Любовь слепа.

Валиде Султан уже принесли завтра и она вместе с дочкой Хатидже уже принялась за пищу, иногда переговариваясь о чем-то не значимом. На самом деле госпожи находились в своих мыслям. Хатидже думала про Ибрагима. Он стал к ней резко холоден, не отвечал на записки, что очень её беспокоило. Верная служанка и подруга Гюльфем успокаивала, говоря, мол, у него сейчас много дел, но совсем скоро ответит! От этого Хатидже сначало становилось грустно, потом злость брала вверх. Как обычный раб может так её игнорировать?! У Валиде же всё про наложниц сына. Махидевран горела от ревности, постоянно плакала в покоях, полностью забыв про наследника! То и дело её служанки говорили про то, как девушка крушила всё, кидала столы, украшения, рвала одежды...Другая же, Озай Хатун, была смиренна. Ходила к Повелителю, не устраивала ссор в гареме, была любезна и почтительна, от чего Валиде совсем не спокойно. Сын зовёт в покои только её, похоже, сильно увлечён, а это плохо. — Хатидже, — мягко позвала Айше Хафса. — Да, мама? — кладя ложку на поднос и вопросительно поглядела на мать. Та мягко улыбнулась, пуская в рот сладкую виноградинку. — Мне сказали, что ты часто проводишь время с Озай Хатун... — задумчиво протянула женщина. Хатидже замялась, не зная, какой ответ дать. Да, они действительно подружились и Хатун оказалась хорошей. Узнав про это, Махидевран обиделась, но кто она такая, чтобы показывать это любимой сестре Султана? Конечно, Хатидже заметила её злой взгляд, прогуливаясь вместе по саду. Первая наложница была сама не своя, смертельно бледна, а глаза опухли от бесконечных слёз. Госпожа не знала, сочувствовать ей или нет. Ведь Султан может иметь бесконечное количество женщин, это его законное право. Наверное, Хатидже просто не сможет полностью понять рабынь этого гарема. Ведь она Султанша, ей никогда не изменят, а если так случится, мужчина быстро лишиться головы. — Да, Валиде, — тихо ответила, опуская голову к еде. — Очень умная Хатун, но никак не может зачать ребёнка нашей Династии. Озай постоянно ходила к Повелителю в покои, но забеременеть так и не получается. Все в гареме только про это и говорят. Другие рабыни пытаются её задеть на этой почве, но Хатун не отвечает, занимаясь своими делами. — А сын отвергает всех других наложниц, которых я к нему посылаю, — устало проговорила Валиде, — Он влюблëн. Ох, как влюблëн! Последнюю фразу она проговорила уж больно отчаянно. Хатидже решила заинтересоваться, что в этом плохого. Её брат был безмерно счастлив и весел вместе с Озай. — Любовь помогает жить, мама. Валиде удивленно глянула на дочь. Никогда их разговоры не заходили в эту тему. Молодая госпожа уже была вдовой и пора бы уже задуматься о поисках достойного мужа для неё. Моя дорогая девочка так несчастна... Нужно поговорить об этом с Сулейманом. — Любовь делает человека слепым. Это особенно плохо для Повелителя всего мира. Хатидже только кивнула, решая наконец закончить завтрак и отправиться в комнату. Гюльфем хотела закончить вышивку, начатую вчера вечером под разговоры про Ибрагим. И нужно поскорее написать ему ещё одну записку или встретиться около покоев Султана...

***

Озай Хатун была в не себя от злости. Только что она столкнулась с Махидевран Султан и чуть не вышла из себя! Эта безумная женщина постоянно её провоцирует на ссору, унижает, старается указать место, но Хатун всегда держалась стойко. Озай четко следовало советам Нигяр Калфы и пыталась побыстрее это закончить. Как же ей хотелось подарить Сулейману шехзаде! С ним статус в гареме был бы выше и Махидевран понял, что её любовь окончательно угасла. Хотя, на самом деле, уже давно. Султанша не хочет этого признавать, поэтому часто ходит к Султану якобы поговорить о сыне... Хотелось ответить и стереть мерзкую ухмылку с её лица, дать понять, что Султан принадлежит ей. Сулейман влюбилась в неё, уже забыв про некогда великую любовь. Ещё и этот змей Ибрагим. Правая рука Повелителя на стороне Махидевран, а саму Озай окидывает безразличным взглядом, опять пропуская в султанские покои. Нужно переманить его на свою сторону, он станет хорошей поддержкой. В комнату фавориток впорхнула Нигяр Калфа. Оглядела свою воспитанницу, которая ходила по комнате, не обращая внимания на вошедшую. Масировала виски, дабы наконец избавиться от головной боли. В последнее время то и дело мучилась, а всё эта змея Махидевран! Нужно поскорее успокоиться, надо уже готовиться к ночи с Повелителем. — Махидевран Султан не даёт тебе прохода, — ухмыльнувшись присела на кровать, пока Озай подошла к большому зеркалу, — Она не успокоится, поверь мне. Хатун недовольно цокнула. — Да, знаю, знаю. Мне нужно быстрее забеременеть, — поправляя чëрные, словно смоль волосы ответила, не поворачиваясь. Сегодня она точно постарается! Не все разы, когда Повелитель звал её, они делили постель. Сулейман любил говорить на разные темы, читать стихи, слушать песни в её исполнении, игру на разных музыкальных инструментах. — Ты красивая Хатун. Умная, смышлёная, хитрая. Но без шехзаде не станешь Султаншей и Махидевран рано или поздно избавиться от тебя. Ещё и провоцируешь её. — Я? Провоцирую? Не правда! Эта змея начинает первая, не может просто мимо пройти. Сразу начинает. А Валиде ничего с этим не делает! Главная её проблема — вспыльчивость. Только вспомнить как тяжело сдерживаться каждый раз при очередной стычке в коридоре. Внутренне успокаивала себя: Гюльбахар совсем погрязла в бесконечной ревности, слезах и горе. Озай было жалко бедного шехзаде Мустафу, что у него такая мать. Маленький мальчик ей понравился, они бывало встречались в саду, но противная Гюльшах быстро уволила, не давая нормально поговорить или поиграть. Устало вздохнув, покрутилась перед зеркалом, осматривая свой простенький светло-голубой наряд. Взяла шкатулку с украшениями, выбирая, что же ей сегодня надеть. — Махидевран скоро ответит за свои слова. Я сделаю всё, чтобы выгнать её отсюда. Нигяр ничего не ответила. Она знал, что совсем скоро кровь потечёт рекой.