Моя вещь

Идя по тёмному переулку, уже привыкая к неосвещенной дороге, что почти никогда не чистили. Слушая лишь, как хрустит, только что выпавший, снег под ногами. Иногда поглядывая на ботинки, покрытые снегом. Небо казалось чёрным, а дни серыми. Смотря на верх, и не видя на небе ни одной звезды. Доставая руку из теплого кармана, чтобы поправить шарф, что вечно развязывался, слыша в заде шаги. Что были уверены и быстры. Желание скорее пройти страшную арку, и увидеть серый пятиэтажный дом. Ускорившись, идя ещё быстрее, чем до этого. Было легкое ощущение, словно что-то произойдёт, какое-то волнение внутри. В середине арке, кто-то тормозит девочку, что сильно спешит. Последнее, что она видит, это два темных силуэта, чья тень была на снегу. А дальше глубокая темнота. *** — бабушка, я не хочу. — чуть ли не роняя со стола тарелку с овсяной кашей. — вот скажи мне, что ты не хочешь? — поправляя очки морщинистой рукой, пожилая женщина продолжила. — не хочешь жить нормальной жизнью? — у меня её уже никогда не будет, — вздыхая, говорила девушка, дуя пухлые губы. — ты меня её лишила! — Насть, исправить это никогда не поздно, — вздыхая глубоко, кладя руку на сердце, что начинало ныть. — Тем более школа даёт тебе такую возможность. Женщина с глубокими морщинами встала из-за стола и с взглядом полным сочувствия, посмотрела на внучку. — ладно, давай попробую ваших сиделок. — пододвигая к себе, уже остывшую кашу, не желая расстраивать родного человека. Настя с самого детства жила с бабушкой. Не помня и не зная, кто её биологические родители. По словам бабушки, не очень хорошие люди. Жили они вдвоём, в маленькой двухкомнатной квартирке, на окраине города. Пенсии женщины ели хватало на еду. Поэтому она целыми днями проводила на вахте, часто беря ночные смены. Желая воспитать единственную внучку, хорошим человеком. Таская её с юного возраста по различным кружкам, репетиторам. Отправляя внучку в шесть лет в школу. Настя смело может сказать, что она не видела жизни. Будто бы живя неполноценно. После школы сразу на дополнительные занятия, в музыкалку, после чего домой делать уроки. У неё с детства были проблемы с социумом. С ней никто не общалась, считая странной. Стараясь учиться лучше всех в классе, она и не заметила, как стала жертвой. Дети не любят выскочек, те кто делает что-то лучше их. Со временем девушка привыкла к травле, насмешкам. Понимая, что люди бывают жестокими. Она была общительная только с бабушкой. Что-то высказывая, когда та была дома. Но понимая, что за неё никто не заступится. Попросту некому. Обычный вечер, Анисимова шла домой с дополнительных занятий. Как всегда, в тишине, прислушиваясь к посторонним звукам. Ей всегда была страшно проходить темную, старую арку. Особенно в вечер пятницы. В это время, в их районе выходили все недоброжелательные люди. И последнее, что более менее увидела она, это двух мужчин. Они были выпившими, лет тридцати. И с жадными маленькими глазами. Один из них мерзко облизывался, словно животное. Крепко держа девочку, что изо всех сил пыталась вырваться, как-то ударить, но все безуспешно. Она только чувствовала, как расстегивают длинную куртку. Рвут капроновые колготки, юбка падает к остальным вещам на снег. А дальше темнота. Крепко зажмуренные глаза, и адская боль вместе с холодом. Чужие голоса, что иногда смеялись, говоря что-то. Сильные руки, которые крепкой хваткой держали девочку. Непонятно сколько это продолжалось. Они меняли положение тела, подходили с разных сторон, пока молодое тело постепенно немело от холода. Её рот, был перекрыт рукой. Мерзкой грязной рукой, пальцы иногда засовывали в рот, чтобы Настя облизала их. Но она их только кусала, настолько сильно, желая разорвать. На что прилетала пощечина по щеке. И в какой-то момент, толчки прекратились, а тело кинули на снег. Нет, её никто не нашёл. Никто не спас. После этого Настя не могла спокойно находиться на улице, особенно в обществе с мужским полом. Был страх. И понятие, что мужчины смотрят на молодое тело, как на кусок мясо. С того вечера, она отныне носила только закрытые, большие вещи, даже дома. Всегда надевая кофты с длинными рукавами. Тщательно скрывая запястья на руках. Ещё неделю она сидела дома, не в силах даже рассказать бабушке о произошедшем. Живя с огромным комом, что застрял в горле. И даже третий год на домашнем обучении не облегчал эту проблему. Было только меньше тревожности. Но всё больше и больше мыслей о ненависти к себе. Ненавидя своё тело, считая его полностью испорченным, ничем не способным. А высказаться и не кому. Бабушка и так переживает за внучку, которая редко выходит на улицу, целыми днями сидя дома. Настя забросила абсолютно все свои занятия. Десятый класс, а долгов моря. Она могла целый день просидеть, смотря в одну точку. Думая, что бесполезна. Каждый вечер идя в душ, доставая лезвие, что было тщательно спрятано. Проводя по венам железным предметом, девушка сдерживала себя, как могла, чтобы не скрыть вены. Она не жила, а существовала ради бабушки. Понимая, как ей будет больно потерять любимую внучку. Её слабое сердце не выдержит больше такой боли. Девушка, часто наблюдала в окно, где через дорогу виднелась школа. Она видела подростков каждый день, которые выходили из нее. Общались друг с другом. Хотелось ли ей жить их жизнь. Определено. Она могла бы пойти работать, начать жить нормальной жизнью, но боится. Всё тело немеет, проходя через ту самую арку. Где она попрощалась с нормальной жизнью. Возможно если рядом была бы хоть какая-то поддержка, то все было бы по-другому. Но одиночество, которое проследовало девушку, было мучительным. Это была девушка со сломанной в детстве психикой, которая с каждым разом перерастала в пассивную степень агрессии к окружающему миру. *** — с чего вы вообще взяли, что я теперь сиделка? — помниться, ты активно участвовал в волонтерстве. — подкрашивая губы, светло-розовой помадой, параллельно смотря в зеркало, говорила женщина. — это было в том году, и то, для того, чтобы меня не отчислили. — агрессия потихоньку уже начала накипать. — Кислов, если возьмешь на себя эту девочку, то школу закончишь с дипломом, а не со справкой. — вздохнула женщина, пытаясь хоть как-то мотивировать ученика напротив. — на твои многочисленные прогулы я и так закрываю глаза. На что брюнет неохотно кивнул. Вспоминая все свои косяки за десятый класс. Их и правда было достаточно. — можешь посмотреть, почитать к кому завтра пойдёшь. — кладя синюю, тонкую папку на стол. На что Ваня отказался, покинув кабинет, хлопая дверью. — зачем я вообще сегодня пришел, — подумала он про себя, прилепив жевательную резинку на дверь. *** — сука, она там совсем головой поехала? — кидая собственный рюкзак на пол уже раз пятый. — ну Натали, че еще хотел, — слегка посмеялся Хэнк, не удивляясь директору. — так блять, почему именно я, ни ты, ни ты, а я. Сука Кислов больше всех же косячит, конечно, любимый самый. — продолжая ходить из стороны в сторону, махая руками. — может ты ей просто нравишься, — произносил мел, абсолютно серьезным лицом. — не, а че ты так завелся, ну походишь два месяца, потом лето, там уже сама Натали забудешь про нее. — успокаивал Гена, протягивая бутылку пива парню. — да блять, Гендос, ты не понимаешь, сейчас самый кайф начинается, тусовки в самом разгаре будут. — у нас и без этого они были. — все лишь хором засмеялись. В каждом человеке живет по несколько личностей. У кисы их было две. Первая, где он душа компании, всегда за любой движ, особенно, где трава, там он самый первый. Вторая личность неизвестна почти никому, кроме близких ему людей. И их было трое. Он знал, что сколько бы ссор у них не было, они его никогда не осудят и это было главное. Они знают и терпят всю его агрессию. В этом и фишка Кислова, ну кроме телок. Вывести его было легко. А дальше… В агрессии ему было без разницы кто перед ним стоит. Хоть друг с которым они общались с самого детства, то мент какой-нибудь. И проблема была его в том, что он никогда не думал о последствиях. Пихая под подоконник в подъезде очередную закладку. «Проживем коротко, но ярко» Их компании наверное ничем не отличалась от обычных подростков. У них также было свое место, алкоголь, секс, свои проблемы. Но они всегда друг друга поддерживали. В этом городе все друг друга знают. И если где-то какая-то тусовка, то как минимум киса туда идет, либо он сам ее организует. В чат класс летит в конце недели, как обычно, его сообщение. Киса Сегодня в заброшенном Дк тусовка намечается. *** — че, где Анджелка твоя? — сует стакан другу, пытаясь перекричать музыку. — давай не про неё — залпом выпивая стакан с горькой жидкостью. — братан, что ты совсем раскис! Вон смотри Ритуля, как старается, чтобы ты на нее внимание обратил. — в центре танцевала Рита, опять с новой прической, но сказать честно, ей всё к лицу. — обрати хоть внимание на нее, она вон из кожи лезет, чтобы хоть как-то тебя зацепить. — сам с ней и танцуй тогда. — дебила из себя не строй, знаешь же что никому не дает, из-за тебя. — парень начинает свистеть, махая рукой с Ритину сторону. — о мел, киса — девушка обнимается с друзьями, оставаясь с ними. — че Кислов ты правда теперь сиделка? Че за девочка хоть? — облокачиваясь на плечо Мела, спрашивает русая. — думаешь я ебу сам? В понедельник только пойду. — если нормальная, приводи в компанию. — Рита всегда была дружелюбная, помогала всем и сколько ее все помнят, она обожала сплетни. — посмотрим кто вообще будет, — уже отвлекаясь от разговора, парень замечает очередную симпатичную девушку на танцполе. — опа, мне пора. — он когда-нибудь поменяется? — спрашивает Рита, на что Меленин мотает головой. В этом весь киса. Он просто ребенок, которому вечно хочется играться и никогда не взрослеть. «Взрослея мы теряем себя же»