Между строк

Спустя лишь неделю, со своего дня рождения, Громова наконец-то покинула квартиру Андрея. Возвращаться домой было таким странным феноменом, что Алиса даже не сразу сообразила, что из дома пропали некоторые вещи, которые так много значили для неё, ведь это были вещи её матери. Сидя на кухне, девушка дожидалась отца, дабы поговорить с ним раз и навсегда. Они долгое время спорили до этого, и пришли к выводу, что вещи матери останутся нетронутыми, а при переезде, Алиса заберёт их с собой. Но, как оказалось, уговор не дороже денег, а отец снова начал пить, что пугало Громову больше всего. После того, как Сергей Анатольевич ушел в отставку со службы, он стал губить себя алкоголем. На это все наваливалась и смерть матери, что тяжело далась им обоим. Алиса сидела на кухне, уставившись в чашку холодного чая. Возвращение домой, казалось, должно было дать ей чувство уюта и стабильности, но вместо этого приносило только тревогу. Тишина в доме давила на неё. Здесь всё напоминало о прошлом: об их семье, о том, что было до смерти матери, до того, как отец начал пить, до того, как их жизнь стала распадаться на части. Она снова осмотрела комнату. Картин, которые мать так любила развешивать по стенам, не было. Полка, где стояла её любимая керамическая ваза, теперь пустовала. Даже старое кресло, где мать любила читать по вечерам, исчезло. Это опустошение ранило. Она чувствовала, как её сердце сжимается от обиды и боли. Дверь хлопнула, и в коридоре послышались шаги. Сергей Анатольевич вошёл в кухню, его лицо было усталым и помятым, словно он не спал несколько ночей. В руках он держал пластиковый пакет с покупками, но Алиса сразу заметила, что среди них была бутылка. — Ну ничего себе, сама Алиса Сергеевна пожаловала, — осматривая дочь произнес мужчина, в его голосе звучало раздражение, он то ли переживал, то ли уже с самого утра пригубил несколько рюмок. — Нашалавилась со своим хоккеистом? Алиса напряглась, услышав грубый тон отца. Её руки сжались в кулаки под столом, но она старалась сохранить спокойствие. — Пап, я пришла поговорить, а не слушать твои оскорбления, — твёрдо сказала она, глядя ему прямо в глаза. Сергей Анатольевич усмехнулся, качая головой. — Поговорить? О чём? О том, что тебя целую неделю дома не было? Или, может, о том, как ты сорвала свой же праздник? Я пыталась подстроиться под тебя, но ты, сука, даже не отблагодарила. Алиса прищурилась, услышав резкость его слов. Она чувствовала, как внутри нарастает волна обиды, но старалась не показывать слабость. — Это был мой день рождения, папа, — спокойно ответила она, хотя голос слегка дрогнул. — И я не просила устраивать этот фарс. Ты знал, что я не хочу гостей, но ты сам настоял на том, чтобы я пригласила «Медведей» — Сергей Анатольевич бросил пакет на стол так, что бутылка звякнула. — Не просила, значит? А благодарности ждать тоже не стоило, да? Ты хоть понимаешь, сколько сил и денег я вложил, чтобы сделать для тебя что-то нормальное? А ты, как всегда, недовольна. — Папа, дело не в деньгах и не в твоих усилиях, — перебила Алиса, чувствуя, как начинает закипать. — Ты даже не спросил, чего я хочу. Ты сделал так, как тебе удобно. — Удобно?! — его голос поднялся на октаву выше. — Да ты, неблагодарная, даже не видишь, как я стараюсь ради тебя! — Ты стараешься для себя! — выпалила Алиса, не сдержавшись. Она встала, опираясь руками на стол. — Ты устроил это ради своей совести, чтобы убедить себя, что ты хороший отец. Но правда в том, что тебе плевать, что я чувствую! — Сергей Анатольевич побагровел. Его руки сжались в кулаки, а лицо исказилось от ярости. — Не смей так со мной говорить, Алиса! — он шагнул к ней, но Алиса не отступила. — А ты не смей думать, что можешь так со мной обращаться! Я не ребёнок, папа! — её голос звенел от эмоций. — Хватит делать вид, что ты жертва! Если ты продолжаешь топить себя в бутылке, это твой выбор, но не вздумай винить меня за то, что ты не справляешься! — эти слова стали последней каплей. Сергей Анатольевич замахнулся, и его рука с силой ударила Алису по щеке. Она отшатнулась, зажав ладонью лицо, и почувствовала, как горячая боль разливается по коже. Тишина, наступившая после удара, была оглушающей. Сергей замер, словно осознавая, что только что сделал. — Алиса... — его голос дрогнул, но она отступила на шаг, подняв руку, чтобы он не приближался. — Не смей, — тихо сказала она, её глаза горели слезами. — Ты потерял право говорить со мной, пап. Она развернулась и вышла из кухни, направляясь в свою комнату. Сердце стучало в ушах, а слёзы текли по щекам, но она не позволила себе остановиться. Отец никогда не смел поднимать на неё руку, а сейчас, из-за своей же неспособности общаться на равных, применяет силу, на которую ему никто не давал права. Громова захлопнула дверь своей комнаты и прислонилась к ней спиной. Её лицо горело, но боль от удара была ничтожной по сравнению с болью в душе. Она окинула взглядом свою комнату. Здесь тоже многое изменилось. Отец явно выносил что-то без её ведома, но сейчас ей было всё равно. Она открыла шкаф и достала большой чемодан. — Если я останусь здесь, это меня сломает, — шептала она себе, складывая вещи. Она методично убирала в чемодан одежду, книги, фотографии. Её руки дрожали, но она продолжала. Она не знала, куда пойдёт, но знала одно: оставаться здесь больше нельзя. Когда чемодан был полон, девушка обвела комнату взглядом. Её взгляд упал на старую фотографию, стоявшую на тумбочке. Она взяла её в руки. На снимке была их семья: отец, мать и она, маленькая девочка с косичками. Они улыбались, и казалось, что впереди у них только светлое будущее. Алиса посмотрела на фото, затем аккуратно убрала его в боковой карман чемодана. Она вышла в коридор, волоча за собой чемодан. Отец всё ещё сидел за кухонным столом. Перед ним стояла та самая бутылка, но он даже не открыл её. Его голова была опущена, руки сжаты в кулаки. — Я ухожу, — холодно сказала Алиса, остановившись в дверях кухни. Сергей поднял голову. Его взгляд был пустым, но в нём читалось что-то похожее на мольбу. — Алиса, подожди... — начал он, но она подняла руку, останавливая его. — Нет, папа. Я больше не могу. Ты перешёл черту. Он замолчал, не находя, что ответить. — Я найду, где жить, — продолжила она. — Мне не нужна твоя помощь. Я больше не собираюсь быть здесь, чтобы терпеть это. Сергей Анатольевич ничего не сказал. Он только опустил голову, словно соглашаясь с её словами. Алиса развернулась, схватила чемодан и вышла из дома.

***

Громова шла по улице, оглядываясь на панельные старые дома, с пошарпаным фасадом. Девушка действительно не могла справляться с эмоциями. Из-за своей же эмоциональности, импульсивности и в тоже время, обиды, она не смогла справиться с болью, что причинил ей отец. С самого детства она была человеком, обладающим бунтарской натурой, что из-за каждой ссоры — уходила из дома. Вот и сейчас, она направляется в другую сторону от своего дома, но теперь, кажется, что это навсегда. Ей было не по себе, что она оставила отца одного, но в тоже время, больше нельзя терпеть этого. Подойдя на остановку, девушка присела на лавку, дабы обдумать, что делать дальше. Единственным, что пришло в голову, это попросить помощи у Андрея, но не напрямую, все таки это не стоило такого внимания. Всю неделю она жила у Кисляка и чувствовала себя отлично, но нельзя было, чтобы он волновался по этому поводу. Открывая контактную книгу, Громова находит контакт Егора Щукина, если попросить помощь через него, то тот ему точно не откажет. Нажав кнопку вызова, девушка поднесла телефон к уху, а с трубки послышались обрывистые гудки. Егор ответил после нескольких гудков. Его голос был бодрым, как всегда, но с ноткой удивления. — Алиса? Не ожидал услышать тебя. Что-то случилось? — Не совсем, мне просто нужна помощь, — Громова пыталась сохранять спокойствие, но голос предательски дрожал. Пытаясь совладать с собой, девушка и не услышала следующих предложений из телефона. — ... Громова, ты слушаешь меня вообще? — переспросил Егор, на что девушка лишь кратко ответила «Да-да». — Вы с Кислым поругались? — Нет, всё нормально, — быстро ответила Алиса, стараясь скрыть свои эмоции. — Просто мне нужно место, где можно пожить некоторое время. Егор замолчал на мгновение, а затем с лёгкой ноткой беспокойства в голосе спросил: — Алиса, ты точно в порядке? Это не похоже на тебя. — Я в порядке, просто... дома сейчас сложно, — ответила она, избегая деталей. — Может у тебя, или у Андрея есть знакомые, что квартиру сдают? Я просто не хочу, чтобы он знал, — голос все так же предательски дрожал и скрывать это было без надобности, ведь Щукин и без того понял, что что-то случилось. — Я узнаю и позвоню тебе, примерно через час, — без колебаний ответил Егор, по ту сторону трубки, хотя, как казалось Громовой это было лишним и нельзя было втягивать его, ведь в любом случае, это может всплыть наружу для всех. Она отключила вызов и уставилась на экран телефона, погрузившись в свои мысли. Её жизнь рушилась, и она не знала, как собрать осколки. Но одно было ясно: возвращаться домой она больше не могла. Егор действительно перезвонил через час. Его голос звучал уже более серьёзно, но всё равно с ноткой сочувствия. — Алиса, я нашёл для тебя место. Мой друг уехал за границу на несколько месяцев и сдаёт свою квартиру. Она небольшая, но уютная. Думаю, тебе там будет комфортно. — Спасибо, Егор, — с облегчением сказала она. — Какая оплата? — Не за что, — ответил он. — Денег не нужно, только коммуналку. Ты можешь заехать сегодня. Я скину тебе адрес и контакт человека, который передаст ключи. — Отлично, я уже собираюсь, — сказала Алиса, чувствуя, как на душе становится немного легче. — Алиса... если что, ты всегда можешь позвонить мне. И Андрею тоже, — добавил Егор с заботой в голосе. — Мы рядом. Они попрощались, и Алиса направилась по указанному адресу. Квартира действительно оказалась уютной и идеально подходила для того, чтобы начать всё с чистого листа. Здесь не было воспоминаний, связанных с её прошлым, только пространство для нового начала. Разложив свои вещи, она почувствовала себя немного спокойнее. Алиса знала, что ей предстоит ещё много всего решить: разобраться с отцом, найти стабильность в своей жизни. Но сейчас она была благодарна хотя бы за это временное убежище, где могла перевести дух и собраться с мыслями. Единственное, что было действительно тяжёлым, так это вновь ходить на работу и делать вид, что все хорошо, когда все далеко от идеала. Единственное решение, что она приняла для себя: нужно найти новую работу, хотя будет трудно прощаться с «Медведями», дворцом и всей хоккейной семьёй, но по-другому она не могла.

***

Следующее утро разбудило её навязчиво звонившим телефоном. Взглянув на наручные часы, что лежали рядом на тумбе девушка вздохнула. Стрелка уже отбила двенадцатый час, а это значило, что команда уже рассекает по льду, а тренировка идёт без малого полчаса. На экране телефоне светилось имя подруги — Катя. Громова с принуждением себя, подняла телефон, хотя совсем не хотелось. — Алис, ты нормальная? Ты где находишься? — чуть ли не кричала Малышева, которая, видимо уже не первый раз звонит. — Мне Кисляк весь телефон оборвал, подруга, тебя потеряли. — Катя, прости, я проспала, — пробормотала Алиса, садясь на кровати и поправляя волосы. Она чувствовала себя опустошённой после вчерашнего, но старалась не выдавать своих эмоций. — Проспала? — голос подруги звучал подозрительно. — Алиса, ты хоть понимаешь, что творится? Кисляк реально с ума сходит. Они повздорили с Щукиным, тот что-то ему сказал про тебя, Андрей оборвал мне телефон, я сейчас вместе с ним с ума сойду, честное слово, — а вот это уже было совсем не к месту, Алиса даже побагровела. Ей было так неприятно, что Егор под эмоциями выдал то, о чем она просила не говорить. Если все рушится сейчас, то что будет дальше? — Катя, я просто... у меня были трудности дома, — призналась она, вздохнув. — Я сейчас не живу с отцом. Это временно. — Подожди, ты серьёзно? — удивление в голосе Малышевой было неподдельным. — Почему ты мне не сказала? Что случилось? — Ничего такого, с чем бы ты могла мне помочь, — уклончиво ответила Громова, хотя было желания вывалить все, что есть на душе, но теперь, будто бы отвечать и не хотелось, ведь это все равно дойдет до Кисляка, чего девушке естественно не нужно было. — Алиса, ты так не отделывайся. Мы ведь подруги. Если что-то не так, ты должна мне сказать. Или хотя бы Андрею. Он же волнуется! — Не надо ему ничего говорить, — быстро перебила Алиса. — Катя, я тебя прошу. Пусть всё остаётся как есть. Я сама разберусь. Катя замолчала на несколько секунд, но потом сдалась: — Хорошо, как скажешь. Но если что, ты знаешь, где меня искать. Она отключила телефон и снова бросила его на тумбочку. Впереди была целая жизнь, которую нужно было заново выстраивать. И хотя всё казалось непреодолимым, Алиса знала, что она сильнее, чем кажется. Громова поднялась с кровати, чувствуя тяжесть от всего, что навалилось за последние дни. Алиса обошла небольшую квартиру, выглянула в окно, из которого открывался вид на яркое осеннее утро. Всё вокруг выглядело таким живым и настоящим, а внутри у неё мелькнула мысль: «Я справлюсь. Пусть это будет сложно, но я справлюсь» Громова решила начать день с малого. Она привела себя в порядок, заварила крепкий кофе и попыталась составить план. Первым делом нужно было решить, что делать с работой. Увольнение из «Медведей» казалось логичным шагом, ведь скрывать проблемы долго не получится, а тянуть команду вниз своим состоянием она не могла, в тоже время, она понимала, что расставаться с командой будет труднее. Следующий вопрос был ещё логичнее: но где искать новую работу? Мысль о том, чтобы снова вернуться к спорту, на этот раз в другой роли, на секунду зажгла искру внутри, но тут же угасла под грузом сомнений. Оставалось ещё одно нерешённое дело — отец. Алиса понимала, что его проблемы не решатся сами собой, и ей нужно либо полностью отстраниться, либо попытаться помочь. Но как? После вчерашнего разговора даже думать о примирении казалось невозможным. Она взяла телефон, пролистала контакты, и её взгляд остановился на имени матери. Запись так и осталась в телефоне, хотя каждый раз, глядя на неё, сердце сжималось от боли. Алиса задумалась: «Что бы она сказала? Как бы она поступила?» Но ответа не последовало и не последует, так как больше нет мамы, нет глупого ощущения, что она маленькая девочка, и никогда больше не будет, ведь это слабость, а слабых людей в обществе не любят и обходят стороной. FLASHBACK «Алиса сидела на жёстком пластиковом стуле рядом с больничной койкой, её маленькие ножки не доставали до пола. Она обхватила себя руками, пытаясь успокоиться, но слёзы продолжали течь по её щекам. В палате стояла тишина, нарушаемая лишь ровным писком мониторов, отслеживающих состояние её мамы. На лице женщины застыла маска покоя, но Алиса знала, что это не тот покой, который приносит облегчение. Месяц назад её мама, Наталья, была такой живой: улыбалась, смеялась и готовила её любимые блинчики по утрам. А теперь она лежала здесь, безжизненная, словно вся её энергия растворилась в этом холодном, стерильном пространстве. Алиса не понимала до конца, что происходит, но знала, что мама очень больна, и врачи не могут её спасти. — Мама, пожалуйста, проснись, — шептала девочка, сжимая маленькими руками пальцы матери. Её голос дрожал, а глаза были наполнены мольбой. — Я буду хорошей девочкой, я обещаю! Только проснись... Дверь палаты скрипнула, и в комнату вошёл Сергей Анатольевич. Он был бледным, измученным и постаревшим за этот месяц. Его плечи были опущены, а глаза — пустыми, как у человека, который больше не знает, как бороться. — Алиса, пойдём, доченька, — тихо сказал он, кладя руку ей на плечо. — Тебе нужно домой. Ты здесь целый день. — Нет, папа, я останусь, — упрямо ответила девочка, не отрывая взгляда от мамы. — Вдруг она проснётся, а меня не будет? Сергей закрыл глаза, пытаясь справиться с накатившими слезами. Он не знал, как объяснить дочери, что шансов больше нет. Ему самому казалось, что он находится в кошмаре, из которого невозможно выбраться. — Алиса, врачи говорят, что... мама очень устала. Ей нужно много отдыхать, — наконец выдавил он, стараясь не смотреть в её глаза. — Но она же спит уже очень долго! — с отчаянием выкрикнула девочка. — Почему она не просыпается, папа? Почему ты ничего не делаешь? Эти слова, полные детской искренности, пронзили его сердце. Он понимал, что Алиса чувствует себя покинутой, брошенной не только матерью, но и им. Сергей попытался присесть рядом, но девочка отстранилась, не отпуская руку Натальи. — Мамочка, я буду молиться за тебя, — прошептала она, сжав губы. — Бог услышит меня, правда, папа? Сергей не знал, что ответить. Он давно перестал верить в Бога, в справедливость, в чудо. Весь этот месяц он жил как в тумане, между больницей и домом, пытаясь удержаться на плаву ради дочери, но внутри уже давно утонул. — Да, Алиса, — тихо сказал он, подавляя ком в горле. — Бог услышит тебя. Девочка закрыла глаза и сложила маленькие ладошки в молитве. Её слова были простыми, детскими, но от этого ещё более пронзительными. — Господи, я знаю, ты там, на небе. Пожалуйста, верни мне маму. Я обещаю быть послушной, никогда не буду ссориться с папой и всегда делать уроки. Только верни её, пожалуйста... Её голос затих, и она вновь посмотрела на лицо матери. Оно оставалось таким же спокойным, без признаков жизни. Алиса чувствовала себя беспомощной, маленькой и потерянной.»