Язвительные языки

      Предпраздничная суматоха если и не раздражала Кроули своими мельтешащими людьми, яркими огоньками и бесноватыми ценами на алкоголь, то, по меньшей мере, вводила в небольшой ступор. Он, право, не мог вбить себе в голову, для чего все вокруг него прыгают, словно дикие звери на однотипные товары, для чего тратят больше денег ради рождественских игрушек и ёлок. Увешивают дом, превращая его из уютного здания в межконтинентальный маяк. Рыжеволосый тяжело выдохнул, словно эти рассуждения давили на него многотонным грузом. Стоя у небольшого стеллажа с алкогольными бутылками, тело каждый раз вздрагивало от резких звуков поздравлений, что разносились по всему супермаркету.       Кроули проморгался и оглянулся, выходя из транса мыслей. Перед глазами отчётливо проявились тёмные бутылки с вином, названия которых он давно помнил наизусть. Закинув десяток различных в тележку, актёр посмотрел в электронный список покупок. Помимо алкоголя и овощей, первый пункт, подчёркнутый ярко-красным, гласил: “Подарок Азирафаэлю”.       Стоило первому снегу упасть на Лондон, как мысль о неком презенте для коллеги не покидала рассудок. Рыжеволосый даже предположить не мог, что бы могло понравиться его возлюбленному и чего у него нет. Он не один раз обращался за помощью в интернет, но обыденные и однотипные подарки не казались ему чем-то стоящим и интересным.       Дарить книгу? Определенно эта мысль была, но какую? Кроули понятия не имел какие жанры, помимо детективов, могут нравится Фэллу, а преподнести посредственный роман не хотелось от слова “совершенно”.       Он ценитель алкоголя, так может бутылку чего-то крепкого? Что-то терпко ванильное с привкусом шоколада, как тот скотч, который толкнул сделать первый шаг. Но снова же, откуда может знать Кроули каких бутылок нет в личной коллекции Азирафаэля, ведь тот ему ни разу её не показывал, а лишь изредка заикался о её наличии.       Янтарные глаза прыгали по прилавку, а ноги медленно шли вдоль полок, пока не наткнулись на весьма интригующий предмет. Рука дрогнула и потянулась к небольшой квадратной вещи, ухватив её тонкими пальцами. Кроули удивлённо замер, ощупывая предмет в руке.       В его руках была самая настоящая Библия, но внутри вместо священных писаний, расположилось коллекционное издание редких алкогольных напитков. С виду интригующий предмет был очень схож со святой книгой, но внутренне – кричал об обратном. “Вот оно. То что нужно” — пронеслось в рыжей голове.       Выйдя из авто с небольшими пакетами, которые так гулко звенели бутылками, актёр направился в дом. Тёмные тучи сгущались над городом, срываясь осадками. Снег медленно падал на землю, кружась в воздухе в рождественском танце. Ветер изредка задувал за шиворот, неприятно будоража тело.       Пустой дом отзывался холодом и неприветливостью в явно негативном ключе. Серые стены, на который иногда вырисовывались различные узоры, немного дрожали от дуновения ветра и казалось что вот-вот крыша упадёт на рыжую голову.       Отвратительно. Настолько отвратительно Кроули себя ещё не ощущал, хотя и попытался вспомнить подобные ощущения из разных временных промежутков его жизни. Казалось, что он словно один, в такой яркий и дурманящий запахом корицы, праздник. Его личная крепость, подобная серебряной клетке, не была полна духом Рождества: в зале не стояла пышная высокая ёлка, сверкая тёплыми огнями; не было гирлянд вдоль лестницы на перилах; стол был обыденно пуст без парочки тарелок, свечей и блюд.       Впервые хотелось что-то поменять, что-то исправить в этом недоразумении под названием “его жилище”. Но кроме включённой лампы на кухне, всё осталось по своим местам.       Телефон в кармане завибрировал. Кроули удивлённо вскинул бровь, увидев, что на экране высветился входящий номер “Вельзевул”. — Алло? — донеслось с той стороны. В какой-то момент женский голос показался встревоженным. — Да, что-то случилось? — Что? А, нет, ничего. Просто хотела поздравить. — Брось, ты же знаешь, что я не праздную Рождество. — Даже сейчас? А как же твоя.. — У неё совершенно другие дела, — если в ответе Кроули и слышалась некая сухость и ему присущее обыденное безразличие, то голос говорил об обратном. Поникший и отнюдь не располагающий к такому раскладу дел. — Семья? — Ага, и я б там был определённо лишним. Сама понимаешь: моя заносчивость, прямолинейность.. — Нет, не понимаю. Если этот человек увидел в тебе то, что ему ценно, то должно быть абсолютно плевать. Ты не всегда ж такой. Думаю, с ней ты другой. — Не-ет., — протянул Кроули. Он хоть и сам не знал, слукавил ли сейчас или нет, но хотелось верить в свои же слова. — Не вижу смысла спорить с тобой. В любом случае это твоя жизнь и довольствуйся ею сполна. Кто знает, что будет завтра. И наступит ли оно? Может случиться всякое. — Ты говоришь как те поехавшие фанатики с табличками про армагеддон. — Вельзевул засмеялась, услышав давно знакомый язвительный тон. — Ты неисправим.       На фоне с той стороны послышался чужой, но знакомый голос. Прислушавшись к фону звуков, актёр отчётливо услышал высокомерное рассуждение. — О, помилуй, я же надеюсь это не Гавриил? — настороженно спросил Кроули, хотя и так знал ответ на свой вопрос. — Нет! — резко ответила девушка. — На кой чёрт он мне сдался?!       Кроули молчал. Выжидающе громко молчал, ожидая когда его менеджер расколется, словно камень от воды. — Ладно! — И давно? — Больше чем два года.       Кроули замер. В голове словно образовался пустой вакуум, в котором не проносилось ни одной мысли. Из уст едва вырвались несвязные гласные звуки, кричащие о весьма ярком изумлении. — Да-да.. Я понимаю. А ты думал почему мы уходим вместе и приезжаем вместе? — Я этого даже не замечал! — бурно возразил Кроули. Он даже не мог вообразить себе такой союз, хотя изредка замечал, что Вельзевул вела себя с Гавриилом так, словно они знакомы далеко не пару месяцев. — А ты вообще видишь что-то дальше своего носа? — О, представь себе, вижу, и иногда оно оставляет на мне пару синяков. — Ты про Азирафаэля? Хотя чего я спрашиваю.. Вы, наверное, никогда не устанете вести себя словно горделивые снобы. — Кстати, на счёт Фэлла.., — задумчиво сказал Кроули и оглянул купленный презент. Стекло бутылок сверкало на лучах от ламп. — Он знает про вас? — Нет, и думаю ему б тоже не понравился такой выбор его менеджера. — Слушай, я думаю ему глубоко плевать с кем спит его человек. Да и мне тоже. Я просто был удивлён. — В любом случае, чего я звоню.. Ты главное не оставайся один в этот вечер и.. с наступающим Рождеством. — Мг.. и тебя. Я рад, что ты не одна. — Как сентиментально! — восторженно сказала Вельзевул. На её лице явно образовалась радостная улыбка. — Ой, блять, иди ты.       Стоило звонку окончится, как междоусобная дилемма начала разрывать мозг. Ему и впрямь не хотелось проводить этот вечер одному, но чувство гордости и понимания, что со стороны семьи Азирафаэля возникнут вопросы, отталкивало всякие желания. Рука дрогнула и пальцы робко нажали на давно полюбившийся номер. Знакомый голос донёсся с той стороны. — Ты не занят? — невзначай начал Кроули. Чувства бились в агонии, готовые выплеснуться наружу криком. — Я думал сходить в магазин, а что? Я могу говорить. — Да так. Просто хотел узнать как ты. — Честно говоря, я весьма расстроен. Я так долго продумывал чтобы устроить Адаму, но по итогу он уехал с друзьями куда-то..       Кроули замер. Вот он, шанс не быть одному, не находиться в этих серых холодных стенах, от который так и веет сыростью и пронизывающим тело одиночеством. — Вот сопляк, — грубо ответил рыжеволосый, — Бросил папку на произвол. — И не говори, — едва хихикая ответил Азирафаэль, а после замолк. В тишине с той стороны Энтони отчётливо чувствовал неприятное напряжение. — Слушай.. А ты же ничем не занят? Ты б не хотел встретить праздник со мной? — неуверенно спросил белокурый. Уголки тонких губ дрогнули в улыбке. — Да, я очень хотел бы! — вырвалось изо рта Кроули. — Тогда собирайся и подъезжай к супермаркету, что возле моего дома. Надо прикупить всякой безделушки.. И чего-то покрепче.       Кроули довольно поднял пакет с алкоголем и потряс бутылками. Звон стекла звучал на всю пустующую кухню. — Алкоголь это по моей части. — О-хо-хо! Значит, прикупим парочку товаров. Буду ждать через час. Успеешь? — Спрашиваешь! Буду через пятьдесят девять минут! — Такой быстрый? — Я могу быть и нещадно медленным.., — игриво ответил Кроули. Хоть в этих словах и не было и нотки намёка на что-то развратное, но Азирафаэлю так не показалось. — Посмотрим кто кого!       Стоило признать, что Кроули мчал куда быстрее обычного, обгоняя другие машины и даже минуя типичные для Лондона заторы. На заднем сидении болтался презент, наспех упакованный в бумагу. В какой-то момент ему вовсе казалось, что его путь дольше и он было подумал, что может проиграть этот маленький спор, пока перед глазами не появился роскошный район Хэмпстед. Янтарные зрачки бегали по сторонам в поисках яркой вывески супермаркета.       Припарковав авто, Кроули взглянул в зеркало. Тёмные очки закрывали лицо от нежеланных взглядов, а длинный шарф был натянут практически до носа.       Хоть актёр и не любил цеплять что-то лишнее на лицо кроме чёрных стеклянных линз, но быть узнанным ему не хотелось куда более. А если, не дай тому случится небесам, его узнают в компании c Фэллом – то празднику и сокровенной тайне конец.       Выходя из авто, Кроули оглянулся по сторонам в поиске знакомой фигуры, но помимо посторонних, кудрявой головы не наблюдалось. Что-то лёгкое коснулось его плеча. Актёр обернулся.       Азирафаэль, стоя перед ним в белоснежном пальто, легко улыбался уголками губ. На его лице так непривычно расположись очки из белой оправы и тёмных линз. Пухлые щёки скрылись под тяжёлым тёплым чёрным шарфом. Кроули даже сперва не понял, кто стоит перед ним, но завивающиеся кудряшки, покрытые белыми хлопьями, выдали владельца с потрохами. — Фэ…ликолепный вечер… — рыжеволосый, улыбаясь, прикусил себе язык за едва не произошедшую ошибку. — И впрямь. Снежит и дует холодный ветер. — Не думал что скажу, но выглядишь ты просто сногсшибательно! — прошептал Кроули. — Прям как модель Prada. — Посмею напомнить, я был у них однажды на показе. Оттого у меня это пальто.       Если бы шарф не закрывал тонкие уста, то было бы заметно как сильно Кроули раззявил рот от удивления. Тёмные брови поднялись вверх, отчего белокурый лишь хихикнул. — А ты думал что я ношу лишь мягкие свитера и старого кроя брюки? — Вообще-то, именно так я и думал! — Ох, ты многого не знаешь обо мне, дорогой. С радостью тебе всё расскажу.. А может и покажу, — игриво воркуя, сказал Азирафаэль и направился ко входу в магазин. Рыжеволосый вприпрыжку последовал за ним.       Ходя меж рядов с ёлочными игрушками и всякого прочего барахла для создания духа Рождества, мужчины осматривали предметы декора, иногда содрогая воздух комментариями. — Сто фунтов.. за это?! — удивлённо и едва не выкрикивая, прошипел Кроули, указывая на небольшую коробочку с ёлочными игрушками, коих было всего лишь две. — Тебе не нравится? Я бы взял. — Я.. — неуверенно начал рыжеволосый и осмотрел другие игрушки. Но как только янтарный взгляд падал на ценники предметов украшения, то желание что-либо брать с полки исчезало, словно растворяющийся сигаретный дым. — Я просто не понимаю, почему такая цена.. Почему за это нужно отдавать такие деньги. — Думаешь, это так дорого? — уточняюще спросил Фэлл. — Глянь на цену этой гирлянды.       Как только янтарные глаза перекинулись на указанный товар, Кроули буквально замер и проморгался. — Шестьсот фунтов!? — Да, и такая у меня есть. — Транжира ты. — Я просто хочу довольствоваться жизнью, дорогой, а не думать о том, что что-то дорого. Не зря же я всю свою жизнь выплясывал на сцене?..       Кроули словно ударили током. Он никогда не думал позволять себе какие-то лишние мелочи без особой надобности, не говоря о побрякушках, которые будут пылиться одиннадцать месяцев в году. Оттого и дом его совершенно пуст. “И впрямь, я же могу это позволить” — пронеслось в рыжей голове, после чего вопрос о цене медленно сходил на нет. — Тебе что-то нравится? Может какие-то шарики или фигурки? — Ээ.., — возвращаясь из транса в реальность, промычал Энтони. Глаза запрыгали по игрушкам, а после остановились на небольшой коробочке ёлочных украшений. Деревянная синяя будка, странный вытянутый предмет похожий то ли на лазерную указку, то ли на что-то ещё, и бронзовый робот конусоподобной формы. — Я возьму это, — сказал Кроули и указал на интересующий его набор. — О, интересно. Чудаковатые игрушки. — Ага, и как мне кажется, я где-то их видел.       Азирафаэль аккуратно положил желанный маленький наборчик в тележку, в которой уже находилось по меньшей мере ещё пять других ёлочных украшений. — Кстати, я на днях прикупил бутылочку рома.. Не хочешь по приходу выпить грога? — Я бы и сейчас не отказался, уж больно холодно. — Скоро будем дома и я нам сделаю по паре кружечек.       Странное ощущение лёгкого восторга от таких хлопот настигло худощавое тело, наполняя его каким-то теплом с отдушинкой праздничного чуда. Словно так и должно быть: он тут, рядом с любимым человеком, придирчиво выбирает самые интересные игрушки, а после начнётся весьма смехотворный спор о том, кто должен платить. И не то, чтобы кто-то настаивал на своей кандидатуре, но Кроули пришла самая странная идея решения их вопроса: протянуть две карточки кассиру, дабы тот наконец покончил с их весьма эмоциональным и нерешаемым вопросом. Когда в жилистых пальцах осталась лишь банковская карта Фэлла, рыжеволосый довольно улыбнулся, словно выиграл эту жизнь.       Немного позже, а именно через пятнадцать минут, на пороге уютного дома, вкусный аромат имбиря коснулся чуткого обоняния, приятно щекоча нос. Стягивая пальто с тела, Энтони настиг странный вопрос. — Ты умеешь печь печенье? Я думал их умеют делать только пекари.. — Да, — донеслось с кухни. — Я специально приготовил их. Хотел чего-то сладкого к чаю, а на пирог или слойки времени никак не было, — грустно добавил белокурый. — Ох, бедный.. Может ты ещё и десяток блюд приготовишь? — улыбчиво съязвил Кроули и вошёл в кухню. Азирафаэль, скривившись, быстро разбирал купленное добро, позабыв стянуть очки с лица. — А ты мне поможешь? — Ну, я в своём роде профессиональный повар. — Правда? — Да, я очень ловко ставлю чашку в кофейный аппарат. — О! — восторженно хохоча, протянул Фэлл. — Тогда мне понадобится твой опыт в приготовлении нам пары кружечек чего-то погорячее.       Худые руки коснулись мягких бёдер и медленно обвили кольцом. Подтянутое тело трепетно прижалось к Азирафаэлю, носом утыкаясь в холодные и влажные от снега завитки. От волос приятно пахло мёдом и ванилью. Дурманящий аромат проникал в каждую клеточку тела, будоража до мелких мурашек. — Я рад, что ты со мной, — внезапно выдал Кроули.       Он, право, даже не знал почему выплюнул это так неожиданно для него самого. Азирафаэль обернулся. Не успев он открыть рот, как тонкие уста припали к мягким, нежно и ласково окуная в эйфорию влюблённости и трепета. Шершавый язык, будто рисуя, извивался в узорах на розовых пухлых губах. Вжимаясь друг в друга как можно сильнее, сердца забились одним быстрым ритмом, словно в танго. Мягкие руки медленно поглаживали худую спину, спускаясь ниже и ниже к чужим ягодицам. Едва белокурый был готов опрокинуть возлюбленного на стол, как вдруг наступила тьма. Широко распахнув глаза и для верности стянув с них очки, Азирафаэль удивлённо разорвал поцелуй и помотал головой по сторонам. — Что?.. — Свет пропал? — обескуражено произнес Кроули. — Ну нет… — моляще простонал белокурый. — Не сейчас! Не сегодня!       Хозяин дома отпрянул от тёплого подтянутого тела и направился ко входным дверям. Распахнув их настежь, он вышел на улицу и посмотрел по сторонам. В других домах, а точнее в окнах, было также темно. Словно уже понимая причину пропажи энергии, белокурая голова покосилась вверх. У электрических столбов от ветра развевались оборванные провода. Холодная вьюга завывала в шею снегом и морозом, заставляя тёплое тело сжаться. — Что случилось? — послышалось из глубины дома. — Провода… Провода повреждены! — крикнул Фэлл, осматривая болтающиеся резиновые трубочки.       Белокурый вернулся в дом и хлопнул дверью. Чувство печали и грусти наполняли рассудок сорвавшимися планами и невыполнимой надеждой. — Может, починят? — Нет, уже такое было пару лет назад. Починили лишь на следующий день. — Вот же блядство.. Ну, поставим свечки.. Или хочешь, можем поехать ко мне.. Правда у меня голые стены, так сказать. — Есть ещё один вариант, но время думать нет.., — разышляюще сказал Азирафаэль. — А? Какой? — Как ты смотришь на то, чтобы поехать в небольшой городок в часе езды отсюда. На день или два, или на сколько захотим.. Там у меня есть домик.. Старый, но свет там есть, и небольшой сад с беседкой. А ещё в той местности бегают лисицы.       Кроули удивлённо покосился на едва различимый в темноте лик возлюбленного. С каждым разом эта белокурая голова всё больше окунала его в замешательство, и вероятно, ещё не раз удивит своими внезапными идеями.       Спланировав всё до мелочей, рыжеволосый вновь метнулся в магазин за некоторыми товарами, пока Азирафаэль бегал с фонариком по дому, собирая небольшую кладь в дорогу. Такая неожиданная поездка хоть и выбила актёров из привычной колеи, но казалась им обоим особенно интригующей и манящей. Внезапное всегда будоражит сердца.       Снег, словно по-февральскому, укрывал вечерний Лондон белой мягкой пеленой. Мороз покалывал кожу холодными поцелуями на розовых щеках и носах. Снежинки падали на развевающиеся от ветра волосы. — Прости, дорогой, но в этот раз я за рулём, — умащиваясь на водительском месте белоснежного рендж ровера, проговорил Азирафаэль. — Уверен? — Да, моя очередь прокатить тебя, — игриво сказал белокурый и сверкнул глазками на Кроули. Тот, уловив взгляд спутника, лишь прикусил губу, коварно улыбаясь уголками губ. — На себе? — жилистая рука нежно коснулась чужого колена, медленно поднимаясь по ноге перебирающимися пальцами. Горячая ладонь упала на пах брюк, немного сдавливая член. Азирафаэль наклонил голову к спутнику, едва не соприкасаясь с чужими губами. Из мягких улыбчивых уст донёсся игривый шепот: — Ох, сладкий, я ведь люблю родео.       Кроули застыл с явным изумлением на лице, что пылало жаром и похотью. Стрела возбуждения попала в самое сердце, наливая член горячей кровью. Не в силах двинуться, он ощутил как мягкие тёплые губы коснулись кончика его носа. Белокурый коварно стрельнул глазами и завёл двигатель.       Вьюга кружила над вечерним Лондоном, неся падающие белые хлопья куда-то на север. Окна чужих домов светились от тёпло-белых гирлянд и жёлтого света. Уличные фонари едва освещали недалекий мрачно-холодный путь светлыми пятнами, а после вовсе исчезли.       За окном было так темно, что будь на то воля фантазии, Кроули мог посчитать, что они совершенно не двигались. Бросив янтарный взгляд на салон авто, он невольно заприметил, что в машине куда комфортнее, чем сперва показалось. Можно было блаженно вытянуть ноги и откинуться на спинку. Мягкое сиденье расслабляло подтянутое тело, а ремни безопасности не давили так сильно, как в его авто. — Не холодно? — невзначай развеял тишину в салоне Азирафаэль. — Я открыл окно, чтобы дым вышел.       Кроули удивлённо покосился на водителя. Чуть не спросив, о чём идёт речь, он увидел, как на руле расположилась мягкая кисть, в пальцах которой тлела подожжённая сигарета. — Нет. — Знаешь, я так давно там не был.. Даже не знаю в каком состоянии дом, но моя соседка изредка приходит туда, чтобы убрать пыль. — Не думаю, что может быть что-то хуже отсутствия тепла и света, — задумчиво ответил рыжеволосый. — Согласен. Я хоть и люблю морозные зимы, но не думаю, что они тебе по душе. — Как ты узнал? — изумлённо спросил Энтони. — А я оказался прав? — улыбчиво ответил Азирафаэль и втянул табачное облако. — В любом случае, я б не хотел, если кто-то из нас заболел, поэтому позвонил соседке и попросил включить отопление.       Кроули улыбчиво положил на мягкое колено руку, благодарно поглаживая за сей важный и ценный для него поступок. Последнее что ему хотелось, так это засыпать в пронизывающем холоде, укутываясь в десяток тяжёлых одеял, что будут не греть, а давить своим весом. — Так куда мы едем? — Ридж. Небольшой, совсем крохотный городок в двадцати милях от Лондона. Я жил там раньше, но после того, как работы стало куда больше, мы перебрались в Лондон. — Почему не продал? — Не хотел. Мы приезжали туда с Адамом всякий раз, как хотели побыть на природе.. Ну и пока жена позволяла его с собой брать. А так, прошло уже пару лет, как я не приезжал. Рад, что это произошло снова. С тобой.       На горизонте показались огни маленького города, приветливо зазывая гостей и проезжающих к себе. Фонари разгоняли осевшую на землю тьму тёплым светом. Белый рендж охотно заехал в местность, минуя знак “Ридж” “Сбавь свою скорость”.       Не успев оглянуться по сторонам, Кроули заметил, как машина остановилась у небольшого дома, что был, по меньшей мере, в три раза меньше его серебряной клетки. Одноэтажное кирпичное здание, из окон которого разливался тёплый свет, было усыпано снегом, а по бокам расчищенной тропинки к ступенькам лежали нетронутые мягкие белые сугробы и две маленькие ели, острия которых едва выходили за уровень крыши. На тёмных игольчатых ветках, покрытых инеем, нежно оседали хлопья. — Похоже, мы приехали в самый раз, — окинув глазом знакомую улицу, проговорил Азирафаэль и глянул на запястье. Наручные часы показывали девять вечера. — Проходи, а я пока загляну к соседке с маленьким гостинцем.       Кроули послушно зашёл внутрь. Лицо обдало теплом и уютом, а запах ели приятно щекотал нос. Деревянная мебель была уставлена старыми фотографиями в рамках, а в маленьких вазах расположились связки сосновых веточек. Быстро опустошив багажник от сумок с вещами, продуктами и рождественским барахлом, Энтони посетила странная мысль. “Почему у меня нет места, в которое я мог бы приехать отдохнуть?”       Кроули и впрямь был не из тех, кто любил выбираться из города куда-то на отдых, хотя после поездки на Бьюл Уотер, этот стереотип медленно исчезал из его характеристики. Привыкнув к шуму большого города и выхлопным газам, рыжеволосому было явно непривычно находиться в отдалённых зеленистых местностях, не боясь быть замеченным папарацци. Осознание, что рядом с Азирафаэлем он стал меняться, молниеносно ударило в голову, выталкивая его из рассуждений. — Смею сказать, нам передали целый шоколадный торт, — резко донеслось с холла. — Мадам Трейси просто восхитительная женщина. — Ты с ней дружишь? — удивлённо спросил Кроули, словно для него не возможна такая дивная дружба. — Ох, больше половины жизни. Когда мы с женой переехали сюда, мне только стукнуло двадцать один. Можно сказать что она и её супруг, Шедуэлл, стали для меня вторыми родителями. — Повезло, бывшая моя соседка крала у меня почту.       Кухня наполнилась ароматом рома и цитрусов, смешиваясь в дивный запах грога. Горячий напиток дымился из парных чашек, купленных заранее Кроули. Умостив тело на стуле в уютной маленькой кухне, янтарные глаза бегали по интерьеру, подмечая, что даже двадцать лет назад Фэлл не особо отличался вкусом и любовью к старинным вещам. Мебель кремового цвета, изрисованная золотыми узорами, навлекла на одну мысль. — Кстати, — вспомнив интересную новость, проговорил Кроули и перевёл взгляд на спину Азирафаэля. Тот, не поворачиваясь, лишь хмыкнул в ответ. — Ты знал, с кем встречается Гавриил? — Понятия не имею. — С Вельзевул.       Белокурый, обернувшись, недоверчиво улыбнулся, словно его спутник явно отморозил мозги и выплюнул какую-то чушь. — Что? — смеясь ответил Фэлл. — Да, и она сейчас с ним. — Вот это да.. Так это что, двое разведенных папаш случайно свели своих детей? — иронично проговорил Азирафаэль, не в силах убрать дрожащую улыбку с лица. — Нет, они вместе уже два года. — Оу.. Ну, значит наоборот? — Походу, — Кроули большими глотками допил подостывший напиток и встал со стула. — Ты, помнится, говорил, что у тебя небольшой сад за домом с беседкой. — Ох, верно. Там наверняка замело снегом. — Я пойду гляну.       Получив улыбчивый кивок хозяина дома, Энтони натянул тёплое пальто на тело и вышел на улицу. Даже в полумраке отчётливо виднелись контуры высокого забора и деревянной беседки в глубине сада. Извилистые заметённые снегом сугробы делали путь к деревянному шалашу почти непроходимым, не оставляя другого выбора, кроме как мочить ноги.       Подкурив сигарету, рыжеволосый молчаливо оглядывал проблему, раздумывая над тем, как её решить. Не падать же всем телом в сугробы, распластав руки, образуя тропу из ангелов? Хотя этот вариант казался самым быстрым, хоть и в своём роде чудаковатым. Открыв заднюю дверь, он крикнул: — У тебя нет лопаты для снега? — Нет! Там всё настолько плохо? — Ну.. Можно сказать и так! — Жаль!       Рыжеволосый поспешно захлопнул деревянную дверь и молча продолжил осматривать местность, проворачивая в голове план и способ упасть в снег менее безболезненно. — Вам нужна помощь? — внезапно донёсся чужой женский голос откуда-то справа.       Кроули, вздрогнув и едва не выпустив сигарету из пальцев, обернулся на звук.       В огромной дыре забора, которая по меньшей мере была метр на метр, показалась голова с туловищем. Свет небольшого фонаря подсвечивал рыжие вьющиеся волосы и большое клетчатое пальто. — Простите? — удивлённо смог вымолвить Кроули и подошёл ближе к неизвестному человеку. Но стоило ему сделать ещё несколько шагов, он смог распознать худоватую женщину в возрасте, которая улыбчиво хлопала длинными чёрными ресницами. — Вы кричали, что вам нужна помощь со снегом. Я могу вам дать лопату и одного непоседу. — Ой… — от такой любезности, казалось, даже очки сползли с носа. — Нет, не надо никаких непосед.. Можно просто лопату? — Конечно, милый, — улыбчиво ответила неизвестная. — Эй! Дорогой! — закричала женщина. — Что?! — донёсся из глубины чужого участка мужской голос. — Принеси лопату для снега! — Я не знаю где она! — Поищи! Ты всё равно сидишь за своими газетами! — Зачем?! — Принеси, я сказала!       Кроули, словно окаменев от холода, молча стоял и взирал на женщину, которая так отъявленно пыталась ему помочь. Он, неизвестный для неё мужчина, возможно появившийся лишь единожды в жизни, был для неё словно не пустым звуком или местом. Странная и непонятная доброта от незнакомки настораживала, едва пугала и казалась явным подвохом, ведь не может быть всё так просто.       Не может же быть такого, что он просто попросит у чужого человека помощь, а тот ещё и с рвением откликнется, предлагая ему содействие в виде двух лишних рук. Не может же быть такого? — Так и кто вы у нас? С кем наш любимый Азирафаэль приехал? — коварно улыбаясь, прошептала соседка. — Э.. Друг. — Вот оно что, — хитро ответила она, а после нагнулась вперёд. — Тогда я скажу вам, что друзей сюда наш блондин не возит. — С чего вы взяли? — Потому что я знаю его, милый, — чёрные длинные ресницы похлопали кончиками по щекам, а уголки накрашенных бордовых губ подрагивали по неизвестной для мужчины причине.       Звук приближающихся шагов вывел Кроули из ступора. Проморгавшись, он увидел как сзади женщины приближался, по-видимому, владелец неизвестного мужского голоса, неся что-то в руках. — Зачем тебе лопата? — раздражённо спросил незнакомый. — Для соседей, дорогой, — ответила рыжеволосая. Мужчина удивленно окинул взглядом актёра, прищурив глаза. — Азирафаэль, это ты? — Нет-нет, это.. Кстати, как нам вас звать? — спросила женщина. — Энтони, — удивлённо ответил Кроули, стараясь не вникать в происходящее всей душой и телом. — Я Иезавель Трейси, а это мой супруг, сержант Шедуэлл, — улыбчиво ответила женщина. — А, вот кого благодарить за торт, — едва улыбаясь, ответил рыжеволосый.       За худой спиной послышалась знакомая быстрая походка. Обернувшись, Кроули заметил, как встревоженный Азирафаэль приблизился к нему и после окинул взглядом знакомые фигуры. — Ещё раз добрый вечер, — улыбчиво проговорил белокурый, сжимая пальцы в ладонях. Он, право, даже не мог представить, что мадам Трейси всё-таки сунет свой заинтересованный нос в их проблему. Хотя это его совершенно не пугало. — Иезавель сказала, что вам нужна лопата. — Ох, верно, благодарю. Как управимся – сразу же отдадим, — нервно улыбаясь, ответил белокурый и принял желанную вещь из грубых мужских рук. — Ладно, милые мои, у меня всё ещё пунш на плите и надо бежать.. — тихо проговорила Трейси, — Заскакивайте завтра к нам на чай, может ещё и расклад сделаю. — Конечно, будет время – зайдем.       Женщина хлопнула маленькой дверцей забора и ушла с супругом в дом, явно шепча тому что-то на ухо. Кроули был готов расплавиться от непонимания и ошеломления, словно сахар от огня. Широко раззявив рот, он лишь медленно выдыхал горячий пар, взирая на ранее открытое место. — Всё нормально? — тихо спросил Азирафаэль, касаясь кончиками пальцев загорелой ладони. — Да, наверное? — выйдя из транса, ответил рыжеволосый. — Они всегда такие? — Какие? — Добрые. Если бы я крикнул громче обычного у себя, то такая же Трейси бахнула б меня этой лопатой по голове или ребру. Не говоря о просьбе помощи. — Есть такое. Они не откажут в помощи, если о ней попросят. — Блин! — воскликнул Кроули, словно его осенила самая невероятная мысль и идея. — Можно я останусь тут?!       Азирафаэль удивленно покосился на возлюбленного, а после рассмеялся, прикрывая руками губы. На розовых от мороза щеках, проскользила единственная радостная слеза. — Сколько угодно, дорогой.       Двадцать минут невероятных взмахов лопатой – и дорожка к уютной заснеженной беседке была готова. Под деревянной крышей расположился круглый столик с полуовальной скамьей. Струсив снег с дубовой мебели, Кроули, довольный проделанной работой, упал на сиденье и оглянул сад вновь. В его голове внезапно обрисовалась яркая картинка, как это место будет выглядеть ранней весной или летом. Жужжащие пчёлы, проросшая длинная трава небольшим газоном, а у забора вьется дикий плющ, поднимаясь всё выше, минуя преграду, и коварно пробираясь к соседскому участку. Цветочный запах у небольшой клумбы с хризантемами и ромашками. Тепло. Так несвойственно тепло стало на душе, словно он и впрямь оказался там, в летнем жарком вечере, когда солнце постепенно уходило за горизонт, а по земле можно ходить босиком. — Дорогой, ты можешь помочь мне? — донеслось откуда-то. Кроули обернулся и увидел, как Азирафаэль, таща в руках коробку, спешил к нему. — Что случилось? — Я хочу повесить лампочки вдоль твоей тропинки.       Невинно улыбнувшись, белокурый подошёл ближе и поставил картонный ящик на стол. Внутри, совершенно несвойственно аккуратно, расположилась гирлянда из сотни больших белых лампочек. Кроули даже на миг вздрогнул, подумав, что придётся смиренно сидеть и распутывать комок проводов, но как только белые руки подняли украшение, скрученное в кольцо, он закивал.       Эта работа была куда легче, чем грести тяжёлый, скомканный в лёд, снег. Управившись всего за каких-то пять минут, Кроули удивлённо косился на край, с которого болталась чёрная вилка. Глаза метались по тёмной стене с вопросом, как бы это недоразумение закрепить, но ничего не приходило в голову. — Может, повесить на крючок? — предположил Азирафаэль и указал пальцем на торчащий маленький изогнутый гвоздь прямо из крыши. Рыжеволосый потянулся вверх, но пальцы не смогли достать до металлической странной извилинки. — Дай что-то под ноги. Не достаю. — Минутку.       Фэлл рывком забежал внутрь и через минуту оказался с небольшим стулом. Поставив на пол мебель, Азирафаэль немного испуганно смотрел на то, как его возлюбленный взбирался на подступ, что дрожал под его весом. Неуверенно шагнув ближе, актёр ухватился пальцами за дрожащие от покачивания на стуле ягодицы. Кроули бросил вниз взгляд, полный удивления, и ехидно улыбнулся. — Я страхую, а не то, что ты подумал. — Да-да, тебе лишь повод дай полапать меня за зад, — закрепляя на крючке провод, ответил рыжеволосый. Мягкие руки сжались на его бёдрах. — Аккуратнее будь.       Энтони потянулся руками выше, словно к звёздам, стараясь правильно подцепить тонкий проводок. Заправленная в тёмные джинсы чёрная водолазка выскочила, оголив небольшой участок загорелого живота.       Азирафаэль невольно замер, а после подался вперёд и коснулся губами тёплой кожи. Тело в его руках вздрогнуло, а из уст выше вырвался тихий выдох. Прижав руками худые ноги к груди, белокурый медленно оставлял влажную дорожку от поцелуев. Холодный кончик носа изредка задевал кожу, отчего Кроули всякий раз вздрагивал, стиснув зубы. Жилистая рука нежно опустилась на холодные от мороза белые кудряшки. — Я всё. Включать?       Отпряв от весьма трепетного занятия, Азирафаэль лишь довольно кивнул. Свет. Тёпло-желтый свет рассеялся по заснеженному саду путём из лампочек, ведущих прямо к деревянной беседке, в которой уже расположилось несколько старых сидушек. — Красиво, — восторженно выдохнул белокурый, — Спасибо что помог. — Мне тоже нравится, — спрыгнув со стула, проговорил Кроули.       Худая рука опустилась на мягкое бедро, и, едва сжав его, нежно погладила большим пальцем. Стоять в тишине, любуясь сотворённым чудом, казалось, было куда прелестнее, чем выглядело со стороны. Лица расплывались в довольных улыбках, а глаза прыгали с одного участка сада на другой.       Азирафаэль оглянул рядом стоящего Кроули. Тот, словно ребёнок, выл от радости. Трепещущие янтарные глаза и подрагивающая ладонь на мягком бедре были явным доказательством истинных эмоций. Белокурый даже словил себя на мысли, что впервые видит его настолько счастливым. Будто окунутым в горящее воодушевление и восторг. Сердце сжали тонкие нити любви, заставляя сильнее и сильнее влюбляться в человека, который рассыпал звезды на их пасмурном небе. Белая голова нежно легла на худое плечо.       Искусственные небесные тела, которые словно ранее похитил кто-то, нависали над их головами. Снег бесшумно падал на волосы и землю, никак не морозя их тела.       Кроули аккуратно прижался щекой к холодным кудряшкам, словно пытаясь отогреть последним теплом, что было в его теле и душе. Ощущение рождественского чуда наплывало с каждой секундой, захлёстывая волнами ещё более странных чувств.       Чувство. Это оно, то, что называют люди духом Рождества? Когда тело приятно наполняется предвкушением от какого-то обыденного вечера. Когда люди, встречающиеся каждый день, ощущают именно в этот момент себя по-особенному счастливыми. Когда суматоха и усталость становится ожидаемыми с приближением конца декабря. Когда ты можешь позволить себе быть ребёнком, ожидающим самого невероятного подарка. Когда можешь быть рядом с любимым человеком несмотря ни на что. — Я люблю тебя, Азирафаэль, — невольно вырвалось из тонких уст.       Белокурый вздрогнул и поднял голову на Кроули, который всё так же улыбчиво взирал на искусственное звёздное небо. Из мягких губ вырвался лишь тихий выдох.       Хотелось плакать от счастья и упасть в колени, повторяя те же слова. Клясться в любви и молиться на него. Уверовать во всё то, что ранее казалось бредом сумасшедших.       Сердце разрывалось и обливалось горячей кровью, а ком счастья сдавливал горло, не позволяя вырваться чему-либо. Азирафаэль сделал неуверенный шаг, встав под одной из лампочек перед Кроули. Светлые кудряшки забавно подпрыгивали на свету, привлекая внимание янтарных глаз.       Кроули улыбчиво покосился на белокурого. Не успев сделать лишний вздох, как мягкие губы коснулись его уголков, нежно сминая трепетным поцелуем. Уста задрожали от тепла, словно само солнце одаривало лучами счастья. — Я тоже тебя люблю, — прошептал в тонкие губы Азирафаэль. — До безумия люблю.       Руки обхватили тела кольцами, прижимаясь сильнее и сильнее друг к другу, словно желая стать одним целым. Замёрзшие и покрасневшие от мороза щёки нервно оглаживались, будто ласкающиеся кошки. Запахи едко-кислого и сладкого парфюмов смешивались в новый, совершенно незнакомый, но полюбившийся им аромат.       Вынырнув из океана ощущений и чувств, Азирафаэль услышал, как на кухне разрывался телефон. Он даже не мог представить, кто звонил ему сейчас, за час до полуночи. Но как только увидел, от кого был пропущенный звонок, то расплылся от счастья. “Адам”. — Привет, сынок! — радостно проговорил Азирафаэль и умостился на деревянной скамье. Оперев телефон на подставку, белокурый ухватился руками за горячую кружку грога. Наблюдать за видеоконференцией было куда волнительнее, чем просто слышать голос.       Адам, такой повзрослевший, всё ещё ребячески улыбался при виде отца, а светлые кудряшки уже достигали плеч. — Привет, па! С Рождеством получается? — Да, но ещё час до него, — улыбаясь, ответил Фэлл. — Ой, прости, я вероятно перепутал время. — Всё в порядке. Как ты? — Всё отлично! Сходил с друзьями в кафе, а после поехали в город. Сейчас все спят, а я сижу на балконе. — Тебе не холодно? Я слышал в Бристоле сегодня по-особенному морозно. — Не-а. В самый раз.. — Адам замолчал и всмотрелся в экран, приблизив лицо, — Ты это где? — В беседке, что в Ридже. Приехал сюда на денёк-другой. — Ого, а почему не дома? — Снова свет пропал, как в тот раз, — Азирафаэль мельком перевёл взгляд на Кроули, что приближался к нему, неся в руках огромный плед. Но как только глаза вновь опустились на сына, на весь двор разнёсся громкий мат. — Па, это кто там? — настороженно спросил сын. — Наверное, сосед навернулся в снег. Знаешь сам, тут у людей празднования начинаются куда раньше, — нервно хихикая, выдал Фэлл.       Кроули, отряхнув пальто и плед от снега, тихо подошёл к Азирафаэлю и сел рядом, не попадая в поле зрения камеры. — Ладно, я буду ложиться спать, а то ноги гудят, мы целый день ходили по кафе и ярмаркам. — Конечно, дорогой, отдыхай. С Рождеством тебя.       Как только звонок был окончен, рыжеволосого словно подменили. Он, скалясь во все тридцать два, подсел ближе и юркнул рукой под слой пальто. Губы коснулись белого маленького уха, обдавая жаром кожу. — Никогда бы не подумал, что у меня такой обворожительно сексуальный сосед, — прошептал Кроули. — Не хотите ли чашечку чая, бокал вина или горячий минет?       Азирафаэль готов был расплавиться от пылающего дыхания, как вдруг рассмеялся. — Если мы будем делать тут что-то подобное, то, вероятнее всего, один из нас сляжет с ангиной, а у другого отвалится член.       Кроули понимающе пожал плечами. Что же, это была весьма весомая причина не сотворять греховных дел на улице в морозную ночь.       Настенные часы пробили полночь. Луна высоко над землёй скрывалась за громоздкими тучами, иногда выглядывая из-за серых пушистых завитков. Ветер стих, а за ним и след от будоражащей тело вьюги. Снег большими белыми хлопьями так медленно падал, что на мгновение могло показаться, что осадки вовсе не двигались, застыв в воздухе. В небольшой гостиной рассеивался тёплый свет от огня в камине. Дерево потрескивало от жара, наполняя комнату уютом и сопутствующими ему ароматами. Блики огоньков отражались в стеклянных игрушках на импровизированной маленькой ёлочке, что по существу была зелёной мишурой, натянутой на высокую стеклянную вазу. Горячий грог обжигал язык, а запах корицы и ванили дурманил рассудок. — С Рождеством, дорогой, — произнес тихо Азирафаэль, достав из-за спины небольшой, но увесистый чемодан чёрного цвета. Кроули удивлённо покосился на предоставленный презент. Он даже не мог ожидать, что ему что-то подарят, отчего панически вздрогнул. — Вот так? В разгар такой ночи ты выставляешь меня за дверь? — язвительно улыбаясь, проговорил он. — Да, именно так я с тобой поступлю, если ты не прикусишь себе свой язык.       Кроули трепетно взял кладь в руки. Мягкая гладкая кожа приятно ощущалась под подушечками жилистых пальцев. Золотые металлические инициалы “A.C.”, словно светясь от огня в камине, блестели у одного из углов. Не выдержав интриги, рыжеволосый открыл защёлку.       В маленьких резиновых утяжках расположилось, по меньшей мере, порядка тридцати тюбиков с масляными красками. Кисти, каждая разной формы и количества ворсинок, были аккуратно упакованы в целлофановые мешочки. Кроули не мог оторвать глаз, прыгая пальцами по каждому маленькому предмету. — Я не знал что дарить, не знал что дорого тебе.. — тихо начал Азирафаэль, отведя взгляд в пол, стыдливо признавая, что самый близкий для него человек получил столь обыденный подарок, — но потом я вспомнил тот пейзаж и подумал, что я бы хотел что-то от такого художника, как ты. Можешь считать это как немного нелепую просьбу простить меня за мои слова.       Кроули удивлённо покосился на возлюбленного, губы которого подрагивали от нервозности и лёгкой паники. — Ты первый, кто дарит мне что-то. Как же я могу считать что это – что-то нелепое. Я и не был в обиде. Скорее, был удивлён, что ты знал о моём хобби.       Азирафаэль вздрогнул и перевёл взгляд на янтарные глаза. Те нежно и со всей любовью смотрели на него в ответ, а опустившаяся на мягкое колено рука благодарно поглаживала его. — Я думал, что не угадал. Единственное в чём я плох, так это в выборе подарков. — Поверь мне, — протянул улыбчиво Кроули и оглянул тюбики вновь, — не только в этом. — Что ж, никто не безгрешен. Таковы люди и их повадки.       Отставив чемодан в сторону, рыжеволосый достал обёрнутый в упаковку небольшой ответный презент. В голову закрадывалась самая отвратная из мыслей, которая вызывала желание убрать коробку в сторону и не показывать сей позор. “Купить алкоголь под видом книги.. Разве может быть ещё что-то хуже, чем это?” — Вот. С Рождеством, — стыдливо проворчал Кроули и протянул подарок. Коричневая упаковочная бумага, немного небрежно заклеенная по углам, перетягивалась красивой золотой лентой. Азирафаэль удивлённо покосился на предоставленный предмет. Он, право, даже не думал, что человек, сидящий рядом, сделает что-то такое. Он и желать не смел подобного чуда.       Азирафаэль, торопливо сорвав упаковку, распахнул глаза так широко, словно увидел наставленный на него пистолет. Открыв сие подобие “Библии”, рот белокурого раззявился ещё в большем удивлении. — Что это? — Оу..Ээ.. Ну я долго думал, чего бы тебе взять.. Ходил-бродил, а потом увидел это. Думаю, хорошее сочетание между твоими любимыми книгами и алкоголем. Не знаю, на какую полку ты это поставишь, но в церковь лучше не ходить. “Долго думал”       Только от этих слов Азирафаэль был готов наброситься на Кроули, благодарно расцеловывая его губы, щёки и лоб. Приятное тепло растекалось по телу, словно горячий грог, согревая в холодный вечер. — Да.. Преподобные потеряют сознание, если увидят вместо священных писаний три бутылки скотча.. Я поставлю на своей особой полочке.. Спасибо тебе, дорогой. — Мг, — смущённо буркнул рыжеволосый.       Азирафаэль подался вперёд и оставил лёгкий поцелуй на загорелой щеке, а после потёрся об неё вздёрнутым носом. Мягкие руки обволокли подтянутое тело и прижали к себе, едва касаясь подушечками голой поясницы. Ловкие пальцы медленно юркнули под джинсы и сжались на упругих ягодицах. — Так, мистер Фэлл, мне кажется, или вы трогаете меня не в том месте… В такой то праздник! — язвительно тихо проговорил Кроули. Азирафаэль поднял на него взгляд и интригующе похлопал ресницами. Одна из мягких ладоней легла на чужой пах. — А надо тут? — в этих невинных голубых глазах ещё никогда не было столько разврата и хитрости. Кроули даже невольно сглотнул.       Он был готов расплавиться в золотисто-багряную смесь от таких слов, расщепиться на атомы, распыляясь по гостиной. Видеть Азирафаэля таким ему ещё не доводилось, хотя если вспомнить ту опьянённую ночь, вопросы о доминантности Фэлла отпадали тут же.       Мягкие руки медленно, словно терпеливо, оглаживали его член, а изредка стреляющие голубые глазки, полные интереса, прыгали по телу. Белокурый внимательно, будто изучая и запоминая каждую реакцию Энтони, оглядывал мимику и дрожь. Ему так хотелось запомнить все те действия, что приводили к приятным вздрагиваниям, что он был готов записывать всё в маленький греховный дневничок.       Пальцы юркнули под чёрную водолазку, поднимая её выше и открывая взор на неровно вздымающуюся грудь. Линии мышц так приковали своим видом, что Азирафаэль, не сдерживаясь, провел подушечкой пальца по ним. Тело приятно вздрогнуло, будто желая чего-то более.       Опустив голову к груди, губы легко коснулись горячей кожи, оставляя россыпь поцелуев. Запахи одеколона и Кроули смешивались в давно полюбившийся аромат, который дурманил из без того до безумия влюблённого Азирафаэля. Сладостная пелена вседозволенности оседала на затуманенный от грога и ощущений рассудок. Хотелось прикоснуться к каждой клеточке кожи чуткими губами, расцеловать загорелую шею до восторженной дрожи, а руками – ухватиться за длинные рыжие волосы.       Нащупав пальцами затвердевшие чувствительные соски, Азирафаэль коварно покосился на вздымающегося от ощущений Кроули, и нежно их сдавил. Рыжеволосый блаженно взвыл, опрокинув голову на подлокотник узкого дивана.       Маленькие сверхяркие звёздочки блистали в глазах, а новые ощущения выталкивали изо стянутого зубами рта вздохи. Прежде Кроули мог себе такое только вообразить, но ощутить полную лидерскую натуру Фэлла – приходилось впервые. Он даже не знал, как ему стоит поступать, как реагировать на такие настырные горячие прикосновения и едва грубую ласку, от которой тело сводилось приятной судорогой.       Нежные губы припали к чужим соскам, едва стискивая их зубами, выталкивая новые вздохи из тела под ним. Рука белокурого ловко нырнула в джинсы, стягивая мешающую одежду ниже по бёдрам. Подрагивающий от напряжения член, влажный и горячий, сочился скользкой смазкой в ладонь. Аккуратно, словно хирургически, пальцы медленно прошлись по налитой кровью головке, едва надавливая на уретру. Плоть податливо вздрогнула, выпустив ещё больше предэякулята на руку. Другая рука сжалась на худом бедре, впиваясь ногтями в грубую кожу. Тело, поддаваясь грубым ласкам и пальцам, машинально толкнулось вперёд. — Я не знал, что тебе нравится так, — прошептал Азирафаэль и поднял полные коварности голубые глаза. Кроули, тяжело дышавший, молча взирал в ответ, словно стыдясь подобное признать.       Азирафаэль поднялся выше, и, ехидно улыбаясь уголками рта, утащил возлюбленного в долгий поцелуй. Губы приятно обдавало жаром дыхания, отчего нетерпение ещё больше растягивало бельё.       Переместившись в спальню, на более комфортную широкую кровать, белокурый навис над Энтони, словно туча похоти и вожделения. Едва различимый лик, полный стенания и мольбы, не заставил его думать о чём-то большем. Опрокинув тело на грудь, Фэлл узрел весьма заманчивую картину: Кроули, выгибаясь спиной как можно сильнее, легко покачивал ягодицами, словно привлекая внимание к себе.       Пристроившись сзади, Азирафаэль нежно огладил бёдра, стараясь растянуть сладкий момент. Глаза жадно бегали по изгибам, пожирая скверную развратную позу. — Чего бы ты хотел, дорогой? — хитро улыбаясь, спросил Азирафаэль. Рыжая голова дёрнулась, но не повернулась. — Не спрашивай меня о таком, — послышался хриплый ответ.       Нагнувшись к телу, мягкие губы коснулись дрожащей спины, медленно поднимаясь выше и выше по чувствительным лопаткам и хребту. Оказавшись возле уха, зубы прикусили мягкую мочку. — Я думаю, тебе бы понравилось, если бы я сделал так.. Мягкие пальцы ухватились за рыжие пряди у корней, сжимаясь в кулак. Кроули болезненно застонал. Перед глазами плыло так, словно он опрокинул в себя не один литр рома, и эйфория возбуждённости всё больше накрывала с головой. Чужая рука потянула назад, отчего рыжеволосый податливо вздёрнул голову. — Так мы любим пожёстче, — послышался коварный шепот. Чужое дыхание обжигало кожу, словно огнём. Стыд, выступивший румянцем на лице, сковывал тело. Загорелого подтянутого бедра коснулась горячая влажная плоть. Член, обильно излившийся, ткнулся в кольцо мышц, и с лёгким толчком головка вошла внутрь.       Рыжеволосый, стиснув зубы, сжал в кулаках мягкий плед. Блаженные чувства смешивались с болью, едва член проталкивался дальше и дальше. Голова, зудевшая от натянутых волос, вовсе отошла на второй план, как только твёрдый орган полностью вошёл в него. Непроизвольно сжимая мышцы, Кроули тяжело задышал. — Ты такой чувствительный.. Коснись тебя, так ты сразу подставляешь свои сладкие ягодицы..       Каждое слово, вырвавшееся из любимого рта, вводило в такое смущение, что Энтони смог лишь зажмуриться. Он и сам не знал, что эти пальцы, поглаживающие его бёдра и спину, могут взять в такой желанный плен. Что мягкие трепетные губы умеют так говорить, отчего тело приветливо откликалось и раскрепощалось. — Это всё ты, — сквозь зубы прошипел Кроули. Азирафаэль, явно довольный таким ответом, сделал сильный толчок, после чего из тонких уст вырвался тяжёлый вздох со всхлипом.       Белокурый потянул тело на себя. Вспотевшая спина прижалась к его широкой груди, а рыжая голова тяжело опрокинулась на плечо. Энтони, сам того не ведая, медленно стал подниматься и опускаться бёдрами, глубже насаживаясь на член. Сжатые ранее мышцы расслаблялись в экстазе мгновений. Если рыжеволосый и чувствовал что-то помимо твёрдого члена в себе, так это руки, скользящие по его телу. Такие мягкие, а в какое-то время – желанно грубые, что приводили ко всплеску чувств, от которых он ускорял темп.       Тёплые пальцы сжались на его члене и соске, и, словно с некой издёвкой, задевали ногтями. Хоть белокурый любил нежность и ласку, но почему-то именно сейчас хотелось сжать пальцы так сильно, насколько это возможно, поглощая все те стоны, что будут разноситься по небольшой тёмной спальне. Он себе отказывать не стал.       Всё, что ранее волновало и пугало – ушло далеко на задний план, пока рыжеволосый ощущал Азирафаэля в себе, таким властным и по-своему грубым. Чужие руки хоть и не были полны того трепета, любви и ласки, но ощущались по-своему родными и нежными. Хотя нежностью это отнюдь не назвать. Спина и шея горели всякий раз, как мягкие губы легко оставляли влажные следы, словно играясь с чувствами, отчего Энтони лишь приятно вздрагивал и ускорял и на то быстрые прыжки.       Едва мышцы в ногах начало сводить, белокурый бросил его обратно на кровать, уже сам толкаясь в него. Зажав зубами края пледа, Кроули сдерживал свои стоны, иногда прикусывая язык. Но стоило белокурому немного увеличить темп и силу пульсированных толчков, как голос Энтони начинал разрываться от стонов. Тело несвойственно горело от необычных ощущений, покрываясь волнами мурашек.       Азирафаэль, удерживая быстрый темп, чувствовал, что медленно сходил с ума всякий раз, как глаза падали на извивающегося под ним Кроули. Как тело тряслось в агонии страсти и любви, податливо двигаясь ягодицами навстречу члену, ускорив до возможного максимума темп. Подступающая сперма разжигала предвкушение в мягком теле. Стиснув зубы, белокурый излился внутрь, тяжело дыша.       Ватная голова, опустошённая от мыслей, гудела бурлящей кровью, отчего в ушах слышался быстрый ритм сердца. Стенания сменились на тихие вздохи. Как только обмякший горячий член вышел, Азирафаэль из последних сил развернул Кроули на спину. — Ты.. как?.. — тяжело вздыхая, проговорил Фэлл. — Всё в порядке, — донёсся уставший голос.       Только белокурый хотел прилечь ближе и прижать рыжую голову к груди, его пальцы случайно коснулись дрожащего влажного тела. Он, словно окаченный ледяной водой, покосился на всё ещё стоящий половой орган возлюбленного. — Что? Я думал ты.. — Нет, это была смазка. — Что ж, эту проблему надо решить, — произнёс Азирафаэль и, умостившись грудью между чужих ног, ухватился за орган рукой. — Нет, тебе не обязательно.. Я.. — Пожалуйста.       Кроули замолк. Ну как он мог отказать в такой просьбе такому человеку. В такую-то ночь, а? Откинув голову на подушку, он смиренно закрыл глаза. Мягкая ладонь поглаживающе прошлась по его ляжке, а тёплые губы сомкнулись на члене. Всасывая его в рот, словно желанный воздух, уста сжимались, а ловкий язык проходился по набухшим от возбуждения венам. Белокурый, ощутив новый запах, явно ускорил темп, позволяя члену сбивать его дыхание и душить изнутри. Сладкий и дурманящий остаток на языке оказался куда больше по вкусу, чем он себе представлял. На губах и в уголках скатывалась вязкая ниточка смазки. Насаживаясь головой глубже, Азирафаэль чувствовал, как толкающаяся о стенки горла плоть дрожала от подступающего конца. Рука сильнее сжалась у лобка и ускорила темп. Не успел Фэлл разомкнуть губы для нового глотка воздуха, как горячая сперма выплеснулась на белое лицо струёй, а тело выше утомлённо задышало.       Белокурый, право, даже не знал как себя вести в такой ситуации. Стоит ли отпрянуть и протереть лицо, или так и лежать, ощущая, как что-то тёплое стекает по его щекам и губам. Но вопрос, едва успев возникнуть в голове, тут же отпал, как только дрожащая ляжка прижалась к его щеке. Была не была, плед всё равно не нравился Азирафаэлю.       Прежде рождественское утро никогда не было таким слепяще-ярким. Солнечный свет рассеивался по заснеженному белому саду, отражаясь от поверхности лучами. Тучи, сгустившиеся вчера на небе, утащило куда-то вглубь Лондонской железной чащи домов.       Помявшись ягодицами на холодных сидушках беседки, Кроули потянулся руками. Тело приятно прохрустело, словно отпали самые заносчивые льдинки у хрящей. Рыжеволосому хоть и было странно просыпаться в неизвестной ему комнате и местности, прижатым к кому-то тёплому, но ещё более страннее было не ощущать холода как такового. Словно его и не существовало, а лишь изредка покалывающий пальцы морозец.       Может, это было из-за тёплых шерстяных носков с ёлочками, которые вчера всучил ему Азирафаэль, или из-за мягкой белой кофты кремового оттенка хозяина дома. В голове даже мелькал вопрос, где он видел эту знакомую светлую вещицу, но ответ никак не находился.       Подкурив подрагивающими пальцами сигарету, Кроули достал телефон из кармана и нажал на один из избранных номеров, коих было всего-навсего четыре. Долгие гудки, едва успев начаться, закончились знакомым голосом.       Стоило Азирафаэлю открыть глаза и осознать, что рядом никого нет, как его тело наполнилось дрожью и лёгким испугом. Не мог же он позволить себе этой ночью чрезмерную фривольность и грубость, ненароком нанося ущерб возлюбленному? Голова едва гудела от чрезмерно долгого для него сна, а залежавшаяся шея через силу могла повернуться.       Кое-как поднявшись с кровати, глаза защипало от яркого белого света из окон. Зажмурившись, актёр поволок ноги по дому, пытаясь найти рыжеволосого, но заметив тёмный силуэт в беседке, он облегчённо выдохнул.       На кухне царил истинный беспорядок. Шоколадный торт, который вчера впихнула ему мадам Трейси, стоял на столе с грубо отгрызанными местами, словно кто-то упал в края зубами и жадно откусил. Чашки с недопитым грогом и несколько блюд, которые вчера успел приготовить Азирафаэль, казалось, уже примерзли к столу. Радовало хоть то, что посуда была цела. А, нет. Небольшое чайное блюдце, а точнее то, что от него осталось, осколками валялось в небольшой урне. Белокурый уставше вздохнул.       Надо было не бегать, в надежде ущипнуть друг друга, а как взрослые люди просто сидеть, иногда воркуя. И, Боже, бедный торт. Ему не поздоровилось встретиться с клыками Энтони, когда тот поскользнулся и шлепнулся в него лицом.       Отмывая очередную кухонную утварь, Фэлл изредка ловил себя на трепетных мыслях о том, что будет дальше.       Может быть, Кроули иногда будет предлагать приехать к нему на несколько коротких ночей, пока будние дни не наступят вновь. Или Азирафаэль, заманивая горячим кофе сорта арабика и предложением “хорошо отдохнуть”. А может и то, и другое. Воображение играло сладко-ванильными картинами, оттого и хотелось расплавиться, как снег на июльском солнце.       Утро встречать в тёплой постели, прижимаясь вздёрнутым носом к груди или спине. Наполнять кухню контрастирующими ароматами кофе и какао, любезно оглядываясь друг на друга заспанными глазами и смятыми, как постельное, лицами. А когда трудный рабочий день будет окончен, они будут наслаждаться совместным вечером, обнявшись, смотря какую-то странную комедию, в которой, по их мнению, не будет ничего комичного.       Азирафаэль плыл от того, как его пушистая голова представляла всякие милые сценки. Даже не смотря на посуду в руках, он медленно тёр её уже давно не мыльной губкой, пока витающий взгляд смотрел куда-то в сторону. Особым фактором была тёплая, практически горячая вода, что успокаивала и окунала в трепещущие мысли ещё больше. Не успев он выйти из того океана солнца и ванили, что-то холодное коснулось его шеи. Вздрогнув то ли от испуга, то ли от холода, или вообще такого интимного касания, он покосился назад, замахнувшись мокрой тарелкой. Кроули, весьма удивлённый такой реакцией, лишь молча проморгался, словно ожидал подобного, но не такого масштаба. — Воу-воу, это я, — успокаивающе сказал рыжеволосый. — Ой.. Доброе утро, дорогой. Как тебе спалось? — голубые глаза скакали по покрасневшей от мороза загорелой коже лица, изредка взирая на своё тёмное отражение в стеклянных линзах. — Проснулся я, кстати, в очень неожиданном положении! — вспоминая, сказал рыжеволосый. Азирафаэль удивлённо покосился. — Я когда открыл глаза, то понял, что мои колени были практически на подушках. Ты лежал прямо, а я.. ровно перпендикулярно! Как буквой “L”. — Забавно, впервые слышу, чтобы кто-то так спал, — улыбнувшись, ответил белокурый, и вновь развернулся к недомытой посуде.       Жилистые руки обволокли его талию кольцом, едва прижимая к себе тело. Грудь, прижавшаяся к широкой спине, медленно вздымалась. Горячее дыхание шатало белые неряшливые кудряшки, которые по-своему смехотворно торчали кто куда.       Может в этих действиях и не было той настырности и язвительности, но влюблённый трепет определенно присутствовал. Будто Кроули не хотел сделать ему больно, оттого и сковывал себя, словно железными наручниками. — Я не думал, что ты можешь быть таким, — вырвалось из тонких уст. Азирафаэль удивлённо замер. В хрипловатом голосе хоть и не слышалось чего-то такого, что могло бы расстроить, но и того, что могло бы подбодрить, тоже не было. Только сухая констатация факта обыденным тоном. — Ты о чём? — Мхк.. я про вчера, — немного помявшись, ответил рыжеволосый и уткнулся носом в белые кудряшки. — Ах, да… Прости, если было больно, — робко ответил Азирафаэль.       Стоило признаться, что белокурый совсем не ожидал такой смены диалога. Хоть подобные темы не были “табу” в их отношениях, но каждый раз поднимать их было весьма некомфортно, а если говорить прямо – будто нетактично. Азирафаэлю может и хотелось рассказать о своих накопившихся фантазиях, но говорить о них вслух – точно нет. — Мхг.. Не волнуйся, я в порядке, — тихо ответил Кроули, спускаясь руками к мягкому животу, словно подчёркивая своё вполне приемлемое состояние. — Ты будешь кофе? У меня тут только турка, так что придётся довольствоваться малым, — Кроули скривился. Вспоминая как однажды он сжёг свой напиток в такой утвари, отчего тот был горче сухих зёрен, рыжеволосому более не хотелось пить молотый кофе. — Не, я лучше чай выпью. — Знаешь, — невзначай начал Азирафаэль, позволив своей фантазии немного поуправлять языком, — я думал о том, что будет дальше... — А что будет дальше? — удивлённо покосился Энтони и, отпряв лицом от белых кудряшек, повернул голову на их владельца. — Ну... Ты и я. Через две недели мы вернёмся в студию, снова начнутся съёмки и мы снова будем охвачены работой... Я бы хотел видеть тебя не только в компании съёмочной группы, но и тет-а-тет. — Так и в чём проблема? Я буду заезжать к тебе, если хочешь. — Дорогой, чудо, что нас не засняли в Ритце и супермаркете. Если кто-то из моих соседей заметит твоё авто или тебя... Такое тогда будет...       Кроули замолчал. Он совершенно не думал об этом в таком ключе. Так не хотелось скрываться ото всех в тёмных углах, отправлять сдержанные сообщения вместо эмодзи поцелуйчиков, или язвить на публику. Хотелось приходить и уходить со студии под руку, ездить на одной машине, иногда гавкаться как замужняя пара, а не как "заклятые враги". — Я как-то не подумал об этом, — ответил рыжеволосый. — В любом случае... Как ты смотришь на то, чтобы сегодняшний день провести дома, а к вечеру прогуляться? — Я не против.       Хоть валяться в обнимку, изредка смотря в старый телевизор, было приятно, но ходить по улицам за руку – куда приятнее обычного. И не было настырных глаз, что высматривали каждое движение актёров, не было неловких моментов, которые, по большей части, обескураживали, нежели приносили трепет телу. Азирафаэль будто знал, куда нужно идти, чтобы быть наедине.       Темнота, осевшая на маленький Ридж, позволяла сильнее сжимать тёплую ладонь, изредка прижимаясь плечами так близко, как никогда ранее на улице. — Никогда бы не подумал, что тут можно жить нормально… — задумчиво начал Кроули, осматривая небольшое кафе на окраине квартала. — Тут мало работы, поэтому многие ездят в Лондон, в Уотфорд или куда-то ещё. Остановившись у одного небольшого поля, которое было покрыто белым нетронутым пледом снега, Кроули заглянул в голубые глаза. — Как ты смотришь на то, чтобы приезжать сюда чаще? — неуверенно начал рыжеволосый. Даже сквозь чёрные линзы можно было заметить, как янтарные зрачки панически бегали со стороны в сторону. — Если… если мы не можем быть вместе часто… То почему бы не приезжать сюда… почаще?       Азирафаэль удивлённо замер, словно ему сказали что-то такое странное и невозможное, отчего ноги подкосились. — Дорогой, но… — начал тихо белокурый, крепче сжимая жилистую ладонь своими пальцами, — но всю жизнь скрываться нельзя. Рано или поздно нас начнут замечать. — Я просто ищу все возможные варианты, — грустно ответил Кроули. Он хоть и считал такой вариант чрезмерно эгоистичным со своей стороны, но это был единственный шанс чаще быть наедине. — Я знаю, что это трудно. Надо потерпеть. Как только съёмки окончатся, можно будет заявить о нас, — успокаивающе сказал Азирафаэль. — Да, ты прав. Но будь готов, если мы окажемся одни… Берегись, Пернатик. Я не буду отвечать за себя.       Азирафаэль вздрогнул, словно ему за шиворот засыпали ведро снега. Хоть и подобный флирт он считал своего рода обыденным для Кроули, но сейчас он показался даже немного угрожающим. Стало интересно, до жути интересно, что может вытворить этот рыжеволосый балбес, не дай ему повода для ласки и интима.