Отсечение

- Ну чë, Мих, завтра в Голубково махнëм? - потирая руки, спросил Князь. - А Кристобаль Хозевич тебя отпустил? Не считает, что в наши сложные времена школу нельзя оставлять без защиты? - Времена как времена. Ты про того пацана, который посреди класса стал авадами кидаться? - Откуда в нём столько ненависти, Андрюш? Вон, их британское Министерство опять считает, что это "магглы" портят наших детей своими компьютерами, химической едой... Теперь, дескать, ещё в этом пример с них брать стали. - Миш, половину "наших детей" простецы и родили. Вот как нас с тобой. Тебя родители хоть одному заклинанию научили? - Я что, дурак по-твоему, Андро? Ненависти они меня научили. Почему тот парень только себя убить смог, понимаешь, да? Потому что себя сильнее всех ненавидел. - Ну и гнать там всех поганой метлой, за то, что у ребëнка обскур прозевали. - А у тех, что вчера прямо на уроке сцепились, обскуров нету. Я уже устал повторять, что простецкие границы для магов - ничто, да и между магическими формациями они весьма условны. У нас все школы международные, если посмотреть. А у этих двух братья-простецы в разных армиях. Я же не могу запретить им чувствовать. Андро, преподавать историю и жить в истории - это настолько разное. - В Голубково, Мих. Тебе туда просто срочно надо. - Вот скажи, Андрюх, как ты столько лет работаешь с Тёмными Искусствами и остаёшься таким светлым? - Такой дубиной бесчувственной, ты хотел сказать? Два преподавателя шли бесконечным коридором Школы Обучения Чародейству и Волшебству. Один из них, которого ученики за глаза называли Горшком, с такими прозвищем и внешностью должен был бы стать зельеваром, но он зелья терпеть не мог по личным причинам, зато знал историю получше любого призрака. Другой, румяный и довольный, в яркой мантии, преподавал Защиту от тëмных искусств. "Ридикулюс" у него ученики осваивали моментально, а обскуры у детишек он замечал невооружённым взглядом. С Мишиным обскуром вот было труднее. Когда они с Андреем подружились (в обычной электричке, едущей с Финляндского вокзала), когда вместе сошли в Песочном и отправились к одной и той же заколоченной даче, служившей порталом в волшебный мир, у Миши был уже серьёзный обскур. Ни Андрей, ни Миша, родившиеся и жившие в простецком мире, о существовании обскуров даже не подозревали. А тут волшебный мир, новые друзья, возможность из Совка выбраться за границу. Да половина учеников была "оттуда". Родители отправляли детишек куда поближе, чтобы аппарировать к ним почаще, а то и приезжать, портключ наколдовать мог не каждый, о родителях-простецах и говорить нечего. Вот Мишин обскур на какое-то время притормозил, и его решили не трогать, вмешательство в магию ребёнка считалось тогда слишком опасным. А к старшим курсам отношения в семье у Миши совсем разладились, обскур начал прогрессировать, и сразу по окончании школы Андрей увёз друга обратно к простецам. Вдали от общего магического поля, от постоянных соприкосновений с чужими магическими полями и защитной реакцией ядра на них, проклятие могло замедлиться. Для удаления обскура Мишино ядро было ещё незрелым, и что созреет раньше, думать было страшно. Простецы по происхождению, как правило, не пытались удержаться в обоих мирах сразу, но не Андрей. - Ну ты прошаренный, - смеялся над ним Миша, которого Андрей учил тому же. Сам Миша ненавидел отца и всё мечтал свалить из дома, в волшебный мир, а в нём - на другую сторону Земли, желательно. А вот же, застрял. Андрей, мечтавший стать магическим художником, вдруг резко переметнулся к изучению Тёмных Искусств. - Да не парься, Мих. Оказалось, что какой художник, такой и портрет. У одних почтенный родственник при гостях учился балансировать бутылку эльфийского на ложке, зажатой в зубах. Другой орехов в нос напихает и ржёт. У третьих бабка на электрухе зажигает, грохот на весь дом, где только достала. Они к ней, мол, ты при жизни такого не вытворяла. А она: а теперь могу себе позволить, давно мечтала. Миша смеялся и почти верил. Обскур замедлился, но рос. К тому же под его влиянием и от тоски по магическому миру Миша сначала пил, потом попробовал простецкие наркотики, и в конце концов добрался до зелий, разрушающих магическое ядро. В магическом мире Миша создавал заклинания, а в простецком - музыку, которая всё равно становилась волшебной, потому что сила не могла уходить в никуда. Андрею было проще - он прямо из туров аппарировал на учёбу, на коллоквиумы какие-то. Два года учился в Высшем Вологодском, отправив дубля рисовать однообразные гербы и портреты девушек. Буквально боготворил какого-то своего Снейпа и даже смог выбить у того консультацию для Миши. Тот сказал, что случай любопытный и он рискнëт, несмотря на тяжесть обскура и недоразвитие ядра. Но со Снейпом нехорошо вышло. Андрей надеялся, что тот снимет с Миши обскур, а вместо этого сам оказался в Хогвартсе второго мая девяносто восьмого, добровольцем. Выжил, но отказался рассказывать Мише, что там было. А Снейп вот не выжил. Андрей, вдохновлëнный профессором, теперь надеялся, что рано или поздно сможет сделать всё сам. И боялся, что Мишу где-нибудь запрут или ликвидируют, как готовую в любой момент рвануть бомбу. Ни ногой в магический мир, приказал он. Теперь опасно было консультироваться у знающих магов. Можно было лишь поддерживать в Мише жизнь и искать кого-то, кто не сдаст. Крышка захлопнулась. А Миша обозлился и нашёл себе Фису. Фиса была из сквибов, но со связями. Таскала ему всякую магическую дрянь. Обскур рос, ядро разрушалось, до конца не развившись, и Андрею всё больше приходилось подпитывать друга. Ну, так-то, они с детства обменивались силой, до того, как узнали об этом на уроках. Почему такое возможно и что это значит. Благословлëнная самой магией связь. Десять лет спустя после битвы за Хогвартс, на широко отмечавшемся юбилее, Андрей прорвался к самому Поттеру. Надежда магического мира (вернее, отдельно взятой Британии, всегда бывшей удивительно закрытым сообществом) стал прекрасным колдомедиком, да ещё с его силой - к нему лечиться тянулось бессчëтное количество народу. Но Андрею было важнее, что Гарри относился ко всем с удивительным состраданием и человечностью. Он не выдал бы Мишу. Английский Андрей так и не знал, объяснялись с горем пополам на латыни. Гарри моментально заметил, что Андрей тратит свои силы на поддержку Миши в ущерб себе и так никогда не накопит их на борьбу собственно с обскуром, тем более такой сложности. Предложил записаться, а на слëзную жалобу, что случай тяжëлый и не требует отлагательств, грустно и мягко сказал: - Вы уж простите, у меня все такие, попроще я знающим специалистам передаю. Андрей вернулся из Англии в отчаянии. А Миша пошёл вразнос. Не держали уже ни новая жена, ни дочка. Энергию с Андрея он уже просто и неприкрыто сосал, как вампир. Зелья добывал правдами и неправдами. Требовал секса, потому что от этого становилось легче, так силы притекало больше. Сам себя за это ненавидел, и обскур рос, как на дрожжах. Тёмная энергия захватывала Мишу, всё сильнее проявляя собственную волю, и он примерил на себя роль злодея, мстителя, пока только в театре. Близкие дивились его решению - Андрей был в панике. Он решил последовать совету Поттера, очередь к которому перед ними была ещё на пару лет. Предложил Мише расстаться ненадолго, чтобы накопить сил и рискнуть. Миша просто взорвался, обозвал его предателем и выкинул из своей жизни. Тьма слишком много у него забрала. Тьма лилась из Миши на многочисленных интервью. Мутила разум, заставляя нести бред и забывать слова на сцене. Андрей отправился в паломничество по местам силы, куда раньше уже гонял с Мишей. Неудивительно, что обе группы сталкивались там, пока катали туры по России. Каждая встреча с Мишей отнимала у Андрея часть накопленного, но Мише и его, и местных источников явно не хватало. Наконец Андрей смог сделать портключ, наскребя достаточно сил, и рванул в Южную Америку, в Теночтитлан, не размениваясь на мелочи. Решил, так будет проще, чем возиться с простецкими бумагами и смущать тех, кому был должен. Энергия в этих местах била ключом, всё вокруг от неё звенело, как высоковольтная линия, подвывало, как неудачно настроенный микрофон. Андрей просто купался в силе, чувствуя, как потихоньку отходит. За две недели он словно помолодел на десять лет, с него сошли килограмм двадцать служившего буфером жира. Теперь нужно было к морю, и он не придумал лучше, чем слепить ещё один портключ и материализоваться на крыльце Шуркиного дома. Прямо рядом с Шуркой. Тот проморгался. - Это что сейчас было? Князь, ты прям как снег на голову. Да ещё с фокусами какими-то. Шурка был из простецов, и для него они с Михой были балбесами из путяги, надо же было как-то прикрывать свои магические задницы и пробелы в простецком образовании. - Секрет фирмы. Ну, показывай, как тут устроился, где тут море у вас. - У нас целый океан, - важно заявил Шурка. - Жрать хочешь? Ну когда ж он отказывался. Потом выползли к океану. Мир будто делился пополам - на жёлтую, песчаную часть, и тëмно-синюю, морскую, вдалеке отрезанную горизонтом от другого оттенка небесной синевы. Из воды им навстречу выбрался мужик в ярких плавках, высокий, смуглый, с орлиным носом, жгучими глазами и мокрой от воды косицей тёмных волос. - Хай, Стивен! - помахал ему Балу. - Андрюх, поздоровайся, что ты, как примороженный? - Хай, Стивен! - послушно повторил Андрей, потом стянул футболку, не спуская с этого Стивена глаз, чтоб не сбежал. - Кэн ви? - и мотнул головой в сторону моря. - Я смотрю, у тебя есть типаж, - хохотнул Шурка. - Совсем Михе дал отставку? Итс май френд Эндрю, - пояснил он Стивену. - Yes, please, Andrew, - явно прощупав его магическое поле и невежливо толкнувшись в разум, согласился Стивен. Как только отплыли подальше от берега, Андрей кинулся обниматься, чуть не утопив обоих. - Вы не представляете, как я рад видеть вас живым, профессор! - буквально заорал он, переходя на латынь. - Спокойнее, мистер Князев, никаких профессоров. Просто Стивен. - Ну тогда просто Андрей. Они болтались около буйков безумное количество времени. - Солнце садится! - проорал с берега Балу. - Совсем размокли там, придурки озабоченные? - Он думает, что я полюбил вас с первого взгляда, - заржал Андрей. - В каком-то смысле он прав. Мне тоже сперва так показалось, когда вы на конференции ходили за мной хвостом и в рот заглядывали. К счастью, на моей стороне были опыт и легилеменция. И пока Андрей жил у Балу, то Снейп зависал у них, то Андрей у него, иногда оставаясь ночевать. Ира с Борей посмеивались, Шурка показывал за спиной Снейпа Андрею сразу два больших пальца. А они-то всего лишь обсуждали схему лечения Миши - удаление обскура, избавление от зависимостей, восстановление ядра. Индивидуальных зелий надо было наварить на целый курс, многие из них готовились не день и не два, что-то было не приготовить без помощника. - Я бы взял вас в ученики, - сказал Снейп, вручая ему многоразовый портключ. - Это наивысшая похвала для меня, проф... Стивен. Я бы принял ваше предложение, как только у Миши всё наладится. Так он и мотался между двумя континентами, между сценой и котлами. А потом их столкнули на фестивале. Андрей бы этих примиряльщиков придушил по очереди. Его с Мишей друг к другу как магнитом притянуло, слепило вместе и не отрывало, пока Миша не стал более-менее похож на человека, а Андрей - на выжатую тряпочку. Выпил его залпом, роняя капли с подбородка, как сиську пива, и пошëл дальше. И было понятно, что хватит этого ненадолго. Тёмное поле обскура уже чувствовали даже простецы - оборачивались, раздавались в стороны. Андрей хлопнул друга по спине, вешая на него следящее заклинание. В иные времена, поймав его на таком, Миша бы с говном сожрал, а в нынешнем своём состоянии не должен был ничего заметить. И не заметил. И хорошо. Зато Снейп обругал его натуральным русским матом, почти без акцента. Потом спросил по-латыни: - Доходчиво объяснил? Вы точно хотите помочь своему другу? А силу брать из задницы? С выражениями Снейп и на конференциях особо не церемонился, что уж говорить об отношениях между учеником и учителем. Но он был, разумеется, прав. Месяца не прошло, как Андрея выдернула следилка, среди бела дня, посреди улицы. Он оказался в Озерках, в доме Миши, в опасной близости к разрастающемуся магическому поселению. И тем самым зельям. Миша хрипел, лёжа на полу. Рядом валялись ложка, шприц и пустой фиал. Загрузился по полной. Андрей сунул фиал в карман, наложил на Мишу чары стазиса и сотворил дубля. Он активировал портключ, уже слыша, как поворачиваются ключи в замке. Угораздило Мишу жениться на сквибках. Оля вот тоже наверняка не просто так примчалась. Андрей тогда оставил Мишу у Снейпа. Под стазисом. Силу надо было копить, зелья варить. Хоронить дубля Миши он отправил своего дубля. Да, хоронить. С дублем случилось то, что было бы с Мишей, не погрузи они его в стазис. Для поддержки заклинания стазиса Андрей выгреб последние галлеоны и купил несколько заряженных амулетов. Теперь в магическом мире у него не было ничего, а в простецком ещё и долги. Можно ещё было убиться при устранении обскура, как вишенка на торте. Снейп был матёрым подпольщиком. Ни одна из местных служб даже не догадывалась, что за тикающая бомба пряталась у него в подвале. И что двое сумасшедших украли человека, и что варили не совсем законные зелья. И что два из трёх обитателей дома числились покойниками. Спалился Андрей как дурак, столкнувшись в местном магазинчике с Шуркой. Тот подкрался, пока Андрей бекал, мекал и тыкал, пытаясь купить сигареты. - Давно приехал? - спросил Балу. - Да не очень, вообще-то. - Чего не зашёл? Андрей смутился. - Занят сильно был. Но я собирался. - Со Стивеном занят? - Шурка подмигнул. Да бога ради. Андрей подыграл ему, пусть думает, что хочет. - Еле вырвался, поверишь, - и выпустил картинно струю дыма. А Балу вдруг сбросил весёлость. - Быстро ты отгоревал. - Ну, знаешь! Андрей попытался уйти, но Шурка его схватил за руку. - Он там... А ты... Друг, называется! Андрей вырвался, обматерив его, и аппарировал, едва зайдя за угол, хотя собирался прогуляться. * - Ну смотри, - погрозил Андрей бесчувственному Михе. - Если ты пизданëшься в мой день рождения, я тебе никогда не прощу. - В случае неудачи вам будет уже всё равно, - не преминул поддеть Снейп, легилемент чëртов, понявший его без перевода. - А вы зачем так рискуете, профессор? - Вы напомнили мне молодого Дамблдора, которого я видел в Омуте памяти, - не давая прямого ответа, Снейп мечтательно улыбнулся. Андрею захотелось протереть глаза. - Постарайтесь не стать к старости таким, как он. - А приходите ко мне на концерт, - предложил вдруг Андрей. - К нам. Когда Михе станет получше. Дальше, прямо в духе американского кино, они завернули тело Миши в ковёр и погрузили в багажник мстительно позаимствованной без спроса у Балу машины. Вывезли его за город, но топить в море, разумеется, не стали. Защитный купол, чары отвлечения внимания, зашумление надёжно отделили их от мира, а мир от них. Они соорудили из ковра, можно сказать, походный алтарь, расчертив его нужными знаками, сориентировав по сторонам света. Перелили положенные зелья в медные чаши из банок от краски (чьи стенки, конечно же, были зачарованы от контакта с магическими жидкостями). Зажгли огонь, подготовили амулет для отведения тёмной энергии обскура. Амулет был овальный, размером с небольшой столик, с выпуклой линзой, как у старого телевизора, и больше всего походил на оброненную великаншей брошку. Океан под боком был как нельзя кстати - он должен был нейтрализовать заряд. Если всё хорошо получится. А если нет, всё в пределах купола превратится в лёгкий пепел. К утру купол падёт, пепел развеется, всё, как хотел Миша. Андрей отогнал тяжёлые мысли и постарался максимально собраться. Отстраниться от всего. В легилеменции профессор его тоже подтянул. Начали. Выпевать заклинания на два голоса было так похоже на их дуэт с Мишей. У Снейпа, как назло, тоже был баритон. Нет, мысли прочь, боль - в сторону. Первый этап преодолели, можно было выводить Мишу из стазиса (как ещё на нём скажется длительный стазис - не отвлекаться), влить зелий, погрузить в простой сон и на всякий случай обездвижить. Укутанный коконом заклинаний, с разгладившимся во сне лицом, Миша был такой красивый. (Лишние мысли) Можно было начинать операцию по разделению. Это было ужасно - тьма захватила большую часть души, магическое ядро было полуразрушенным, а тело - изношенным, но Андрей надеялся, что всё ещё поправимо. Снейп отделял обскур, а Андрей "зашивал рану" следом за ним, привычно вливая в Мишу силы. Стежок за стежком. Тьма утекала в амулет, и в какой-то момент из того забили молнии. Они врезались и врезались в поверхность океана, вылетая за пределы защитного купола, вздыбливали водную гладь, наполняли воздух солëным паром. Вспышки пугали, отвлекали, даже привычка к световому шоу не спасала, глаза начало есть солью, но профессор продолжал методично работать, и Андрей вслед за ним. Палочка стала скользкой от сырости, но отпустить её и протереть не было никакой возможности. Оставалось только надеяться, что он не уронит её и не погубит их всех. И тут обскур начал сопротивляться. В теле спящего, обездвиженного Миши, не растерявшего ещё остатки собственной воли, сделать он мог гораздо меньше, чем в значительной степени отделённым. Отсечь его по частям было невозможно - в энергетическом поле открылась бы дыра, куда со свистом уходили бы силы, которые обскур высасывал бы из Миши, стараясь сохранить себя. Пока не выпил бы его и не истощился сам, устроив что-нибудь тëмномагическое напоследок. Как потерявшая управление машина, которую бог весть куда швырнëт. Теперь он огрызался, как загнанный в угол зверь, готовый напасть в последней надежде вырваться. Плескал на них сводящей зубы злобой, заставлял покрываться мурашками и липким потом от ужаса. Снейп объяснял Андрею особенности обскура - в отличие от хоркрукса, например, он не давил на болевые точки. Также не вызывал определённых видений, как магия некоторых тёмных существ, например, русалок. Нет, он просто заставлял жертву чувствовать - смутную тревогу, смутную душевную боль. Так он годами губил Мишу, питаясь им. Запирать эмоции за стеклянной стенкой было всё труднее. От бесконечного "вулнера саентур" сводило челюсть, а от однообразных взмахов - руку. Палочка сделалась ужасно тяжёлой. Держать веки открытыми стало невероятно тяжело. Даже жить, кажется, стало невыносимо. И ужасно хотелось отвлечься, посмотреть, как там Снейп. Но нет. Он не отдаст Мишу этой дряни, тем более сейчас, когда осталось совсем немного. Немного - это сколько? Час? День? Неделю? - Вулнера саентур, вулнера саентур, вулнера саентур... Меньше, чем годы за спиной, но хватит ли тебя на неделю вот такого, а? - Вулнера саентур, вулнера... Обскур, окончательно отсечëнный от Миши, вырвался из-под палочки Снейпа. Чёрный клок тумана среди белого. Свернулся смерчем и закружил под куполом, втягивая пар в себя и разрастаясь. Профессор пытался его укротить, а Андрей не мог помочь ему, не мог даже крикнуть "держитесь, я скоро!" - он должен был закончить с Мишей. Смерч пронёсся мимо, изгибаясь, стараясь сбить с ног, толкая под руку. Профессор прикрыл Андрея дополнительным щитом, наконец поймал обскур словно на крючок и потащил к амулету. Когда смерч оказался достаточно близко, задëргался отчаянно, но его уже тянуло к выпуклой поверхности, а Снейп подталкивал сзади, не давая ускользнуть. Со свистом и воем обскур втянуло в сапфировую линзу, та стала алой. На миг всё стихло, и вдруг гигантская молния ударила из амулета в океан. Защитный купол затрещал, в щит, прикрывающий Андрея, полетели песок, вода и ошмëтки водорослей. На Мишу шмякнулась рыба, забила хвостом, закрутилась, подскакивая. Андрей продолжал латать магическое поле. Снейп опустился прямо на развороченный песок и замер в ожидании. После стомиллионного, кажется, "вулнера саентур" Андрей наконец опустил палочку и широко улыбнулся. Это было только начало. Они прибрались на пляже, снова ввели Мишу в стазис и завернули в очищенный ковёр. Погрузили в машину свой магический скарб, похожий на помесь реквизита для ремонта, музея и цирка. На заправке Снейп перемолвился с простецами о том, как "на мысу ебашило вообще жуть". Подъехав к дому, полюбовались, как Балу прошёл мимо своей машины, в упор её не видя, занесли Мишу в подвал и уложили в аквариум со специальным восстанавливающим зельем. Теперь можно было снять стазис и на время выдохнуть. Жутко хотелось выпить и завалиться спать, но доступно было только второе. С утра, ближе к обеду, их разбудил Балу. Прислонился задницей к двери и стучался ногой, пока Андрей, приоткрыв один глаз, не выполз открыть. Хотелось дать профессору подольше отдохнуть. - Примирительный американский пирог, - объявил Шурка, впихивая Андрея внутрь. - Вот вы наркоманы сраные, - добавил он, обводя взглядом накопившийся в доме хаос и разгром. Запах зелий добавлял колорита. - Я понял, Андрюх, ты чёрный, этот, ёбарь. Все твои мужики подсаживаются. Повезло Сашке, что ты его тогда отшил. - Повезло, - согласился Андрей. Отшил, а мог и в жабу превратить. Может, и надо было. Может, тогда и не распались бы. - Давай чайник поставлю. Правая рука вообще отказывалась работать. - Что, шрам опять? - Угу, на погоду. - Вчера на мысу так ебашило... - Ага, аж отсюда было видно. Балу всё оглядывал его в поисках следов, всё потягивал носом, пытаясь разобраться в незнакомых химических запахах. Андрей заварил шикарный снейповский чай по-простому, за что ещё предстояло огрести от блюстителя английских традиций. - Андрюх, помянем. Андрей с трудом удержал постное лицо - его распирало вчерашним счастьем, хотя и тревога никуда не ушла. Они отхлебнули, отсалютовали чашками, так как оба были в завязке. Хотя сейчас Балу думал про Андрея иначе. - Ты прости меня, я вроде за тебя был рад, но и за Мишку обижался, а тут он... а ты... - Я понимаю, Шур. Лыба против воли ползла на его лицо, пришлось применить окклюменцию. Они пили чай с дурацким яблочным пирогом, вспоминали "совсем не такие, настоящие" пироги своих мам, молодость, Мишу. Который плавал в аквариуме, полном зелья, буквально этажом ниже. В разгар ностальгии появился Снейп и на латыни отчитал Андрея и за испорченный чай, и за то, что Балу испытывает отрицательные эмоции рядом с пациентом, которому нужен покой. Велел расходиться. Пора было готовить Мишу к процедурам. - Князь, а когда ты латынь выучить успел? - удивился Шурка. - Давай я расскажу тебе по дороге, - пошёл на хитрость Андрей. В доме лучше было лишний раз не колдовать, и он минут десять втирал что-то Балу, зная, что тот ничего не вспомнит. - Обливейт. Мы помирились, помянули Мишу, а теперь тебе пора домой. * Первый месяц Мишу почти не вынимали из аквариума. Меняли зелье, корректировали состав и варили в большом котле, часто и помногу. Действительно стали похожи на наркоманов, а запах в доме уже не выветривался. Балу заходил иногда, качал головой, пытался понять, что же у них со Стивеном творится. - Запущенный, но интересный случай, - приговаривал, нарезая ингредиенты, Снейп. - Защитили бы на нём докторскую, если бы не уголовный магический кодекс. На второй месяц Миша всё больше времени проводил "на суше", но в сознание его пока не приводили. Начался период выведения из организма всякой отравы. Плюс магический массаж - за время стазиса и первичного восстановления Миша потерял значительную часть мышечной массы. Дальше - больше. В него потихоньку вливали зелья разного толка, по чуть-чуть, по ложечке каждые полчаса. Спали по очереди, урывками. Потихоньку дозы и промежутки между ними росли, стало можно накладывать заклинание глотания, не боясь навредить пациенту. Похожими заклинаниями заставляли сокращаться и другие мышцы, восстанавливая их. Потом, очень нескоро, были дни, когда Миша открыл глаза, сделал первый шаг. Он был как полусонный младенец и изъяснялся невнятными звуками, жестами, обозначая самые простые вещи. Андрей не был готов к тому, что однажды Миша обнял его, уткнулся в плечо, ссутулившись, и всхлипнул: - Княже, прости, я так виноват перед тобой... - Ну, ну, - похлопал его по спине Андрей.