А ты говорила, что никому не нужна, глупенькая...)

Фея как раз досматривал третий сон в объятьях Русалки, когда Рыжая тихо шла на встречу с Лордом. 'встречей' она называла это упорно, не желая подбирать, а может употреблять другой термин. сейчас ей просто нужно было отвлечься, подумать о чем-то другом. заняться чем-то другим. а Лорд мог помочь ей в этом деле, она не сомневалась. на голом теле старый свитер, скорее всего даже не ее, она просто взяла его из общей свалки, внизу спальные штаны и кеды, надетые на мотив тапок. она не умела казаться привлекательной и именно этим, как ни странно, притягивала и влекла. она знала, Лорду все равно. он влюблен, он романтичен, он увидит в ее пижаме со вкусом и специально подобранный наряд, а в уставшем, ничего кроме боли не выражающем взгляде — желание. глупый — подумала она, но тут же сама себя одернула. — получается я тоже глупая. я ведь такая же. влюбленная, слепая и глухая. все романтизирующая и всем восхищающаяся. — и засмеялась. она не знала когда это началось, возможно с первой их встречи. хотя такое бывает только в фильмах, а им рыжая предпочитала не верить. она не помнила и не желала вспоминать, это было не так важно. незачем было считать года или вспоминать дни по обрывкам в календаре. она жила моментом, в самом прямом и лучшем смысле этого слова. и только фея была с ней всегда: в прошлом, в настоящем и в будущем. она знала, что бы не случилось она будет любить свою маленькую испуганную девочку, так страстно не желающую признавать свою уникальность. фея не хотела вставать, не хотела даже просыпаться, да и, признаться, жить она тоже не очень то хотела. все эти однообразные, до нельзя скучные дни. холодные, хотя и очень родные стены серого дома, узоры на окнах и наледь на решётках, горячий чай в выщербленных кружках, и вечный, пробирающий до костей холод. от него не спасали ни свитера, так заботливо надеваемые на нее рыжей, ни шарф, ставший на зиму ее постоянным атрибутом, как и простуда. день не предвещал ниче интересного и даже нового, снова уроки, приемы пищи, однообразные беседы и немыслимо долгое одиночество. — доброе утро! — рыжая вошла в комнату и тут же остановилась, — фея? ты же пропустить завтрак, дурочка. вставай немедленно или я вытащу тебя силой! — серьезно проговорила рыжая. — ооооох, — казалось выдох феи способен ураганом снести не только рыжую, но и пожалуй окружающий ее ланшафт мебели. — прошу, только не это! я не буду завтракать, идите без меня. встретимся на уроках. — выдав из себя эту бесконечно долгую, как ей показалось, фразу фея снова рухнула на подушку и накрыла голову пледом, тем самым показывая, что разговор окончен и смысла спорить с ней нет. — и не подумаем, — уверенно возразила ей русалка, — никто не оставит тебя чахнуть тут в одиночестве! либо ты идёшь самостоятельно, либо тебя несёт рыжая или же на крайний случай — мы все сидим тут голодные, а тебя мучают угрызения совести за столь ужасную судьбу твоих дорогих подруг, которую навлекла на них ты. но фея не слушала. нет нет, она любила и уважала русалку, просто сейчас в ее голове завывал и свистел ветер, перед глазами двигались в каком-то известном только им ритме черные точки. она просто не могла их услышать. все ее сознание было сосредоточено на одном — понять, что же такое вытворяют эти точки и почему они пришли на смену узору пледа. словом фея падала в обморок, но пыталась совладать с собой. фея никогда не видела в себе ничего примечательного. она не умела плакать, давать волю эмоциям, признаваться в своих чувствах, даже самой себе. у нее было всего два решения любой проблемы: курение и селфхарм. но главное, чем она может быть даже в тайне гордилась — умение забивать на проблему. она легко могла перестроиться в любое настроение, легко скрывала эмоции и, можно даже сказать, виртуозно делала вид, что все хорошо. если бы кто-то сказал ей, что она хорошо умеет успокаивать или давайте советы, что она тот самый человек с редким талантом слушать собеседника и вникать в то, что он говорит — она бы только рассмеялась: 'любой так может, это ведь не тяжело'. за неумением говорить о собственных переживаниях она замечательно слушала о проблемах других. ее всегда ставила в ступор рыжая, спрашивающая о настроении и просящая рассказать, не тревожит ли что-то подругу. фея, даже если и чувствовала себя хуже некуда, отмахивались простым: 'нормально', и быстро задавала рыжей встречный вопрос, зная, что та обязательно расскажет что-то. сейчас, сидя на своем матрасе и пытаясь заштопать очередную дырку на свитере, фея углубилась в свои мысли. как всегда слегка мрачноватые, они давали ей ощущение надёжности и равновесия. 'пока все так, можно не бояться' — думала она, слегка раскачиваясь из стороны в сторону, уже давно отбросив шитье в сторону. Когда русалка вошла в комнату первым, что бросилось в глаза была Фея. она сидела на матрасе Русалки, завернувшись в ее плед и курила. глаз она не поднимала, но Русалка почувствовала, что подруга плакала. слезы Феи Русалка всегда могла отличить. они удивительно заполняли пространство, не оставляя ничего, кроме сигаретного дыма, который имел свойство просачиваться везде. Фея скрывала слезы, не зная, что это бессмысленно. она тихо присела рядом и приобняла подругу. ей было не привыкать. здесь плакали все и причина не всегда была нужна. потолок белел не давая понять, что все закончилось. не говорить о своих чувствах, не говорить правду. порой она вообще не хотела открывать рот больше никогда. зачем говорить о себе, о своих проблемах и чувствах, когда всем кругом хуже. зачем загружать их и без того заполненные мысли своими невзгодами. в конце концов, никто не счастлив и это нормально. закрывая глаза фея слышала нескончаемый шум мыслей и голосов: все они что-то кричали, шептали и настойчиво сколачивали в ее больное сознание. ее это уже не пугало и даже не заботило: 'пройдет' — убеждённо твердила она сама себе.