Драбблы, хедканон и реакции по Genshin Impact

1200 моры. Это было все. За каждую из этих монеток пришлось торговаться с бакалейщиком, зеленщиком, мясником так, что даже уши горели от безмолвного неодобрения, которое вызывала подобная бережливость. Т/И пересчитала три раза. Тысяча двести моры. А завтра Праздник морских фонарей. Единственное, что тут можно было сделать, это хлопнуться на старенькую табуретку и зареветь. Именно так Т/И и поступила. Откуда напрашивается философский вывод, что жизнь состоит из слез, вздохов и улыбок, причем вздохи преобладают. Пока хозяйюшкк дома проходит все эти стадии, оглядим самый дом.Его почти и домой то назвать нельзя всего три комнаты, в центре Ли Юэ которые вы арендовали за 20000 моры. В обстановке не то чтобы вопиющая нищета, но скорее красноречиво молчащая бедность. Внизу, на парадной двери, ящик для писем, в щель которого не протиснулось бы ни одно письмо, и веревка звоночка, из которой ни одному смертному не удалось бы выдавить ни звука ведь самого колокола давно там и нет. Т/И кончила плакать и прошлась тканью фартука по щекам. Она теперь стояла у окна и уныло глядела на серую кошку, прогуливавшуюся по серому забору вдоль серого двора. Завтра Праздник фонарей, а у нее только 1200моры на подарок Чжун Ли! Долгие месяцы она выгадывала буквально каждую монетку, и вот все, чего она достигла. Расходы оказались больше, чем она рассчитывала. С расходами всегда так бывает. Только 1200 моры на подарок Чжун Ли! Ее Чжун Ли! Сколько радостных часов она провела, придумывая, что бы такое ему подарить к празднику. Что-нибудь совсем особенное, редкостное, драгоценное, что-нибудь, хоть чуть-чуть достойное высокой чести принадлежать Чжун Ли. В простенке между окнами стояло трюмо. Вам никогда не приходилось смотреться в трюмо бедной квартирки? Очень худой и очень подвижной человек может, наблюдая последовательную смену отражений в его узких створках, составить себе довольно точное представление о собственной внешности. Т/И, которая была хрупкого сложения, удалось овладеть этим искусством. Она вдруг отскочила от окна и бросилась к зеркалу. Глаза ее сверкали, но с лица за двадцать секунд сбежали краски. Быстрым движением она вытащила шпильки и распустила волосы. Надо вам сказать, что у Чжун Ли было два сокровища, составлявших предмет их гордости. Одно — золотые часы Чжун Ли, подаренные Адептами, другое — волосы Т/И. Если бы царица Савская проживала в доме напротив, Т/И, помыв голову, непременно просушивала бы у окна распущенные волосы — специально для того, чтобы заставить померкнуть все наряды и украшения ее величества. Если бы царь Соломон служил в том же доме швейцаром и хранил в подвале все свои богатства, Чжун Ли, проходя мимо, всякий раз доставал бы часы из кармана — специально для того, чтобы увидеть, как он рвет на себе бороду от зависти. И вот прекрасные волосы Т/И рассыпались, блестя и переливаясь, точно струи каштанового водопада. Они спускались ниже колеи и плащом окутывали почти всю ее фигуру. Но она тотчас же, нервничая и торопясь, принялась снова подбирать их. Потом, словно заколебавшись, с минуту стояла неподвижно, и две или три слезинки упали на ветхий красный ковер. Старенький коричневый жакет на плечи, старенькую коричневую шляпку на голову — и, взметнув юбками, сверкнув невысохшими блестками в глазах, она уже мчалась вниз, на улицу. Вывеска, у которой она остановилась, гласила: «Всевозможные изделия из волос». Т/И взбежала на второй этаж и остановилась, с трудом переводя дух. — Не купите ли вы мои волосы? — спросила она у мадам. — Я покупаю волосы, — ответила мадам. — Снимите шляпу, надо посмотреть товар. Снова заструился каштановый водопад. — Тридцать тысяч моры, — сказала мадам, привычно взвешивая на руке густую массу. — Давайте скорее, — сказала Т/И. Следующие два часа пролетели на розовых крыльях — прошу прощенья за избитую метафору. Т/И рыскала по магазинам в поисках подарка для Чжун Ли. Наконец она нашла. Без сомнения, это было создано для Чжун Ли, и только для него. Ничего подобного не нашлось в других магазинах, а уж она все в них перевернула вверх дном. Это была платиновая цепочка для карманных часов, простого и строгого рисунка, пленявшая истинными своими качествами, а не показным блеском, — такими и должны быть все хорошие вещи. Ее, пожалуй, даже можно было признать достойной часов. Как только Т/И увидела ее, она поняла, что цепочка должна принадлежать Чжун Ли. Она была такая же, как сам он. Скромность и достоинство — эти качества отличали обоих. Тридцать одину тысячу моры пришлось уплатить в кассу, и Т/И поспешила домой. При такой цепочке Чжун Ли в любом обществе не зазорно будет поинтересоваться, который час. Как ни великолепны были его часы, а смотрел он на них часто украдкой, потому что они висели на дрянном кожаном ремешке. Дома оживление Т/И поулеглось и уступило место предусмотрительности и расчету. Она достала щипцы для завивки, зажгла газ и принялась исправлять разрушения, причиненные великодушием в сочетании с любовью. А это всегда тягчайший труд, друзья мои, исполинский труд. Не прошло и сорока минут, как ее голова покрылась крутыми мелкими локончиками, которые сделали ее удивительно похожей на мальчишку, удравшего с уроков. Она посмотрела на себя в зеркало долгим, внимательным и критическим взглядом. «Ну, — сказала она себе, — если Чжун Ли не убьет меня сразу, как только взглянет, он решит, что я похожа на какую-нибудь актрису фонтейнского кино. Но что же мне было делать, ах, что же мне было делать, раз у меня был только 1200 моры!» В семь часов кофе был сварен, и раскаленная сковорода стояла на газовой плите, дожидаясь бараньих котлеток. Чжун Ли никогда не запаздывал. Т/И зажала платиновую цепочку в руке и уселась на краешек стола поближе к входной двери. Вскоре она услышала его шаги внизу на лестнице и на мгновение побледнела. У нее была привычка обращаться к Архонту с коротенькими молитвами по поводу всяких житейских мелочей, и она торопливо зашептала: — О Архонты, сделай так, чтобы я ему не разонравилась! Дверь отворилась, Чжун Ли вошел и закрыл ее за собой. У него было мудрое и красивое лицо. Но нелегкое дело быть обремененным семьей! Ему уже давно нужно было новое пальто, и руки мерзли без перчаток. Чжун Ли неподвижно замер у дверей, точно сеттер, учуявший перепела. Его глаза остановились на Т/И с выражением, которого она не могла понять, и ей стало страшно. Это не был ни гнев, ни удивление, ни упрек, ни ужас — ни одно из тех чувств, которых можно было бы ожидать. Он просто смотрел на нее, не отрывая взгляда, и лицо его не меняло своего странного выражения. Т/И соскочила со стола и бросилась к нему. — Чжун Ли, милый, — закричала она, — не смотри на меня так! Я остригла волосы и продала их, потому что я не пережила бы, если б мне нечего было подарить тебе к празднику. Они опять отрастут. Ты ведь не сердишься, правда? Я не могла иначе. У меня очень быстро растут волосы. Ну, поздравь меня с праздником, Чжун Ли, и давай радоваться празднику. Если б ты знал, какой я тебе подарок приготовила, какой замечательный, чудесный подарок! — Ты остригла волосы? — спросил Чжун Ли с напряжением, как будто, несмотря на усиленную работу мозга, он все еще не мог осознать этот факт. — Да, остригла и продала, — сказала Т/И. — Но ведь ты меня все равно будешь любить? Я ведь все та же, хоть и с короткими волосами. Чжун Ли недоуменно оглядел комнату. — Так, значит, твоих кос уже нет? — спросил он с бессмысленной настойчивостью. — Не ищи, ты их не найдешь, — сказала Т/И. — Я же тебе говорю: я их продала — остригла и продала. Сегодня сочельник, Чжун Ли. Будь со мной поласковее, потому что я это сделала для тебя. Может быть, волосы на моей голове и можно пересчитать, — продолжала она, и ее нежный голос вдруг зазвучал серьезно, — но никто, никто не мог бы измерить мою любовь к тебе! Жарить котлеты, Чжун Ли? И Чжун Ли вышел из оцепенения. Он заключил свою Т/Ишу в объятия. Будем скромны и на несколько секунд займемся рассмотрением какого-нибудь постороннего предмета. Что больше — 1200 моры или миллион в год? Математик или мудрец дадут вам неправильный ответ. Люди приносили драгоценные дары, но среди них не было одного. Впрочем, эти туманные намеки будут разъяснены далее. Чжун Ли достал из кармана пальто сверток и бросил его на стол. — Не пойми меня ложно, Т/И, — сказал он. — Никакая прическа и стрижка не могут заставить меня разлюбить мою девочку. Но разверни этот сверток, и тогда ты поймешь, почему я в первую минуту немножко оторопел. Белые проворные пальчики рванули бечевку и бумагу. Последовал крик восторга, тотчас же — увы! — чисто по-женски сменившийся потоком слез и стонов, так что потребовалось немедленно применить все успокоительные средства, имевшиеся в распоряжении хозяина дома. Ибо на столе лежали гребни, тот самый набор гребней — один задний и два боковых, — которым Т/И давно уже благоговейно любовалась в одной витрине магазина. Чудесные гребни, настоящие черепаховые, с вделанными в края блестящими камешками, и как раз под цвет ее каштановых волос. Они стоили дорого — Т/И знала это, — и сердце ее долго изнывало и томилось от несбыточного желания обладать ими. И вот теперь они принадлежали ей, но нет уже прекрасных кос, которые украсил бы их вожделенный блеск. Все же она прижала гребни к груди и, когда, наконец, нашла в себе силы поднять голову и улыбнуться сквозь слезы, сказала: — У меня очень быстро растут волосы, Чжун Ли! Тут она вдруг подскочила, как ошпаренный котенок, и воскликнула: — Ах, боже мой! Ведь Чжун Ли еще не видел ее замечательного подарка. Она поспешно протянула ему цепочку на раскрытой ладони. Матовый драгоценный металл, казалось, заиграл в лучах ее бурной и искренней радости. — Разве не прелесть, Чжун Ли? Я весь город обегала, покуда нашла это. Теперь можешь хоть сто раз в день смотреть, который час. Дай-ка мне часы. Я хочу посмотреть, как это будет выглядеть все вместе. Но Чжун Ли, вместо того чтобы послушаться, лег на кушетку, подложил обе руки под голову и улыбнулся. — Т/И, — сказал он, — придется нам пока спрятать наши подарки, пусть полежат немножко. Они для нас сейчас слишком хороши. Часы я продал, чтобы купить тебе гребни. А теперь, пожалуй, самое время жарить котлеты. Люди хоть и приносили в подарок Мораксу драгоценности и дары земель и тд., но никто из них так и не смог подарить ему самое ценное что смогла подарить одна лишь Т/И она подарила самое ценное - она подарила всë что имела и даже свою любовь и сердце. Именно поэтому Чжун Ли проводи праздник морских фонарей в компании самого ценного человека. Ну а сейчас как он и сказал самое время жарить котлеты.