телефон завибрировал со знакомой мелодией, установленной для матери. Желудок Энид сжался, когда она прочитала сообщение: "Помни о нашем разговоре. Имя Синклер несёт в себе определённые ожидания. Не разочаруй нас снова, как это было в Беркли." Рука Энид слегка дрожала, когда она откладывала телефон, оставив сообщение без ответа. Воспоминание о том "разговоре" всё ещё было свежим - неодобрительные лица родителей, когда она призналась в своей мечте стать писательницей, холодное заявление отца о том, что ни одна его дочь не будет "тратить свой потенциал на легкомысленные занятия, напоминание матери о том, что три поколения Синклеров служили в правоохранительных органах. Выбор был сделан за неё задолго до того, как она осознала, что у неё вообще мог быть выбор. Знакомая тяжесть сдавила грудь, и она потянулась за ингалятором, сделав размеренный вдох. Лекарство помогло облегчить дыхание, но никак не влияло на груз ожиданий, давящий на её плечи. Энид посмотрела на маленький синий ингалятор - постоянное напоминание о её слабости, которое родители всегда использовали как ещё один аргумент против "несерьёзной" карьеры дизайнера. Её крошечная квартира всё ещё была заставлена коробками - она переехала всего три дня назад. В воздухе витал запах свежей краски и картона. Единственными полностью распакованными вещами была коллекция ярких свитеров (расположенных в порядке радуги, разумеется) и её драгоценный книжный шкаф, заполненный потрёпанными книгами в мягкой обложке и сборниками поэзии - её тайный бунт против родительского настояния на "практичном чтении." На полках теснились романы Джейн Остин рядом с современными детективами, потрёпанные сборники стихов соседствовали с руководствами по криминалистике. В углу стоял розовый рюкзак - выбор, который вызвал бы у её матери приступ мигрени, но Энид упрямо держалась за эти маленькие проявления индивидуальности. Солнечный свет постепенно заполнял комнату, окрашивая стены в тёплые оттенки янтаря. На подоконнике выстроились в ряд маленькие суккуленты в разноцветных горшках - её первая попытка создать уют в новом доме. Рядом лежала стопка открыток с видами города, которые она планировала развесить на стенах, как только найдёт время и силы. Пока она одевалась, её телефон снова засветился на этот раз серией быстрых сообщений от Йоко: yoko_vampiress.22: «ДЕВОЧКА! Как прошёл первый день???» yoko_vampiress.22: «Снежная Королева действительно такая страшная, как все говорят???» yoko_vampiress.22: «Ты вообще выжила???» yoko_vampiress.22: «МНЕ НУЖНЫ ПОДРОБНОСТИ!!!!» Энид не смогла сдержать улыбку, печатая ответ: sweetwolf.enid: «Пока жива... едва. И да, она ещё более пугающая, чем все говорят!» sweetwolf.enid: «Сегодня только первый рабочий день... Но после вчерашнего знакомства я уже в панике» sweetwolf.enid: «Ты бы видела, как она на меня смотрела, когда я нашла её! Как будто я какая-то ошибка в системе» sweetwolf.enid: «Она даже руки не пожала... просто кивнула..» sweetwolf.enid: «Уверена, что она уже меня ненавидит» Ответ пришёл мгновенно: yoko_vampiress.22: «Тебя никто не может ненавидеть, солнышко!» yoko_vampiress.22: «Ты как человек- золотистый ретривер!» yoko vampiress.22: «Даже самые угрюмые кошки в конце концов привыкают к ретриверам!» Если бы всё было так просто, подумала Энид, натягивая свою любимую блузку с цветочным принтом - нежно- розовую, с маленькими васильками, разбросанными по ткани. Ткань была мягкой и уютной, как объятие старого друга. Детектив Уэнсдей Аддаме не была просто угрюмой - она была абсолютно пугающей в своём совершенстве. Каждое движение точное, каждое слово тщательно подобрано, ни единого тёмного волоска не выбивается из этих строгих кос. Рядом с ней Энид чувствовала себя неуклюжим, болтливым ребёнком. Она застегнула последнюю пуговицу и критически осмотрела своё отражение в полный рост. Блузка была заправлена в классические чёрные брюки, на ногах удобные оксфорды (никаких каблуков, только не сегодня, когда ей нужна вся возможная устойчивость). Волосы она собрала в более аккуратный хвост, хотя несколько золотистых прядей всё равно выбились, обрамляя лицо. На запястье поблёскивали серебряные часы - подарок отца на выпускной, молчаливое напоминание о том, что время всегда работает против неё. Дорога до участка была проведена за повторением деталей дела в голове, полная решимости доказать свою полезность. Она выучила наизусть каждый файл, каждое показание свидетеля, каждую улику из серии краж в элитных домах. Автобус покачивался на неровностях дороги, пока она мысленно перебирала факты: три ограбления за последний месяц, все в домах высокопоставленных чиновников, никаких следов взлома, украдены только определённые предметы - антиквариат и документы. Если она не может очаровать Уэнсдей своей личностью, может быть, компетентность сработает. Утренний город за окном автобуса постепенно просыпался: открывались кофейни, спешили на работу ранние пташки, дворники подметали тротуары. Энид прижалась лбом к прохладному стеклу, наблюдая, как солнце медленно поднимается над горизонтом, окрашивая облака в нежные розовые тона. Новый день. Новый шанс. Новая возможность либо оправдать, либо разрушить ожидания семьи Синклер.

***

8:15. На пятнадцать минут позже, чем следовало. Энид практически влетела в полицейский участок, чувствуя, как прохладный воздух кондиционеров контрастирует с её разгорячённой после бега кожей. Золотистые пряди выбились из её обычно аккуратного хвоста, а на щеках играл румянец от спешки. Её каблуки гулко стучали по начищенному до блеска полу, когда она пробегала мимо стойки ресепшена, где её встретил понимающий взгляд Юджина. – Детектив Аддамс уже спрашивала о тебе, – прошентал он, нервно поправляя очки и кивая в сторону офиса. – Дважды. И знаешь, она не из тех, кто любит повторять. Сердце Энид пропустило удар, а затем заколотилось ещё быстрее. Она поспешила к кабинету, пытаясь на ходу привести себя в порядок - разгладить складки на блузке, заправить непослушные пряди за уши. Уэнсдей Аддамс восседала за своим столом, словно королева за троном. Она была безупречна, как первый снег: идеально выглаженный чёрный костюм, белоснежная рубашка с высоким воротником, волосы, заплетённые в две тугие косы – ни единого выбившегося волоска. Даже утренний свет, проникающий через жалюзи, казалось, боялся нарушить её строгий образ, осторожно очерчивая острые скулы и прямую осанку. – 8:16, – произнесла Уэнсдей, даже не поднимая глаз от документов. Её голос был холоден, как январский ветер. – В нашем отделе мы ценим пунктуальность. Первый день, а ты уже разочаровываешь меня, Синклер. – Прости! Там были такие пробки, и автобус...– Энид осеклась, заметив, как дёрнулась идеально очерченная бровь Уэнсдей. Правило номер один: никаких оправданий. Она прикусила язык, чувствуя, как краска заливает шею и щёки. – У нас новая зацепка, – Уэнсдей встала из-за стола одним плавным движением, собирая папки в чёрный кожаный портфель. В утреннем свете её кожа казалась почти фарфоровой, создавая разительный контраст с тёмной помадой. Она подошла к массивной доске, занимавшей почти всю стену её кабинета. Доска представляла собой настоящее произведение искусства детективного расследования – десятки фотографий, документов и заметок, соединённых между собой красными нитями. В центре располагалась карта Сан- Франциско, исчерченная аккуратным почерком Уэнсдей, с отмеченными местами краж и потенциальными точками сбыта. Каждая булавка была помещена с хирургической точностью, каждая заметка написана идеальным каллиграфическим почерком – ни одной помарки, ни одной небрежной линии. – Смотри внимательно, – Уэнсдей указала длинным бледным пальцем на район Норт-Бич. Её ноготь, покрытый чёрным лаком, коснулся точки на карте. – Галерея 'Aurora Fine Arts'. Последние три недели там проходит выставка современного искусства, но что интереснее... – Она протянула руку и сняла с доски фотографию старинной вазы династии Мин. – Этот предмет был замечен там за день до кражи в доме советника Чена. А здесь... – Её палец скользнул по карте к другой отметке, – ... и здесь были замечены другие предметы из списка украденного. Энид подалась вперёд, стараясь сосредоточиться на карте и красных нитях, соединяющих улики. Она прикусила нижнюю губу, привычка, появляющаяся каждый раз, когда она пыталась сконцентрироваться. Её взгляд метался между фотографиями, следуя за указаниями Уэнсдей, пока в голове складывалась общая картина. Связи, даты, локации – всё начинало обретать смысл. – Значит, если мы проследим путь... – пробормотала она, инстинктивно делая шаг ближе к доске и, соответственно, к Уэнсдей. Аромат древесных духов стал отчётливее, и по спине Энид пробежали мурашки. Она тряхнула головой, пытаясь отогнать странное чувство, возникшее от этой близости. Сейчас не время отвлекаться. – Получается, что все предметы появлялись в галерее за день до... Её голос прервался, когда она заметила, как напряглись плечи Уэнсдей. Детектив Аддамс едва заметно отстранилась, словно между ними внезапно выросла невидимая стена. Её лицо на мгновение исказилось почти незаметной гримасой – если бы Энид не наблюдала за ней так внимательно, она бы точно пропустила это мимолётное выражение дискомфорта. – Именно, – Уэнсдей сделала два чётких шага назад, восстанавливая привычную дистанцию. Её голос стал ещё холоднее, словно компенсируя момент невольной близости. – За день до каждой кражи. Слишком точное совпадение, чтобы быть случайностью. – Она развернулась на каблуках, направляясь к своему столу. – И Синклер... постарайся запомнить маршрут. Я не люблю повторяться. Энид почувствовала, как краска заливает щёки. Конечно, она должна была помнить – весь участок знал, что детектив Аддамс терпеть не может, когда нарушают её личное пространство. Она сделала мысленную заметку держать дистанцию, хотя какая-то её часть уже скучала по тому мимолётному моменту близости.

***

Dodge Charger Уэн дей был таким же чёрным и элегантным, как и его владелица – хищный, мощный, с блестящими хромированными деталями, которые поблёскивали в утреннем свете, как острые клыки. Энид скользнула на пассажирское сиденье, вдыхая запах кожаной обивки и едва уловимый аромат духов Уэнсдей - что-то древесное с нотками ванили, неожиданно тёплое для такой холодной женщины. Тишина в салоне давила на уши, прерываемая только мягким урчанием мотора. Энид начала машинально отбивать ритм пальцами по приборной панели - тук-тук-тук, тук-тук-тук. Её розовые ногти создавали мягкий, почти мелодичный звук. – Прекрати, – холодно произнесла Уэнсдей после пятой минуты. Её длинные пальцы крепче сжали руль, костяшки побелели. – Извини, – Энид прикусила губу, но через минуту снова начала теперь уже по колену. Тук-тук-тук. Привычка, въевшаяся в подкорку с детства, когда мать заставляла её часами сидеть над учебниками криминалистики. – Почему ты это делаешь? – неожиданно спросила Уэнсдей, не отрывая взгляда от дороги. В её голосе промелькнуло что-то похожее на любопытство, тщательно замаскированное под раздражение. – Я... это помогает мне думать. И успокаиваться. Когда я нервничаю, это как... ритм помогает собраться с мыслями. Как будто каждый удар - это шаг к чему-то более понятному, более структурированному, – Энид замолчала, осознав, что снова начала тараторить. – Извини, я слишком много говорю, когда волнуюсь. Уэнсдей ничего не ответила, но Энид могла поклясться, что заметила тень интереса в тёмных глазах напарницы, мимолётное смягчение в линии плотно сжатых губ. Галерея 'Аurora Fine Arts' располагалась в старинном викторианском особняке, его фасад, выкрашенный в нежный кремовый цвет, контрастировал с современными витринами первого этажа. Здесь Энид удивила саму себя. Её общительность, которую Уэнсдей сначала считала недостатком, оказалась ключом к успеху. Она легко разговорила молодую практикантку за стойкой администратора, очаровала хмурого охранника и даже заставила улыбнуться чопорного куратора выставки. – Уэнсдей, посмотри сюда, – говорила она, склонившись над каталогами поставок. – Эти три картины - «Ночной город», «Летний сад» и «Портрет незнакомки» – они прибыли за неделю до официального открытия выставки, но в каталоге указано, что их реставрация завершилась только через три дня после открытия. И подпись реставратора...– Её пальцы скользили по глянцевым страницам, когда внезапно горло сжалось. Кашель был резким и болезненным – она потянулась за ингалятором, только чтобы с ужасом вспомнить, что оставила его дома. – Синклер? – В голосе Уэнсдей промелькнуло что-то, похожее на беспокойство. Она быстро оказалась рядом, её рука надвисла над спиной Энид. – Ты в порядке? – Астма, – выдохнула Энид между приступами кашля, чувствуя, как лёгкие сжимаются. – Забыла... ингалятор... К её удивлению, Уэнсдей быстро достала из внутреннего кармана пиджака запасной ингалятор. – Держи. Я... читала твоё портфолио. В медицинской карте было указано о твоём заболевании, поэтому я решила, что запасной ингалятор не помешает. В нашей работе нужно быть готовым ко всему. Их пальцы соприкоснулись, когда Энид взяла ингалятор, и она почувствовала, что руки Уэнсдей были тёплыми – совсем не такими ледяными, как говорили в участке. От этого прикосновения по коже пробежали мурашки, и это не имело ничего общего с астмой. – Спасибо, – прошептала она после нескольких вдохов, чувствуя, как лекарство расслабляет спазм в груди. – Ты... Ты всегда такая предусмотрительная? – Просто делаю свою работу, – ответила Уэнсдей, и хотя её голос оставался холодным, как лёд, в нём промелькнуло что-то едва уловимое - крошечная трещина в безупречной маске равнодушия, настолько мимолётная, что Энид могла бы списать её на игру воображения. – Напарники должны быть функциональны. Неэффективно тратить время на приступы астмы. – Она отступила на шаг, словно пытаясь компенсировать момент невольной заботы излишней официальностью. – Так что ты говорила про подписи? – спросила Уэнсдей, возвращаясь к документам. В её голосе появились новые нотки – что-то похожее на уважение. – Смотри, – Энид указала на строчки в документах, её голос окреп после приступа. – Подпись реставратора на этих трёх картинах отличается от всех остальных. Не сильно, но если присмотреться наклон букв другой, и нажим сильнее. И даты не сходятся. Если картины действительно прибыли до реставрации, где они хранились эти три дня? В журнале поступлений пробел. Уэнсдей наклонилась ближе, её тёмные глаза сузились, изучая документы. – Хорошая работа, Синклер. Очень... внимательно. – В её голосе промелькнуло что-то похожее на одобрение. – Не многие замечают такие детали. Достав телефон, она методично сфотографировала каждую страницу с подозрительными подписями. Её пальцы быстро набрали заметку: "Сравнить с оригинальными документами в офисе. Проверить почерк реставратора Н.М. за последние 6 месяцев." – Думаю, нам стоит навестить хранилище, произнесла Уэнсдей, убирая телефон. – Возможно, там мы найдём ответы на некоторые вопросы.

***

Они как раз заканчивали осмотр, просматривая записи камер наблюдения в небольшом служебном помещении, когда цокот каблуков по мраморному полу возвестил о появлении новой фигуры. В галерею вошла высокая брюнетка в элегантном красном платье, которое словно было создано для того, чтобы привлекать внимание. Её тёмные волосы были уложены в сложную причёску, а макияж был безупречен, как у актрисы перед выходом на красную дорожку. Энид почувствовала, как изменилась атмосфера в комнате. Уэнсдей, стоявшая рядом с ней у монитора, внезапно напряглась всем телом, словно готовящаяся к прыжку пантера. Её пальцы сжались на папке с документами так сильно, что костяшки побелели, а в глазах появился опасный блеск. – Уэнсдей, – произнесла вошедшая, и её голос был медовым, тягучим, с едва уловимой ноткой яда. – Какой... неожиданный сюрприз. – Эмили, – голос Уэнсдей стал ещё холоднее, если это вообще было возможно. В нём звенел арктический лёд. – Не ожидала встретить тебя здесь. Разве твоя галерея не в другом районе? Энид переводила взгляд между ними, чувствуя электрическое напряжение в воздухе. История. Между ними определённо была история, глубокая и болезненная, как незажившая рана. Она видела это в том, как Эмили чуть наклонила голову, изучая Уэнсдей с почти хищным интересом, и в том, как её напарница едва заметно отступила назад, словно готовясь к обороне. Взгляд Эмили скользнул к Энид, оценивающий и острый, как лезвие скальпеля. В нём читалось что-то среднее между любопытством и презрением, словно она пыталась понять, что такая яркая, живая девушка делает рядом с холодной, как лёд, Уэнсдей Аддамс. – Мы закончили здесь, – резко произнесла Уэнсдей, захлопывая папку с документами. – Синклер, идём. Сейчас же. По дороге к машине Энид не могла не заметить, как изменилась её напарница – словно температура вокруг неё упала на несколько градусов. Её движения стали ещё более резкими, чёткими, словно каждый шаг был попыткой утвердить контроль над ситуацией. И впервые за день Энид подумала, что, возможно, не она одна носит маску профессионализма, скрывающую что- то более глубокое и болезненное. За идеальным фасадом детектива Аддамс, возможно, скрывалась история, которая делала её человечнее - и от этого ещё более интригующей.

***

Той ночью, лёжа в своей постели с розовым покрывалом и россыпью мягких игрушек, Энид не могла перестать думать о событиях дня. О тёплых руках Уэнсдей, передающих ингалятор, о проблеске уважения в её глазах, когда Энид указала на несоответствия в документах, о том, как она напряглась при появлении Эмили. Кто она такая? Что связывало её с Уэнсдей? И почему мысли об этом заставляли что-то сжиматься в груди Энид - что-то, совершенно не связанное с астмой? В другом конце города, в своей строгой квартире с минималистичным интерьером, Уэнсдей Аддаме сидела у окна, глядя на ночной город. Появление Эмили всколыхнуло воспоминания, которые она предпочла бы держать под замком. Но что-то ещё не давало ей покоя образ розовых ногтей, отбивающих ритм по приборной панели, искренняя улыбка, острый ум за кажущейся легкомысленностью. Энид Синклер оказалась... неожиданной. И это, пожалуй, беспокоило Уэнсдей больше всего. Она отвернулась от окна и взглянула на фотографии документов на экране телефона. Загадка требовала решения, и Уэнсдей знала, что завтрашний день принесёт новые вопросы. Но впервые за долгое время она ловила себя на мысли, что с нетерпением ждёт этого.