To Be Free

      В одну ночь Инадзума прогремела штормом.       Хищный рокот, молнии, хлесткий ветер и жестокий ливень в одночасье атаковали почву. Наруками снова пал под гнётом бури.       Тогда как обычно спряталась луна. Смольные облака затянули небеса, разрастающаяся гроза всей мощью вылилась на человечество. От того множеству пришлось остаться дома, подальше от воды и молний.       В именно этом шквале — мощном и неумолимом — не было ничего нежного или красивого.       Вместо привлекательно чистых капель лило будто из ведра. Некогда прекрасные молнии теперь устрашали весь город — казалось, выйдешь и один такой острый кончик окажется у тебя в черепной коробке.       Сей тайфун далёк от божественности.       Холодный, убийственный, и, безусловно, ужасающий.       На фоне всего этого пил мамин отвар один принц. Нос его красен и заложен, стеклянные глаза лениво смотрят в кружку.       Но не долго его очи внимали цвету жидкости, перекинув свой взор в окно. На то, как кусты и одинокие деревья безумно качались под действием морозного тайфуна.       — Эта гроза... довольно агрессивна, — отметил Куникудзуши и отпил ещё чуть-чуть горького лекарства.       Поморщившись от слишком резкого для его рецепторов вкуса. Однажды он хотел бы попробовать сладкий отвар.       — Не волнуйся о грозе, Куникудзуши. Здесь ты будешь в сохранности и здравии. Я ничему не дам тебе навредить, да даже подойти к тебе не дам, — уверяла сёгун Райден, с улыбкой поглаживая его по голове.       Зачастую не бывает в циклоне места спокойнее, чем центр. Славно, что нынешний центр находился в Тэнсюкаку.       Куникудзуши лишь согласно кивнул, опуская руки с чашкой на колени, — Да, знаю.       Тонкие, воздушные рукава обернулись вокруг его шеи, под самым подбородком, едва ощутимый вес опустился на волосы — сёгун Райден обняла его несильной хваткой - чтобы не поранить.       — Как ты? — спросила Электро Архонт, накрывая одну из его мягких, но впалых щёк.       Тяжёлый кашель раздался по комнате, чей звук заставил Куникудзуши прикрыть глаза, а Электро Архонта вздохнуть. Уголки губ опустились, являя выражение из смеси отчаяния и разочарования.       — Сносно, — прошептал Куникудзуши.       Странно то, что её отвары, которые раньше давали хотя бы какой-то эффект, совсем перестали действовать. С момента пробуждения сына она заставила его выпить лекарство пару раз, и его организм так и не укрепился, выглядя так хрупко.       Хрупче обычного.       Вздохнув, сёгун Райден погладила допившего чай сына. Тот убрал чашку в сторону, параллельно пытаясь избавиться от горького послевкусия. Все отвары такие отвратные.       Сколько бы раз он ни выпил их, он всё не мог насладиться этим вкусом. Оставалось лишь закрыть глаза и надеяться на лучшее. Существовало два метода избежать послевкусия: либо пить залпом, либо мизерными глотками раз в пару минут.       В эту ночь он использовал второй — на скоростное питьё сил совсем не осталось.       — Тебе стоит пойти спать, — сёгун Райден принялась пальцами прочёсывать его локоны.       — Слишком громко, — отметил Куникудзуши. Сью же секунду, будто по зову, загрохотала молния. Пришлось прикрыть звенящие уши руками.             — Тогда ладно, — Электро Архонт понимающе уставилась на костяшки его пальцев. — Тогда подождём когда гроза утихнет или хотя бы ослабнет. Или я могу приготовить для тебя усыпляющий чай? Как тебе?       — Было... Было бы славно, мама.       — Хорошо.       Отняв руки от ушей, Куникудзуши завозился с длинными рукавами. Теперь, когда Электро Архонт ушла за чаем — он надеется, менее горьким, чем прошлый — он не знал чем себя занять.       Он потянул за одну из вылезших ниток его одежд. Синие глаза скучающе моргнули, приводя ресницы в движение. Даже уставший, он так красив.       Раздражающий стук тяжёлых капель продолжил ломиться в окно. Куникудзуши ничего не оставалось делать, кроме как глядеть в поглотившую Инадзуму бездну. Ни огонька не горело с "наружи". Ни единого мерцания лампы или чего-либо ещё.       Не сияло ни одной звезды. Зéмли Вечности словно окутала тень.       Единственный огонёк в звенящем тайфуне потянулся за книгой, что лежала у ног. Он читал её ранее, перед тем лекарством.       К его разочарованию, закладка выпала, оставив страницу, на которой он остановился, затерянной среди сотен таких же.       — Ладно, — он, со слабым вздохом, беспомощно уставился на новеллу.       Сегодня, даже несмотря на то, что он проспал до полудня, у Куникудзуши не было сил. Когда в любой другой день он бы прогулялся по коридорам, в этот он и с кровати встать не мог. Даже переодеться — на нём всё ещё красовалась ночнушка.       Он просто устал. Потому оставалось лишь лечь и попытаться убить время, в надежде, что со временем станет лучше.       Энергии хватало только на то чтобы сесть и читать. А ещё смотреть в окно и восхищаться природой, игнорируя жестокие лучи солнца. К счастью для него — а было ли то счастье? — сейчас ночь и едва ли что-либо светилось за окном.       Шторм словно затушил все фонари близ Тэнсюкаку. Кроме света его комнаты, во круге не было ни лучика. От того он застыл, а после покачал головой.       Не его забота.       Затаив дыхание, он пролистал пару страниц в попытке найти страницу, на которой остановился. Начинать сначала совсем не хотелось. Было бы слишком запарно.       Он медленно моргнул, быстро перебирая пальцами. Казалось, их кончики едва скользил по страницам, высматривая только номер в уголке и пару знакомых слов, пока наконец не нашли искомое.       Лицо просветлело. Куникудзуши, с более мягким выражением, чем раньше, нежно потёр бумагу. Недавняя досада испарилась, стоило начать первый абзац. Синие радужки наполнились интересом, губы изогнулись в лёгкой улыбке.       Ничего не могло его отвлечь. Лишний шум в лице беспощадной бури ушёл на второй план.       Хотя провернуть такое с грозой будет посложнее.       Он просто игнорировал звон в ушах всякий раз, когда гром разносился над Инадзумой. Разве что слегка вздрагивал, но продолжал читать, не обращая никакого внимания на мелькающие на периферическом зрении вспышки.       Даже сквозь века, он всё ещё вздрагивал с почти каждым рокотом. Что нелепо, особенно учитывая, что он жил в королевстве Электро Архонта.       Электро Архонт могла вызвать бурю движением пальца, создать молнию из ничего и в мгновение превратить нежный бриз в яростный ураган.       Она правила грозой.       Как же жалко с его стороны скрывать уши от творения матери, игнорировать красоту гроз.       Куникудзуши лишь понурил голову, зарываясь в книгу, тем самым отдавая приоритет истории вместо мыслей. Так лучше. Это приносило радость.       — Какая удивительная сказка, — пробормотал Куникудзуши.       Закладка лежала между пальцев — он готов в любой момент положить её меж листов как только мама вернётся.       Где-то час спустя он снова начинал скучать. Новелла-то интересная, но ему уже стоило отчалить в мир грёз. Надвигался поздний час.       К счастью для него, мама вернулась в комнату пару минут спустя с полной чая изящной керамической кружкой. Судя по плавающим чаинкам, свежесваренным.       — Прости что так долго. Кажется, слуги без спросу переставили некоторые ингредиенты, мне понадобилось время чтобы отрыть их, — сёгун Райден, нахмурив брови и поджав губы, покачала головой.       — Оу, — пробормотал Куникудзуши, не зная что ещё сказать. — Ничего страшного, мама, я понимаю. Не извиняйся.       Он закрыл новеллу, не позабыв о закладке.       Затем взял кружку и подул, пошатнув дым. Сёгун Райден же положила руки поверх его, помогая, даже если пить — не такая уж и сложная задача.       — Какой же ты милый. А теперь пей. Чем раньше ляжешь отдыхать, тем быстрее восстановится тело, — сказала Электро Архонт, поднимая кружку выше, позволяя Куникудзуши пить быстрее.       — Хорошо.       Пока Куникудзуши пил, сёгун Райден сохраняла нечитаемое выражение лица. Глаза сузились и странно опустились на сына. Губы сжались, пальцы затряслись.       Она кинула взгляд на сына, а потом ещё парочку на книжный шкаф. Куникудзуши это не заметил, будучи слишком занятым кружкой.       Ладно, скорее он не мог оторвать внимания от маминых рук. От того, как её крашенные ногти прижимаются к его пальцам, чуть ли не впиваясь.       Нервы нарастали в желудке.       Сошла ли сёгун Райден с ума?       Он сделал что-то не так?       Куникудзуши не мог вспомнить ничего, что могло разозлить маму. Он слишком устал, чтобы хотя бы встать. Что уж там о том, чтобы злить сёгуна Райден.       Когда он допил, руки Электро Архонта не ушли. Куникудзуши попытался опустить руки, но и это не спасло. Мамина хватка была сильна и неразжимаема.       — Мама, — Электро Архонт подпрыгнула. Странно.       — Да?       — Я допил.       Заметив, что кружка в руках сына опустела, она отпустила его руки, — И правда. Умничка.       Электро Архонт явно летала в облаках. Почему Куникудзуши не знал и не решался спросить. Он просто прилёг к стене, вслушиваясь в мягкий стук.       Прильнув ухом к стене, он как-то услышал нескончаемые капли. Каким-то странным образом проглядывался красивый ритм.       Теперь пустая кружка оказалась забранной мамой, что всё ещё занималась размышлениями или чем-то ещё. Сейчас она будто прибывала где угодно, но только не здесь.       В любой другой день он бы спросил сёгуна Райден что не так. Однако этот день отличался от всех прочих.       Громкий кашель слетел с его губ. Веки налились свинцом.       Медленно но верно, его спина ушла в теплые болота кровати. Голова погрузилась в одну из многих мягких подушек. Лежащий на нём тонкий плед вздымался и опускался вместе с грудью.       — Кажется, на сей раз отвар сработал, — сказала сёгун Райден, нежно поправляя плед.        Куникудзуши улыбнулся, — Надеюсь.       Прежде, чем он провалился в мир грёз, казалось, у сёгуна Райден было много что сказать. Всё таки она до сих пор не покинула его покои и продолжала пристально следить за ним. Её плечи тряслись, когда она убирала прилипшую к его лбу чёлку.       — М? — сонно спросил он.       — Ничего. Сладких снов, — её улыбка была последним, что он видел прежде, чем закрыть глаза и заснуть.       Когда Куникудзуши наконец отчалил в другую реальность, температура в комнате заметно упала, переходя в совсем мороз, стоило сёгуну Райден поцеловать его в лоб. Хладный блеск как всегда покоился в фиолетовых глазах.       Наружный шторм тоже ухудшился. Её хорошо спрятанное раздражение и злость просочились сквозь щели. Хрупкий сын более не мог их сдержать.       Она сдерживалась ради него, иначе он бы в страхе заплакал.       Посему она ждала его сна. Когда его тощее тело надёжно закутается в тяжёлые одеяла, что точно защитят его от хладной ауры сёгуна Райден. Он даже не дрогнул, несмотря на прохладу.       Славно – подумала его мать.       Укутанный и уставший, едва ли он смог бы проснуться в ближайшее время. Тем более ещё и сваренный ею чай так и тащил в сон.       — Прости, это ради твоего же блага, — прошептала сёгун Райден. Её нежный тон контрастировал с тенью на лице.       Затем она подобрала закрытую книгу, которую чуть ранее читал Куникудзуши, и, убедившись, что закладка не выпадет, положила ту на тумбочку.       Очевидно – она сумасшедшая. По одним только сжатым кулакам и беспощадному взгляду понятно. Тем не менее, от чего именно она сошла с ума понять не выходило.       Как бы то ни было, она не злилась на сына.       Она никогда не предъявляла никаких жалоб на него.       Особенно сейчас. Не когда ему не хватало энергии даже на то, чтобы оторваться от кровати. Он так жалок.       Под длинными ресницами темнели мешки, прячась в впалых щёках. Бывалая полнота ушла, оставив лишь лёгкую, бледную, больную кожу.       Сёгуна Райден переполнял страх. Она боялась того, как сильно подкосилось сыновье здоровье, и того, что не может всегда приглядывать за ним.       Всё таки обязанности Архонта никто не отменял. Она должна была привить два новых Указа – Указ об охоте на Глаза Бога и Указ Сакоку – даже если стабильность Инадзумы пошатнётся. Ведь если соблюдать их спустя рукава, нация сгинет в хаосе.       А может она уже.       От такой мысли губы горько сморщились. Она всегда знала, что не лучший правитель. Скорее воин.       Роль Архонта больше шла её сестре. Такова была основа их правления. Макото – милостивый предводитель, что любил своих людей. В то время как она, наоборот, заменяла близняшку на фронте.       После смерти Макото обязанности правления перелегли на неё. На ту, кто страдал и скорбил. Она была вынуждена принять эстафету Электро Архонта.       Спустя века одиночного правления, она поняла, что не ровня сестре. Даже половинке. Неудачи преследовали её.       Между ней и народом зияла огромная дырень.       Правя над ними, едва ли она кинула на них и мимолётного взгляда. Они смотрели на неё снизу вверх и восхваляли, молились даже. Однако и так она не чувствовала связи.       Они – её подданные, но она никогда не заботилась о них также, как Макото. Она любила их. Она старалась как могла, чтобы стать хорошим лидером. В итоге между близнецами тоже раскинулась непреодолимая бездна.       Она знала, что никогда не будет любить своих людей до такой степени. Не как Макото или её друзья, которые тоже умерли.       Как иронично.       Среди близняшек самой недоброй оказалась та, что осталась править нацией, которую никогда не полюбит и не примет целиком. Судьба правда жестока. Даже жестче, чем Селестия.       Может, потому она так легко ввела два спорных Указа. Её любовь к людям чиста, но пуста и холодна. Совсем не как та искренняя любовь к сыну.       В конце концов, и у сёгуна Райден были приоритеты.       Между Инадзумой и Куникудзуши, она всегда выбирала сына. Если это значило, что придётся защищать любящего её ребёнка всю жизнь, она без сомнений оставит нацию позади, и всё равно что с ней, пусть хоть утонет в бездне, ей не важно.       А чего тут сомневаться? Семья превыше всего.       От сестры до сына. Она любила их так сильно, что могла бы достать звезду с неба, только попроси.       Фиолетовые глаза опустились на такую бледную, такую слабую спящую фигуру. Она избавится от всего, что могло его ранить. Использует самые радикальные меры, которые многие не поймут. Впрочем, что уж там о мнении других.       Сперва она мать, а только потом Архонт.       Когда Куникудзуши издал свой первый плач, она не могла сдержать слёз. Облегчение от знания, что он жив. Она бы никогда не хотела, чтобы ту радость запятнала скорбь.       А теперь новым знанием о сыне было... — Ты скрывал от меня секреты. Опасные секреты, мой глупый сын.       Потерявшись в мыслях, она сжала одну из щёк Куникудзуши. Впрочем, её хватка была нежной и очень осторожной. Она беспокоилась о том, как бы не рассечь его кожу своими длинными ногтями. Не поцарапать бледную оболочку. Не окрасить красным.       Её ребёнок. Нет, она не помешалась на нём, но всё же...       Он прятал от неё что-то с чем-то. То оказалось достаточно, чтобы вогнать её в неверие. Даже сейчас ей тяжело верилось, что её сын правда пошёл так такое.       Конечно, Куникудзуши не хотел. Вероятно он просто не знал о риске собственных действий. Он немного глуп по своей юности.       Он блаженно игнорировал её и её учения. Обстоятельства его детства лишили его знаний, и в тоже время даровали любопытство. Может, потому это и случилось. Результат восхищения и наивности просто вылетел из под контроля.       А как же ещё?       Она никогда не поверит, что Куникудзуши осознанно вляпался в эту заварушку. Сёгун Райден уверена – её сына просто обвели вокруг пальца!       Впервые в жизни она – пусть и с трудом – назвала Куникудзуши глупым. Мысли противились ей, отговаривали язык, а сердце крепко сжималось.       Ощущалось как инсульт. Её сладкий, любимый сынок, который просто хотел быть похожим на неё, был слишком слаб, слишком нежен, чтобы хотя бы чуть-чуть напоминать её.       Аура хрупкости и уязвимости с самого рождения преследовала Куникудзуши. Посему она всегда содержала его в любви и ласке и никогда не повышала голос, зная, насколько кротка и послушна его душа.       Ругать его – вне её компетенции. Просто злость кипела в ней, она не знала что делать. Не то чтобы это ложь, но и её сын не заслуживает этого.       Куникудзуши даже не слышал её.       Он всё еще спал.       И всё равно сёгун Райден виновато погладила его по щеке. В их дуэте не только Куникудзуши глуп. Она тоже сплошная дура. Как минимум, её сын наивнее всех наивных.       Словно цветок. Внеземной, но очень хрупкий. Одно неверное движение – остался прах.       Ни с того ни с сего Электро Архонт обняла дремлющего сына. Какая-то её часть обрадовалась, что он не проснулся несмотря на тяжесть её тела. Она притянула его ближе и зарылась в его волосы.       Как же давно она не обнимала Куникудзуши во сне вот так.       В детстве он просился к ней перед сном. В слезах перебирал ножками, а за его спиной тащилось огромное одеяло. Тогда он боялся спать один, стремясь к присутствию и теплу Электро Архонта.       Столько всего поменялось.       Теперь Куникудзуши находил утешение в одиночестве. Чувствовал умиротворение, когда в его окружении не было ни единого раздражителя. Сейчас он и плакал реже.       Её сын правда вырос. Даже так, она не могла перестать скучать по тем временам, когда он был как на распашку. Когда он, такой маленький, на всех скоростях летел ей в руки. Широко улыбался, а не избегал её взгляда.       Он вырос и так сильно изменился. Ушёл тот живой, пускай и стеснительный мальчик, что высказывал столько любопытства по отношению ко всему. Спешил задать вопрос и просить рассказать историю. А она с радостью шла на встречу и рассказывала что только угодно.       От того его глаза сверкали в удивлении и восхищении. Такие моменты могли длиться часами, пока Куникудзуши, наконец, не устанет. Сёгун Райден вспоминала это с лаской.       Слабое тело не мешало ему расти счастливым ребёнком.       Временами сёгун Райден гадала что с ним случилось. Что такого произошло, из-за чего некогда игривый сын так легко потерял сердце, сдался, уподобился безжизненному камню, чьи глаза утеряли свет.       Позже он смирился ещё больше – Куникудзуши казался меланхоличнее, приклеился к кровати, даже если не болен. Пустые зрачки сверлили пути в никуда. Он мог просто уставиться на свои колени и, вздыхая, попивать отвар.       Депрессивнее некуда.       Сёгун Райден так желала вычеркнуть всю его грусть. Осчастливить, подарить ещё одно сердце. Лишь бы он искренне улыбался.       Разве не смешно?              В последний раз она видела его искреннюю радость, когда застала его за первым в его жизни прикосновению к лепесткам сакуры. Он сиял, его глаза полнились жизнью, улыбка растягивалась так широко, что удивительно, как не порвалась. Среди той сцены её сердце жалобно сжималось.       Вмешательства извне осчастливили её сына, в то время как она не могла. Сёгун Райден уплотнила объятия от этой мысли. Как жестоко.       Она недостаточно старалась? Она недостаточно любила?       Однако, превыше всего, это благодаря её Сердцу Бога он жив. Она спасла его. Она подарила ему второй шанс.       Ему всё равно? Нет. Конечно нет, успокаивал приятный голос в голове.       Поддержка его жизни на протяжении вечности и охрана его хрупкого сердца не чета мимолётным чувствам простого смертного? Он не понимает. Он обманут и глуп, продолжал голос.       Все её жертвы ничего не стоят? Её сына постепенно отберёт низший аристократ?       Оглушительная гроза грозно прокатилась по Инадзуме. Молния рассекла улицы, наводя ещё больше хаоса. Едва ли кто-либо спал под гнётом страшной бури.       Сёгун Райден вздрогнула и в неверии закрыв глаза, положила подбородок на макушку Куникудзуши, ткнув его личико в свою шею.       Когда дело доходит до Куникудзуши, она достигает пика эгоистичности. Если благодаря этому он задержится под её крылом до последнего вздоха, она сделает что угодно. Её методы прыгали от непостижимых до неоправданных.       Она не знала рамок.       Мать, так сильно любящая сына.       Её единственного якоря, держащего её от горя и скорби. Единственного человека, который правда останется с ней, что бы ни случилось. Он прогонял от неё одиночество последние пятьсот лет. Дал цель и чувство удовлетворения.       Посему её принц тем более не уйдет от неё так легко. Она на секунду прикрыла глаза, нашёптывая сладкие слова в соблазнительно мягкие локоны Куникудзуши, даже если он не слышал       Сёгун Райден прижалась к спящей фигуре и слегка улыбнулась, переводя дыхание.       Тихая колыбельная раздалась среди бури наружи. Разрушительный шквал слегка улёгся. Стук дождя поредел и превратился в морось, радуя трясущихся граждан Инадзумы.       В голове Электро Архонта кружилась одна единственная мысль о её драгоценном сыне. О дорогом малыше Куникудзуши, нуждающемся в ней и её защите.       Она защитит своего малыша от всего, что бы это ни было. Даже если придётся пойти по скользкой дорожке.

∘₊✧──────✧₊∘

      Яэ Мико с зонтиком стояла среди тихой мороси.       Её глаза блеснули, но в них не было той обычной хитринки. Губы лишились забавной ухмылки. Заместо того они образовали ровную линию.       Она взглянула на животного, спрятавшегося от дождя под широкой крышей издательского дома "Яэ". Белоснежное существо слегка промокло и испачкалось. Кот.       — Эй, — позвала Яэ Мико, маша трясущемуся коту с письмом в пасти, — подойди. Дождь может и успокоился сейчас, но природа очень капризна. Давай подождем, пока небо окончательно не просветлеет.       — Мяу, — кот тряхнул головой и наконец кивнул кицунэ.       — Славно. Пойду приготовлю какую-нибудь закуску, — сказала Яэ Мико, наконец улыбнувшись.       Временное убежище от нескончаемого дождя раскрыл свои двери, впуская одинокую кицунэ и усталого кота.

∘₊✧──────✧₊∘

      Куникудзуши в конец отчаялся.       Затяжное ощущение безнадёжности свалилось на него. Слабое сердце поддалось шаткому положению тела, став неустойчивее и беспокойнее.       По пробуждению он изо всех сил старался хотя бы поднять голову, но, явно, тело не разделяло его стремлений. Позорище. Ему необходимо позвать сёгуна Райден только чтобы сесть. Оболочка отказывалась следовать приказам.       Словно кукла, что не может двинуться, как бы ни хотела. С трудом выходило поднять хотя бы руки. Единственное, что выходило без особых усилий – движение пальцами.       Оставшаяся часть тела словно окоченела, не могла и на дюйм двинуться без помощи извне.       По ощущениям ныне было хуже, чем в прошлую ночь.       Конечности словно пребывали в наркозе. Едва ли он мог повернуть голову, чем был ужасно разочарован.       Красный охватил щёки. Стыд и позор разом окатили его, как тут не покраснеть? Всё его лицо вспыхнуло, и, в этот раз, не из-за жара.       Однако не только стыд селился в нём – грусть являлась ей соседкой.       Последние пару дней спросили огромную цену с его здоровья. Чудом – на деле Сердцем Бога – его слабое сердце продолжало биться.       Как бы то ни было, и Сердце Бога ослабло. Он чувствовал это под хрупкими костями и медленным сердцебиением. Если не сохранять осторожность, он точно откинет коньки.       Сей осознание он не решался оглашать. Ни маме, ни самому себе.       То было откровение, с которым никто из них не справится.       По крайней мере не сейчас. Не когда Куникудзуши прикован к кровати из-за упадка здоровья, когда ноги не могли стоять дольше пары минут.       А теперь он даже сесть не может. Ужасно.       Расстроенный и несчастный, Куникудзуши хотелось плакать. Как бы он ни ненавидел стекающие о коже слёзы, он не вывозил. Хотелось зареветь во всю дурь и вырыдать всё своё разочарование.       Но он не стал. Вместо этого он ткнулся взглядом в колени и крепко вцепился в волосы.       Ни слезинки или всхлипа не покинуло его. Тишина.       Что встревожило сёгуна Райден, которая наблюдала за ним с самого пробуждения, в страхе что он поранится если она отведёт взгляд хотя бы на секунду. Ещё хуже стало после того, как Куникудзуши попросил помочь ему сесть.       — Куникудзуши, — спокойно заговорила она, медленно приближаясь к очевидно расстроенному сыну, — тебе что-нибудь нужно? Я тут же достану всё, чего бы ты ни желал.       Она не спросила больно ли ему как обычно. Её сын явно не в настроении для подобных вопросов. Раз так, она просто попытается отвлечь его любыми способами.       Хотя, кажется, Куникудзуши вообще её не слышал.       Он никак не отреагировал на вопрос. Ни кивка, ни какого-либо изменения в лице.       Навряд ли он оглох.       Тем не менее, сёгун Райден приняла ещё одну попытку привлечь внимание: — Куникудзуши?       Как и прежде, Куникудзуши никак не отреагировал. Он оставался словно высеченной изо льда фигурой, подрагивали лишь пальцы. Хватка в волосах усилилась.       Широкие синие глаза тоже не двигались. Даже когда он опустил голову, почти ткнувшись ею в колени, он не моргнул или отвёл взгляд.       Только когда он зарылся лицом в накрытые пледом ноги, лицо переменилось. Некогда пустое выражение сморщилось. Сёгун Райден этого не заметила, наблюдая одну лишь спину.       — Куникудзуши...       На секунду он вздрогнул. Тишина.       Затем столь же тихое сопение рассекло воздух.       Оно было настолько неразборчивым, что не имей сёгун Райден острый слух, она бы не уловила его. Шторм всё ещё громил наружный мир. Не так жестоко как прошлой ночью, но тем не менее.       Дождь растерял всю свою мощь, удостаиваясь суффикса "ик", однако молнии продолжали греметь и сверкать. Хаос ещё не закончился.       Ну, хотя бы буквально сногсшибательный шквал смиловался.       Впрочем, сёгуна Райден уже не волновала погода. Всё её внимание устремилось на трясущегося сына. Интересно, если бы она схватила одно из его содрогающихся плеч, оно бы успокоилось?       Однако замысел прервался громким, первозданным сопением. Сопением Куникудзуши. Ему явно нехорошо. Голос приглушился простынями, но то не было преградой для сёгуна Райден.       Её сын плакал.       Тело Куникудзуши трясло как никогда, тремор рук усилился так, будто их везли в маленькой лодке по штормовому морю. Всё его существо било дрожью подобно упавшему листу в неслабый шквал. Сдутый и унесённый в неконтролируемый ритм.       За тем одним единственным шмыгом ничего не последовало.       И всё таки можно было точно сказать – он плакал. Его милые, напоминающие звезды в небе, синие глаза лили едва уловимый дождь.       Простыни намокли. Пятна солёных слёз окропили их и только разрастались. Их хозяин сохранял молчание. И без того красное лицо румянилось ещё больше.       Наконец дать себе в волю наплакаться после стольких лет ощущалось странно.       Радость ли это, или растерянность?       Может, и то и то. В последнее время он совсем запутался в эмоциях и уже совсем не мог их объяснить. В большей части он чувствовал горечь и безнадёжность. Посему хотя бы малейший проблеск облегчения, даже будь то слёзы, успокаивал.       Однако несмотря на мимолётное утешение, горе вскоре вернулось. Его солёность казалась солёнее слёз. От этого вкуса сводило язык.       Куникудзуши всё ещё с трудом двигал конечностями, до сих пор напоминая статую, и только поэтому радость так долго прожила.       Кукла он или нет, не важно, всё в итоге сводится к одному. Всё его счастье – это лишь стекло. Неподвижное и бессильное.       В итоге он увяз в меланхолии, из которой нет выхода. Безнадёжность текла по его венам. Его собственные страдания и боль плотно сжимали шею.       Он уже не вывозит.       Его сердце тоже напоминало стекло. Хрупкое настолько, что может разбиться от неверного движения. И в буквальном, и в переносном смысле.       — Мама... — сказал он ломанным голосом, чудом не запнувшись. — Мама, мне нужна твоя помощь.       В каком бы трансе ни пребывала сёгун Райден, она тут же вернулась в реальность, моргнула один раз и кинулась к сыну. Её сильные руки обернулись вокруг маленького тела, положили на коленки хозяйки и утёрли чужую реку слёз.       — Ты в порядке? — спросила сёгун Райден с широкими беспокойными глазами.       Он размазня.       Плачущая, неуклюжая, больная размазня, ведущая себя как дитё малое. Как тогда, когда он бесстыдно ревел от любой неприятности.       — Я просто так устал.       Печалились губы Куникудзуши в тяжёлой улыбке. Он прильнул лицом к маминому плечу, пачкая одежды слезами. Теперь её некогда чистое кимоно тоже будет со вкусом соли.       Впрочем, кажется сёгуна Райден это не волновало. Она накрыла сыновью щёку и погладила кожу большим пальцем, — Теперь отдохни. Тебе нужно больше времени на восстановление.       — Ладно, ладно, — Куникудзуши потряс головой.       Вся его злость, отчаяние и смущение оказались пересечены в секунду. В маминых успокаивающих объятиях он заметно успокоился. Затаив дыхание, Куникудзуши расслабился в сильных руках Электро Архонта.       Спустя время слёзы наконец высохли. Значит, он перестал плакать. Тем не менее, лицо до сих пор пылало красным.       Несмотря на ранний приступ, Куникудзуши действовал как ни в чём не бывало. Притворялся будто не он пару минут назад разревелся. Просто обнял собственные колени и расселся на маминых ногах, находя её присутствие приятным.       Сама Электро Архонт не придавала значения внезапной прилипчивости Куникудзуши. По факту, кажется, ей нравилось.       — Хочешь, я почитаю чтобы скоротать время? — спросила она, прекрасно зная, что её сын ещё не хочет спать.       — Да, было бы славно.       Куникудзуши прижался ближе к ней, вызывая у своей матери невесомый смех. Она соскучилась.       Соскучилась по их близости.       В которой ничего не могло их разлучить. Её работа отодвигалась в угоду сыну, который нуждался в ней. Полагался на неё. Хотел её.       Последний такой раз и не вспомнить, от чего подобные моменты становились ещё весомее.       В тоже время Куникудзуши разрывался. Он не знал, что делать дальше несмотря на всю свою хладнокровность. С момента его разлома прошли года, может, десятилетия.       Что же делать?       Кто ж знал, что для ребёнка, который плакал чуть ли не каждый день, слёзы окажутся чуждыми? Непостижимо. Неожиданно даже.       В детстве Куникудзуши тут же проваливался в сон как только хорошенько, от души выплакивался. Всю энергию сжирали истерики. Не то чтобы у него вообще было много энергии. Он всегда быстро выматывался.       Впрочем, на сей раз выходило всё, кроме сна. Он боялся, что коли закроет глаза, последняя капля контроля над телом утечет. А это поведёт за собою лишь новые внутренние разрушения, особенно если он не успеет оправится от прошлых.       Зная это, Электро Архонт постаралась отвлечь сына. Если он не может уснуть, она должна устроить ему момент покоя. Посему и решила составить тому компанию.       На денёк её обязанности как Архонта ушли на второй план.       Всё таки Куникудзуши важнее.       Как бы она ни ненавидела полный секретов книжный шкаф, стоит закопать топор войны на секунду. Ради сына, чьи глаза сияли от книг. Его заинтересованное выражение лица напоминало широкоглазого ребёнка. Очаровашка.       Сёгун Райден вытянула руку и прошлась по бесчисленным корешкам новелльной коллекции Куникудзуши, — Какие-либо предпочтения?       — Нет, любая сойдёт, — попытался покачать головой её сын.       — Ладно. Тогда что насчёт этой-       Сёгун Райден так давно не читала сыну книги. Даже в детстве такое случалось редко. То была одна из вещей, о которой Куникудзуши никогда не просил.       Той малой независимостью, которая у него осталась.       Хобби, вышедшее из скуки, оказалось любопытным, а затем восхитительным. Даже тогда горы и стопки книг достигали потолков. Особенно тогда.       В детстве у него не было таких же вместительных книжных шкафов как сейчас.       Из-за нехватки места, он просто раскидывал книги по округе. Складывал их такими высокими башнями, что даже миниатюрное тельце не могло докарабкаться до вершины. Как ему удавалось творить такое оставалось загадкой по сей день.       Тем не менее, то не продлилось долго. Сёгун Райден подарила ему огроменный шкаф, заметив его любовь к чтению. И попала в яблочко, Куникудзуши до сих пор лелеял тот подарок.       — Эту я ещё не дочитал, — сказал Куникудзуши, увидев, какую книгу вытащила мама.       — Тогда могу я помочь? — сын в ответ слегка кивнул. Ну или попытался.       — Пожалуйста.       Эту новеллу он читал прошлой ночью и заснул прежде, чем смог дочитать. Так что он благодарен, что именно на неё пал глаз сёгуна Райден.       Она, с мелодичным смешком, нежно погладила его по голове. Новелла широко раскрыла свои бумажные крылья, твёрдой обложкой укладываясь на два тела.       Одна её рука крепко её сжимала, а другая обнимала мило возящегося со своими пальцами сына.       Он выглядел таким маленьким.       Нет. Куникудзуши и правда маленький.       Даже будучи куда больше ребёнка, он оставался маленьким. Настолько, что легко умещался на её коленях. Казалось, его широкие одежды могли бы придушить это обнимающее самого себя существо.       Она очень волновалась по этому поводу. Куникудзуши едва достигал её подбородка когда они стояли плечом к плечу.       Куникудзуши не только маленький, но ещё и очень лёгкий.       До того лёгкий, что его можно было поднять одной рукой безо всяких усилий. Казалось, он легче мешка листьев. А это не нормально. Даже если ему не нужно есть, столько весить – за гранью нормы.       Она тоже не имеет никакой потребности в еде, пускай иногда и балует себя сладостями, но она же не весит как он.       Причиной недовеса Куникудзуши не была бессмертность или божественное происхождение. Скорее слабое состояние, на которое без слёз не взглянешь.       А его пищеварительная система вообще недееспособна. Всякий раз, когда он пытался что-либо съесть, оканчивался рвотой.       Бедное её дитё...       Читая вслух, она наблюдала, как сыновий подбородок лежит на коленях. Длинные волосы, окутывая тонкую фигуру, придавали ему трупный вид.       — Куникудзуши? — пробормотала она по концу новеллы.       Книга закрылась и вернулась на своё законное место в книжном шкафу. Куникудзуши обернулся, услышав своё имя, и хмыкнул:       — Мама?       Сёгун Райден принялась поправлять его волосы, заправляя прямые пряди за уши и убирая чёлку.       Он казался таким неудачным. Как его мама, она больше не могла это выносить. Из-за горестного положение, раздражаться на него оказалось сложно.       Она так отчаянно желала помочь ему. Сделать что-угодно, лишь бы облегчить боль.       — Я могу это исправить, — я могу исправить тебя, осталось недосказанным.       Рассеянный маленький Куникудзуши кротко выдал: — Что исправить?       Будто он сам не знает. Будто они прежде не проходили через идентичные торги. Но он всегда был туп, особенно в тяжёлой болезни.       Электро Архонт просто улыбнулась и поцеловала сына в лоб, избегая ответа на вопрос.       Тёплое касание похолодело на секунду.       Сердце Куникудзуши всегда было хрупким.       В лучших планах Электро Архонта защищать его вечность. Спрятать собственное сломанное и горькое сердце в рукав и выйти на стражу ещё более слабого. Обещание, которое она выполнит как мать.       Увидев его сломанным и беззвучно плачущим, сёгун Райден набралась решимости. Она никогда бы не хотела увидеть, как Куникудзуши проходит через это. Его боль = её несчастье, она не выдержит видеть его слёзы.       Невинность, украшающая лицо сына. Вот, что она желает защищать вечность.