Язвительные языки

      Если бы Бог снизошел на землю, а именно в Лондон, то его ноги почувствовали бы ядовитое море, в котором так резво плещутся твари из недр Марианской впадины, о которых и свет не знал. Его кожу обдало б жаром, а до ушей доносились бы лишь маты и молитвы.       Кроули то и делал, что скалил на каждого зубы, язвительно плюясь даже на любимый кофе, что из раза в раз обжигал ему язык. Когда тот натыкался на Фэлла, волна ненависти и неприязни сбивала с ног белокурого актера.       После злосчастной ночи в больнице, Азирафаэль чувствовал себя по-необычному одиноко. Ощущение привязанности за столь короткий промежуток времени его немного страшило, но не пугало настолько, что он боялся поднять свои голубые глаза. Напротив, всякий раз, когда рыжеволосый появлялся на виду, Гордость задирала выше и так вздёрнутый нос, и стервозно отвечала на ядовитые слова в свой адрес.       Как будто ничего и не происходило. Всё как и прежде.       Вновь запнувшись в тексте, Азирафаэль тяжело выдохнул. — Простите, секунду.. — Чтоб смыть с себя гримасу невинного актёришки секунды не хватит! — выкрикнул Кроули. Артисты переглянулись. Янтарные глаза отвращённо оглядывали образ, прыгая по телу. — К твоему сведению, я профессиональный актёр и.. — Ты?! Профи!? Не-ет! — удивленно вскинул рыжеволосый. Распушив и так разлохмаченные огненные волосы, он нагнул тело к Азирафаэлю. — Ты видимо перепутал, шизофрения, да? Прости, тут нет кабинета психиатра, но может… — Кроули вгляделся вглубь, высматривая съемочную группу. — А среди вас есть психиатры?       Один парень неуверенно поднял руку. Рыжеволосый расплылся в ехидной улыбке и указал пальцем на жертву. — Вон, видишь? Иди к пареньку и проверь мозги. — Как раз тебе нужно пропить препараты для спокойствия. Ты не можешь контролировать свои эмоции, — Фэлл гордо поднял нос, не отводя взгляда от янтарных радужек, что пылали огнём. — Возможно. Да, не спорю, мой глаз начал нервно дрожать, когда я увидел твою слащавую рожу! — Кроули указал на левую радужку и наиграно проморгал веками. — Вот видишь.       Рыжеволосый скалясь во все тридцать два, тихо подбежал на носках и протянул белокурому актёру согнутый локоть. — Так пошли за ручку вместе! — Энтони подался вперёд и сквозь зубы зашипел. — Я нервы подлечу, а тебе сделают лоботомию.       Фэлл тяжело вздохнул. Ощущая давящие взгляды от сьёмочной группы, в которых читалось “Да сколько можно?..”, актёр отстранился от Кроули. — Я… я предлагаю дальше работать, а после мы с тобой спокойно поговорим, ладно? — улыбаясь, процедил сквозь зубы, Азирафаэль. — Только при парнишке! — выкрикнул актёр, указывая куда-то в толпу на бледного и трясущегося от смятения “психиатра”.       Весь план съемок то и дело что нарушался внезапными, но уже весьма регулярными, собачьими перепалками между актёрами. Скаля зубы друг на друга из-за пустяков, всё могло бы давно перетечь к рукоприкладству, но ни Кроули, ни Фэлл не решались на подобное. Выкрикивая самые красноречивые эпитеты и сквернословия, Азирафаэль и Кроули то и делали, что тягали друг друга за лацканы по всей сьёмочной площадке. Никто не мог их остановить. Вернее не так. Никто не хотел попасть под горячие руки. В момент можно было забыться и посчитать, что это движения незамысловатого танца.       Наблюдая за очередной стеной “благородного высказывания” между актёрами, их менеджеры переглянулись: — Да уж, шекспировский конфликт, что тут сказать.., — прошептала Вельзи, при этом не отрывая взгляда от площадки. — Шекспировский? — удивленно подал голос Гавриил. — Ну, как в “Ромео и Джульетте”, “Две равно уважаемых семьи, в Вероне, где встречают нас событья, ведут междоусобные бои и не хотят унять кровопролитья…” — Всё равно не особо улавливаю суть.. — Я к тому, что как и в пьесе никто не знал начала конфликтов между семьями, так и тут.., — девушка указала рукой на кричащих актёров, — никто не знает с чего всё началось. — Ну, я имею предположение и догадки.. — Вельзевул удивленно подняла бровь и хитро улыбнулась. Ощутив тёмно-карие глаза на себе, мужчина выдохнул. — На премьере кинофестиваля десятого года между ними произошло недопонимание.. — О, нет-нет, — резко перебила девушка махая рукой, — Кроули уже тогда его не выносил, это произошло куда раньше. Когда он нанял меня, уже тогда сказал не брать работы с Фэллом. — И почему же он согласился на.., — Гавриил покрутил пальцем над головой, — этот проект? — Не знаю, но как только он получил предложение, то согласился, даже не спросив об условиях. Это на него не похоже. — Азирафаэль не сразу принял предложение. Он первое время хотел отказаться.       Молча глядя на скалящихся актёров, Вельзевул неосознанно натягивала улыбку.       Нельзя было сказать, что день прошел непродуктивно. Вовсе нет. Кроули и Фэлл побили свой собственный рекорд по времени выплёскивания друг на друга ядовитых слов на протяжении целого часа. Речи, покалывающие языки и сердца, так и рвали мягкую плоть губ, обжигая нёба.       Тела тяжело плюхнулись по креслам в гримёрных, и как по расписанию, стали выслушивать критику от своих менеджеров. Что ж, нужно принять тот факт, что кое-что общее между Фэллом и Кроули было.       Терпение. Нечеловеческое терпение. — Ты серьёзно считаешь, что после всего этого вам не прилетит? — уставше выдала Вельзи, меряя шаги по гримёрной. — Ты же сама говорила, что они пошли на этот риск. И что в итоге? Мы, как и по договору, отпустили парочку ласковых слов друг другу. — Парочку?! Да ты его обматерил так, что аж Торн прижал уши руками!       Кроули довольно заулыбался, посчитав это за личную победу, которую можно отнести в зал славы. Актёр вальяжно раскинулся на кресле, ощущая как подрагивают мышцы ног. — Ты невыносим. — Сочту за честь. — Я серьёзно, Кроули, хватит. Откуда всё началось? Почему вы так невзлюбили друг друга? — Личная неприязнь, и весьма ответная. — Будешь это своим растениям рассказывать. Я знаю что вы не играли вместе, но когда начали, будто уже ненавидели друг друга десятки лет. — Какая ты проницательная и наблюдательная! — язвительно выкинул актёр, мотыляя головой, и взял пачку сигарет со стола.       После лечебницы сигареты стали одним целым с ним. По дому чуть ли не в каждом углу могло небрежно валяться по пачке, будто им там было уготовано место. Странная, по его мнению, привычка приливала чувство покоя, а каждый табачный вдох был наполнен ментоловой свежестью и чем-то несвойственно сладким.       Кроули тяжело выдохнул. Вспоминая все события, которые привели к такому отношению между актёрами, лёгкий холод пробежался по телу. Неосознанно вздрогнув, он подпёр голову рукой.       В дверь постучались. Кроули молчал. Последнее, что он хотел – это говорить с кем-либо, слышать кого-либо или видеть. Наслаждаясь неким долгожданным одиночеством, он положил голову на твердую деревянную поверхность стола, прикрывая глаза. “Ничего не хочу” — пролетело молниеносно в рассудке.       Стук повторился. Кроули судорожно сжал глаза, образуя глубокие морщинки на лице. — Кроули, я хотел бы поговорить, — донёсся уставший голос белокурого актёра из-за дверей. — А я не хочу.., — прошептал в ответ Энтони. Изнурительно трудный день поглотил все силы из тощего тела, которое сейчас совсем не хотело двигаться в каком-либо направлении. В голове пронеслись воспоминания о злобных стеклянных глазах на себе. Фантомная боль в затылке и шее заставили того вздрогнуть и затаить дыхание. — Я же знаю что ты там. — Ты ошибся. — уже громче сказал он. — А с кем я тогда говорю? — в голосе Азирафаэля отчетливо слышалось как тот дрогнул губами в лёгкой улыбке. — С бесом. — Что ж, а ты можешь позвать Энтони? Я бы хотел поднять один вопрос, который меня весьма волнует последнее время. — Не думаю, что он хотел бы говорить с тобой. — А ты позови. Я думаю, смогу предложить то, что ему будет интересно.       Кроули замолк, удивлённо вскидывая бровь. Вслушиваясь в ответную тишину за дверями, он оторвал голову от холодного стола, а остальное тело - от кресла. Он покачивался из стороны в сторону, а его лёгкая зудящая боль в руках напоминала о себе. Покрутив кистью, актёр открыл на себя дверь. Фэлл, лучезарно одарив того улыбкой, протянул небольшой пакет. — Чего тебе надо? — уставше выдал рыжеволосый, поправляя очки. — Я хочу поговорить. — Фэлл хитро оскалился и достал из бумажного пакета пару звенящих тёмных бутылок. Кроули заинтригованно бросил взгляд на алкоголь, мимолётно радуясь тому, что его глаза под темными стеклами. — Это похоже на слегка другое предложение. — Что ты! Это так, для развязывания языка. Я думаю нам есть что сказать друг другу.       Мужчина тяжело выдохнул, но после освободил проход, пропуская Фэлла внутрь. Обернувшись по сторонам, Энтони заметил, что рядом и в павильоне никого нет. Сумерки давно сменились глубокой ночью, и видимо из работников остались только они. Заперев дверь, мужчина упал на кресло перед Азирафаэлем, бросив связку ключей в сторону. На столе чудным образом появилась пара бокалов. Неуверенно подняв голову, белокурый спросил: — Ты пьешь вино? Я не знаю что именно ты любишь, поэтому выбрал на свой вкус.       Получив лёгкий кивок коллеги, Фэлл радостно открыл бутылку, разливая по стеклянным посудинам бордовый крепкий напиток.       Энтони взял бокал за ножку и притянул к себе. Вдыхая аромат вина, глаза заискрились от приятных ощущений внутри. Тёмная комната с приглушенным светом успокаивала. Переведя взгляд на актёра, Кроули осознал что впервые сейчас выпьет перед ним. — У тебя хороший вкус, — ненавязчиво начал Энтони, пробуя приторный напиток. Язык обжигало и покалывало приятной болью. Фэлл лучезарно улыбнулся. — Приятно слышать… Я всё ещё хотел бы разъяснить некоторые… — актёр замолчал, пытаясь подобрать верные слова, — Недоразумения. — Как по мне, всё и так решилось. — Если под этим словом ты имел в виду то, что мы устроили утром на площадке, то я с тобой не согласен. — Фэлл, брось, я не вижу смысла делать то, что ничего не изменит. — Уверен? — Более чем. И ты, и я, чувствуем неприязнь друг к другу с первого дня. Я не вижу смысла ворошить что-то и пытаться создать из этого что-то большее, чем хотя бы терпимость. — Если бы ты ненавидел меня, то вряд ли бы примчался ко мне в палату среди ночи, — Азирафаэль лукаво улыбнулся и отпил, прикрывая смущённо красное лицо бокалом. Кроули замер. Стараясь не подавать виду, он отвернул голову. — Я надеялся что ты откажешься от роли, — выдал рыжеволосый первое, что пришло ему в мозг. — А я счёл это как переживания.       Их глаза пересеклись. Даже под защитой черных линз, Кроули чувствовал и знал, что Фэлл видел его трепещущие янтарные радужки. Актёры невольно улыбнулись. Нежные белые пальцы достали пачку ментоловых сигарет. — Будешь? — спросил Азирафаэль, протягивая белую трубочку, наполненную табаком. Кроули робко согласился и взял сигарету.       Затянувшись ядовитым дымом, Энтони вновь ощутил мягкий ментоловый вкус на языке. Но совсем не такой, как у него. — Почему ты подписал контракт? Не думаю, что тебе так хотелось работать со мной. — Пришлось. Да и выбора не было, — искренне ответил Кроули.       Потерев переносицу пальцами, он откинул очки на стол. Фэлл всмотрелся в лицо напротив. Покрасневшие и уставшие глаза, в которых так явно плескалась старая давящая боль. Сейчас, на измождённом и худом лице совершенно не было грима, и все последствия недосыпа и стресса сразу же проявились под тёплым освещением ламп. — А я просто увидел тебя в контракте и решил рискнуть.       Кроули удивлённо поднял взгляд и вскинул брови. Фэлл смущённо отвел голубые радужки в сторону, прикладываясь губами к бокалу. Красная струйка вина просочилась из уголков и скатилась по подбородку, капая на брюки.       Кроули жадно следил за каждым глотком и движением, пытаясь вбить себе в голову каждый фрагмент, сам того не ведая, для чего. — Ой! — удивленно вскрикнул Фэлл, потирая губы и хихикая. — Знал же, что разолью и надел светлые штаны.       Кроули недоумевающе молчал, глядя на коварную улыбку человека напротив. Боясь выдохнуть оставшийся воздух, он притянул к лицу бокал, прикрывая вспыхнувшую краску на щеках. — Что ты делаешь по вечерам? — пытаясь разбавить напряжение, проговорил Фэлл. — Я так устал заниматься привычными делами, что, скажу честно, давно начал задумываться над ночными бегом по берегу или ещё кое-чем. — Я.. я ничего особо такого не делаю. Прихожу, беру вино и смотрю в окно и, бывает, рисую. Бывает смотрю что-то на телевизоре или, включив музыку, засыпаю. — То есть, если бы я не пришёл, ты б пьянствовал у себя? — Один бокал это не пьянство! — И какой вечер по душе тебе? Сейчас, в компании такого несносного меня или с душащим одиночеством?       Кроули задумался, стараясь вообще не отвечать в голове на его вопрос. — Я б предпочёл проспать эту осень и зиму. Не особо люблю холод, знаешь ли. — А я не люблю жару. Становиться так дурно, что я регулярно теряю сознание.       Кроули замолк. Пытаясь прочесть эмоции человека напротив, он терялся в догадках. — Ого, звучит жутко. — Брось, — улыбчиво ответил Фэлл, пытаясь успокоить того. — Это нормально для меня. Я уже привык. — Нет, это совершенно не нормально. Ты же знаешь, что летом у нас съёмки, причем под палящим солнцем. Тебе не станет плохо? — Определённо станет, но кого это будет волновать?.. “Меня” — подумал Кроули, но ничего не ответил, грустно выдохнув. Лёгкое волнение прошлось волной по подтянутому телу и сжало худыми пальцами ножку бокала. — Я один раз потерял сознание, когда на меня вылетел огромный попугай на съёмках, — улыбчиво вспомнил Кроули. Азирафаэль тихо хихикнул. — Я серьёзно! Он такой цветастый был, а крылья как… как.. короче, огромные такие! — жестикулируя рукой, он пытался показать весь спектр эмоций и размер птицы. Вино расплескалось с бокала, падая на стол и на одежду актёра.       Незамысловатые темы диалогов прерывались звонким и низким смехом, медленно перетекая к более философским рассуждениям. Причём к таким глупым, что в здравом рассудке актёры никогда бы о таком не задумались. Уже давно начатая очередная бутылка вина, которых оказалось куда больше двух, разливалась по бокалам. — Я могу настрочить тебе целую деси.. диссе.. диссертацию о том, что мой холодильник – сущее зло! — выкрикнул пьяный Кроули, тыкая в краснючего Азирафаэля пальцем.       Рыжеволосый вздрогнул, а после икнул, как только вспомнил самую жуткую, по его пьяному мнению, ночь. Одной ночью холодильник настолько громко зашумел, что Энтони, Бог свидетель, отпрыгнул от белой техники так сильно, что впечатался головой в стену, веря, что роботы всё же начали войну против людей. “Терминатор.. А ведь внутри мой любимый салат!” — ужаснувшись, подумал он тогда. — Дорог.. ой, я более чем уверен, что.. ты сможешь.. — еле хлопая ресницами выдал из себя Фэлл, стараясь отпить ещё один глоток. — А ещё я знаю, что твои ноги.. почему они такие длинные?.. Может ты был в прошлой жизни… кузнечиком?       Кроули удивлённо упал спиной на кресло и перевёл взгляд на свои нижние конечности. Действительно длинные, практически бесконечные. Резко подняв одну из них, чуть не зацепив лицо сидящего рядом актёра, он начал рассматривать плывущую картинку. — Возможно! Тогда почему я не зелёный!? — встревоженно крикнул тот, осматривая грустного пьяного Фэлла. Солёные слёзы выступили из под глаз рыжеволосого. — Почему я не зелёный, Азирафаэль!? Почему!?       Актёры замолчали, смотря друг на друга с искренним негодованием и страхом. В головах летали всевозможные догадки на счёт зависшего в воздухе вопроса. — Ты болен! — осязаемо громко сказал белокурый актёр. — Тебе не хватает солнышка! Мало этого… как его.. ну.. в травке.. ну она ж зеленая.. — Фотосинтез! — крикнул горделиво Кроули, указывая пальцем вгору. Фэлл испуганно икнул, смотря вверх по направлению худого пальца. Кроме потолка с маленьким пятнышком от вина, он более ничего не увидел. — Решено! — как можно более серьёзно сказал белокурый актёр и встал. Сильные икры старались удерживать мягкое тело от пьяных покачиваний.       На самом деле его шатало с такой силой, будто он стоял в автобусе, который резко поворачивал на каждом углу. Вино выплеснулось на ноги Кроули, который сперва вообще ничего не заметил. — Мы должны выйти на солнце и ты позеленеешь!       Рыжеволосый радостно подпрыгнул к нему, хватая актёра за плечи. Худые пальцы крепко вжались в мягкое тело. — Точно! Ты гений! — Энтони подался вперёд и влажными от вина губами припал к розовым щекам и лбу, желая благодарно расцеловывать лицо белокурого актёра. После чего резко замер. Ощущение наплывшего страха сковало его тело и он тяжело отодвинулся назад. — А как же ты.. если ты был мороженым.. ты же..растаешь.. — С.. собери меня в баночку и поставь в холодиник.. — Я не позволю этого! Он сущее зло! — Тогда.. я буду в тени.. как вампир.. арр, — Фэлл прошипел, пытаясь всеми возможными силами и навыками изобразить кровососущего мифического существа, сгибая пальцы, будто хватая воздух.       Кроули радостно поставил пустой бокал на стол и подпрыгнул к выходу. Дернул ручку, дверь не поддалась. Ещё раз и ещё раз толкая дверь вперёд и назад, актер не понимал что не так. — Нас.. заперли.       Азирафаэль изумлённо охнул, прижав пальцы к губам. — Нет.. неужели.. это значит.. ты не позеленеешь?.. — сделал грустный вывод Фэлл. Он подбадривающе похлопал по спине Кроули. – Ох, Боже, дай нам чудо.. — взмолился тот, уже чуть ли не падая на колени. — А ты знал, что я умею делать трюки!? — резко опомнился Энтони, оборачиваясь к человеку. — Я умею.. смотри!       Рыжеволосый усадил актёра обратно на диван, а сам вновь упал на ещё тёплое кресло. Энтони задрал ногу, указывая пальцем на ботинок, что болтался на стопе. — У тебя такая большая стопа! — восторженно сказал Азирафаэль, подливая очередную порцию вина. Алкоголь лился куда угодно, но не в стеклянную посудину. Не выдержав такого вопиющего предательства от бордового ручья, он приложился губами к горлышку, делая как можно больше глотков. — Сейчас мой бот исчезнет!       Азирафаэль удивленно замер, наблюдая за обувью коллеги. Руки тревожно сжали бутылку, а сердце колотилось в ожидании сверхъестественного чуда. Кроули сделал пару покачиваний ногой и со всей силой тряхнул стопой так, что чёрный ботинок улетел куда-то в сторону. Фэлл проморгался. — Боже правый! Ботинка нет! — белокурый актёр схватился за ногу Энтони, пытаясь на ощупь понять, не обманывают ли его глаза. Горячая и слегка влажная стопа была в действительности как и огромной, так и без ботинка. — Да, только я не знаю заклинания чтоб вернуть.. оно как-то само потом находилось. — А я и так не умею.., — грустно протянул Фэлл и уткнулся взглядом в плескающееся вино на самом дне бокала, с чувством обиды на Бога, что тот не смог дать Кроули зелёную кожу, а ему – способность развоплощать ботинки. Он прикурил сигарету. — Ты кстати когда-то задумывался что мы настолько крохотные.. по сравнению со.. вселенной, мы прям пыль. — Такие? — Фэлл свёл большой и указательный палец рядом, оставляя небольшой промежуток. — Меньше.. — Неужто такие? — он свел пальцы ещё ближе, чуть ли не касаясь подушечками друг к другу. — Приблизительно. И мы.. мы.. такие маленькие, такие одинокие в этом мире.. Я бы так хотел полететь куда-то туда.. за Луну, за Солнце.. — А разве это возможно? — тихо прошептал Азирафаэль.       Кроули пожал плечами, показывая всем видом, что его печалит малая вероятность такого происшествия. Подняв янтарные глаза на Фэлла, он задержал взгляд на расстегнутой голубой рубашке, которая покрылась небольшим количеством красных пятен. Широкая грудь медленно поднималась при тяжёлых вздохах.       Застоявшийся запах истлевших сигарет и терпкого вина кружил по маленькой комнатушке. Два тела томно сопели себе под нос.       Золотые ресницы дернулись и тяжёлые веки распахнулись. Перед глазами плыло. Картинка тряслась и троилась, сменяясь цветными кляксами и вспышками. Тело невозможно ныло, в особенности шея, от такой неудачной позы для сна. С трудом подняв голову, Фэлл огляделся по сторонам и замер.       Неизвестная комната чем-то напоминала его гримерную, захламлённую различным мусором. Пустые бутылки, которых сейчас точно не счесть, так как их количество только прибавлялось с каждым движением тела, валялись на полу и столе. Переполненная пепельница, с которой валились смятые окурки, мимолётно напоминала ёжика. Разбросанные вещи рыжеволосого, и, по-видимому, и его тоже, даже каким-то чудом оказались на лампочке у зеркала. С ужасом опустив глаза, Азирафаэль обнаружил, что его старый, но давно любимый костюм, был заляпан таким количеством красных пятен, что легче его выбросить, нежели отстирать. Что-то рядом всхлипнуло. Актер дрогнул и только сейчас заметил сопящее тело в кресле напротив. Кроули сладко спал, постепенно сползая по сидушке, откинув голову набок. Рыжие длинные и запутанные волосы частично покрывали его лицо, изредка вздрагивая от тяжелого дыхания. Ноги, запрокинутые друг на друга, бессильно свисали. Только почему-то на левой стопе не было ботинка. Каково было удивление Фэлла, когда он обнаружил пропажу на торшере, что стоял в углу. Рубашка на загорелой груди была расстёгнута и на коже показались несколько тёмных пятен.       Фэлл ужаснулся. Нет, не так. Фэлл знатно прихуел. “Это..Это что такое?.. Это я так?” — пронеслась одинокая мысль в голове, заставив того залиться краской.       С трудом подняв левую руку, актёр посмотрел на часы. Девять утра. Ошарашенный, мужчина подорвался с дивана, но сила притяжения и похмелья вернула его обратно. Голова загудела с удвоенной силой. Азирафаэль болезненно застонал, машинально схватившись за лоб. С трудом встав снова, он подошел к Кроули. Актёр дотронулся до его плеч аккуратно толкнув. — Энтони, — тихо проговорил тот, пытаясь привести артиста сознание. Рыжеволосый лишь мученически издал несвязный ответ. — Энтони, проснись, — Фэлл потряс его с большей силой. — А?.. — не открывая глаз, хрипло выдал Кроули. — Проснись. — А?? — уже более эмоционально выдал тот. — Я прошу тебя, проснись, — взмолился Азирафаэль, покачиваясь со стороны в сторону. — Та чего..       Рыжеволосый открыл глаза. Если сказать, что у него привычно двоилось и плыло, то это можно расценивать как ложь. Сперва ничего не понимая, взгляду поддавались яркие цветные пятна. Его рот так пересох, что тот машинально облизал губы и медленно поднялся вверх. Среди густой пелены он практически отчётливо, хоть и не сразу, увидел лик встревоженного коллеги, который нависал над ним. Голубые глаза еле выглядывали из опухших век. Смятое нежное лицо и бледные пухлые губы. Взъерошенные волосы торчали локонами кто куда, образуя смехотворную белую шапку облаков. — Что.. что произошло?. — Кроули медленно стал оборачиваться, постепенно узнавая знакомые объекты и комнату. — Хороший вопрос. На него я ответа не имею, — Фэлл отстранился и сел на диван обратно, массируя руки.       Белокурый актёр не сводил глаз с тёмных пятен на чужой груди, периодически размышляя над причиной их появления. — Так.. — протяжно выдал рыжеволосый, массируя болезненную голову, — мне нужно в душ.. — Солидарен с тобой как никогда, дорогой. — Я.. я сейчас что-то придумаю.. поедем по домам и.. потом вернёмся как ни в чём не бывало.. — Смею тебя разочаровать, если мы сейчас выйдем отсюда – то вопросов не унять, — слегка напугано сказал Фэлл, — уже девять утра.       Кроули болезненно простонал всевозможные молитвы на одном дыхании. — Хорошо.. Значит.. я позвоню Торну и скажу что нам плохо. — Двоим? Одновременно? Удивительное сходство!       Кроули сморщился, со всей силой потирая своё лицо. Запах сигарет на ладонях вызвал у мужчины рвотные позывы, которые подкрались комом в горле, отчего тот лишь судорожно высунул язык. — Ладно, давай так.. я сейчас позвоню Гавриилу и скажу что мой “план” пошёл чуточку не по тому.. сценарию.. — Фэлл снова бросил взгляд на грудь Кроули и дернулся. — План? — Потом, Кроули.. я сейчас не соображаю.       Высмотрев гаджет среди бутылок, которых уже казалось намного меньше, он взял его и протер экран. Сделав тяжелый вздох, он нажал вызов. Долгие гудки медленно доносились до бледных ушей. — Здравствуй.. ох, господи, как начать.. Да, ты правильно меня понял.. Нет, до сих пор в павильоне.. Не знаю.. не понял до конца.. Ты передашь?..Я понимаю, но думаю что не смогу и слова связать... Да, я буду благодарен тебе.. А что завтра?... А, вот оно что… Хорошо… Да, встретимся в понедельник… До встречи.       Азирафаэль протяжно выдохнул и отключил вызов, а после засунул телефон в карман. Словив янтарный взгляд на себе, Фэлл страдальчески улыбнулся. — Три новости. Две хорошие и одна не очень. С какой начать? — С “не очень”. — Торн, вероятнее всего, нам будет пускать кишки за этот день, ведь сегодня должна быть съемка в арендуемом месте. — Бля, да мне так плевать на это сейчас.. Он же не хочет чтоб я тот храм заблевал к чертям.. — А вот хорошая новость в том, что мы сможем уехать незаметно и завтра у нас выходной. — Понял.. мне походу надо будет остановиться где-то в отеле.. Я.. блять.. я просто не доеду до дома. — Может лучше ко мне? Мой дом недалеко.. ну, относительно.. — Плевать.. главное в душ и кровать..       Убрав весомые улики ночного преступления в виде бутылок, мужчины тихо покинули павильон, направляясь к авто Кроули. Дорога выдалась хоть и недолгой, но изнурительно трудной для актёров, так как на каждом повороте ком рвоты подступал к горлу сильнее и сильнее. В машине повисла неприятная тишина. — Ты хоть что-то помнишь? — ненавязчиво спросил Азирафаэль, оглядывая Энтони. — Нет. — резко ответил тот. — Я помню как мы говорили про попугаев. — О, это я тоже помню. А потом ты доказывал мне, что твои волосы натуральные. Фэлл смущенно отвёл голову и легко погладил белую копну волос, будто причесывая её пальцами.       Когда машина остановилась, уставшие актёры тяжело вывалились из салона. Перед янтарными глазами появился не особо большой, но внушительных форм, дом. Пожелтевшие кирпичи здания постепенно покрывались мхом и лозой. Подняв взгляд выше, тот увидел злополучный балкон, фотографии которого так часто мелькали ранее в новостях. Внутри что-то неистово сильно сжалось, отчего мужчина чуть ли не выронил ключи из рук. — Проходи, — голос коллеги вернул Кроули в реальность. Фэлл уже расхаживал по дому, оставив открытую дверь перед ним.       Переступив порог, запах уюта так и кружил вокруг теплыми красками и сладкими ароматами. Совсем не так, как у него. Определенно по-другому. Под наставлениями Азирафаэля, тот нашёл гостинную комнату где-то наверху.       Большая кровать, стоящая рядом с широким окном, была накрыта махровым тёплым пледом. На тумбочке, которая расположилась рядом, стояла старая прикроватная лампа. Не желая что-либо думать или решать, мужчина скинул лишние вещи на пол и упал на притягательную мебель. Мягкое одеяло так желанно окутывало его холодное вспотевшее тело, что не успев и пары минут понежиться в периной ласке, он нырнул с головой в сон.       Вечер оказался куда лучше злобного похмельного утра. Проливной дождь бил по окнам и крышам. Головная боль сошла на нет, но вкус тошноты во рту всё ещё стоял, прыгая с горла на язык. Кроули встал с мягкой кровати. Смятая рубашка проскользила по телу. Прислушиваясь к звукам, он в полной мере осознал, что в доме – тихо. Пробираясь по неизвестным коридорам между комнатами, мужчина всё чаще замечал маленькие столики и стеллажи, что были уставлены книгами. Найдя ванную, Энтони стянул рубашку. На свету проявилось подтянутое и в меру худощавое загорелое тело, мышцы которого подрагивали в предвкушении новой партии судорог. — Надеюсь он не против того, что я приму душ, — успокаивающе проговорил актёр и скинул остатки одежды на пол.       Встав под тёплые струйки, тело желанно ощущало покой и умиротворение. Стекающие капли смывали остатки грязи, что ранее смешались с пеплом сигарет и вином. Вода быстро капала с рыжей копны волос, которая под влагой стала завиваться широкими локонами. Ощущения себя в чужой ванной и в доме давили на мужчину, вызывая некую волну стыда.       “Я же не виноват.. Просто так вышло.. Про какой план он говорил?.. Надо поскорее убраться отсюда.. Не надо было пить с ним и делать..”       Мужчина потёр рукой давящую грудь и опустил взгляд вниз. Он замер. На груди отчётливо виднелись недавно выступившие пятна, природы которых он не знал. Мысли о самом страшном для него захлестнули с такой силой, что он вздрогнул. Только на мгновение представив, что этой ночью мягкие белые руки касались его тела, а розовые пухлые губы - груди, внутри резко сжалось и потянуло вниз. Зажмурив сильнее глаза, Кроули помотал головой. — Такого не могло произойти, — твердил он себе под нос.       Вдоволь простояв под тёплой водой, мужчина натянул на себя старую одежду, которая до сих пор пахла вечером и воспоминаниями, кои сам мужчина окончательно потерял.       Выйдя из наполненой паром комнаты, его внимание привлекли доносившиеся звуки движения. Осторожно спустившись, Кроули обнаружил Азирафаэля, крутящегося у стола с чайником. На теле у белокурого актёра виднелся повязаный белый фартук. Голубые глаза упорно всматривались в кулинарную книгу перед собой, а их владелец изредка что-то помешивал ложкой в посудине. — Спасибо за душ, — резко подал голос Энтони. Испугавшись подкравшегося человека, Фэлл чуть ли не подпрыгнул на месте, оборачиваясь. Растерянность в глазах сменилась теплом, а губы расплылись в улыбке. — Не за что. Надеюсь тебе хорошо спалось? — белокурый актёр поставил чашку перед рыжеволосым. Янтарный взгляд опустился и заприметил знакомый кофейный цвет и аромат. — Я позволил себе предположить что ты не откажешься от бодрящего напитка после сна. — Уж поверь, не это бодрит меня по утрам, — пренебрежительно выплюнул Энтони, а после сразу мягко добавил, — но я рад, спасибо.       Кроули, оказавшись довольно смущённым, ухватился пальцами за ручку и сел на стул. Весьма сносный горький вкус покалывал язык и ощутимо сводил нёба. Молчаливо наблюдая за Фэллом, который продолжал крутиться у плиты, он оглядывал его спину. Широкая груда мышц была покрыта белой смятой рубашкой. Опустив взгляд ниже, Кроули удивился. Коричневые брюки, весьма старого кроя, свободно колыхались по пухлым бедрам. Вспыхнувшее желание прикоснуться к ноге, медленно поднимаясь выше, вынудило мужчину покраснеть. На мгновение он представил мягкость и теплоту этого тела. Подавшись вперёд, мужчина отставил недопитый кофе. Запахи, яркие и манящие, дурманили рассудок, подталкивая сделать его то, что он никогда бы не сделал раньше. Или же он уже что-то делал этой ночью? И, вероятно, не только касался. Подойдя ближе, он закинул голову за плечо Фэлла, будто интересуясь всем процессом готовки. Белый открытый участок кожи вызвал куда больший для него интерес. От копны взъерошенных волос пахло мёдом и ванилью. Кроули тихо вдохнул аромат.       Фэлл сжал тело, стараясь игнорировать тяжёлое горячие дыхание у себя над ухом. Руки, обданные паром из кастрюли, не так жгли, как немного открытая шея и бледное маленькое ушко. — Что ты делаешь? — Суп, — улыбчиво ответил Азирафаэль, стараясь сдержать тревогу в голосе. — Своих братьев-голубей сварил? — ехидно выдал Энтони, всматриваясь в жидкость, бурлящую на огне. — Ха-ха-ха. — иронично ответил Фэлл. — Этот суп после похмелья самое то. Поешь и не будешь таким ворчливым дедом. — Не буду я это есть! — крикнул рыжеволосый, отпрыгнув к столу обратно. — Похмелье на то и похмелье, чтобы понимать масштабы своих будущих проблем. — А я и не спрашивал у тебя, будешь ли. Ты последний раз ел, вероятно, дня четыре назад.       Кроули замолчал. Впервые в жизни ему не хотелось перечить чему-то или кому-то. Хотелось поддаться и сделать так, как ему велели. Хотелось любезно согласиться, хоть понятие “любезность” входило в резонанс с его характером.       Энтони сопротивляться не стал. Хоть от похмелья и остался лишь осадок тошноты и кружащей головы, он покорно сьел порцию “голубиного” супа, изредка ехидно скалясь. — Я, наверное, поеду, — сказал Кроули, делая вид, что поправляет рубашку у шеи. — Ты уверен? Ты точно будешь в порядке? — встревоженно спросил Фэлл, боясь сделать шаг ближе. — Я к тому, что.. тебе не станет плохо? — Нет, я так не думаю. — Ладно.       Фэлл грустно улыбнулся и опустил глаза в пол, раздумывая о чём-то странном. Странном и манящем. — Спасибо.       Не успел Азирафаэль и голову поднять, как мужчина вышел из дома, легко хлопнув дверью. Негодование и разочарование смешивалось внутри, образуя горький ком в горле. Всего пару секунд назад ему хотелось крикнуть “Подожди”, но то ли сдавленное горло, то ли гордыня не позволили ему это сделать.