Один идиот и снег

      Зима. Солнце село, и горят фонари. Снежинки падают с неба, кружась в импровизационном вальсе. Сяоши, положив голову на предплечья, лежит за прилавком и мечтательно глядит в окно. В ателье сейчас никого нет и парень этому очень рад: весь вчерашний день он был на ногах, бегал туда-сюда и фотографировал или же проявлял фотографии. Вот она, непонятная загадка о количестве клиентов зимой. То их пруд пруди, а то вот это. Только часы рассказывают свою историю с помощью тик-так. Но даже если это просьба или новый заказ, Сяоши её не понимает.       Ничего не делать скучно, а барабанить свою мелодию за столом уже надоело. Нестерпимо хочется на улицу, как в детстве. Выбежать утром, а вернуться только вечером (и это ещё в лучшем случае!). Сяоши растворяется в воспоминаниях… В голове яркими кадрами появляются детские красные санки, снеговик, слепленный с Цяо Лин, снежные бои. Потом перед глазами всплывают варежки, которые Сяоши связала мама и которые он хранил долго-долго после пропажи родителей.       Не стоило бередить прошлое: на душе становится тоскливо.       Сяоши откатывается и откидывается на стуле. — Лу Гуан, пошли погуляем! — орёт он в пустоту, но знает: его прекрасно слышат. Белобрысый сейчас сидит на втором этаже, а там слышно, если так кричать. Выждав минуту, Сяоши повторяет запрос. Всё так же без ответа. — Ну держись! Я поднимаю-юсь!       Чэн вскакивает со стула — и приземляется прямиком на пятую точку. Бух! — и тело пронизывает волна боли. — Балбе-е-е-с-с, — звучит откуда-то из поднебесья, — сколько раз я тебе говорил так рано не подпрыгивать? Какой раз ты уже так, а? — Лу Гуан, как и всегда, спокоен. — Даже меня не пожалеешь?! Я вообще-то ушибся, — возмущается Сяоши, но встаёт и отряхивается. Потирает рукой ушиб. А Лу просто стоит, спрятав руки в карманы, и наблюдает. Как будто питон и его будущий обед… — Видишь: и сам прекрасно справился, — Сяоши лишь цокает. — Ну так пойдём, дур… Лу Гуан! — назвать его «дураком» нельзя: умный всё-таки, да и не позволят, а съедят взглядом. — Куда идти, дурачок? — а ему можно. — Снег валит! — Дак в этом же и весь прико-о-ол! — мурлычет Сяоши. — Пойдё-ё-ё-ём.       Чэн достаёт руку Лу из кармана и тянет на себя. Лыбится, как чеширский кот. Ведя точно в танце, Сяоши переступает на другую ногу и оказывается поближе к Лу Гуану. Шажок вправо вынуждает и серьёзного парня начать передвижение. Ладонь нельзя достать из рук-клещей Сяоши: больно плотно сжимают. Шаг вперёд велит отступить назад. — Идиот, что ты делаешь? — всё, что может позволить себе принудительно всунутый сюда участник. — Ц-ц-ц, не порть атмосферу! — затыкает его Сяоши, и улыбка на его лице увеличивается ещё в два раза.       Напевая тихую рождественскую мелодию, что слышал Чэн когда-то в детстве от мамы, он снова делает тройку шагов. Лу Гуан нехотя повторяет, иначе упадут они оба. — Ты где танцевать вальс научился? — А тебе какая разница? — суживает глаза Лу и смотрит с недовольным лицом. — Отпусти уже. — Ты можешь уйти в любой момент, — пожимает плечами Сяоши. — Но вот какая оказия: мы уже у шкафа с одеждо-о-о-ой, — игриво приподнимает брови он. Так вот какой был план у этого… индивида. Осуждать всё же плохо. — Ладно, — наконец слышится заветное согласие, и Сяоши делает победный жест руками.       На шеи Лу Гуана оказывается синий тёплый и шерстяной шарф, подаренный — а может, и самолично связанный — одним из клиентов. Затем белые волосы прячут под шапкой, а на плечи накидывают шинель. Ладошки закрывают перчатки с котиками — куда ж без них? У Лу Гуана хотя бы один предмет одежды должен быть с этими милыми животными.       Парень не обращал внимания на Сяоши, пока не оделся полностью. Но как только взглянул на этого идиота (к черту это правило не осуждать, и он не судит, а констатирует факты), челюсть отпала. Сяоши. В. Одном. Шарфе. И легоньком пальтишке до колен. — Сяоши, что за дела? Ты замёрзнешь и заболеешь! — Лу не понимает этого хода совсем. — Не замёрзну, зануда! И всё?! Лу поджимает губы и в отчаянии качает головой. — Потом сам себя лечить будешь, понял? Не притронусь к тебе. — Ага, конечно. — Я тебя предупредил!       Дверь закрывают на ключик, а его кладут в карман пальто. Сяоши выдыхает, и пар расплавляет клочья снега. — Тебе точно не холодно? У меня хоть капюшон есть, давай мою шапку наденешь! — нету больше в голосе той злости, есть забота. — Точно. Давай по буквам скажу: Т… — Не надо!       Лу Гуан, опять спрятав руки в карманы, неспеша прогуливается по улице и даже не замечает, что Сяоши куда-то делся. Но поздно он обнаруживает пропажу: в спину прилетает снежок. — Ай! — Лу оборачивается, — ты что делаешь?!       Но заместо ответа только хохот и ещё один снежный снаряд. Гуан закрывает лицо руками и ищет, где бы спрятаться. Какой-то дорожный знак кажется отличным укрытием.       Его продолжают атаковывать снегом. Ну… Он же не может взять и… Или может?       «Сейчас покажу этому растяпе, как это делается!» — Лу оглядывается. Рядом как раз достаточно снега, чтобы хорошенько вмазать Сяоши.       Снежок формируется быстро, незамысловатая траектория — и огонь! Большой комок снега летит на опешившего Сяошку. Парень не успевает ничего предпринять, как падает поскользнувшись. — Лу Гуа-а-ан, — слышится хрип из-под снежной горы. А виновник лишь отряхивается. Снег слетает с перчаток, но доказательства битвы всё ещё видны: нельзя так просто избавиться от белой пелены. — Получил?       Больше в тот вечер снежков не прилетало в сторону Лу Гуана… А в его котоварежки не раз, за что Сяоши получает снова порцию ответных атак.

***

      Возвращаются домой они уже под ночь. Гулять под снегом действительно классно. Особенно, когда ты тепло одет.       Сяоши сразу же плюхается на кровать и вырубается, даже не удостоив себя накрыться одеялом. Прижимает к груди подушку и мирно посапывает. Пририсовать бы сверху «Z-z-z» — и точно мультик смотришь…       «Дурашка… Замёрзнешь ведь. Ты — не Снежная Королева», — с грустной улыбкой думает Гуан и, забрав одеяло со своей кровати, укрывает Сяоши. Накрывает аж до шеи, чтобы он точно не замёрз. Пора секунд любуется проделанной работой, а потом с новым одеялом залезает к себе. И тоже быстро погружается в царство Морфея. — Кха-кха! — будит вместо будильника кашель снизу. А потом и хлюпанье носом. Не нужно много времени, чтобы понять проблему. И куда же без безнадёжного кряхтения: — Лу Гуан!.. — И тебе доброе утро, — Лу свешивается со своей кровати и одним глазом смотрит на больного. — А я говорил. — Хорош судить, помоги… «Пожажа», кхе-кхе? — закрывает кулаком рот Сяоши. Он сейчас одним своим видом одно большое «Пожалуйста, помоги мне». — Лежи давай. Сейчас чайник поставлю.       К кровати пододвигают стул, который будет служить столом до выздоровления больного. На сидушке — чашка горячего лимонного чая, таблетки и ещё включённый градусник. Тридцать семь и шесть. Лу Гуан вздыхает. Еле слышное «Прости» из-под дюжины одеял. — Молчи. — Ладно, Гуан-Гуан, — и совсем тихий-тихий и хриплый смех. — Даже болезнь тебя не исправит. — Укху. — Засыпай, — мирным голосом шепчет Лу. — Восстановишь силы и пойдёшь на поправку. — Хорошо звучит… — почти беззвучно стонет Сяоши. Одна рука высовывается и хватается за чашку, тащит, как Кракин, в бездну постели. — А-я-яй! — Осторожно, горячо.       Слышится скрип ещё одного стула. Лу Гуан садится рядышком с кроватью, забирает чай и приподнимает голову Сяоши. Придерживая больного за затылок, белобрысый подносит чашку. Горячие и сухие губы больного приоткрываются, и в колющем горле становится на капельку лучше.       Как только поение заканчивается, чёрная голова снова касается подушки. Веки сами смыкаются, и Сяоши начинает засыпать. Лу Гуан уже собирался уходить, как вдруг… — Ты своё слово не сдержал. Лу сводит брови: — Какое слово? — Ты говорил, — шепчет больной, — что я сам себя буду лечить, — слабо улыбается он. А Лу Гуан хмыкает. — Спи давай, всепомнящий калека, — он уходит, и дверь закрывается.

***

      Больничные будни были бы бесконечными, если б не Лу Гуан и его методы поставить Сяоши на ноги как можно скорее. Но есть одна проблемка, о которой Чэн так и не рассказал своему «ухажёру»… — Почему ты еще лежишь? — с каким-то скептицизмом спросил в один из дней Лу. — По моим подсчётам ты уже должен снова шататься по улицам. — Твои расчёты-подсчёты не верны, видимо, — бросает Сяоши и похлёбывает недавно принесённый чай со смородиной.       Чужая рука врывается в личное пространство, хаотично трогая лоб больного. — Ты уже не горячий! Что-то мне подсказывает, что ты прикидываешься.       Сяоши на последнем слове слегка напрягся, поморгал пару-тройку раз, но потом снова расплылся по кровати, как кот после обеда. — Нет, кхе-кхе, я ещё болен, слышишь? — он показательно покашлял несколько раз, потыкал пальцем на горло. — Можешь чая ещё принести? Я этот уже допил, — смущённо просит он и делает щенячьи глазки. Лу Гуан вглядывается в знакомое лицо, ища там ложь, но… Проверка заканчивается, ничего не выявив, и Лу плетётся на кухню за новой кружкой чая…