The mighty power of conversation / Могущественная сила разговоров

      17 ноября, 1993 год. Чёрное озеро.       Прошло уже чуть больше двух месяцев, как началась моя учёба в Хогвартсе. Да, я предполагаю, что вы тоже в шоке, как и я, как и мои родители. Врачи говорили в июле, что мне осталось не больше пару месяцев, и что я могу не встретить Хэллоуин. Но сегодня уже середина ноября, а я до сих пор жива. Колдомедики (уже привыкла к магическим названиям, ничего не могу с собой поделать) ошиблись, как и меньше года назад, когда сказали, что голова болит у меня из-за переучёбы, или это на погоду! А может просто случилось чудо? В магическом мире может такое случиться, и никто даже глазом не моргнёт.

Или я уже мерта? И всё это просто… моя фантазия?

      Такие мысли не редко посещали меня. Но доказательства этим словам я так и не нашла. Всё было как и раньше, ничего не изменилось. Самое главное это то, что приступы мигрени не прекратились. Как там говорят? Боль — это не признак слабости. Боль — это признак, что ты всё ещё жив. Не уверена, что сказала слово в слово, но суть там была примерно такой.       С Джинни и Полумной, а также с ещё одним членом Серебрянного трио (вернее, теперь уже квартета) парнем по имени Невилл Долгопупс, который учился на третьем курсе факультета Гриффиндор, я сдружилась, и мы были не разлей вода. Да, все мы были на разных курсах (за исключением, разумеется, Лавгуд и Уизли, что учились вместе на втором курсе), но это нам не мешало! После лекций мы собирались в библиотеке, и вместе работали над домашним заданием, помогая друг другу. А иногда просто болтали, сидя в коридорах Хогвартса, или пока было тепло, на улице.       Вы скажете, что дружба — это когда нет никаких тайн. Так их и не было. О своей болезни я рассказала им не больше, чем через неделю после знакомства. Терпеть не могла, когда мне сочувствуют, поэтому после рассказа, как только Невилл хотел меня как-то поддержать, я тут же на него рявкнула, и предупредила их троих, чтобы они не жалели меня, и уже тем более — не давали ложных надежд. Максимум, что я разрешила, так это спрашивать как моё состояние, и то не больше 3 раз в день.       Ещё одна стабильность, это то, что Драко Малфой всё также принижал мои способности, несмотря на то, что я была одной из лучших на курсе. Правда, такие моменты бывали редко, чаще, когда со мной не было Джинни. Побаивается, и понятно почему…       На следующий же день, 2 сентября, когда профессор Флитвик — декан моего факультета — раздал расписание, и я уже собиралась отправиться на лекцию, младшая из семейства Уизли познакомила меня со своими братьями-близнецами, Фредом и Джорджем. Весёлые парни. Но если кто-нибудь да тронет их сестрёнку, или её друзей, то пожалеют об этом. Долго ждать мне не пришлось, чтобы проверить данный факт.       Когда мы шестеро — я, трое Уизли, Полумна и Невилл — выходили из Большого зала, то снова наткнулись на Малфоя с его свитой. Как бы я не старалась удержать близнецов, сказать, что плевать на него, у меня не получилось, и меньше чем через минуту от обидчиков уже и след простыл.       Да, было весело наблюдать, как на лицах троих слизеринцев чётко был выражен испуг. Мы потом ещё долго вспоминали этот случай.       Изночально, я думала, что все слизеринцы одинаковые. Что каждый сейчас начнёт называть меня грязнокровкой и т.д и т.п. Но как оказалось, нет, я ошиблась.              Наступил уже второй учебный четверг. В этот день получалось так, что у меня день оканчивался раньше, чем у остальных членов Серебрянного квартета. Вот я сидела в библиотеке, и ждала их, хотя честно, очень хотелось пойти в комнату. Дело было в том, что бывали такие дни, когда мигрень мучала меня весь день. Мадам Помфри, местная колдомедик, дала мне небольшой флакончик обезболивающего. Но как и в мире маглов, оно вызывает привыкание, поэтому часто принимать его нельзя. Я уже выпила пару капель за обедом, а он был полтора часа назад, и не стала рисковать принимать его ещё сегодня. Может быть перед сном, но не раньше.       Через некоторое время ко мне подсел парень, судя по галстуку и эмблеме на мантии, слизеринец.       — Ты не против? — спросил он. М-да, надо отметить, что слизеринцы наглые: сначала сядут, а потом спрашивают: ты же не против, да?       — Садись, — сказала я. Честно, у меня была такое ужасное, даже нет, не так, херовое состояние, что мне было плевать на него.       Так и не поняла, что произошло, но мы с ним как-то разговорились. Он считался со мной, как с равной. несмотря на то, что он был чистокровным волшебником, а я — маглорождённой. С тех пор каждый четверг мы с Теодором Ноттом (а так зовут этого самого слизеринца) делаем наше домашнее задание вместе. Ну или просто общаемся, когда как.

***

      Сегодня было воскресенье. Моё состояние было чем-то средним: вроде голова болит, но не особо. По совету мадам Помфри, я решила погулять. Домашнее задание было выполнено, так что можно было немного отдохнуть.       Не знаю, но почему-то мне захотелось побывать у Чёрного озера. Вот я сижу здесь уже примерно час, а может даже больше. Вокруг меня только природа, ни одного человека я не встретила.       Стоило мне подумать о людях, тут же ко мне кто-то вышел. Нет, это был не студент, и даже не профессор. Сначала я подумала, что это дементор, ведь это что-то стояло примерно в стах метрах от меня, и всё, что я могла разглядеть, это чёрное пятно. Постепенно объект приближался, и через пару минут передо мной стоял…       — Эй, привет, мой хороший, — сказала я большому чёрному псу, смахивающего на медведя. Но самое главное, в его глазах не было ничего злого. Он ещё подошёл, и теперь между нами было расстояние всего в несколько сантиметров. — Можно мне тебя погладить? — спросила я у него.       Пёс не стал отказываться, и в знак согласия боднул мою ладошку. Я рассмеялась от такого жеста, после чего обняла, поглаживая по его грязной шерсти.       — Я бы не советовал, — сказал знакомый голос, которого я бы предпочла не слышать. С каких пор он мне советы говорит?       — С чего ты взял, что я тебя послушаю? — спросив это, я посмотрела в серые глаза Малфоя. Тот в свою очередь сел рядом со мной, не прерывая зрительного контакта.       — Брось, ты вроде на Когтевране учишься. Почему тогда задаешь такие глупые вопросы?              В этот момент я отвернулась. Так стыдно было признавать ему, аж слёзы в глазах стояли, что я не знаю, что в этом псе такого.       — Давай, я отвечу за тебя: потому что ты маглорождённая, — после этих слов, я удивленно посмотрела на слизеринца. Он, правда, немного плыл передо мной, но очертания были видны. Он назвал меня маглорождённой? Маглорождённой, а не гнусным прозвищем «грязнокровка»?       — Всё! Завтра небо на землю упадёт. Великий Драко Малфой назвал маглорождённую ведьму не по прозвищу, — пошутила я.       — Ха-ха, очень смешно. И не смей саму себя называть так, — мне кажется, или Малфой был как-то… грустный, что-ли? А где все его эти саркастические фразы? Издевки?       — Что случилось, Малфой?       — Ничего.       — Ну скажи! А то не отстану!       — Ты ведёшь себя, как пуффендуйка! — сказал он, всё тем же расстроенным голосом, но всё же сдался. — В магическом мире есть такое поверье, что если ты встретишь Грима, то в ближайшее время умрёшь.       — Ну и где ты здесь видишь Грима? — шокированно спросила я. Он что, заботиться обо мне?! Драко Малфой заботиться о маглорождённой ведьме?! Да бред какой-то!       Тот рукой показал на пса, которого я гладила.       — Он очень похож на него, если верить описанию: большой чёрный пёс…       — Ты посмотри в его глаза! — я взяла этого бедного пса обеими ладошками за морду, и повернула её, чтобы Малфой смог взглянуть в собачьи глаза. — Где ты видишь в них предвестие смерти?!       Тот ничего не ответил, а я просто не могла спросить этого:       — Ты можешь мне ответить, почему тебя так волнует моя смерть?       — Да я не о тебе забочусь, а о себе! — рявкнул третьекурсник.       — Ах, ну теперь всё стоит на своих местах, — сказала я, поднимаясь с земли. — А я то понять не могла, чем тебя привлекла грязнокровка, — я специально сделала акцент на последнее слово, чтобы поиздеваться над ним и показать, что я не стану слушать его просьбы, — что ты беспокоишься о ней, мол она завтра помрёт. А ты просто волнуешься о себе. Так бы и сказал сразу! Идём, Пёс! — я знаю, что я гений придумывать имена, — Поищем другое место. Всё равно Великий Драко Малфой нас сейчас выгонет!       Когда я посмотрела на Пса, то тот лежал скрестив лапы. Малфой тоже увидел этот жест, и шокированно произнёс:       — Мама говорила, что собаки могут распознавать болезни. А таким жестом они показывают, что…       — У человека рак, — да, я знаю этот факт: испытала на себе перед вторым походом к врачу. Я хмыкнула, и села обратно, после чего погладила пса по морде. — Умница, хороший мальчик!       — У тебя реально…       — Да, — нехотя сказала я. Мне не хотелось об этом говорить ни Джинни, ни Полумне, ни Невиллу, что уж там говорить о Малфое!       Наступила пауза. Мы оба молчали. Я не знала, что можно ему сказать, а он, судя по всему, не знал, что сказать мне.       — Сколько? — спросил он осипшим голосом.       — Врачи говорили, что не доживу до Хэллоуина, — ответила я тихо, но потом увидела, что Драко хочет что-то сказать, и рявкнула:       — Не смей меня жалеть, Малфой! — а потом намного тише и спокойней произнесла последние слова, — Прошу, оставь эти слова при себе.       — Хорошо. Но расскажи, как всё было, — попросил он. Теперь его звучал намного мягче, чем в начале диалога.       И я рассказала. Всё. Ничего не тая. Да, сначала была неуверенна в правильности, ведь Нотт не был в курсе причины моих мигреней, а мы с ним были знакомы дольше и ближе, чем с Драко. Вскоре я просто забила, и наблюдала за тем, как Король Принц Слизерина меня внимательно слушал, ни разу не прервав.