Клей

Ориджиналы
Слэш
В процессе
NC-17
Клей
автор
бета
Пэйринг и персонажи
Описание
Учитель объявил о том, что с сегодняшнего дня в классе будет учиться новенький. И вот, он вошел: стройный, подтянутый, с аристократической выправкой. Обычно хватает трех секунд, чтобы определить, каков человек на самом деле. На это способны даже тугодумы, другое дело, что они не всегда прислушиваются к своему шестому чувству. На то они и тугодумы. Гениям же дано больше: они ведают страхи.
Примечания
Это можно считать сиквелом к моему фандомному ФФ «Я влюбился в брата», однако сам ФФ было решено не перегружать, поэтому на свет родилась эта версия как отдельный ориджинал.
Содержание Вперед

Глава 8

      Показавшись на пороге столовой, Максимилиан с воодушевлением сжал кисть парня в руке, притянул к своей груди и объявил:       — Сегодня мы будем есть суши. — Он крутанулся на пятках и заглянул в глаза Сэму: — Ты любишь суши? — Обманчиво добродушное лицо резонировало с недавними событиями. Нет, этот человек не двуликий. Он просто играет.       — Надеюсь, ты не пытаешься намекать на обертывания? — сдерживаясь, чтобы не гримасничать от боли и раздражения, проговорил тот максимально ровным тоном.       — Признаюсь, что-то в этом есть, — Макс слегка сощурился, будто подмигивая. — Листы нори подобно твоим бинтам, — он словно любовно погладил по руке парня, покоящейся на своей груди, — окутывают вкуснейшую начинку. А я просто обожаю угря. Что скажешь?       Плотоядный взгляд Марани запоминал каждую микроэмоцию на точеном бледном лице Сэмвелла Касса. У того черный зрачок на фоне бледно-голубой лагуны фактически исчез. Веки надвинулись, выражая негодование исподлобья, а прекрасный аккуратный рот едва заметно растянулся в гримасе боли. Сэмвелл дрожал. Раздув ноздри своего тонкого носа он сделал, наконец, вдох и ровно, подавляя шум, выдохнул.       — Что это самая дорогая рыба и ее невозможно разводить в промышленных масштабах. Приручить не получится.       Максимилиан с наслаждением облизнулся, улавливая вибрации парня.       — А еще ее сложно поймать: она изворачивается, будто змей. И способна выжить на суше несколько суток. Очень живучая, — почти интимно промурлыкал Макс с плохо скрываемой плотоядностью на самом дне интонации голоса, как будто комплимент отвесил. — Мигрирует из пресных рек в соленые моря, чтобы нереститься.       — И в суши обладает выраженным сладким вкусом. Хвала соевому соусу, — Сэмвелл рискнул отстраниться, но цепкий захват не позволил этого сделать, пронзая обожженную плоть сотнями игл.       Снова это противное ощущение, будто клапан перекрыл кислород. Принцип подводной маски, когда воздух изо рта выходит, а внутрь не вдыхается. Когда тонешь — у тебя только один инстинкт: выплыть, вынырнуть и чем скорее тем лучше. Сэм лихорадочно подергал рукой, чтобы высвободиться, но от этого становилось только хуже. Кислород в легких уже заканчивался. Углекислота расслабляла, и парень чувствовал, как картинка перед глазами начала плыть. Уже в дурмане он эхом услышал голос:       — А ты предпочитаешь выраженный вкус или пресный? — Максимилиан наконец отпустил руку Сэмвелла и ловко скользнул выше, вынимая пуговицу манжеты рукава из петли. Клапан открылся, заполняя легкие необходимым воздухом и возвращая парня в сознание. Теплые кончики пальцев нежно провели по мягкой коже, вызывая томных мурашек. Они убаюкивали. Резкий контраст ощущений несколько ввел Сэмвелла в замешательство. Он подобрался, когда парень склонился к его уху и прошептал:       — Порядок карты: острое и пресное, острое, — он надавил на все еще не отошедшую от захвата кисть и снова переместился выше, лаская, — а затем снова пресное.       — БДСМ — не мое, — категорично заявил Сэм. — Ты ведь не о еде сейчас, правда?       Максимилиан посмотрел в бледные глаза с некоторым хищным вызовом. Однако Сэм отвел взгляд, и парень снова попытался его поймать:       — Что такое? — Максимилиана не отпускало послевкусие сладостно-терпкого аромата спелой вишни, который щекотал сознание в непосредственной близости от парня. Сознательно ли тот выбрал табак с таким же запахом?       — Я вот, думаю…       — О чем же?       — Ты меня пытаешься настроить на свою частоту или сам ищешь мою волну?       — А что тебе подсказывает твое чутье?       — Я отчетливо вижу, что ты всячески пытаешься завоевать мое внимание. Но должен признать, ты действительно самый интересный человек из всех, с кем мне пришлось общаться. Можешь считать это комплиментом.       Сэмвелл не выдержал напряжения. Хищная аура парня рядом подавляла все его естество. Это было сродни пляскам со скорпионом — бесконечное ожидание того, что тот выпустит свое жало. Сэм все же сделал шаг в сторону прилавка и, — о, алиллуйя! — Максимилиан его отпустил, но пристроился рядом.       Он неотрывно наблюдал за тем, как парень берет в руки поднос, морщится от неприятных ощущений в руках и направляется-таки к стойке с суши и роллами. Макс позволил парню взять тарелку с блюдом и поставить себе на поднос. От его острого взора не скрылось то, как дрожат перебинтованные руки и поджимаются губы, а красивый высокий лоб разрезает морщина.       — Он очень ядовит, — подсказал Макс, заметив кусочки угря на небольших рулетах в тарелке Сэмвелла.       — В сыром виде — да, — омега с вызовом посмотрел на своего личного абьюзера¹. Но что-то было в нем такое… пугающее и в то же время привлекательное. Импонировал тот факт, что они фактически договаривали фразы друг за друга. Действительно были на одной волне. — Я тоже люблю угрей, — сдался Сэм, что вызвало довольную улыбку на лице Макса.       Тот добавил тарелку и для себя, выхватил из стакана палочки, две соусницы, соус, подхватил поднос и направился к своему месту. Максимилиан даже не поленился сервировать стол на двоих.       Они сели друг напротив друга, прямо как в первый раз. Макс уступил парню свое место, позволяя насладиться видами на панораму столовой. Так больше ощущается безопасность, и Сэмвелл это оценил. Удивился, но оценил. Максимилиан вскрыл для него палочки и даже рассоединил.       — М, я так понимаю, ты умеешь ими есть?       — Конечно.       — Конечно. Само собой.       Он протянул парню приборы. Однако бинты вызвали трудность. В них оказалось практически невозможно держать палочки между пальцев. А рука дрожала, выдавая спазмы боли. Уронить кусочек Макс не позволил. Он накрыл руку Сэмвелла своей теплой ладонью и аккуратно взял из нее приборы. Парень осторожно опустился на соседний стул и поднес угощение к губам Сэма.       — Скажи «А», — он слегка коснулся розовых лепестков в надежде, что они скоро раскроются. И они раскрылись.       — Я не…       — Все в порядке… — полушепот в сантиметре от лица призывал довериться. Темные омуты глаз так и манили утонуть в них. Совсем другой Макс Марани. Человечный. Нежный. Спрятал свое жало.       — Ты не…       — Ешь, — глаза без зрачков гипнотизировали. Чуть пухлые губы маленького рта растянулись в призывной полуулыбке. Такой доброй и блаженной. Нереально красивое улыбающееся лицо. Сердце ухало где-то под горлом, а дыхание все больше углублялось. Сэм этого не планировал. Он совершенно не планировал кем-то увлечься, кем-то вроде Макса Марани.       — Ладно. Спасибо.       Местные суши Сэмвелл пробовал впервые. Угорь оправдал все его ожидания, а Макс неожиданно разлюбезничался. Кормил, словно малыша из ложечки. Только палочками. Подставлял ладошку, чтобы крошки не испачкали. Подавал все, предугадывал до мелочей. Кусочек ролла, кусочек имбиря, морской капустки. Мгновенно угадывал направление взгляда. Считывал мысли по глазам, будто телепат. Ограничил от лишних движений, предлагая покой все еще ноющим рукам. Оградил от всего. Фактически инвалида. Заботился, как…       Сэмвелл увернулся от салфетки, которую Макс поднес к уголку его рта, чтобы вытереть каплю соуса.       — Прекрати.       — Но ты испачкался...       Парень опустил голову и посмотрел на свои руки. Они не позволяли ему быть самостоятельным, от этого горечь закрадывалась все глубже. А человек рядом небось хотел, чтобы Сэм в нем нуждался. Такой обходительный, будто ему не все равно. Он поднял глаза на Макса. У того на лице не было сочувствия, а лишь добродушная улыбка. Смотрел, словно старый друг.       — Это выглядит, как ухаживания. Понимаешь?..       Салфетка все же коснулась уголка его губ.       — Я абсолютно не против, если ты примешь это за ухаживания.       Сэмвелл недоверчиво сощурился. В голове все смешалось от этого доброго тихого голоса, успокаивающие ноты лаванды окутывали в кокон и грело тепло кончиков пальцев на лице. Макс слышал разговор с Джонни. Он знает, что Сэм… не такой.       — Как твои руки? Я видел, ты тоже ошпарился. — О полосах серповидных царапин, оставленных его ногтями, парень предпочел умолчать.       — О, со мной все в порядке. Я даже половины не испытал того, через что прошел ты. Но рад, что разделил это с тобой. В моей жизни давно не встречалось чего-то подобного. Настолько… близкого душе, что ли?       Сэм горько хохотнул. Он внимательно посмотрел на не меняющееся выражение лица.       — M? Или все же S? ²       — Универсал, — будто пропел Максимилиан, позволяя парню разглядеть кончик языка, черкнувший по краю белых зубов.       — Что-то подсказывает мне, что ты сейчас не пошутил, — продолжил улыбаться Сэм, не сводя своих пытливых бледных глаз.       Парень стал серьезным. Он выждал секунду, а затем объявил:       — Я доминант.       Однако это ни на миг не вызвало беспокойства или страха в глазах Сэмвелла Касса, что только еще больше возвысило его в глазах Марани. Обычно, если речь заходит о чем-то таком, нормальный человек сбегает, сверкая пятками. И лишь девиант³ остается спокойным. А Сэмвелл мило и расслабленно улыбается.       — Это ощутимо. Тебя кто-то учил?       — Не специально, — Макс вернул милейшую улыбочку. Однако грусти в его глазах не угадывалось.       — Есть кто-то, кто не знал о твоих наклонностях? — заговорщицки подмигнул Сэм, награждая парня широкой искренней улыбкой.       — Знал и учил контролировать себя.       — Не срываться на ком-то, чтобы кайфонуть?       — Просто не срываться.       Сэм сглотнул ком и опустил глаза. Он узнал это пугающее чувство накатывающей паники, а затем эйфории после асфиксии⁴. Узнал и боялся в этом признаться. Все же методы Макса разительно отличались. Сэм не мог довериться ему до конца. К тому же он и правда не мазохист. Просто есть в нем какое-то отклонение, которое нашло свой выход в нормальных доверительных отношениях.

༺❦༺✿༻❦༻

      Возвращаясь после занятий, в комнату парни вошли вместе. Максимилиан осмотрелся по сторонам. Никого. Шейна нет. Они с Сэмом здесь наедине. Наедине и в полной тишине. Внимание к парню привлек звон отброшенных на тумбу ключей. Макс не испытывал неловкостей — он не из тех людей. Сэмвелл тоже, похоже, вполне раскрепощен. Тот выгнулся, чтобы высвободиться от ранца за спиной.       — Не хочу показаться последней дрянью, но тебе следует принять душ прямо сейчас.       — Что, прости? — опешил Сэм, замерев на середине движения.       Рюкзак соскользнул с его плеча и повис на руке. Парень чувствовал, как под его весом натянулся рукав и перетянул одежду. Воротник-стоечка впивался в шею, и Сэм ощущал биение собственного пульса.       Макс одарил его непринужденной улыбкой и примирительно протянул руки вперед:       — Я о том, что тебе нужна помощь. Пока я здесь, могу помочь принять душ. Не пойми меня превратно, никаких лишних движений, обещаю. Мы оба омеги и стесняться нечего. Тем более ты в таком положении, что сам вряд ли справишься. Я могу помочь тебе.       — Ты не обязан мне помогать.       — Знаю. И когда мне это надоест, я прекращу предлагать свои услуги. — Максимилиан надвинулся: — Идет?       Сэм тяжело вздохнул. Как не хотелось бы это признавать, но Макс прав. Его тонкие пальцы аккуратно подцепили рюкзак и уверенно стащили с дрогнувшей руки. Его пронзительный взгляд смотрел глубоко в недра души, словно рентгеном сканировал. Сэмвелл даже боялся моргать, чувствуя, как засасывает в черные омуты. Он едва заметно дернулся от шлепка сброшенного на пол ранца. Горячие, точно факелы, руки Макса переместились к пуговицам на его пиджаке. Вынимали их из петель так быстро, как будто лезвием срезали. Тяжелая ткань с шорохом соскользнула с плеч по рукам на пол и цепкие пальцы уже воевали с застежками рубашки.       Сэмвелл невольно сглотнул. Ему хотелось бы, чтобы это воспринималось интимно, но — черт возьми! — нет: ни черта это не было интимно. Это было жутко.       Мухе всегда страшно влипнуть в сети паука, а тот продолжает и продолжает ее оплетать своей липкой паутиной, чтобы она даже не думала о побеге. Все ее жалкие попытки вырваться и улететь его только раззадоривают. Паук — хитрая хищная тварь, которая улавливает малейшие вибрации ниточек своих сетей. Ровно как и Макс. Чертов Марани!       Наслаждается и не кается. Двумя пальцами держится за полы рубашки и раскрывает ее, стаскивает с плеч, принципиально не касаясь обнаженной груди. Никаких лишних движений, конечно… Вот только… Смотрит так, как будто готов сожрать прямо сейчас: наточил свои ножи и вилки, заправил салфетку за воротник и приготовился к трапезе.       О, штаны вообще легкотня! Одна пуговка, одна молния и они сами пошуршали вниз. Даже случайно не задел, виртуоз хренов.       — Последний раз мыться мне помогали классе в первом. Няня, — нарушил тишину Сэм.       — Просто расслабься. Ты очень напряжен, — горячий кончик пальца провел по ложбинке линии пресса, вынуждая выгибаться. А затем исчез, словно ничего и не было.       — Я не могу расслабиться. Ты прямо сейчас меня облапаешь. Я, что ли, не знаю к чему эти прелюдии?       — Мне не интересен секс, — Макс заговорщицки подмигнул.       «Ну да, это же очевидно. Пауки не трахаются с мухой».       — Оргазмы ловишь, когда кровь высасываешь?       — Кровь девственников, если быть точным, — Макс дуновением поправил прядку волос на голове Сэма.       — И? Что думаешь: я похож на девственника?       — Глядя на то, какой ты раздражающий, я не представляю того человека, который согласился бы добровольно с тобой лечь в постель, — почти в губы пропел Марани, опаляя их своим дыханием.       — Ну, давай, — Сэм вытянул шею, подставляя ее парню, — прямо сюда. — Он провел пальцем вдоль сонной артерии: — Гляди, как пульсирует. Разве не привлекает впиться прямо сейчас?       Ровный, размеренный пульс притягивает взгляд. Сладковатый, терпкий аромат спелой, созревшей вишни дурманит, зарождая где-то в нутре комок порочного желания. Сэмвелл ахнул от того, с какой силой сомкнулись пальцы на его обожженной плоти. Снова перекрылся клапан кислорода, а мозг послал клонические конвульсии через все тело. Теперь пульс на его нежной, тонкой шее бьется гораздо чаще.       — Не привлекает, — с издевкой протянул Макс. Самодовольная ухмылка не сходила с его лица. Аромат эндорфинов, высвобождаемых телом Сэмвелла, чтобы подавить боль, пьянил Марани будто афродизиаки.       — Руку. Отпусти, — сквозь зубы процедил Сэм.       Макс картинно ахнул:       — Прости, я случайно, — он разжал свои пальцы. Не осталось незамеченным то, как он упивается раздражением Сэма. — Их нужно спрятать в целлофан.       — Еще раз схватишься за мои бинты, в целлофан прятать будут уже тебя. Это ясно?       — За решетку загреметь не боишься?       — Если бы боялся, был бы у папули паинькой, а не сменил две дюжины школ.       Максимилиан разулыбался:       — И что же нам теперь делать?       — Ты поможешь мне искупаться, как и планировал, — Сэмвелл неотрывно наблюдал за неморгающим взглядом. Таким плотоядным, захватывающим взглядом. Макс едва сдержался, чтобы не облизнуться, хоть и приоткрыл свои губы. — Разрешаю прикасаться во всех местах. Кроме бинтов.       — М, — Макс закусил губу и кончиками пальцев взялся за резинку трусов парня. — Ну идем, поприкасаюсь к тебе, — он аккуратно стянул белье вниз, помог стащить носки. Его взгляд задержался на гениталиях Сэма.       Остриженный треугольник, словно под линейку — идеальная симметрия. Наполовину налитый пенис — всего лишь непроизвольная эрекция. Скорее всего реакция на боль. Аккуратная острая головка бледно-розового цвета открыта от крайней плоти, и Макс в буквальном смысле испытал эстетический восторг от такого зрелища. Под светлой кожей проглядываются голубые извивающиеся реки кровеносных сосудов. Нет, этот пенис не рельефный — он очень гладкий.       Сэмвелл прыснул:       — Ты даже не пытаешься скрывать, что глазеешь.       — А что тут скрывать? Я — художник.       — Офигенная отмазка, — Сэм крутанулся на месте и направился в ванную комнату.       — Попка тоже ничего, — бросил ему вслед Макс. Сэмвелл, не оборачиваясь, без комментариев показал ему перебинтованный средний палец и скрылся за дверью в ванную.

༺❦༺✿༻❦༻

      Горячие тугие струи воды больно впивались в кожу. Ванную комнату наполняло густым паром так, что дышать было почти невозможно. Он все гипнотизировал взглядом темную щербинку на стыке между кафелем. Маленькую, почти незаметную, а прямо-таки зудящую своим несовершенством. Прямо как он сам. Сэмвелл все глубже уходил в себя, вспоминая недавние события.       Он ненавидит боль, но живет рядом с ней рука об руку. А теперь еще и далеко не в фигуральном смысле. Его характер — основная причина боли. Он не умеет быть гибким, если ему что-то не нравится. Отвергает всех без права узнать его получше. И это создает трудности. В этот раз Сэмвелл как никогда лучше ощущает, что находится на чужой территории, и только от вожака зависит приживется ли он здесь.       Раньше соперники были слабыми, Сэмвелл с легкостью избавлялся от них, смещал без раздумий и особых усилий. Но теперь все изменилось. И несмотря на то, что он сам по себе сильный, закаленный передрягами, сомнения все же одолевали. Сомнения в том, сможет ли он выстоять, а не победить. Глаза с трудом оторвались от разглядывания стены и обратились к парню рядом: «Смогу ли я переиграть тебя, Макс Марани?» Что-то подсказывало, что нет.       Сосредоточенное симпатичное лицо выглядело каким-то нереальным в дымке облаков пара. Нагревшиеся ладони скользили по влажному телу, осторожно касаясь его контуров. Пальцы повторяли рельеф, запоминали все до мелочей. Глаза с жадностью изучали географию родинок. Слишком увлечен своей властью. Палец аккуратно очертил круг вокруг вздыбившегося соска, и с небольшим опозданием парень все же заговорил:       — Такой чувствительный?       — Скорее от нервов, — в тон ответил Сэм.       А затем споткнулся о взгляд: властный, возбужденный и блестящий, как от действия наркотиков. Горячая ладонь опустилась на грудь:       — Ту-дух-ту-дух-ту-дух!       Сэмвелл и сам ощущал, как сердце ударяет прямо в руку со скоростью загнанного зверька.       — Я же говорю, нервы. Лет десять прошло, как мне кто-то последний раз помогал.       Но с лица Макса не сходила ликующая улыбочка. Он любовался картиной, как по скульптурному жилистому телу капельки воды, собираясь в струйки, срываются вниз. Его пьянил аромат напряжения парня: большие глаза, глядящие неотрывно; сужающийся и расширающийся зрачок, отбивающий такт пульсирующих вен на шее. Он наслаждался тем, как Сэмвелл хватется за уплывающий рассудок от нехватки кислорода и нежных пальцев, обрамляющих наливающуюся плоть. Распаренная мошонка, мягко ложащаяся в ладонь, более чувствительна и в то же время ленива. И крайняя плоть легко отодвигается, полностью раскрывая головку. Сэмвелл сказал, что прикасаться можно во всех местах, и теперь Макс читал в его глазах, какой же грубой была эта ошибка.       Намыленная рука скользнула по промежности между бедер к ложбинке ягодиц, и Сэм поджал губы, чтобы не выдать вздох. Он бы зажмурился, да взгляд черных очей без зрачков не отпускал. Все тело подобралось, но в то же время оно жаждало какого-то расслабления. Невольно Макс надвинулся, чтобы пальцем провести по расщелине от самого верха. Подушечка аккуратно легла в ямочку поджавшегося ануса.       Дыхание спирало. Сэмвелл как-то вымученно выдохнул. И Макс видел, как сильно он не хотел сдаваться, как отчаянно боролся против накатывающего возбуждения. Вот только глаза — его необычайно светлые глаза — заститала пелена темного расплывающегося зрачка, затягивающего в сами недра.       Даже после того, как парень выключил воду, пар все еще окутывал своей влажной дымкой без кислорода. Сэмвелл с шумом дышал, пытаясь побороть головокружение. Он с силой втягивал воздух, и плевать, что через открытый рот.       Макс указал на полку с полотенцами:       — Какое?       — Салатовое.       Парень ловко стянул махровый комок и развернул его в широкий лоскут.       — Крем для тела?       — А ты угадай, — почти отдышавшись выдал Сэм.       Действительно, выбор практически очевидный. На полке только один флакончик с ароматом вишни. Довольно редкий парфюм для гелей и кремов. Уж чаще встречается в бальзамах для губ или туалетной воде.       — Сначала крем, а потом полотенце, угадал?       — М… — дыхание все еще оставалось глубоким, хоть и не таким шумным. Сэм кое-как нашел в себе силы кивнуть.       Прохлада вязкой субстанции немного отрезвляла. Откровенный взгляд в глаза тоже. Но прикосновения… Теплые ладони медленно скользили по влажному телу, огибая все контуры. Максимилиан словно ласкал, нарочито растягивая это удовольствие. Он задевал самые чувствительные зоны, и они отзывались томным желанием. Как будто не прелюдия, а секс.       И даже окутавшее тело махровое полотенце не испортило впечатление. Раскрытые ладони продолжали методично водить по мягкой ткани, впитывая лишнюю влагу, а горячее ровное дыхание опаляло губы.       Дыхание. Оно углублялось. На это раз углекислоты все меньше, и Сэмвелл тонул в переизбытке кислорода, наполняющем легкие. Он терялся в реальности. Забывался. Гипнотизирующие глаза не отпускали, но теперь не было страшно. Голова шла кругом и ноги уже почти не держали. Его перебинтованные руки вцеплись в рукава рубашки Макса, а взгляд будто молил. О чем он умолял?       Ладонь соскользнула со спины на ягодицу, подталкивая ближе. И губы соприкоснулись в мягком поцелуе, позволяя глазам закрыться, а сознанию улететь. Трепетное касание нежных лепестков, качало на волнах эйфории. Никакой неловкости. Никаких обязательств. Только этот момент — единственная реальность.       Дверь резко распахнулась, громко скрипнув замком. Идиллия нарушена. Отрезветь пришлось быстро и не по плану. На пороге в ванную комнату оторопело стоял Шейн Хаггард. _______________ ¹ Абьюзер – человек, который совершает насилие над своей жертвой. Им может оказаться кто угодно: близкий родственник, коллега на работе, друг. Как правило, насильник хорошо разбирается в людях и знает, как на них воздействовать, подавлять. Попасть в токсичные отношения просто, а выбраться бывает крайне тяжело. ² S или M — Sadist или Masochist (садомазохизм; практики, связанные с получением удовольствия от причинения (S) или переживания (M) физической боли. ³ Девиант — индивид, отличающийся по своим характеристикам от основной массы ему подобных. Девиант может быть как отрицательным — в худшую сторону — так и положительным. Девиантное поведение — это поведение людей, не соответствующее общепринятым ценностям и нормам. ⁴ Асфиксия (аутоасфиксиофилия, асфиксофилия) — форма аномальной сексуальной активности, связанная с использованием средств, ограничивающих доступ кислорода в лёгкие и/или к головному мозгу для усиления ощущений, связанных с сексуальной разрядкой. Возбуждение возникает при кратковременном ограничении подачи кислорода к головному мозгу и накоплении в мозгу углекислого газа. Вызывает состояние головокружения и сильного расслабления всего тела, сопровождающегося половым возбуждением. Является одной из форм БДСМ-практик
Вперед

Награды от читателей

Войдите на сервис, чтобы оставить свой отзыв о работе.