in the absence of fear [в отсутствие страха]

      Бояться смерти глупо. Страх этот так же бесполезен, как и сопротивление человеческой природе. Рано или поздно конец настанет для каждого, и Хольт равнодушно признавал: в его распоряжении осталось лишь пару лет.              Единственное, чего он по-настоящему боялся, — не успеть довести начатое до конца. Боялся навсегда остаться в глазах отца беспомощным мальчишкой, без всяких достижений и амбиций. Страх нереализованности был выше любых эмоций, когда-либо испытываемых Августом, и это чувство день ото дня заставляло его бороться за каждые несколько часов своего существования, отчаянно надеясь выжить из него необходимый максимум. Таковы были установки Хольта. По крайней мере, тогда.              После событий в Петербурге в нём что-то перемкнуло. Не сразу, конечно. Первые пару недель он и вовсе пролежал в коме, а дальше ему предстояла долгая реабилитация. За те месяцы, что Август пробыл в больнице, он успел сделать многое: наладить отношения с Мико, разобраться с бумажной волокитой, изрядно накопившейся после инцидента с дронами, а ещё… Ещё он влюбился. И жизнь постепенно начала меняться. Менялись взгляды, мнения, приоритеты. Вместо того, чтобы провести лишний час в компании инвесторов, мужчина ехал домой, к сестре. Иногда, конечно, он возвращался лишь в сумерки, но Мико старания брата ценила: впервые за долгие годы они могли вот так просто вместе поужинать, обсуждая события минувшего дня. Да и Хольт теперь мог дать сестре нечто бóльшее, чем деньги и бесконечные подарки, — своё внимание.              С Димой, конечно, было сложнее. Первое время он вежливо отвергал любые попытки Августа на разговор; что уж там говорить про отношения? «Бывших убийц не бывает, — уверял себя Дубин». Тем не менее, Хольт продолжал доказывать обратное. Благодаря HOLT International по всему Санкт-Петербургу были организованы фонды помощи семьям погибших и пострадавших при атаке дронов. Весь ущерб, нанесённый городу и его жителям, компания пыталась компенсировать сполна. Побывав в Петербурге спустя полгода после случившегося, Август осознал всю деструктивность своих методов: стало досадно. Неужели благодаря этой мере он намеревался изменить мир? Глава компании публично принёс свои извинения, и, хотя его обращение столкнулось с весьма неоднозначной реакцией, в глубине души Хольт понимал, что наконец поступил правильно. И Дима дал ему шанс. Он не спешил доверять Августу, часто ругал себя за принятое решение, но всё же смог рассмотреть в этом человеке то хорошее, что только приумножалась за последние время. Короче говоря, они оба влюбились по уши.              И теперь Хольт поймал себя на мысли, что до ужаса боится смерти.              

***

      — Что за гадство, — устало пробубнила Мико, сунув телефон в карман. Листание ленты соц. сетей ей уже изрядно наскучило. — Неужели какая-то проверка может длиться сто-о-о-лько времени?              Дима неуверенно улыбнулся ей, чуть ли не на ходу сочиняя свой дальнейший ответ.              — Механизм твоего брата довольно сложный и… уязвимый. Думаю, нам надо ещё немного потерпеть.              — Да мы и так сидим тут уже час, — жалобно проговорила Хольт-младшая, переместив взгляд на настенные часы. — А в 17:10 уже начнётся наш сеанс!              — Не переживай. Думаю, мы успеем, — попытался обнадёжить её Дубин.              Они дожидались Хольта в холле больницы, сидя на мягкой софе. И нахождение Августа здесь обуславливалось не внеплановой проверкой целостности экзоскелета: ему просто нездоровилось. С самого утра. Хотя слово «нездоровилось» не может полноценно описать то чувство, когда по всему твоему телу проходит внезапный разряд электричества. Боль сковывает, застаёт врасплох, заставляет вымученно скрючиться, не позволяя вздохнуть. В последнее время это происходило всё чаще.              Когда Хольт вышел к родным, Дубин сразу заметил бледность его лица. Мико, казалось, на это не обратила особого внимания, а потому резко поднялась на ноги, потянув брата за руку.              — Ну наконец-то, побежали! — нетерпеливо проговорила она, когда все трое спускались по ступеням, — впервые за кучу времени в кино выбрались, блин!              Август натянуто улыбнулся и быстро промямлил извинения, только в машине успев нормально-таки поздороваться с Димой, поцеловав того в щёку. Хольт-младшая о чём-то тараторила всю дорогу, но её слова невольно проходили мимо Дубина. Он явно понимал: что-то не так. На его вопрос о самочувствии Август отмахнулся, бросив короткое «в пределах нормы». Видимо, не хотел обсуждать при Мико. На фильме Дубину так и не удалось сконцентрироваться. Хольт, казалось, и сам был погружён в свои мысли. День казался бесконечным.              — Что тебе сказал доктор? — прямо спросил Дима, когда Август лёг к нему под одеяло, положив макушку на его вздымающуюся грудь. — И… почему так внезапно? Что-то серьёзное?              Дубин не видел, как Хольт недовольно поджал губы.              —Sunshine, тебе не о чем беспокоиться, — слова, сказанные им, звучали натянуто и неубедительно, но Август старался придать им максимальное подобие правдоподобности.              Дима непонимающе вскинул бровь, явно почувствовав витающую в воздухе недосказанность.              — Ты обещал, что не будешь врать мне, Август, — с серьёзной интонацией напомнил Дубин и, сейчас же смягчавшись, попытался положить ладонь на плечо возлюбленного.              Хольт-старший неожиданно поднялся, присев на край кровати. В темноте разобрать сложно, но его взгляд, сосредоточенный и взволнованный, был направлен куда-то вниз, в пол, расплываясь и потухая. Сам он долго не решался заговорить, и каждый раз, пытаясь начать, нервно сглатывал. Пожалуй, если бы в их комнате горел свет, от напряжения полопались бы все лампочки.              — Есть некоторые проблемы, — глухо произнёс Август, — мой экзоскелет немного выходит из строя и… geeft wat foutjes. Doctors said they can fix it, так что… не бери в голову, my dear .              Дубин ничего не ответил: лишь крепко обнял Хольта, нежно целуя в висок. Так они и пролежали до самого утра: в крепких объятьях, прильнув друг к другу. И умчались все переживания, отступили волнения, а им на смену пришёл сон, мирный и долгий. Но их покой — лишь вопрос времени. Дима не мог просто «не брать в голову» болезнь своего мужа, ровно как и специалисты не могли избавить того от мучений.              С каждым днём боль становилась всё сильнее и нестерпимей. Электрический ток с бешеной скоростью проходился по всему телу, нарушая сердцебиение и заставляя неметь конечности. В течение следующей недели Август с трудом мог заснуть, да и сам сон, беспокойный и недолгий, вскоре прерывался очередной волной боли. Хольт обессилено лежал на больничной койке, пока вокруг него суетливо кружили медсёстры. Чтобы облегчить состояние, ему вводили уйму препаратов, о действенности которых уверенно заявляли лучшие медики мира. Увы, эффекта хватало ненадолго. Выход остаётся один — новый экзоскелет.              Август устало прикрыл глаза, чувствуя подкатывающую тошноту. От всех этих лекарств, в сущности ни на что не влияющих, сильно портился аппетит. Да и людей тут слишком много. Хриплым, но жёстким голосом выпроводив весь медперсонал, Хольт попросил Отто позвать Диму: тот уже около часа ждал в коридоре.              — Прости, что так долго. Меня не впускали, — виновато объяснил Дубин, сев на кушетку возле Августа.              Впервые за долгое время Хольт слабо улыбнулся, когда почувствовал, как Дима накрыл его бледную ладонь своей, тёплой.              — Всё хорошо, sunshine. Надо было… сказать им уйти пораньше.              Дубин неодобрительно нахмурился.              — Главное сейчас — твоё лечение, — заверял он. — Я могу и подождать.              Повисло молчание. Дима потянулся за увесистым пакетом, расположив его на прикроватной тумбочке.              — Я принёс тебе витаминов. Родители передали много ягод: год, знаешь ли, плодородный, — Дубин улыбнулся, достав небольшую горстку клубники. — Я помою. Тебе сейчас нужны силы.              И Август просто не мог возразить. Он нежно смотрел на своего возлюбленного, пока тот тщательно перебирал ягоды, стоя у раковины. Присутствие Димы ненадолго притупляло боль, а клубника, съеденная прямо из его рук, казалась вкуснее всех деликатесов, собранных в мишленовских ресторанах.              — Завтра операция, — напомнил Хольт перед тем, как Дубин собирался уходить.              Даже в такие моменты он не хотел выглядеть слабым: отказывался признавать, в каком уязвимом положении находится. Отказывался признавать, каким его видел Дима.              — В случае чего всё состояние перейдёт тебе, — удивительно спокойным голосом добавил Август, будто бы говорил о чём-то обыденном. — Мико тебя любит, пожалуйста, don’t leave her alone and…              — Немедленно прекрати, — перебил его Дима, наклонившись ближе.              Его встревоженный взгляд впился в Хольта.              — Не смей, слышишь? Не смей хоронить себя сейчас, — Август видел, как край пододеяльника с натягом сжимался в ладони Дубина. — Шанс всегда есть. Ты всегда выживал, и этот раз — не исключение.              — Ну, или встретимся с тобой на небесах, — неумело парировал Август, пытаясь снизить градус беседы. — Ik kijk ernaar uit je daar te zien. Хотя, after everything I’ve done, пустят меня разве что в ад.              Дима слабо улыбнулся, смягчившись в лице. Его руки подбадривающе сомкнулись вокруг слабого тела мужа в лёгком объятии.              — Перестань, — пытался разубедить его Дубин. — Теперь всё хорошо. Они видят, как ты переменился.              — Брось, — хмыкнул Хольт. — я не верю в ангелов и… Бога.              — Поэтому не верь и в смерть. Хотя бы сейчас.              Фраза, сказанная Димой, оборвала в Хольте что-то: вернее, указала на едва заметный проблеск надежды, ранее игнорируемый им. «Не верить в смерть, — крутилось в голове Августа. — Я же могу не верить в неё хотя бы сегодня…»              — Ты в порядке? — обеспокоено спросил Дима, вернув Хольта в реальность.              Тот резко опомнился, почувствовав, как по щеке катилась слеза. Смахнув её, Август криво улыбнулся, подметив, что глаза его всё ещё мокрые, заплаканные. Стало легче.              — Don’t worry, — бегло проговорил Август, испустив тихий смешок. — Это побочный эффект лекарств.              Он остановился, произнеся лишь одну фразу:,              — Поцелуй меня, пожалуйста.              Его бледной щеки, мокрой от слёз, коснулись нежные губы Димы. И всё тепло, что было в нём, Дубин вложил в этот поцелуй. Хольт наконец почувствовал, как по всему телу расплывался приятный жар, прогоняя озноб.

***

      Август ван дер Хольт умрёт через восемь лет; поразительно длинный срок жизни для такого человека. Его сердце остановится, не выдержав более напряжения. Сейчас, впрочем, мужчине ничего не угрожает. В его распоряжении ещё годы.              Операция прошла успешно. На удивление, током больше не било. Сон, отныне длящийся добрые восемь часов, пришёлся в новинку. Постепенно вернулся аппетит, а вместе с ним в палату Августа заявилась Мико, упорно пытающаяся накормить его всем полезным, что только успели нарекомендовать врачи.              — Пока можно только эту жижу, — Хольт-младшая сидела возле брата, протягивая тому ложку бульона. — Это, конечно, гадость редкостная, но… Через пару дней принесу тебе пиццу.              Август улыбнулся. Пожалуй, ради таких моментов можно было повременить со смертью.              Они действительно заметили изменения. Только под «ними» Август подразумевал не ангелов, снизошедших до его спасения. Это была Мико, с трепетной любовью относящаяся к своему брату. Это были слуги, в чьих глазах оружейный магнат стал совсем другим человеком. Это был Дима, пробудивший в нём то немногое, что в этом наэлектризованном изувеченном теле могло называться живым.              И сейчас, когда Мико пересказывала брату последние сплетни колледжа, а Дубин сидел рядом, поправляя край его одеяла, Хольт наконец понял: теперь он может не бояться смерти.              Они уже увидели, что он другой.       Они вспомнят о нём с улыбкой через восемь лет.