Романтика и последствия фейерверка

- Милый, у тебя всё хорошо? Так обычно начинались все наши дни с ним. Я всегда отвечаю, что всё всегда хорошо, даже если не очень. Сейчас мы с Шуичи дома, в старом, традиционном домике, который мы купили у какой-то старушки в Хиросиме. Мы теперь тут и живем: никто не мешает, на поезде я еду по праздникам к своим ребятам, стены разукрашивать, впрочем, жить просто — не просто скучно, но и приятно. Вот, прихожу я со своей работы, а прямо на татами лежит моя прелесть: устал, бедняжка, то мешки таскать, то в делах детективных разбираться. У меня тоже спина болела, поэтому ложусь прямо с ним и сплю. Разве не будничная романтика? Нет, сейчас я вам расскажу, что есть романтика! Начало августа, сейчас, шестое число. Уже совсем поздно, за полночь, а я только вернулся с работы, но ещё и по пути решил сделать красоту для моего милого и сорвать цветочков и своровать фруктов. Ночь уже, никто и не видел! Я довольный вернулся домой, все запихнул в маленький холодильник и лег на татами рядом с любимым. Кажется, что он стелил кровати явно для кого-то ещё, раз мы спим чуть ли не на полу. Шуичи очень мягкий во всех смыслах, знаете? Я обхватываю его всем телом и там спиться лучше... Но нет, теперь не спится. Я слышу, как что-то гремит у соседей рядом. Чашки на столе задрожали, сверчки затихли, даже кошки убежали! Что там вообще происходит?! Я выхожу в одной пижаме на улицу и смотрю на весь этот балаган, но вижу только то, что всех напугало. Что-то красноватое совсем вдали, а я и не понимаю что это. Салют? Да, точно! Это же салюты! Почему это всех так напугало? В деревнях никто фейерверков не слышали?! - Сайхара - чан, смотри, там салюты! - я бужу его, но пытаюсь не кричать от восторга. Я так давно салюты не видел, а Шуичи их впервые увидит! Вот теперь один из долгов великого лидера выполнен! Он поднимается, идет со мной на улицу и видит то же самое, что и я. То красное месиво, у которого не было и звука, поднималось в воздух с дымом. Сайхара улыбается, и я вместе с ним. - Я тебя люблю, Кичи, знал? - он болтает от сонливости, а я смеюсь, говорю, что всё знаю. - А я тебя нет. - вру я. Пока тот хлопает глазами и от сна не понимает, что я болтаю, я продолжу - я тебя обожаю, глупышка! Вот она, романтика! Вот красота — смотреть на отстатки фейерверков в час ночи! Мы быстро ушли, насмотревшись, а потом обнялись и пошли спать уже на кровати, в эту ночь никто татами не пролеживал. Потом, на следующее утро, а потом и с каждым новым утром, мы чувствовали, как к нам прибавлялись силы. Я шутил, что это от моих поцелуев появляются силы, ну а Шуичи говорит, что это от моих кулинарных способностей сил стало больше. Мы выполняли нашу работу и возвращались ещё с силами, чтобы любить друг друга, общаться, играться любовью в постели, ну это когда сил очень-очень много, поэтому наша любовь крепчала! Но потом, случилось что-то не то. Мой любимый всегда говорил, что я маленький и слабенький, что мне надо меньше работать и больше отдыхать так как я недоедаю и много устаю, но я как могущественный лидер беру всё в свои руки! Но не в этот раз. Прошла неделя после того, как мы насмотрелись салютов, мне стало плохо. Я не мог нормально ходить на работу уже через пару дней, а тогда я до ужаса уставал и получал денег намного меньше, чем обычно. Но даже когда Шуичи устает после работы, он всё равно находит силы, которые тоже у него угасали с каждым днем, находил силы чтобы о мне позаботиться, если я уже не мог: кормил, отправлял спать, целовал на ночь и все телячьи нежности, которые мне полюбились совсем недавно. - Милый, у тебя всё хорошо? Так обычно начинались все наши дни с ним. Меня вырвало второй раз за день, но я всё равно ему отвечу, что всё нормально. Он доносит меня до кровати и я засыпаю снова. Потом я всё равно слышу, как он бежит из дома чтобы тоже вырвать всё, что было у него в желудке сегодня. Видимо, рис был просрочен, а я не доглядел... Я больше не мог работать. Шуичи таскал нас обоих на себе, поэтому я мог днём только плакать о том, что я теперь бесполезный и даже встать нормально не могу. С решительностью я встал и дошел до кухни, но потом лишь добрался до туалета ползком, потому что я снова чувствовал тошноту. Нам с Саихарой нужен был врач, который лечит такое, но все врачи сейчас на войне, а мы не годные: у Шуичи зрение не то, а я и по росту не гожусь, и здоровье слишком слабое. Врачей не было нигде, даже все женщины, которые хоть что-то знали про перевязывание ран, уехали и бросили детей на стариков. Иногда я видел, как маршируют мальчики, иногда шел к ним поздрововаться и маршировать как командир, но быстро уставал. Это ещё было, когда я не был так зависим от постели... Я слышал по радио, которое тоже досталось от хозяйки дома, что был взрыв в Нагасаки. Проклинаю их всех! Интересно, где я подхватил такую простуду? Мне который день Шуичи говорит, какой я горячий парень, ну ладно это я уже сам придумал, просто говорит что я горячий и вареный, судя по цвету кожи где-то. Я заметил, что и ему становиться всё хуже, а он, мой милашка, не хочет признаваться! И я, как лидер огромной организации из солдатиков во дворе, решил ухаживать за ним: встал и приготовил риса с овощами, которые он недавно купил. Конечно же я устал и уже валился на пол, но я продолжал, чтобы накормить любимого сам! В итоге он есть и не стал... Я расстроился, поэтому съел своё, а я его оставил в холодильнике. Позже я всё-таки узнал, что он ел, но потом его вырвало, как и меня впрочем. Прошло две недели после фейерверков. Мы с Шуичи больше не могли ходить на работу. Всё это время мы валялись в обнимку, разлучались только тогда когда хотелось есть или когда хотелось блевать, тогла мы просто шли по очереди, чтобы кровать не остыла. Мне одному холодно, как в Сибири без одежды, поэтому я всегда с моим милым. Теперь мы наконец вместе, наконец друг от друга не отходим! Вот она — романтика! Вот уют — лежать в обнимку и греться, болтать друг другу милые слова! Но кажется, что это всё было зря. Я постелил себе отдельно от Шуичи, так как меня постоянно рвало и я постоянно спал. Если же мой любимый ещё хоть как-то ходил, то я только ползал, тогда он подбадривал ползти меня на кухню тем, что поднимет на руки и зацелует, но в основном он спускался ко мне и целовал, поднять меня уже не мог. - Я тебя люблю. - я говорю, когда уже у меня нет сил ползти за ним и я засыпаю в коридоре. Он меня тащит. - А я тебя нет. - шутит он. - Я тебя обожаю, осьминожка. Просыпайся, ползи за мной. Я люблю его, а он любит меня. Я больше ничего не хотел, кроме как тепла, еды и Шуичи рядом с собой, поэтому я снова перелез к нему и спал с ним в обнимку. Он никогда не называл меня слабаком, просто говорил что я заболел, как и он, просто я переношу всё очень сильно. Ты самый настоящий лжец, Шуичи. Ты лжец похуже меня. По радио я услышал, что от взрыва рядом с нами погибло пятьдесят тысяч человек. Кто-то от того, что ещё одна бомба упала прямо на них, ну а кто-то от какой-то болезни, связанной с той бомбой. Оказалось, что это был не фейерверк. Это был ядерный грибок прямо здесь, в Хиросиме, где-то в столице, а может и дальше. Зря я это всё узнал. Зря я вообще живу! У меня лихорадка. Шуичи просил всех соседей дать хоть какие-нибудь лекарства и себе и мне, но всё пошло на фронт и авиацию. Потом и он сам слёг вместе со мной. Он отложил меня от себя. Я лежал как червяк, обмотанный одеялами и холодным компрессом на лбу, а рядом со мной небольшой тазик. - Я больше так не могу. - я плачу. У меня нет сил на то чтобы четко и вежливо говорить о том, что я хочу, поэтому я жалко и тупо хнычу любимому - Есть, Шу-шу, хочу есть! Но я и есть не могу, всё сразу выблевываю, как не старайся. Я мучаюсь и ору от головной боли, от холода и жажды, которая у меня нескончаемая, ведь теперь я перешел с газировки на воду из-под крана, а Шуичи, когда ему надоест, бьет меня по лицу и говорит, чтоб перестал вести себя как младенец. Он прав. У него тоже летит крыша. Он бьет меня иногда за то что я не могу идти и только ползаю, бьет и за то что я плачу потому что хочется есть и хочется ещё больше тепла. Сайхара меня больше не обнимает. Начинается день сурка. День за днём я вижу только кровать, татами, лежащего Шуичи рядом, себя под одеялом, тазик и двери. Меня бросает то в жар то в холод, а я не могу ничего сделать. Я чувствую, что мне осталось недолго. Вот и конец лидера. Вот и твой конец, Кокичи, которого ты и ждал. Я хрипло дышу, глотаю воздух так как понимаю, что это всё. Шуичи наконец тает ко мне. Он видит, что я снова задыхаюсь, уже в последний раз, поэтому хватает меня и сжимает в объятьях. Я снова чувствую его тепло. Я плотно жмусь, хватаюсь так будто меня бьет током, ну а ему всё равно. - Не бойся, малыш, всё хорошо. - у меня в глазах темнеет, но я вижу, как мой милый плачет. Он уже понял, что я вот-вот отброшу копыта. - Я рядом, и я всегда буду с тобой. Он плачет и вертится со мной на кровати в попытках остановить мой плач и агонию. Он тоже любит меня, всегда меня любил, какой бы бы я сволочью не был. Сайхара любит меня даже если я был слаб как червяк, больше не походил на великого лидера, что весело ходит с солдатиками во дворах и на улицах, он любил меня любым, и я его тоже. Я очень рад, что я умер у него в руках, когда тот успокаивал меня и говорил, что это просто бред и скоро всё будет хорошо, что болезнь отступит и мы уедем в другой дом, там, где будет безопасно. Ты лжец, Шуичи. Ты лжец похуже, чем я сам. Но знаешь, спасибо что не соврал, что ты всегда будешь рядом. Спасибо, что убил себя сразу после того, как я обмягчал и помер. Вот она — романтика. Вот и наш мир — вместе умереть.