Клей

            Сэмвелл погрузился в умиротворяющую мелодию фортепиано, доносящуюся из наушников. Именно этой покупкой он остался как никогда доволен. Чистейший звук. Форма больших динамиков не давит на уши, принимая нужную форму. Да и цвет освежающе белый отгоняет депрессию.       Он откинулся на мягкую подушку, устроившись поудобнее на кровати, уложил книгу на колени и посмотрел впереди себя — на пустующее место Шейна. Почти час ночи, а его до сих пор нет. Каждый день с 16.30 до глубокой ночи там всегда находится практически бесшумный Шейн. Его образ, склонившийся над учебниками, стал нераздельным с атмосферой этой комнаты. В любых обстоятельствах Хаггард всегда там. Но на этот раз Сэмвелл один. Ему должно было бы быть все равно, но какая-то тревога все равно холодным ветерком напоминала о своем присутствии. Несмотря на успокаивающие мотивы в динамиках, все ощущалось не настолько благоговейно.       Внезапно дверь в комнату громко хлопнула. Послышались быстрые шаги и скрипучий звук поворачивающейся ручки в ванную комнату. Эта дверь тоже захлопнулась. Сэм сдвинул наушники на шею и посмотрел в сторону источника звука. Шумит вода. Значит, Шейн принимает душ. Сэм вернул динамики на место и посмотрел в книгу, предвкушая, что он вот-вот увидит соседа на привычном месте. И в этом зудящем чувстве знакомые буквы сливались в какие-то нечитаемые древние письмена. Сухой текст, совершенно не цепляющий подкорку. Параграф по биологии до безумия скучный. То ли подача не та, то ли тема. Но ее нужно осилить к завтрашнему дню.        Материал не давался. Сэм оказался в непривычной обстановке: один на один с собой в этой тесной комнатушке общежития, рассчитанной на двух человек. Он то и дело нервно поглядывал в сторону ванной, а шум воды так и не умолкал. Полтора часа прошло. Шейн все еще там. Какая-то часть парня порывалась подняться и проверить все ли в порядке, но другая — та, что отвечает за гордость — запрещала это делать. Внезапное обещание данное самому себе должно было бы успокоить шалящие нервишки. Сейчас он дочитает последний абзац и пойдет на разведку. Так будет правильно.       Глаза забегали по странице с небывалой скоростью. Взгляд скользил от первой до последней строчки. Сэмвелл в совершенстве владеет скорочтением, и невольно применил эту методику прямо сейчас. Осталось не так-то много: всего пара-тройка страниц. Нет, не страниц, листов. И не три, а пять. Параграф казался просто бесконечным, но парень настойчиво приближался к финалу. Как только в мозгу зазвенел звоночек, что дочитал до точки, как дверь снова распахнулась, и из ванной вышел распаренный Шейн.        Парень медленно шел к своей постели, попутно вытирая влажные волосы. Он не заметил, что Сэм пристально следит за ним со своего угла. Тот спустил наушники с головы, позволяя им сомкнуться белоснежным кольцом вокруг шеи, подогнул ноги к себе и уселся в позе лотоса, откровенно разглядывая парня.       — Я уж думал, ты и ночевать там останешься.       Шейн вздрогнул. Он испуганно взглянул на соседа. Прожигающий взор бледно-голубых льдин так и твердил: «Я знаю все твои секреты, Шейн Амери Хаггард». Рой мыслей в голове лихорадочно перебирал пути отступления. Меньше всего на свете хотелось слыть опозоренным. Парень сглотнул ком, в оцепенении не решаясь сделать хоть одно лишнее движение.        — В ванной спать крайне неудобно, — настоял Сэмвелл.       Парень медленно перевел дыхание, прикрывая глаза. Напряжение отступило. Он отвел взгляд, подходя к кровати.        — Что ж, у меня нет Макса Марани, который будет помогать принимать душ, — нехотя протянул он, опускаясь на одеяло.       — Шлейфит альфой, — констатировал Сэм, вынудив парня вновь замереть на месте. Его взгляд так и не изменился. Неужели, правда все знает? Но это невозможно. За такой короткий срок точно нереально познать всю прогнившую кухню этой сраной школы. — Как тебя комендант впустил? Или все намази?       — Не оставит же он меня ночевать на улице, — Шейн аккуратно опустился на подушку и прикрыл глаза.       — Покидать территорию запрещено, ты же знаешь? Ну, хотя, да, знаешь. Не впервой, небось.       — Что тебе нужно? — выгоревшим эмоционально голосом уточнил Хаггард.       Его тихое присутствие вернуло все на свои места. Но почему-то тревожный звоночек все продолжал свою трель. Почему? Потому что Шейн вернулся другим? Он каждый раз не в восторге от Сэма, но сейчас все как-то иначе. Сейчас ему как будто все равно на весь окружающий мир.       — У меня все то же требование: не шуми.       Светлые глаза до малейших подробностей заучивали тонкую фигуру парня напротив. Его разметавшиеся влажные волосы по подушке спутались, сомкнутые светлые ресницы подрагивают, а кадык на шее то и дело подпрыгивает. Тонкие запястья кажутся высохшими на фоне растянутой не по размеру футболке. Подогнутая острая коленка тоже как-то мелко вибрирует. Даже мизинец, лежащей на впалом животе руки, выдает легкий тремор.       — Я видел, что у тебя горит свет, — его стеклянные глаза посмотрели в потолок, а кадык снова слегка дрогнул. Голос у Шейна такой тихий, неживой.       — Все равно не шуми.       — Не буду.        Сэм все же поднялся с постели и пересек границу. Он склонился над парнем и посмотрел в его ничего не видящие глаза. От Шейна веет паникой и какой-то обреченностью. Не просто так Сэмвеллу неспокойно на душе. И это явно не паранойя.       — У тебя проблемы?       — А это ты мне скажи, — как под гипнозом бесцветно выдохнул парень.       — Если у тебя проблемы, лучше расскажи о них.        Хаггард наконец-то перевел на парня взгляд:       — Почему тебя это волнует?       — Чутье. Заткнуть не могу. Спать мешает. Ты же знаешь, я не люблю, когда мне что-то мешает, — Сэмвелл смотрел не моргая, намеренно считывая все те эмоции, что на лице парня.       — У меня течка. Это усложняет жизнь. Доволен?       Сэм отпрянул. Он выпрямился. Бросил осторожный взгляд на соседа, неотрывно на него глазеющего. Как-то неловко получилось. Вроде и вещи обычные, а все же чересчур личные. Каждый волен жить своей половой жизнью, и в этом нет ничего странного. Ну, есть у тихони Шейна ухажер, и что с того? Это стоило того, чтобы не спать?       — Гм, — Сэм неуклюже поправил прядку волос, заправив ее за ухо, и второпях направился к своей территории. — Выпей таблетку.       — Может, не будешь бревном, а? — не выдержал альфа, притормаживая с фрикциями. Его влажное тело скользило между гладких бедер, вжимало их в живот до боли в суставах. — Давай поживее, а?       Шейн только вымученно выдохнул и отвернулся к подушке, пряча лицо. Шевелиться не хотелось, а налитый член внутри, казалось, был создан для того, чтобы разорвать его плоть на части. По крайней мере, душа от отвращения к самому себе точно разрывалась.       — Переворачивайся, — потребовал властный голос.        Альфа перекинул ногу парня и помог ему перекатиться на живот. Горячие руки потянули за бедра наверх, призывая встать на колени.        Член ворвался без церемоний. Вспышки боли такие, как от электрошокера: жгучие, режущие, пронеслись через все тело. Альфа вошел глубже, выталкивая спертый ком воздуха прямо к горлу. На этот раз угол другой. Все совсем иначе. Он вонзается, насаживает на себя до упора. Если бы не это, Шейн и не думал бы, что там может быть так глубоко.        Резко вколачивающийся член, будто поршень, вытряхивает молекулы воздуха из альвеол. Они катятся к бронхиолам, собираются там и катятся дальше в бронхи и из бронхов в трахею вырывается ком вымученного вздоха. Он играет самими струнами голосовых связок в горле, превращая свою волну в мелодию стона.        Шейн ненавидит свое тело. Особенно в такие минуты: когда хочется уйти, но оно требует остаться. Тугой член наполняет его, и тело предательски поддается, дрожит и тянется навстречу. Парень впился зубами в собственное плечо, чтобы заглушить звуки, вырывающиеся из горла, и пальцами зарылся в волосах. Он до хруста в суставах сжал подушку в кулаке, стоически терпя все, что с ним проделывает альфа.        А движения ускорились, вынуждая каждую клеточку организма сжаться, как пружину. Сжаться до того, что даже воздух из легких вытеснулся и больше не входит. Сжаться так, что и таранящий член не в силах вырваться изнутри. Сжаться для того, чтобы взорваться. Взорваться с фейерверками в глазах и, упав на простыни, продолжать еще сотрясаться в судорожных приступах. Зажимать пульсирующий член в себе и не отпускать, пока узел совсем не стихнет. Не отпускать, держать так крепко, будто эрекционное кольцо.         Когда зрение понемногу начало восстанавливаться, Шейн смог разглядеть лишь силуэт окна и звезды в нем. Так темно. Даже не угадывается, какие именно предметы стоят на столе у стены. Они просто там есть.  Рядом на постели зашевелились. Тишину разрезал шуршащий звук выдвижного ящика. Перед глазами прямо на подушку чужая рука опустила пластинку с таблетками.       — Не забудь принять «витаминку».       Из него вытекали все субстанции, что участвовали в коитусе: своя слюна, чужая слюна; собственная смазка, чужая смазка; свой предэякулят, чужой предэякулят; собственный эякулят, чужой эякулят... Сил шевелиться не осталось. Прямо как у мертвеца. Умер в очередной раз. Шейн лишь вымученно прикрыл глаза, сгребая подавитель¹ в ослабевший кулак.  

༺❦༺✿༻❦༻

      Прямо посреди школьного перерыва зазвонил телефон. Макс уже успел поднести ложку к губам Сэма, как тот отвлекся. Морщась от боли, парень извлек из кармана трезвонящий сотовый.       — Извини, нужно ответить, — искренне проговорил Сэм, увидев имя абонента.       Макс понимающе кивнул, и Сэм поставил телефон перед собой, оперев о подставку для специй. Он похлопал себя по карманам и обнаружил, что стилуса с собой нет. Мысленно чертыхнувшись, Сэм провел забинтованным пальцем по сенсорному экрану, но тот не сработал. На второй раз тоже никакой реакции. Макс заметил, как парень начал нервно ерзать, но тот обратил на него свой умоляющий взгляд. Смотрел такими искренними милейшими глазками. Максимилиан сжалился и смахнул кнопку, чтобы подключиться к видеозвонку.       Одними только губами Сэм произнес:       — Спасибо...       На что Максимилиан кивнул, только лишь прикрыв веки.       — Привет, Джонни! — разулыбался Сэмвелл в экран. Он намеренно спрятал свои перебинтованные руки под стол, чтобы это не вызвало дополнительных споров.       — Привет... — протянул тот. — Как твои дела?       — У меня все хорошо. А у тебя?       — А у меня какая-то чуйка нехорошая, — задумчиво протянул парень в дисплее телефона.       — Какая?       — Нехорошая.       — Что тебя беспокоит? — Сэмвелл заметно разволновался, отдавая парню максимум своего внимания.       — Предчувствие насчет тебя, — тихо проговорил Джонни, глядя в пол. — Точно все в порядке? — он с недоверием взглянул в камеру.       — Да, вполне, — Сэм пожал плечами.       — Я уже несколько ночей не сплю. Эта тревога никуда не девается.       — Джонни, — мягкий голос Сэмвелла убаюкивал, — медленно вдохни и медленно выдохни. Ты просто по мне скучаешь. Я тоже очень соскучился.       — Приедешь на выходных? — с надеждой уточнил тот.       Сэм виновато опустил взгляд и посмотрел на свои бинты, покоящиеся на коленях.       — Боюсь, отец не хочет меня видеть. Разве что только к вам. Но мне нужно бы здесь обжиться. Наладить контакты.       — А если я приеду? — Джонни всем видом показывал, как сильно хочет увидеться. Его глаза блестели от подкатывающих слезинок.       — Здесь нужно заранее получить разрешение. И пускают только родственников, — насчет родственников наглая ложь, но так нужно. Нужно скрыть ото всех свою беду.       — Ты хоть с кем-то уже сдружился? — в голосе парня сквозило сомнениями.       — Конечно, — Сэм кивнул и посмотрел на Макса, сидящего рядом. — Помнишь парня, которого я тебе показывал? — Он вернул взгляд приятелю в дисплее, — Так вот, это он и есть. Поздоровайся, пожалуйста, с моим другом, — очевидно, что последняя фраза была обращена к Марани.       Тот отложил столовые приборы. Прожевал кусочек во рту, вытерся салфеткой и заглянул в дисплей. Он одарил парня своей самой обворожительной улыбкой:       — Привет.       — Привет, — Джонни улыбнулся в ответ. Но это было как-то неискренне, вымученно.       — Это Макс. Круче него в этой школе только яйца, — горячо отрекомендовал его Сэм.       — О, Сэмми, — расхохотался Джонни, развеивая напряжение, — у тебя нюх на таких ребят.       — А то! — тот кокетливо улыбнулся и показал язык, дразнясь.       — В любом случае, я только рад, что у тебя такие тылы.       — А как насчет тебя? — Сэм миленько улыбался, склонив голову на бок. Он бы привычно провел пальцами по шелковистым волосам Джонни, заправляя их назад. Они бы каскадом спустились, обрамляя лицо в пышную копну. Но ребят разделяют сотни километров, и приходится мириться с общением через гаджеты.       — Генри со своими парнями активно достают Зака. Только я этого не говорил. Ты же знаешь, он даже под угрозой смерти тебе в этом не признается.        Лицо Сэмвелла Касса вмиг обрело точеные черты, веселость улетучилась и на ее место пришла строгость.       — И почему он бездействует?       — А кто сказал, что бездействует? — Джонни почесал нос. Он серьезно посмотрел на Сэма, не решался в чем-то признаться. — Грачи налетели.       — Твою мать, — смачно протянул Сэм, откидываясь на спинку стула. Он невольно поджал губы и покачал головой. Его крылья носа раздулись, и он с шумом выдохнул, как бык на родео.       — Хуже то, что наши неженки их узнали и стуканули.       — Зак с башкой поссорился? Я ему яйца оторву.       — Тише. Я все порешал. Грачей пришлось слить, — но на этой ноте невольно Джонни ждал вердикта. Тревожно кусал губы, заглядывая в экран. Мешала ему подсохшая корочка, не замазанная бальзамом для губ.       Сэм нервно закивал, вылупившись на парня. Его губы растянулись в недобром оскале.       — Ты Зака подставил, решала, — процедил Сэм, подавшись вперед. — Он ради меня их тогда в школу завел. Это мой был заказ! Джонни, блин, какого хрена ты тупишь?       — Начнем с того, что это моя территория. И всякие отбросы на ней мне не нужны.       Парню резануло по сознанию такое словосочетание. Он едва не подпрыгнул на месте, но удержался. Да, Джонни имеет полное право называть школу, в которой учится, «своей территорией», но по-настоящему власть к нему в руки пришла с появлением Сэмвелла Касса в рядах близких приятелей. И теперь, когда Сэм далеко, Джонни может наслаждаться своей гребаной монархией, но при этом рушит все к чертям. То, что они создали вместе.        — Знаешь, что я узнал? — Сэм раздраженно теребил бинты. Его колено подпрыгивало, да и самого парня колбасило. — У Генри был привод. У Зака такой козырь в рукаве, а он им не воспользовался!        — А Заку откуда знать?       — Мой папаша его от хулиганки отмазал. Их повязали, когда они с Генри на стрелку вышли. Кто-то фараонам стуканул. Он же КМС². А Зак нет. Зак умный. Был. Видимо, мозги ему в той бойне вышибли…       Джонни громко вздохнул.       — Я не знал.       — Второй привод и Генри в обезьяннике. В лучшем случае спецшкола. А грачи, — Сэм немного задумался, катая языком во рту, он слегка кивнул своей мысли, — они маргиналы³, но не отбросы.       — Ты пошутил сейчас, что ли? — парню определенно не нравилась критика в глазах Сэмвелла, еще больше не нравилось то, что он защищает ублюдков, мать их, анархистов!       — Я знаю главаря. В смысле «знаю», Джонни. Я был у него дома.       Тот недоверчиво сощурился, качая головой.       — Ты же не по альфам.       — А кто сказал, что с этой целью? — Сэм сглотнул подкативший ком. Он опустил глаза, вновь посмотрел на свои покалеченные руки. — Я обдолбанный был. Он меня на улице подобрал, когда я по городу петлял без машины. Он хороший парень. И Зак не просто так с его пацанами дружит.       — Подобрать обдолбанного омегу на улице и не трахнуть его — это очень благородно. Он же тебя не трахнул, надеюсь?       Сэмвелл с нездоровым блеском в глазах взглянул на парня в дисплее.       — Он напоил меня какой-то бурдой, и я протрезвел за полчаса. Нет, он меня не трахнул. А вот батя по башке настучал за то, что дома не ночевал. — Сэм досадливо вздохнул: — Похоже, мне придется совершить звонок.       — Не нужно: я сам все исправлю.        Джонни виновато потупился куда-то сквозь него. Невольно закусил губу и выпустил ее из захвата. На лице парня написано было, как он судорожно думает, чтобы выйти из сложившейся ситуации. Сэмвеллу такого понимания было достаточно. Он все еще гладил себя по бинтам.       — Полистай журнальчик «Черная пантера». Пятое издание этого года. На тридцать шестой странице.       — Ваш фэшн, что ли? — Джонни запоздало вынырнул в реальность из своих мыслей.       — Угу, — не поднимая взгляда, протянул Сэм. Белоснежные повязки уже испачкались о книги, парты и карандаши. Пора менять. Но это будет только после занятий.       — Что я должен там увидеть?       — Отброса. Так ты его назвал? — Сэмвелл вскинул свой взгляд в экран с некоей толикой гнева, смешанного с презрением.       Джонни подобрался. Все же его каждый раз пробирало от бледных чудовищных глаз, лишенных зрачков. Ну, не совсем лишенных, но они порой становились такими тонкими, как кончик иголки. А в дисплее их и вовсе не видно.       — Я сейчас не понял.       — Редактор одобрил мои фото. Ему предложили контракт. Грач работает в агентстве моего отца. А ты знаешь, как они беспокоятся о своей репутации, — металлом проскрежетал тихий голос.       — Ты волонтером стал? — искренне изумился парень.       Определенно, он не разделяет мнения Сэмвелла, но кому какое дело до того, что делает Сэмвелл? Никто никогда не пойдет против. Тем более Джонни.       — Нет, я просто отплатил ему по счетам.       Раздался звонок. Почти синхронный в динамике телефона и в колонке, висящей над дверью в столовую. Такая противная зубодробительная трель.       — Одна ночь в его доме столько стоит? — продолжал юноша в изображении дисплея.       — Дороже.       — Сэм, ты берега не путаешь? — кто и путал берега, так это сам Джонни, откровенно нарываясь на хорошую взбучку. Но Сэмвелл далеко. Все что он может — это пальцем погрозить. И то не факт. Он же в долбанных бинтах.       — Опаздываешь на урок.       Джонни играл с Сэмом в гляделки еще несколько секунд, а затем отключился. Тот, тихо вздохнув, повернулся к Максу. Они молчали, глядя друг другу в глаза. Почему-то в темных углях читалось понимание. Понимание всей это гребаной вселенной. Понимание, как работает каждый механизм на этой сраной планете.       — Почему меня все еще волнует, что происходит в старой школе? — с каким-то отчаянием прошептал Сэмвелл.        — Ты знаешь ответ, — в тон проговорил Максимилиан.        Он смотрел так заворожено. Как будто взглядом ласкал. И был чертовски прав: Сэмвелл знал ответ. Предпочел бы не знать, но так исторически сложилось, что бесконечная смена обстановки и ролей вынудила научиться улавливать все налету и успевать анализировать покруче счетной машинки.       — Я хочу покурить, — тихим голосом объявил Сэм.       — Мы тоже опаздываем на урок, — Макс окинул рукой опустевшую столовую.       — Я все равно хочу курить.       — Не лучшее начало учебного процесса в новой школе — прогул.       — Мне... нужна доза никотина.       Сэм поджал губы и медленно поднялся на ноги. Он сгреб мобильник в карман, накинул рюкзак на плечо и поплелся на выход. Тихим шагом преодолел пустой коридор и вышел на улицу через запасной ход.       Сегодня необычайно ветрено. Парень поежился, пригибаясь под сильными порывами. Его волосы ударяли о спину, путаясь в узлы, которые Максу придется долго вычесывать.       А тот недовольно закатил глаза, наблюдая с порога за удаляющейся фигурой парня. Но какой-то первобытный инстинкт им все же двигал, и Макс последовал за новеньким.       Сэмвелл огляделся, притормозив в укромном уголке хоздвора. В идеале ему бы сейчас на свою излюбленную лавочку, но местность там открытая. Сразу просекут, что прогул. Он извлек из кармана портсигар и медленно надавил на кнопку, чтобы открыть, но в этот же момент его лицо накрыли теплые ладони. Максимилиан Марани развернул его к себе и прильнул мягким поцелуем. Его губы плавно скользили по приоткрывшимся в изумлении лепесткам. Он дарил нежнейший поцелуй, на который только был способен. Послышался глухой стук хлопнувшегося на пыльную землю портсигара, а Макс только увереннее прижался своими ласковыми устами.       От этого запрещенного приема Сэмвелл потерялся в реальности. Он несмело попробовал пошевелить губами в ответ и угодил в мягкий плен, но тут же высвободился из тягучего захвата.  Голова в какой-то момент закружилась от того, как влажный кончик языка, едва касаясь, медленно провел по чувствительной коже. Сэмвелл провалился в эту бездну пленительного блаженства.       Он прикрыл глаза, чтобы полностью погрузиться в океан своих чувств, с упоением выцеловывая каждый миллиметр полноватых подушечек. Они напоминали ему нежную, хорошо взбитую меренгу. Она особенно вкусная, если ее подчерпывать языком.       Максимилиан надвинулся, вжимая парня в стену. Чтобы тому не было холодно, он подставил свою руку под лопатки и углубил поцелуй. Влажный язык аккуратно скользнул между  чувственных раскрывающихся лепестков губ, и тихий вздох растворился в качающей на волнах неге.        Жар охватывал все естество, собираясь комом внизу живота, а затем растекался аж до кончиков пальцев. Сэмвелл самозабвенно подавался навстречу томительной нежности. Он охотно ластился к скользкому языку Макса своим, осторожно вырисовывая по нему спирали. Это мгновение вытесняло собой все мысли и тревоги, оно лишь порождало желание. Возбуждающее, эротическое влечение.       Когда губы разомкнулись в протяжном тихом чмоке, взгляды парней встретились. Немного опьяненные, с легкой дымкой экстаза. Они какое-то время  молчали, но затем Сэм все же заговорил:       — Да, это лучше никотина. И ты таки влез ко мне языком, а это значит, что я сомневаюсь в том, что ты сказал правду.       Лицо Макса вмиг стало строгим. Его взор немного колючий, но сверлил неотрывно. Парень погладил большим пальцем чуть приоткрытые губы Сэма, намеренно раздвигая их, а затем медленно ввел средний, вынуждая увлажнить скопившейся слюной. Такой себе эксперимент. Влажный язык под ним пошевелился. Обвил вокруг, щекоча своим юрким кончиком. Кожа на его руках нежная, не считая небольшой мозоли от ручек и кисточек. Аккуратно остриженный ноготок совсем не царапает. Абсолютно не узловатые суставы, тонкие, хрупкие. К таким приятно прикасаться, вкусно вылизывать и смачно посасывать.         Макс удовлетворенно высвободил руку, мокрую от слюны. Черти так и плясали на льду в бледных очах. Сэмвелл ждал. Он бросил вызов, жарко облизнувшись. И Максимилиан не стал томить его в мучительных ожиданиях. Он тут же скользнул сзади под штаны, ловко забрался под белье и погладил расслабленный вход парня. Его цепкий взгляд не отпускал. Он сам смотрел не моргая.       Сэм всхлипнул. От поцелуя его организм был возбужден и более чувствительный. К тому же вход и так уже покрыт природной смазкой. Парень подался немного вперед от того, как палец осторожно помассировал по кругу податливые сфинктеры. Раздвинул их и медленно вошел.       Парни не произнесли ни слова. Лишь смотрели друг другу в глаза. Палец неспешно двигался внутри, касаясь самых восприимчивых зон. А дыхание Сэмвелла от этого сбивалось. Невольно он тянулся за этими псевдофрикциями, но в то же время и стеснялся признаться себе в этом. Однако его организм вырабатывал все больше смазки, облегчая скольжение.       Ни один мускул на лице Макса не дрогнул. Он вперился своими демоническими глазищами и наблюдал за тем, как Сэмвелл борется с собой. Как пытается контролировать дыхание, но вместо этого задерживает его и тем самым сжимается. Его влажная глубина в этот момент пульсирует и засасывает еще глубже. Его взгляд постепенно теряет осмысленность и зрачок расплывается. Подрагивает, но расплывается.       Наконец, Сэм не выдержал. Он зажмурился, запрокидывая голову, и со всхлипом выдохнул, а затем шумно, мешая вдох со стоном, судорожно втянул воздух через рот.       — В глаза! — металлическим тоном приказал Макс, только ускоряя движение рукой.       Сэм вцепился дрожащими пальцами в его плечо и одарил одержимым взглядом. Приоткрытый рот подрагивал. Губы пересохли, но хрип в частом глубоком дыхании выдавал, что слюны у Сэма полон рот. Его недра все сильнее обхватывали палец, усиливая контакт и трение.       От этого Сэм периодически забывал дышать. Его блестящие глаза более не прерывали зрительный контакт. Они были безумны, нетрезвые. А вот взгляд Макса напротив: острый, ясный и безжалостный.       — Кончай, — коротко приказал он.       Сэм к такому оказался не готов. Не привык он по команде. От этого испугался. Жилы на его шее выступили от того, как он сжался. Но взгляд не отпустил. Смотрел большими глазами, пьяными от накатывающего экстаза. Палец внутри изменил ритм и надавил сильнее. Глаза Макса продолжали требовать повиновения. Его плотно сжатые губы говорили лишь о том, как серьезно он настроен. Палец продолжал таранить, вколачиваясь со всей силы.       Подскочивший до пика тестостерон вкупе с эстрогенами сыграли свою главную роль. Они затмили разум Сэмвелла настолько, что тот просто отпустил себя, позволил этому случиться, несмотря на последующий стыд. Он напряг свое тело, чтобы сделать его максимально тесным, настолько, что даже пальцу оставаться в тисках некомфортно. Но Макс продолжал, огромной грозовой тучей возвышаясь над парнем. Кислород у того в горле перекрылся и тело все же содрогнулось экстазом. Немного вымученным, но теперь оно свободно. Сэмвелл не смел ослушаться. Он позволил считать все ощущения по своим глазам.       Палец Макс аккуратно извлек лишь после того, как тело парня немного успокоилось. Он поднес к его лицу свою руку и продемонстрировал липкую, сморщенную кожу. Аромат спелой вишни окутывал их своим терпковато-сладким облаком. Губы Максимилиана открылись, и он полностью вобрал палец в рот, медленно его обсасывая, запоминая  кисловатые оттенки вкуса парня. И в его глазах отчетливо читалось неподдельное удовольствие. А затем с легким чмоком палец выскользнул из обрамляющих губ.       Секунду они смотрели друг другу в глаза, а затем Максимилиан огляделся в поисках упавшего портсигара. Коробочка нашлась в небольшом кустике пробившегося сорняка. Тогда Марани склонился за ней, поднял, отряхнул, сдул лишнюю пыль и открыл. Он методично извлек одну сигариллу кофейного цвета, блестящую тяжелую зажигалку и поднес к губам Сэмвелла. Тот подчинился, принял ее и подождал, пока Макс высечет огонек. Подкурил, делая неглубокую затяжку. Небольшой клуб серого дыма вырвался из слегка приоткрывшихся губ, пока Макс упаковывал зажигалку обратно. Он закрыл коробочку, оттянул пальцами карман брюк Сэма и забросил туда тяжелый портсигар. А затем Макс придержал сигариллу для него между своих пальцев довольно привычным жестом.       Сэм, наблюдавший за всем этим с нескрываемым интересом, дыхнул облачко прямо в лицо парню. Удивительно, но тот не возмутился, лишь позволил сделать очередную затяжку и забрал сигариллу ото рта. Но чего Сэм не ожидал, так это того, что тонкие, уже замерзшие от холодной стены пальцы, подтолкнут его подбородок вверх и Макс вопьется диким поцелуем.       Самая настоящая животная страсть. Он терзал губы до боли, кусался, зализывал и снова сминал до боли. Холодные пальцы соскользнули на открытую шею и нежно ее погладили, пока скользкий язык подбирался к гландам. В никотиновом дурмане Сэм задыхался. И от этого еще охотнее отвечал на требовательный поцелуй. Он не боялся платить Максу той же монетой. Их поцелуй смешался с кровью, но они все яростнее продолжали свою ненасытную борьбу. И когда рассудок уже окончательно распрощался, Макс все же отстранился с громким чмоком. Губы горели. Они пылали. Такие алые, налитые. Но необходимо протрезветь — совсем неподалеку уже слышны голоса. Перемена.       Макс загасил сигариллу о стену и отшвырнул окурок. Он легонько подтолкнул Сэма за локоть.       — Идем.       И как только парень повиновался, поравнялся с ним плечом к плечу, Максимилиан осторожно провел ладонью по его руке и рискнул пойти против угроз. Сначала он сжал больную кисть несильно, а затем надавил чуть больше. На этот раз дикая боль ощущалось иначе. Но весь путь до главного корпуса они преодолели, вот так держась за руки.

༺❦༺✿༻❦༻

        Сэмвелл удивленно покосился на Макса, когда они прошли мимо своего класса. Он попытался вернуться, но парень только увереннее перехватил его руку в своей ладони. У Максимилиана был свой маршрут, отличающийся от адекватной логики.       — Куда ты меня ведешь?       — А на что это похоже? — Макс притормозил в конце коридора, подбородком указывая на дверь.       Сэм ошарашено посмотрел на табличку «Кабинет биологии». Он свел бровки в изумлении и перевел взгляд на парня. Доволен собой. Шоу, значит, захотелось?        — Зачем? — строго потребовал Сэмвелл.       — Я не заинтересован в прогулах, — настоял Макс и тут же постучался. Он открыл дверь и заглянул: — Мистер Духович, можно войти?       Плотный, сальный мужчина отвлекся от бумаг и кивнул, подзывая рукой. Надетый на нем пиджак, облегал все складки грузного тела. Волосы, зализанные на одну сторону, были призваны скрыть лысеющую макушку.  Макс завел Сэма за собой. Тот плелся без особого энтузиазма, мысленно проклиная на чем свет стоит.       — Вы простите нас за пропуск вашего занятия, — виновато проговорил Марани, опустив голову. — Мы не специально. У Сэма случился болевой приступ от ожогов. Я не мог оставить его одного.       Тот мигом вынырнул из своих мыслей, вскинул брови и удивленно посмотрел на парня. Сэмвелл явно оказался не готов к такому повороту. Интересно, а Макс это заранее заготовил или только что на ходу придумал? Но деваться некуда, нужно подыгрывать. Сэм изобразил на лице глубокое раскаяние и перевел виноватый взгляд на учителя.        А мужчина принюхался:       — От вас разит сигаретами.       Ну, собственно, чего еще ожидать после курева, не заеденного хотя бы мятной конфетой? Они же так и пришли в этом облаке из густого дыма добротного табака. Макс не позволил ему выветриться, хоть погода и располагала к свежести.       — Да, курить на территории школы запрещено, мы знаем, — настоял Марани, — но вы же сами нас учили тому, что никотин в разумных пределах подавляет боль. Сэму было очень плохо.       — Почему не обратились в медпункт? — учитель  скрестил руки на груди и откинулся на спинку стула.       — Думали, вот-вот пройдет, — продолжил вранье Макс.        Это было настолько очевидно, что злился не только учитель. Сэмвелл буквально пылал от ярости, бурлящей в недрах. Еще немного и лава фонтаном рванет из кратера. Затопит к чертям все вокруг, и от этой гребаной школы не останется и следа! Его пульс бешено бился под пальцами Макса в крепком захвате.       — Хочешь сказать, врач выписал тебе сигареты вместо пилюль? — учитель  одарил Сэма недоверчивым строгим взглядом.       — Если быть точным, — парень попытался усмирить свое нервное дыхание, — врач сделал мне обезболивающий укол и отпустил. Сказал, что мазь действует местно. Пилюль он мне никаких не назначал.       — Бедный ребенок, — намеренно фальшивое сочувствие только подчеркивало раздражение учителя, нервно барабанящего пальцами по своей руке.       Сэм злобно сощурился. Да, этот обрюзглый человечишка не виноват в том, что пал жертвой великого манипулятора Максимилиана Марани. Но подбирать слова его явно не учили в детстве. Гребаный ипоходрик⁴, страдающий от чувства собственной неполноценности!       — Ну, не такой бедный: у меня высокий уровень интеллекта. Кстати, никотин мыслительные способности тоже стимулирует.       — А без него думать не пробовал?       — Пробовал. Скучно. Может, мы сдадим вам тест и разойдемся?       Учитель  изумленно вскинул бровь от такой наглости. Секунду осмысливал происходящее, а затем изрек:       — Мальчик мой,  — он уперся на локти, — здесь только я решаю сдавать вам тест или нет.       — Может, вы желаете принять у нас тему в присутствие завуча? В вашей школе случился инцидент, в результате чего пострадала не только моя физическая сторона, — Сэм раздраженно вырвался из цепких пальцев Марани и продемонстрировал Духовичу перебинтованные руки, — но и моральный аспект. И учтите, что я не даю этому огласку. Пока что. Вряд ли ваша школа заинтересована в санкциях, которые на нее обрушит мой отец. Вам нужна выписка из моей медкарты по этому поводу? У меня есть копия: с некоторых пор я не доверяю бюрократии.       Сэмвеллу хотелось поскорее закончить этот цирк. Он чувствовал, как задыхается от безысходности и гнева на все вокруг. От этого мало контролировал свой тон, свою речь. Но она определенно дала некоторый эффект. Потому что Духович подался назад, вмиг растеряв всю свою уверенность. Он искривился в презрении, хоть и хотел это подавить.       — Не удивительно, почему ни одна школа тебя не выдержала дольше одного семестра.        — Спасибо за комплимент.       Учитель недовольно прочистил горло. Вот вроде и взрослый мужик, а инстинкты искали укрытия от пытливых буравчиков какого-то молокососа. Позорно прятал глаза в куче бумажек на столе.       — Я видел твое дело, можешь быть свободен.       А затем Петер Духович посмотрел на Макса Марани — гордость школы. Красуется на доске почета за свои заслуги перед родиной. Ну и жуткий же тип! Даже преподавательский состав предпочитает отмалчиваться и не вмешиваться в дела, которыми заправляет этот юнец: не то еще бунт поднимет. А пока он нашел управу на кучку раздолбаев, совет все устраивает. Выпусти его за ворота этой школы, дай волю — по трупам же пойдет.       — Ты тоже.       — А прогул? — настоял Марани.       Необходимость избавиться от этих двоих прямо свербела по всему вспотевшему телу бедолаги, зажатому в угол бешеными псами. Из их злобных оскалов так и капают слюни, громко разбиваясь о пол.       — Нет у вас прогула.       Учитель украдкой взглянул на Сэма. Тот буравил его не моргая. Аж морозец по холке пробежался от его бесцветных глаз. Но терзания длились недолго. Сэмвелл Касс все же отвернулся и твердым шагом направился к выходу, выстукивая быстрый ритм своими каблуками о половицы.       Только дверь закрылась, как Макс склонился к уху Сэмвелла и полной грудью втянул терпкий аромат его кожи, слегка покрытой испариной. Парень излучал будоражащие сознание вибрации, от того и выглядел до жути привлекательным. Просто до трясучки желанным. Одержимая жажда обладать им прямо здесь и сейчас завладевала естеством Макса Марани. И тот следовал своему ненасытному инстинкту, каждой клеточкой проникаясь этими вяжущими нотками созревшей вишни.       — Это было крышесносно, — с неким придыханием в интимном шепоте воодушевленно признался он. — Ты спрашивал об оргазмах? Так вот, это было оно, — Макс тягуче потянул Сэма за мочку уха зубами, позволяя ей выскользнуть. Он подмигнул парню. Позволил маниакальной ухмылочке блуждать на лице, совершенно не обращая внимания на немного затравленный взгляд в бледных, как сама смерть глазах. — Ну что, идем на урок? — Макс протянул руку ладонью вверх, приглашая разделить с ним эту участь вместе. Сам тому не веря, Сэмвелл будто загипнотизированный вложил свою кисть, позволяя себя вести.

༺❦༺✿༻❦༻

        После звонка оповещающего об окончании урока, все разом загудели, будто улей проснулся от спячки. Все зачем-то бегают, шумят, выбегают из класса, словно пчелы за нектаром. Весь урок Сэм боролся с ознобом. Таким противным, ломающим и выкручивающим все суставы. Ощущение, что он не в своей тарелке, противно зудело в мозгу. Сэмвелл бросил последний взгляд на разворот книги: «Что же ты такое, Максимилиан Марани?», — он в сердцах захлопнул ее и, схватив под мышку, поднялся с места. Выудил еще одну с полки под партой и направился к выходу.        Макс на него даже не посмотрел после звонка — читает что-то свое, якобы ему нет никакого дела до окружающего мира. Но стоило Сэмвеллу поравняться с его партой, как тот поймал за руку.       — Ты далеко?       — По телефону поговорить нужно.       — Пойдешь совершать звонок наперекор Джонни?       Сэм на это ничего не ответил, а Макс безмолвно кивнул и разжал пальцы, снова утыкаясь в книгу. Однако Сэма это задело. Нет, он рад, что Макс не увязался за ним, но чем больше думал, тем сильнее накатывало раздражение: все равно паучара попытался контролировать. А почему попытался? Это ведь и был контроль, вынудил отчитаться. Мало ему было Духовича!       Необходимый затылок нашелся в коридоре, сразу за углом. Лиам Спенс активно общался с Джастином Хьзом. Сэмвелл не медлил. Он шустро вклинился между ними и подпер плечом стену, одарив Лиама гаденькой улыбочкой. А в его бледных глазах читалось требование избавиться от друга. Впрочем, тот и сам слился, заметив такую настойчивость.       — Чего тебе? — Лиам окатил парня недовольным взглядом.       — Ты же у нас изошник, так?       — Ну и че?       — С Максом в одной группе?       — Допустим, — Лиам нутром чуял: раз разговор зашел о Марани, то ждать беды.       — Ты не знаешь, он умеет почерк подделывать? — губки бантиком, бровки домиком. Наивная простота во всей красе. Только глаза бледно-мертвые.       Парень инстинктивно подался назад.       — Понятия не имею.       Обернутые бинтами пальцы схватились за пиджак и притянули к себе ближе. А томный тихий голос как-то усыплял бдительность, хоть и пугал.       — Не видел, чтобы он буквы какие выводил? — палец чертил какие-то знаки по груди, словно магические печати, от которых все горело внутри.       — Нет, не видел. В художке он только пишет свои картины.       — Можешь у него поинтересоваться на досуге?        Лиам прыснул:       — Рыть под Макса? Это, мягко говоря, не в моих интересах.       — Так сложно спросить? — взгляд исподлобья пронзал насквозь, заставляя трепыхаться в предсмертных конвульсиях.       — Как? «Слушай, а ты умеешь писать чужим почерком?»       — А почему нет? Просто и со вкусом.       — Ну, так сам и спроси, раз просто.       — Это будет слишком очевидно. А вот тебе он может ответить. Ты у него в кругу доверия.       Лиам сглотнул ком, отгоняя от себя мысли о лишних взаимодействиях с Максом. Да и не было это доверием, скорее отсутствием интереса к его персоне, а контроль Марани еще не послаблял.        Сэм с шумом втянул воздух. Ясное дело, у Спенса никакой мотивации. Здесь все с языком в жопе, когда дело касается Максимилиана Марани. Касс взял в руки книгу, с которой пришел, открыл ее на пятнадцатой странице. А затем другую поменьше и тоже раскрыл на том же месте. Сэмвелл показал их парню.       — Видишь это?       — Твоя подпись.       — Похоже на то, — кивнул Сэм. — Но я подозреваю, что здесь подписано не моей рукой, — он указал на книгу по истории, которую ему некогда вернул Лиам. В доказательство своих догадок Сэмвелл перелистнул в одной и другой книге. Следующая страница на месте подписи заштрихована карандашом. Но получившаяся картинка отличалась. — Что ты видишь? Ладно, отвечу за тебя: нажим разный. Я хочу выяснить, где моя книга.       — В художке он ее точно не держит — Макс слишком чистоплотный для этого.        — И кто же его сосед?       Лиам нервно хмыкнул.       — Хэппи.       — Вот оно что? — Сэм пораженно ухмыльнулся: — Собачку на коротком поводке держит.       — Все что я знаю, это то, что Макс амбидекстер. Он одинаково рисует обеими руками: полотна почти не отличить.       — М, — Сэмвелл смотрел куда-то сквозь парня, — ну, я тоже амбидекстер, — он похлопал Лиама по плечу, равняясь с ним. — А с Максом поговори.       — Я не враг себе.       Он дрогнул от жутких бледных глаз, вмиг впившихся в него:       — Ну, так и моим не становись.        Сэм сильнее похлопал парня по плечу, заметив, как тот подобрался. Хоть рука и в бинтах, а вибрации он по-прежнему отлично чувствует, даже сильнее. Касс отправился восвояси, оставив Лиама переваривать горьковатое послевкусие, оставшееся от их общения. __________       1 Подавитель — т.к. этот жанр подразумевает вымышленную анатомию, то в данном случае подавители — это гормональные препараты, снижающие сексуальное влечение омеги во время течки, а также принимаются в качестве оральных контрацептивов.       2 КМС — кандидат в мастера спорта — спортсмены, профессионально занимающиеся боевыми искусствами, подписывают документ о том, что они не могут применять свои навыки в уличных и бытовых «разборках», в противном случае в суде это является отягчающим обстоятельством.       3 Маргинал (от лат. margo — край) — 1) человек, оказавшийся вне своей социальной среды; опустившийся, изгой. 2) человек, находящийся на границе различных социальных групп, систем, культур и испытывающий влияние их противоречащих друг другу норм, ценностей и так далее.       4 Ипохондрик — человек, страдающий ипохондрией. Ипохондрия —  необоснованные или преувеличенные опасения за свое здоровье; поиск или уверенность в наличии у себя какого-либо заболевания при отсутствии его объективных признаков.