Красный рубин

Сентфор никогда не славился хорошей погодой. Постоянные дожди, тучи, темнота — они словно были лучшими друзьями этого города. Вот и сейчас Сара шла сквозь темноту, разбирая дорогу только благодаря тому, что до ночи было ещё около пяти часов. Наверное, шататься вечером по лесу — отвратительная идея, учитывая, сколько дерьма, желающего убить её, тут водилось. Но алкоголь отшиб инстинкт самосохранения, и поэтому Сара продолжала идти сквозь деревья и кусты, изредка цепляющие её одежду. Хотя был он у неё вообще когда-то? О'Нил фыркнула, вспоминая свои шестнадцать. Нет, его точно не загрузили в её мозг, заменив на повышенной уровень смелости и тягу ко всему опасному. Замаячило озеро, и она выдохнула. Всё-таки за десять лет она всё ещё помнила дорогу сюда, и в этот раз память её не подвела. Выйдя на дорожку, ведущую к домику лесника, она на мгновение задержалась, разглядывая водную гладь. Это было одним из её любимых мест в Сентфоре, потому что невероятное красивое, а также хранило тёплые воспоминания об их посиделках вчетвером. Сара улыбнулась, потирая ладонями плечи, и быстрым шагом подошла к одинокому дому, который они все оставили. Сара дёрнула за ручку и простонала. — Вот чёрт! Она прошарила оконные рамы, деревянные вставки, даже пару половиц. Все места, где могли быть спрятаны ключи, но их там не оказалось. — Дьявол! — она стукнула дверь, оборачиваясь на лес с полным пониманием, что обратно через него она не потащиться. — И какой урод украл ключи? Признаться, она понятия не имела, кто из троих её друзей последний был в этом доме и как распорядился им. Может, отдал ключи новой компании ребят? Её это сейчас ни капли не волновало, потому что она с раннего утра на ногах, у неё был перелёт, а ещё в организме столько алкоголя, что если она не откроет эту чёртову дверь, то ляжет спать прямо у двери. Сара обошла дом и приметила в далеке длинные куски металла. Видимо, кто-то не так давно менял трубу, но внутри свет был выключен, а она сильно сомневалась, что кто-то ложится спать в семь вечера, а значит внутри пусто. Поэтому ещё одно идиотское решение было принято достаточно быстро, и через пару минут Сара уже стояла напротив двери, удерживая кусок трубы. Она выдохнула. Раз. Два. И на три она с размаху ударила в дверь, зная, что она всегда была хлипковата. И со звуком сорванного с той стороны замка, дверь отлетела, ударяясь об стену. — Чудесно, — она хмыкнула, выбрасывая трубу на землю и отхлопывая ладони. Она щёлкнула выключатель, но свет не включился. Попробовав ещё несколько раз и убедившись, что это бесполезно, откопала свечи и расставила их по дому, надеясь, что какая-нибудь из них не упадёт и не сожжёт её ко всем чертям. Или всё-таки надеясь на это. Закрыв дверь и понимая, что теперь она осталась без замка, который девушке посреди леса всё-таки был нужен, она подпёрла дверь стулом. Это ни черта ей не поможет, если кто-то решит прийти сюда, но... Её и раньше замки не спасали, так что плевать. Прикурив от одной из свеч, она села на диван, обхватывая себя руками и откидывая голову. Она не была на другом конце города, но раз мать не проявляла никаких признаков страха, Вишня тоже ничего не сказал, и в Сентфоре не шептались об этом, значит, шатры ещё не были подняты. — И ебучий цирк не успел снова протянуть к Сентфору свои клешни, — выдыхая дым, прикрыла глаза Сара. А это значит, что она успеет свалить отсюда до его появления, хотя она понятия не имела, когда точно он должен был прийти. Вспоминая факты прошлого, припоминала разговор полицейских, который без их понятия об этом касался Писады Эйры. Как они сказали? Десять лет назад было то же самое. То есть она появлялась раз в десять лет? Возможно. Но она понятия не имела, так ли было с Вильямом и Человеком. Вильям был связан с Писадой. Возможно, тоже появлялся раз за десяток лет. Но Человек? Был ли он связан с ними? И если да, значило ли это, что снова появится в Сентфоре через десять лет после тысяча девятьсот восемьдесят шестого? Но это значило, что красным крестом отмечен как раз этот год. Сара сделала ещё одну затяжку, сжимая виски. Она не знала. Ни черта не знала. Единственное, что было ясно — если её теория верна, то нужно валить отсюда как можно скорее. Дождаться Майкла, который приедет завтра, поужинать с ним и мамой и ехать первым поездом обратно в Балтимор. Билеты на самолёт через два дня у неё уже лежали в чемодане, так что осталось продержаться здесь жалких два дня и она вернётся в своё убежище. Не такое уж и безопасное убежище. Но всяко надёжнее чем этот город, у которого точно где-то были спрятаны и открыт врата в Ад. И из него. Она потушила сигарету, отыскивая плед и устраиваясь на диване, кровати всё равно не было. Плевать на Сентфор, на всю его чертовщину. Эти пару дней она постарается провести так, как сегодняшний вечер с Вишней, чтобы ужас не касался ни одного её волоса, и всё, что слышала и видела — смех. Сквозь дремоту ей послышался скрип и, кажется, что-то упало. Но из-за алкоголя желание спать было таким сильным, что она сбросила это на разыгравшееся воображение, продолжая чувствовать, как сон подступает к ней. Сара ощутила лёгкое касание в районе скулы. Она улыбнулась. Значит, приехал даже раньше, чем обещал, и после того, как не обнаружил её у Кэнди и матери, сразу понял, где её искать. Тёрнер знал её слишком хорошо. — Любимый, я не удивлена, что ты знал, где меня искать, — сонно пробормотала Сара. Она услышала усмешку и ощутила, как пальцы провели по щеке. Он молчал. Злится, что я не предупредила его. — Майкл, не злись, — она накрыла его ладонь своей, надеясь, что все вопросы и разговоры он оставит на завтра и просто ляжет спать вместе с ней. — И с чего ему злиться на тебя? Сара распахнула глаза, даже сквозь сон понимая, что это не голос Майкла. Она тут же грубо сбросила его руку, подскакивая и оборачиваясь. Да. Это ни черта не Майкл. — Замечу, что твоё приветствие мне понравилось, — ухмыльнулся Человек, не препятствуя и опуская ладонь. — Оно было адресовано не тебе, — прошипела Сара, оставаясь сидеть на диване в надежде, что сейчас она проснётся. Но как и всегда эта надежда была напрасной. — Какого чёрта так быстро? Прошлое твоё посещение было не так давно. Мог бы дать мне больше времени отдохнуть от тебя. — Ты думала, что приедешь в Сентфор и я не проведую тебя? Опрометчиво, — он хмыкнул, осматривая дом. В этом сне он даже не удосужился сменить локацию. — Я надеялась на это, — Сара отбросила плед и поднялась, замечая, что стул всё также на своём месте, является хлипкой защитой. Значит, точно сон. — А теперь проваливай. — Ты говоришь это так часто, что пора было бы понять, что это фраза бессмысленна. — Не в этот раз. Я в Сентфоре и я хочу, чтобы эти дни были только моими, спокойными днями. Так что можешь оставаться в этом чёртовом доме сколько угодно, а я сваливаю. — И ты даже не хочешь доказать мне, что способна на что-то большее? Ярость закипала, подогревая кровь в венах. Он всегда знал, куда давить, но не сейчас. В этот раз она не поведётся. — Сейчас я не стану снова пытаться. — Нет? — он приподнял бровь и сделал шаг вперёд. — И тебе нравится видеть грязь своих друзей и знакомых? — Мне нравится, когда тебя нет в моей голове, — усмехнулась О'Нил. — Так что иди к чёрту. Она развернулась, отбрасывая стул и хватаясь за дверную ручку, распахивая дверь. Прочь. Прочь отсюда, прочь от него. Дверь тут же захлопнулась, и её грубо развернули. — Помнится, ты говорила, что никогда не приедешь в Сентфор? — усмехнулся Человек, пресекая её попытки вырваться. — Но вот ты здесь. Выходит, ты не особо верна своим словам, милая. — Обстоятельства изменились, — прошипела она, на секунду вырвав руку и схватившись ей за ручку. Дёрнула дверь, но он снова захлопнул её, из-за чего Сара ударилась головой и его тело оказалось ещё сильнее вжато в её. — Но я уеду раньше, чем мы встретимся, так что ты проиграл. Он рассмеялся, и это только подлило масло в огонь её и так кипящей ненависти. — Мы уже встретились, Сара. Его губы впились в её, и она с возмущением упёрлась в его пиджак, пытаясь оттолкнуть, но он напирал, и она прорычала, вкладывая в напор всю силу и отталкивая его. Хватая ртом воздух, смотрела, как он с усмешкой проводит пальцем по своим губам, смотря на неё и явно насмехаясь над ней, но причину насмешки она не знала. Его довольство собой разжигало пламя ярости, скручивало лёгкие, и Сара сжала кулаки. — Ненавижу! — с криком бросившись вперёд, она, надеясь, что причиняет ему боль, вцепилась в его шею пальцами и ногтями, отравляя его губы своими, желая, чтобы действительно яд проникал в его тело, в самую суть. Это чувство... Этот поцелуй был лучше всего, что она испытывала. Лучше алкоголя, лучше прыжка с парашютом, лучше секса. Концентрат чистой ненависти, обжигающей, разъедающей, уничтожающий. Ей казалось, всё вокруг неё полыхало пламенем, когда он прикусил губу, когда металл смешался со слюной, когда всё действительно было настолько ужасно, что становилось слишком хорошим. Человек слизал кровь с её губ, проглатывая, пробуя на вкус. — Твоя кровь чертовски вкусная, Сара. Сладкая, как сахар, — его шёпот обжёг дыхание, и она схватила рубашку, притягивая его ближе, в миллиметры. — Я. Ненавижу. Тебя. Её шипение, и он целует, кусает её шею, подхватывая. Она обвивает его бёдра ногами, хватаясь за плечи, желая разорвать эту мантию с треском, разорвать его кожу, разорвать его и не оставить ни кусочка. Сжечь, уничтожить, убить. Поцеловать, принять, украсить кровью. Он опустился на диван, усаживая её на колени. Её чёрная водолазка оказалась на полу, и на пару секунд его взгляд задержался в районе её ключицы. Часто дыша, Сара проследила за его взглядом, и довольна ухмыльнулась. На её ключице темнел след от губ Майкла, багровый засос. Смотри, ублюдок, ведь твои следы никогда не задержатся на моей коже. — Завидно, что его следы остаются, а твои нет? — усмехнулась Сара, проводя ногтями по красной отметине, и самодовольно посмотрела на него. Он сжал её талию, и она шикнула. Остались бы синяки, если бы это было реальностью. Она засмеялась, упиваясь его злостью, возбуждаясь от неё. — У тебя будет три напоминания, что ты снова в проигрыше, — схватив её лицо и приблизив к своему, прошептал ей в губы, тут же припадая губами к шее. Она зашипела, зарываясь в его волосы, выгибаясь навстречу. Ёрзала, с каждым его углублённым укусом ощущая, как внизу становится больно от желания. Она ненавидела это, она обожала это, ей было плевать на это и на всё. Ёрзала, ощущая твёрдость под собой, зная, что ему тоже больно. Тоже нестерпимо. Он отстранился, довольно глядя на собственную работу, и припал к ключице. Она снова вскрикнула, тут же выдыхая наслаждение. — Это бесполезно, — улыбнулась она, скидывая с него верхнюю одежду. — Ты же знаешь, их на самом деле нет и не будет. Вместо ответа Человек резко перевернул её, теперь стоя над ней. Сжал шею и коснулся влажными губами груди, пока она дрожащими руками пыталась справиться с последними тремя пуговицами. — Больно, — шикнула Сара, резко поднимаясь и желая отомстить. Тоже пометить. Пускай на самом деле никакой метки и не будет. Впилась губами чуть выше ключицы, кусая, оттягивая кожу. Желая разорвать её до клеток, до нитки. Он резко оттолкнул её, и она снова упала на диван. Теперь уже она с победной ухмылкой смотрела на него, вытирая влагу с губ. Человек дёрнул её за ноги, спуская чуть ниже и разводя ноги в стороны. Она поняла, что он собирается сделать, и слегка испуганно посмотрела на него, сводя ноги, но он не позволил. — Твой мальчик не живёт столько, сколько живу я, — ухмыльнулся он. — И опыта у него гораздо меньше. Он приблизился к ней, и не успела она возразить, как ощутила, как его язык коснулся её, и с губ сорвался вздох. Он начал выводить круги, ускоряться, и Сара по инерции просунула ладонь в его волосы, второй рукой хватаясь за спинку дивана. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Сдерживайся, сдерживайся, Сара, не дай понять... — Да, — простонала она, снова желая зашить себе рот. — Да, да, ещё... Б-быстрей... Он коснулся языком горошины, и она выгнулась, почти скуля, но продолжая бессмысленные попытки сдержать себя. Да, Майкл делал это, и да, делал очень хорошо. Но сейчас... Сейчас у неё не было мыслей, не было картинок перед глазами, только мерцание точек от того, как сильно она закатывала глаза, шум в ушах и ощущения, от которых ей казалось, она сейчас рассыпется, развалится, исчезнет. Она умрёт сейчас, вот что она чувствовала. Умрёт от того, насколько хорошо, когда он добавил палец, продолжая языком терзать её, доводить, мучать. Сара открыла глаза, желая увидеть это, запечатлеть в памяти навсегда. И от представшей картины ещё один стон сорвался с её распухших губ. — Ты стоишь... На коленях.. Передо мной. И не поверишь, насколь... — ещё один вздох. — Насколько мне нравится это видеть, — на одном дыхании закончила фразу Сара, ногтями, кажется, продирая обивку дивана. Ей казалось, что она выше. Что он преклоняется. И она бы нарисовала это, запечатлела и повесила в Балтиморе над своей кроватью. Если бы не... Она выбросила эту мысль, иначе наслаждение затмило бы чувство вины. Снова. В который блядь раз. Он усмехнулся, поднимая взгляд. — Представляю. И так и должно быть, ты должна ощутить, в каком восторге твоя тьма, насколько она сильна, в каком восторге ты сама. Сара ничего не ответила. У неё не было сил, она не хотела. Пару движений, пару мазков, движений, и она чувствовала, как приближается к концу. И именно в этот момент он отодвинулся, оставляя её пустой, и она жалобно простонала. — Закончи, — зло выдохнула Сара. Он приподнял её голову, касаясь подбородка, и посмотрел в глаза, вытирая губы. — Ты приказываешь мне? — Закончи! — повторила она, чувствуя боль внизу. Он приподнял бровь, склоняя голову. Она шумно дышала, продолжая смотреть на него и понимая, чего он ждёт. Сглотнула, прикрывая глаза. — Прошу. Человек довольно хмыкнул, отпуская и подхватывая её за спину. Опустил на диван, оказываясь сверху, и Сара рывком, всё ещё злая и возбуждённая, разорвала его рубашку. Она ненавидела эти три ёбаные пуговицы. Он усмехнулся. — Нельзя так обращаться с хорошими вещами, Сара. — Мне можно, — притянув его ближе, она простонала ему в губы, когда он вошёл в неё. Царапала его спину, впивалась губами, зубами в плечо, ощущая, как он делает то же самое с её сосками. Разорвать, убить, дать, получить. Его стараниями она была ближе к разрядке, чем он, и поэтому ещё несколько толчков — и она оставила след от ногтей на его спине в виде полумесяцев, выгибаясь, проклиная, благодаря, ненавидя. Затуманенным сознанием она понимала, что он приближается, и ухмыльнулась свои мыслям. Месть ведь бывает горячей? Оттолкнувшись от дивана, заставила его выйти из неё и сесть. Оказавшись сверху, она пригвоздила его руки к спинке дивана, вложив в хватку всю силу. Он с непониманием смотрел на неё, когда она медлила, не опускалась. И, она не сомневалась, увидев чертят в её глазах, закрыл глаза. Злился. И она обожала его злость, упивалась ей. — Сядь, — грубо, в нетерпении. — Ты мне приказываешь? — ухмыльнувшись, выгнула бровь Сара. Он дёрнул руки, но она лишь сильнее надавила на них, понимая, что сейчас действительно сильнее него. — Сядь, Сара, — он еле держался, чтобы не сорваться и не сделать всё грубо, но она знала. Знала, что он этого не сделает, почему-то, откуда-то знала. Она наклонилась к его уху: — Не поняла? Он повернулся, смотря на неё. О, она уверена, его злость не мешала ему восхититься тем, как она сейчас выглядела. Так, как он хотел. Так, как она боялась. Так, как ей чертовски нравилось. — Прошу, — выдохнул он, и она с усмехнулась. — Ну раз ты меня просишь... Сара медленно опустилась, отпуская его руки, и она тут же впился в её талию, задавая нужный темп. Несколько движений, она стала ускоряться, наблюдая за наслаждением на его лице, и Человек, заметив это, грубо притянул её к себе, терзая губу, и простонал, тут же откидывая голову назад. Она отдышалась и медленно слезла, усталыми руками натягивая белье и водолазку. — И как по-твоему, способна ли я на большее? — наблюдая, как он одевается, самодовльна протянула Сара. Хотя знала, что этот вопрос от него недавно был вовсе не про секс. Он ухмыльнулся, одним движением руки возвращая порванной рубашке прежний вид и набрасывая пиджак с мантией. — Ты способна на настоящее зло, милая. И скоро ты перестанешь бежать от себя и примешь это. Она хмыкнула, подхватывая брюки. — Я... — она обернулась, но его уже не было. Закатив глаза и раздражаясь, что он не дослушал, застегнула молнию и, выпив воды, легла обратно на этот чёртов диван, который теперь будет ассоциироваться у неё с этим сном. Ненавистным. Обожаемым. Ужасным и ужасно приятным. Набросив плед, закрыла глаза, ожидая, что совсем скоро проснётся. И он был прав. Она действительно была способна на настоящее зло. Но только в отношении него.

***

Крики людей становились всё громче, и она поморщилась. — Сара! Са-ра! Кто-то легонько тряс её за плечо, и О'Нил выругалась. — Сара, мать твою, вставай! Ты жива вообще? Она протёрла глаза, хрипло отвечая: — Перестану, если вы продолжите кричать. — Отлично. Не нужно было будить её, — покачала головой девушка, и Сара признала голос. Она обернулась, вскидывая брови. — Нельсон, это ты? Перемогавшись после сна, Сара убедилась, что не ошиблась. — Я, Сара, я, — отмахнулась девушка, продолжая что-то искать. — А меня не заметила? Сев, Сара сначала не поняла, с кем говорит, но вглядевшись в черты... — Бобби! — радостно воскликнула она. — Мой верный подельник, куда бы я не влезла, как же ты стал хорош! Он улыбнулся, в подтверждении своих слов поправляя пиджак. — Ну не надо выпендриваться, я и так заметила, что он стоит как этот дом, — усмехнулась Сара. — А вот ты выглядишь скверно, — осмотрел ее Бобби. — Человек только проснулся, перед этим хорошенько выпив, так что не нужно обижать его, — она закатила глаза и вместо зеркала подошла к сумке. — Ну ладно, я соврал. — То-то же, — хмыкнув, Сара подцепила пачку со дна сумки, глянув в сторону Кэнди, которая продолжала осматривать стены. Пожав плечами, она отвернулась и плюхнулась обратно на диван. — Сколько времени? — Десять вечера. — Следующего дня? — Нет, мы сегодня хоронили миссис Хилл. — Я что, проспала только три часа? — жалобно простонала Сара. — На кой чёрт вы тогда меня разбудили? — Ну знаешь, увидеть тебя спустя десять лет не двигающейся на диване старого дома — довольно жутко. — Это всё равно не повод прерывать мой... — она запнулась, резко вспоминая, что ей снилось. Чувство вины перед теми, кто теперь был помимо неё в этом доме, больно укололо, и она сглотнула. Не стоит им показывать, что её что-то беспокоит. Соберись. — Впрочем, неважно. Она подожгла сигарету, вдохнув и выдохнув. Тревоги понемногу заглушались. Чёртов Сентфор, в котором она за один день выкурила свою месячную норму. — Вообще-то у меня астма, — приподнял брови Бобби. — От запаха одной сигареты не умрёшь. Он вскинул брови, усмехаясь. — Ну спасибо. Спустя столько лет ты не изменилась. Всё такая же иногда язва. — Ой, иди в задницу. — Ты туда же. Она рассмеялась, делая ещё одну затяжку, и посмотрела на него. — Я скучала по тебе. Он мягко улыбнулся, складывая руки на груди. — Я тоже по тебе скучал. Она усмехнулась. Наверное, Бобби был её любимчиком. Не десять лет назад, конечно, тогда все трое друзей были для неё наравне. Но по прошествии лет именно их дружбу и истории с Бобби она вспоминала с особой теплотой. — Может прекратите обмениваться любезностями и поможете мне найти рубильник? — донёсся раздражённый голос Кэнди, и Сара улыбнулась. — Даже по тебе я скучала, Кэнди, — она знала, что слово "даже" не оскорбит её. Учитывая, что когда-то давно они были близки, и когда-то давно она связала руки Саре по просьбе Человека, что просто вывело Сару из себя и в тот момент разбило её представление об этой девчонке. Как потом разбилось и собственное. Но её падение на дно оставалось исключительно в иллюзиях и сознании, снах, но в реальности она всегда давала отпор, никогда не подчинялась, не предавала. Эта мысль помогала ей останавливать потоки ненависти к себе. — Как приятно, — фыркнула Нельсон, а затем обернулась и улыбнулась: — Я скучала по твоему вкусу в одежде. — Ну хоть что-то, — Сара усмехнулась, откидывая голову на подушки. — И здесь нет рубильника, ведь если бы был, я бы не тратила время на свечи. Сара сделала ещё одну затяжку, царапая ногтем запястье. Потому что Человек мог быть где-то поблизости. Ведь в прошлый раз, когда он пришёл к ней в Сентфоре, они в скором времени встретились в реальности. И эта встреча обернулась кровью, смертью и побегом. Чистым ужасом. И она могла бы сбросить эти мысли на страх, всего лишь на страх и паранойю, если бы не связь. Чёртова связь, которая из зародыша за десять лет превратилась в чёрную подожжённую крепкую нить. И сейчас она была обмотана вокруг её шеи, сдавливая, удушая. Удушая предчувствием, подтверждая, что её интуиция и опасения не с проста, что не напрасны. И честно, ещё больше она переживала за другое. Ведь если Сара не успеет убраться из Сентфора до того, как он вернётся, то она понятия не имела, как победить его. Как защитить себя, близких, тех, кого как и её занесло сюда спустя столько лет и тех, кто жил здесь всё время. Не имела не малейшего представления. И если с Писадой и Вильямом у неё было время выяснить, то Человек в маске это время ей не подарит. Настигнет в самый неожиданный момент, отрежет все пути и к наступлению, и к новому побегу. И это по-настоящему пугало. — Тогда нам придётся сидеть в полумраке под эту дождину, — тяжело вздохнула Кэнди. — Можно зажечь ещё свечи, — отбрасывая тревоги, ответила О'Нил. Сара потушила сигарету и вместе с Бобби расставила и подожгла ещё несколько свечей, довольно отмечая, что стало чуть светлее. И пускай первая неловкость ушла под её шутливую язвительность, всё-таки десять лет между ними ощущались слишком остро. И поэтому, сев в кресло за столом напротив Кэнди и Бобби, она ощущала, как на уши давит вакуум из затянувшегося молчания. Она закусила губу, рассматривая воск, капавшей со свечи. Звук падающих капель и то был громче, чем они втроём. — Давайте уберём это гнетущее молчание, — вздохнул Бобби, с просьбой смотря на них с Кэнди. — Прошло ведь столько лет, нам всем есть что рассказать. — Действительно, — хмыкнула Сара, сбрасывая каблуки и подгибая ноги под себя. Она кратко рассказала о нынешнем положении дел и вскоре перешла к забавным ситуациям на работе и о тех, которые случились с ней и Майклом. С каждой историей улыбки и смешки становились всё более открытыми, живыми и искренними, и Сара улыбнулась, ощущая, действительно ощущая, что когда-то Сентфор был её домом. Настоящим домом, если убрать всю жуть и кровь подальше, закрыть это в ящик и выбросить его. — Я отучилась и работаю журналистом, — настала очередь Кэнди, и Сара внимательно слушала до момента, пока Нельсон не сказала: — ...стажёры и студенты, которых я обучаю. И, может причина в том, что они только начинают, но как же они тяжело учатся! Медленно, долго, я объясняю им одно и то же по несколько раз. И пока что мне удаётся делать это с улыбкой. — Может, причина и правда в этом, — задумчиво ответила Сара, вспоминая собственные уроки. — Угнетение тех, кто слабее, избиения, и... Насилие, — произнесла Сара, всматриваясь в мужчину на первом ряду. — Молодец. Теперь посмотри на мужчину рядом и попытайся опустить занавес до момента, как увидишь его пороки. Сара вздохнула, останавливая взгляд на седоватом человеке в поношенной одежде, который чуть ли не брюзжал слюной от удовольствия, наблюдая за шоу. Выдох, и она представила, как мгновенно опускается невидимый занавес, который на самом деле был иллюзорной кнопкой выключения её способности видеть подноготную. Раз, два... Предательство жены, ужасное отношение к животным... Всё. Занавес опустился, не позволяя видеть дальше, но она всё равно увидела часть. Сара сжала кулаки, злясь на себя. На то что опять не вышло. Снова. — Ну что? Получилось почти сразу, не так ли? — Ты специально даёшь мне для уроков самых конченных? — выплеснула раздражение Сара на своего учителя. — Да, почти сразу. — Значит не получилось, — вздохнул он, подходя и становясь сзади неё, и ладонями коснулся висков. — Выбери любого из зала, кого захочешь, — произнёс он. — Поставь барьер, а затем проникни в суть, и не только в суть пороков. — Хорошо. — Хотя, как ты выразилась, на "самых конченных" учиться труднее и тем лучше. — Я уже устала от них, — скривилась Сара, исследуя зал, слишком бурно реагирующий на выходки чудиков на сцене. Остановилась на женщине, сидящей в последнем ряду, которая то кривилась, и это мог быть знак, что она не настолько порочна, то улыбалась происходящему. — Она. — Хорошо. Очисти мысли. Помни, что есть только ты и она. И ты, мысленно добавила Сара. Хотя она знала, что таким образом он помогал ей очищать голову, создавать вакуум и лучше сосредотачиваться. И с ним у неё получалось почти всегда. Сара сосредоточилась на своей следующей жертве, ощущая, как всё вокруг меркнет, и занавес тут же опустился. Затем всмотрелась в её карие глаза, желая увидеть скрытое, ужасное, и то светлое, что также являлось ей. — Она безусловно любит своих детей и мужа, почти всегда правдива, поможет нуждающемуся... — тихо произносила Сара. — Но вместе с тем два раза забирала чужие деньги, мошенничая, и продавала подделки картин, выдавая за подлинники. Но она делала это во благо, наверное, ради детей. Она хороший человек. — Менее запачканный. — Хороший, — надавив, настояла Сара. Он ничего не сказал, опуская руки и отходя, становясь справа. — Отлично. Ты справилась. Может, когда-то у тебя и получится без меня, — он хмыкнул, обходя её. — Получится, — процедила Сара. — Просто мне сложно сосредоточиться в твоём чёртовом цирке. Человек ухмыльнулся. — Тебе некомфортно учиться, будучи на месте, против которого ты сражалась? — Представь себе. Да, Сара уже привыкла, что чаще всего уроки Человек проводит здесь. Но всё равно каждый раз, оказываясь здесь, она ощущала, как мурашки бежали по затылку. Потому что от этого цирка она бежала в том числе. Потому что перед глазами мелькала смерть шерифа Никсона, мать в образе Атлатонин, Дерек и Бобби, которых избивали. И чувство вины по новой впивалось в рёбра, в шею, в кости и кровь. Терзая и раздирая её всю. — Ты должна научиться контролировать себя, чтобы занавес был всегда, и ты проникала в суть людей по собственному желанию, видя абсолютно всё, в месте, которое создано для этого и где собраны отборные экземпляры, чтобы в реальной, обычной жизни легко управляться с другими людьми, — объяснил он. — Но скажи, работая здесь, ты представляешь, как делаешь всё то же самое в реальности? Здесь? — Нет, — ложь. — А я почему-то уверен, что да, — усмехнулся Человек, подходя ближе. — И так и должно быть. Попробуешь ещё раз? — ...Сара! Са-ра! — А, что? — растерянно спросила девушка, тупо уставившись на Бобби. — Ау, Сара, ты меня слушаешь? — он помахал рукой перед ней. — Я вообще-то рассказывал, как на снежных горах сбегал от йети, а это оказалась всего лишь собака! — После Сентфора и не такое привидится, — она улыбнулась. — Я тебя слушала, Бобби, просто задумалась. — О чём? О том, что не заслуживаю сидеть здесь с вами. О том, считается ли изменой то, что я делала, что вытворяла, если это происходило не в реальности? Если да, то действительно ли изменяла лучшему и самому близкому человеку? Тому, кого по-настоящему любила. Кто бросил всё ради меня и всегда оставался рядом. Неужели я настолько тварь? Неужели превратилась в предательницу? О том, как виновата перед вами. Перед Майклом и даже перед матерью. О чувстве вины, которое драло глотку и царапало лёгкие, но это не делает меня лучше и не искупляет мой грех перед всеми и перед собой. Ведь он поломал, разрушил мою и ваши жизни, но я вижусь с ним. Говорю с ним. Сплю с ним. О том, что несмотря на то, что я училась во благо, чтобы уметь контролировать свои способности, чтобы остановить собственного демона, я всё равно. Училась. У него. И только за это вы должны вышвырнуть меня из этого дома. — О прошлом, — улыбнулась Сара, смаргивая слёзы. Она вы выдерживала. Не выдерживала саму себя. — Всё в порядке? — спросила Нельсон, наблюдая за ней. — Лучше и быть не может, — хмыкнула Сара, незаметно смахивая слезу со щеки, скрывая это за попыткой поправить волосы. — Спустя столько лет мы встретились в этом одиноком доме посреди леса поздним вечером, и это самая правдивая наша встреча, которая только могла быть. Потому что везде кроме этого дома мы боролись с отчаянным дерьмом. — О, только давайте не будем о прошлом, — жалобно прохныкала Кэнди. — А почему бы и нет? — Бобби чуть развалился на кресле. — Сара, что ты чувствовала, когда только приехала в Сентфор? Каким он тебе казался? Она хмыкнула. — Вовсе не тем адом, каким он оказался. Мы тогда с родителями только заселились в дом, я сидела на крыльце... Она вспоминала, рассказывая свою версий пережитых ими историй. Тогда Сара считала Сентфор обычным скучным городком, дырой, как она его называла. И ей было интересно, что было бы, приедь она на год раньше или год позже? Удалось бы ей его полюбить этот город всей душой, а не на половину, как сейчас? Если бы зло не повылезало из всех щелей, и её учебный год был наполнен обычными подростковыми драмами, дружбой и ссорами с родителями? Посчастливилось бы ей встретить компанию из троих друзей и приняли бы её они? Полюбил бы её Майкл, пересеклись бы они вообще, ведь тогда был его последний год в школе? Она не знала. Ведь её история была другой. Её история была вперемешку со всем желаемым, с ужасным и прекрасным, красивым и уродливым. Где-то между сахарной ватой и переломанными рёбрами с кровяными подтёками. Между ворчанием Бобби, пока он шёл вместе с ней в западню, собраниями драконов и криком о помощи убитого ребёнка. Между играми в уно в этом доме и костями в колодце. Между хэллоуинской вечеринкой и реальными тварями, поджидающими за окнами. Всё было перемешано между собой, отравлено и излечено, превращая реальную историю в милый фильм о подростках и в страшную сказку на ночь. И только это знала Сара, лишь эту версию событий. Она продолжала рассказ, углубляясь в детали, прокручивая моменты. И когда история дошла до момента, где Сара сидела наедине с миссис Бейкер в её кабинете, за домом послышались шаги. — Вы тоже слышали это? — напрягся Бобби. Кэнди обеспокоенно кивнула, и Сара приложила палец к губам, тихо поднимаясь в места. Она взяла стеклянную бутылку, которая, кажется, лежала здесь не первый месяц, и подошла к двери, становясь слева от неё. — Сара, это опасно, — прошептала Нельсон. — Лучше я его, чем он нас, — покачала головой О'Нил. Человек за дверью явно услышал их голоса, и половица скрипнула, когда он остановился. Дверь медленно начала открываться, тень упала до самого стола, и Сара подняла бутылку, слыша свой бешеный стук сердца. Вдруг дверь резко отлетела в сторону, и она замахнулась, выпрыгивая вперёд. Но мужчина оказался быстрее и успел защитить свою голову, хватая бутылку. Он посмотрел на неё и, всмотревшись, удивлённо вскинул брови: — Сара? — А ты кто? — вырывая бутылку из его рук и отступая, с подозрением оглядела его девушка. Послышался неуверенный голос Бобби: — Дерек? — Он самый. Ты что творишь? — Защищаюсь, — она фыркнула. — Неужели и вправду ты... Да. И вправду ты. Выдохнув, она поставила бутылку на стол и села на кресло. Кэнди продолжала иступлённо смотреть на Дерека, как будто не верила, что он действительно тут. Да, достаточно комично и странно, что мы все собрались сегодня этим вечером в этой лачуге. — Вы какого чёрта делаете в моём доме? И кто снёс мне замок, выламывая дверь?! — закрыв дверь, прищурился Никсон. — Этот дом не твой, а наш общий, — очнулась Кэнди. — Да, а если так подумать, то даже больше наш с Бобби, ведь именно мы говорили с лесником и после его смерти решили оставить ключи себе. А снесла замок я, когда несколькими часами ранее пыталась попасть сюда и поспать. Поспать кстати не особо вышло, — Сара осмотрела Дерека, и перед глазами пронеслись картинки. Неконтролируемая злость, ранее алкоголизм, обида на весь мир, также ранее ненависть... Ко мне? Она с удивлением посмотрела на него, тут же переводя тупой взгляд на стол, чтобы у него не появились вопросы. За что он ненавидел её, какого чёрта он вообще ненавидел именно её? — Может решили оставить его и вы, но купил его я, когда вы все свалили из Сентфора, — в его взгляде промелькнуло презрение, и в голове начал складываться паззл. — Так что восстановишь мне денежный ущерб за снесённый замок и выломанную дверь. — Может тебе ещё ремонт этой лачуги оплатить? — фыркнула Сара. — Выглядит так, словно ты не прикасался ни к чему кроме трубы за эти десять лет. Зачем тогда вообще покупал? — Это моё дело, — отрезал Никсон и прошёл вперёд, садясь в кресло напротив неё и Кэнди. Он осмотрел Бобби и Кэнди. — Рад вас видеть, — немного помолчал. — И тебя, Сара, тоже. — Да ни черта ты не рад меня видеть, — беззлобно усмехнулась девушка, не особо понимая, зачем ему сейчас лгать. — Ты ведь ненавидел меня долгое время за мой побег, я полагаю. За то, что я сбежала первая, начиная череду побегов, которую чуть позже продолжили Бобби и Кэнди. Он усмехнулся, пока Нельсон с Бобби ёрзали из-за напряжения вокруг. — Да, это так. Ты бросила всё в момент, когда мы должны были держаться друг за друга. За тобой последовали другие. И что мне было делать? Радоваться? — Хотя бы попытаться понять, — пожала плечами Сара, замечая, как Дерик постарел. Слишком для каких-то двадцати шести. Наверное, непродолжительный алкоголизм сказался на нём, и жизнь в Сентфоре все эти годы. Как он вообще выдержал? — Я сделала это не тебе, и не всем вам назло. Я понимаю, что стоило хотя бы лично попрощаться с вами, но тогда бы я не смогла уйти из этого ада. — И ты оставила жалкое письмо, думая, что это снимет с тебя вину, — скривился Дерек. — Ты сделала это ради себя, не думая о нас. Как это можно понять? — Конечно ради себя, — рассмеялась Сара. — После той ночи, где все мы показали истинных себя? Кэнди вздохнула, отворачиваясь, как будто ей до сих пор было стыдно. — Я больше не видела смысла оставаться здесь. Не тогда. Да, я всё сделала сумбурно и, может, неправильно, но я больше не могла оставаться в месте, которое отравляло меня. — Мы могли разобраться с этим вместе! — повысил голос Никсон. — С чем? С тем, кто чуть не убил всех нас? Заставил пройти через ад? Уж сильно сомневаюсь! — Ты хоть знаешь, как твоя мать была разбита после этого чёртового письма?! — Думаю, она чувствовала вину, что притащила меня с отцом в этот город и я оказалась замешана во всём этом дерьме! Она хотя бы поняла мой отъезд и не ненавидела меня! — Ребята! — встрял Бобби, и вздрогнул, когда они оба с огнём в глазах резко посмотрели на него. Продолжил уже спокойнее: — Давайте успокоимся. У нас есть целая ночь, чтобы грызть друг другу глотки и разбираться в обидах, но, может, лучше просто поговорим о чём-нибудь более светлом и приятном? Мы все немного не в себе после похорон миссис Хилл, давайте разберемся в этих обидах завтра днём, когда остынем, ладно? Сара перевела взгляд на Дерека и вздохнула, откидываясь на спинку кресла. — Он прав. Извини, что вспылила, я не знаю, как ты жил тут всё это время и как тебе было больно жить тут одному со всеми воспоминаниями и потерями. — Не лучшим образом, — усмехнулся Дерек, выдыхая и доставая пачку из кармана. — Тоже не держи зла на меня. Будешь? Он протянул пачку, и Сара взяла сигарету, с улыбкой взглянув на Бобби. — Раз предлагают, нельзя отказываться. — Да-да, курите сколько хотите, надеюсь, ингалятор и я доживем до утра, — отмахнулся он, и она усмехнулась. Ей было важно его здоровье, но обстоятельства не позволяли отказаться от дряни. Сигареты оказались крепкими, крепче, чем те, которые курила она. И абсолютно не сладкими. Но, возможно, именно это ей и было нужно. Пока она докуривала, Дерек говорил с Кэнди, и этот разговор был несколько неловким. Сара не вслушивалась, и когда снова наступило молчание, прокашлялась: — Так на чём я остановилась? Ах да, точно... Она продолжила рассказ, и прошёл час, в течение которого произошёл конфликт теперь между Дереком и Бобби, который не так давно призывал к спокойствию. И разнимать их пришлось уже Саре и Кэнди. И облитые водой, дальше они сидели абсолютно мирно. Её рассказ достиг истории с Фавном, и Дерек горьковато усмехнулся. — Ты рассказываешь достаточно медленно, так что я успею смыться до момента, когда история дойдет до Человека в маске и смерти моего отца. Не хочу проживать это снова. Сара ощутила удар под дых, и в горло впилась змея. Она сглотнула. — Я надеюсь, что мы остановимся на истории с Фавном и мне не придётся даже затрагивать эту тему. Она продолжила рассказ, чувствуя, что говорит автоматически, когда мысли были совсем о другом. Боль колола, драла, удушала. Изрезала кожу по кусочкам, и господи, как ей было больно, стыдно перед Дереком, ведь с убийцей его отца она говорит, она отдаёт ему себя на протяжении почти десяти лет. И как она могла хоть как-то повышать на него голос? Не понимать его ненависть. Когда ему следовало ненавидеть её в три раза больше за то, что он даже представить не мог. Ему следовало убить её. Сара резко подскочила, неловко проводя руками по брюкам и смотря в пол. — Я... Мне надо подышать, — пробормотала Сара, вылетая из дома и, не замечая их взгляды, пошла к озеру. Кажется, она шла правильно, потому что перед глазами всё было размыто из-за слёз. Сара села рядом с озером, накрыв лицо ладонями и пытаясь сдержать всё, что сидело внутри. Как ей смотреть ему в глаза? Им всем? Как продолжать оставаться собой, подшучивая и язвя, когда мысленно называла себя предательницей? Неважно, что она пыталась оградить себя и не смогла. Неважно, что училась у него во благо себе и другим. Потому что она всё равно делала это, была соучастницей ужаса. На её руках не было крови, но была грязь от того, что часть этого... Части её.. Она подняла голову, обхватывая колени руками, и посмотрела в воду. ...Всё-таки приносила удовольствие. Щёки обожгла солёная жидкость, касаясь губ. Она чувствовала себя паршиво, паршивее обычного. Сара смотрела на водную гладь озера, отражающей тьму неба. И ей вспомнилась самая странная и в то же время... И в то же время любимая их встреча во сне. Она тоже была у воды. И Сара всё ещё не понимала, почему она была именно такой, но... Она запомнила её до мелочей. Она огляделась, не замечая никого поблизости. Вздохнула, понимая быстрее обычного, что это за сон. Рядом послышался шум волн, и Сара обернулась, идя на этот звук. Может, утопиться во сне? Это спасёт её? Остановилась там, где песок ещё не был тронут морем, и не задумываясь села, обхватывая колени руками. Время здесь было ближе к вечеру, скоро должны были начаться сумерки, но солнца за облаками не было видно. Туман немного мазал чёткую картинку, и Сара вдохнула прохладу, прикрывая глаза. Ей было интересно, почему её мозг сгенерировал это место. Что её подсознание хотело ей сказать? Она сидела так в одиночестве недолго, рассматривая волны, то, как они появляются и исчезают, оставляя после себя влагу на песке. Что она оставит после своей смерти? — Поднимись с песка, — послышался голос позади неё, и Саре даже не нужно было угадывать, кто это был. — Я не боюсь запачкаться, — усмехнулась девушка, поворачиваясь и продолжая сидеть. Но он выжидающе смотрел на неё, и она тяжело вздохнула, всё-таки поднимаясь и отряхивая джинсы. Он лёгким движением руки создал скамью, по стилю похожую на восемнадцатый или девятнадцатый века. Она совершенно не вписывалась в антураж, одинокая, тёмная, на фоне живой природой. Он сел, и она, немного пораздумав, села рядом. Не знала, почему они встретились здесь, раньше всегда их встречи происходили в более.. Знакомых местах. Что хотел от неё? — Ты знаешь, каким станет море, если оставить его без неба, без того, что выше него? — Оно станет прозрачным, — ответила Сара, хмурясь. — К чему ты меня об этом спрашиваешь? Что за вопрос школьной программы? Человек усмехнулся. — К тому, чтобы ты поняла, что если убрать одну из составляющей, то море превратится из прекрасного, из искусства, из чего-то уникального в блеклое пустое ничто. Лёгкий ветер коснулся её волос. — И если ты продолжишь корить себя за то, кто ты есть, избегать то, что в тебе есть, то ты тоже, Сара, превратишься в пустое ничто. Она молчала, наблюдая за действительно невероятной красотой моря, за его с течением времени меняющийся окрас, зная, что это — отражение. Но это то, что дело его таким завораживающим. — Я не желаю быть монстром. Злом, — спокойно, без эмоций произнесла Сара. Это было правдой. То, что она цеплялась за моральный кодекс как за спасательный круг. И не желала быть утонувшей. Человек рассмеялся, поворачиваясь к ней. От его взгляда ей было неуютно. Но ей нравилась мысль, что он изучает её, что видит то, чего не видят другие. — Это слишком просто и глупо, Сара, делить мир на чёрное и белое, на добро и зло. Скажи, если женщине, болеющей неизлечимой болезнью, которая заставляет её проходить через невыносимую боль, которая несёт ей не менее мучительную смерть, муж даст превышенную дозу лекарства, пока она будет пребывать во сне, которая в итоге убьёт её, но вместе с тем лишит этих страданий и освободит — это будет добром или злом? Сара открыла рот, чтобы дать мгновенный ответ, но замешкалась, раздумывая. — Он забрал бы её жизнь. — Да, — согласился Человек. — Но только лишь для того, чтобы лишить боли и забрать из кругов ада, через которые она ежечасно проходит. Положить конец её страданиям и позволить умереть не от боли, а в забвении, во сне, ничего не чувствуя. О'Нил выдохнула, всматриваясь в горизонт. — Тогда ни тем, ни другим. Всё зависит от того, с какой точки зрения смотреть: закона или морали. Кодекса или чувств. Так что у меня нет верного ответа. — Именно. И когда что-то выходит за чёткие границы добра и зла, люди теряются, боятся, потому что не могут объяснить, что это. А всё непонятное для них — автоматически враг. Так что тебе не стоит бояться самой себя, оставь это тем, кто не может признать, что иногда явных границ просто нет. — Превращение людей в страдающих уродов имеет при себе довольно чёткие границы, — хмыкнула Сара, понимая, что он пытается манипулировать ей. Или объяснить свой взгляд на мир? Всё вместе? Она не знала, но поддаваться ему не хотелось. Даже если он был прав. — То есть ты бы не стала, имея такую возможность, наказывать вора, насильника или живодёра? — Тебе ведь неважно, насколько плохой проступок совершил человек. Ты забираешь всех. — Ты не ответила, милая. Она провела ногтем по ладони. — Точно зная, что этот человек сделал... Да. Я бы хотела, чтобы он ответил. Но у меня нет такой власти: я не Бог, не Вселенная и не сама Смерть. — Но в один момент эти люди решили, что у них такая власть есть. И сделали то, что сделали. К чему тогда сдерживать себя, надеюсь на кару высших сил, если ты даже не уверена, что она существует? — Да, учитывая, что ты всё ещё жив, погубив столько жизней, я действительно не уверена, что она существует, — фыркнула Сара. — Хватит философии. Перестань пытаться убедить меня, что мне нужно перестать сдерживать себя, что нужно снять маску, когда сам ходишь в ней постоянно. — Она — часть меня, Сара. — Нет, — она повернулась к нему, смотря на его лицо без единого шрама. — Я не об этой маске, а о той, в который ты прямо сейчас. Которой скрываешь шрамы, скрываешь то, кто ты есть. — Мои шрамы не делают меня собой, Сара, — его голос огрубел, стал холоднее, и ей даже показалось, что воздух действительно стал кусать кожу. — Но именно они сделали тебя тем, кто ты сейчас есть. Я... — она помедлила, не зная, хорошая ли это идея. Вернее, насколько ужасная. Неправильная. Но ей правда хотелось. Она выпрямила спину, пряча эмоцию и произнося без опасений в голосе: — Я хочу посмотреть. Можно? — Зачем? — безэмоционально, сухо. И это дало ей понять, что на самом деле его это действительно волнует. — Я хочу увидеть тебя, — тихо, уверенно, не совсем понимая, что ей это даст. Но ощущала, что достаточно, чтобы... Понять? Приблизиться к пониманию? Коснуться истории, участником которой она стала? Он молчал, продолжая смотреть на неё, и ей было ужасно неловко. Под кожей словно появились иголки, укалывая, доставляя неудобство, но она продолжала смотреть на него, выжидая, когда он сдастся. И он сдался. Ровная кожа стала медленно исчезать, словно кто-то просветил её, как будто испарялся верхний слой. Через мгновения от маски не осталось и следа, и она уже смотрела на изрезанную шрамами кожу, которые были на каждом участке кожи, касались шеи. Сара всматривалась, разглядывала каждый узор переплетения шрамов, а он смотрел так, будто ожидал, что она сейчас скривится от отвращения. Но ей не было противно. Ей было интересно, ей было больно, как будто сейчас огонь пожирал её, как его когда-то. Пребывая в тумане, она неосознанно потянула руку вперёд, желая коснуться. Стоило ей приблизиться к его лицу, как он перехватил её руку, слегка сжимая. Сара тут же вернула взгляд его глазам, и в них он увидел что-то, что позволило ему смиренно выдохнуть и расслабить руку, выпуская её кисть. Пальцы коснулись неровностей, и она вдохнула, ощущая, что давняя история перетекает в её кровь, плоть, хотя саму историю она и не знала. Но шрамы давали понять, что это что-то трагическое, ядовитое, наполненное горем, болью и несправедливостью. К кому? Задерживая дыхание, медленно вела ладонь чуть выше, ниже, ощущая и мягкость, и грубость. Она понимала, почему он скрывал себя ото всех. Знала, какой первая реакция будет у людей, и он знал. Люди не любят уродства, потому что это напоминает им о том, что любое уродство может коснуться их, что уродство сидит внутри них. Но она... Она не находила это уродливым. Совсем нет. Пребывая в какой-то смуте, Сара чуть наклонилась вперёд, не понимая, что именно хочет сделать. — Достаточно, — освобождаясь от её касаний, пробудил его голос, и она вздрогнула, тут же отклоняясь обратно. Что я собиралась сделать? Его лицо снова стало привычным, идеальным, без одной неровности. Смывая историю, как волны смывают песчинки с берега, выравнивая его. Помолчав, он снова что-то говорил, она отвечала, но ответы выходили неясными для неё самой отдалёнными звуками, тогда как мысли были не об этом. И её испугали собственные мысли, действия. Они несли в себе что-то настолько само собой разумеющееся, что вызывали дрожь и мурашки. И она не желала копаться в этом. Зная, что увидела что-то сокровенное. Зная, как отнеслась к этому. — А имя? — внезапно произнесла Сара, обрывая его на полуслове. Человек оглядел её, не понимая, чего она хочет. Сара прокашлялась, меняя своё положение. — Имя. Может, спустя столько лет ты всё-таки скажешь мне его? Он усмехнулся, качая головой. — Не многовато ли просьб за одну встречу, Сара? — Это меньшее, что ты можешь сделать для меня после всего, — тут же ощетинилась девушка. — Не соглашусь. Но что тебе оно даст? — Большее понимание тебя. Ведь имя есть представление человека. — Имя — лишь набор символов с определённым звучанием, милая. Оно ничего тебе не скажет. И разве не лучше, что теперь, слыша слово "Человек", у тебя сразу возникают ассоциации со мной? По мне так это прекраснее, чем воссоздавать образ лишь при одном конкретном и редком, мало значащим слове. — Для меня это не нечто прекрасное, это наказание и бремя, — она фыркнула, и он ухмыльнулся. — Снимай маски, Сара. И ты перестанешь видеть в этом угнетение. Она отвернулась, разглядывая туманный пляж. Усмехнувшись, произнесла, не поворачивая головы в его сторону: — Ну что, когда главная часть этого мероприятия? Он не ответил, и она нахмурилась. Но когда повернулась, никого рядом не было. Одинокая скамья, и одинокая Сара на ней. Он ушёл. Но зачем приходил? Что хотел? И главный вопрос — что после своего ухода оставил? А оставил тогда он тогда слишком многое, чтобы Сара даже сейчас смогла это объяснить. Эта встреча... Она не знала, нарочно ли она была такой или нет? Что-то подсказывало, что как раз эта встреча была стихийной, что и объясняло её сильное отличие от других. Слова, которые он говорил, его обнажение перед ней, всё до малейшей детали тогда что-то изменило, и в ней, и в их дальнейших встречах. Как будто случайно кто-то задел рычаг, который развернул происходящее в другую сторону и всё обрело больший смысл. Подобных встреч было ещё несколько, и с каждой открывался новый тайный рычаг. Но именно после этой встречи мысли в её голове рассредоточились, многое встало по местам. Сон во сне, являющийся кошмаром, но на самом деле бывший другой стороной. Сара обняла себя, опуская голову и стараясь держать себя в руках, стараясь не всхлипывать, не разбиваться, когда осколок резал всё сильнее горло. — Только он может меня понять, — тихо прошептала Сара, понимая, что обречена падать всё глубже. Понимая, что поэтому она идёт навстречу, поэтому ждёт, в тайне ждёт их встреч. И ненавидит одновременно. Всё слишком сливалось, чтобы разобраться. И это раздражало, злило, потому что не было единой линии, по которой она шла. Множество, всё время перемешивающихся между собой, сбивающих с цели. Но какая у неё вообще была цель? На самом деле? — Только он, — с надрывом выдохнув, она прикрыла рукой глаза, желая выколоть их. — Конечно только я, Сара. Она вскочила, одёргивая одежду и нервно оглядываясь. Никого не было. — Он был здесь или... Или я схожу с ума? — бегая глазами по темноте, шепча что-то, Сара вцепилась пальцами в голову, потянув корни волос, а затем с приглушённым криком опустила руки. Пытаясь сдержать истерику, панику, злость, прикрыла рот ладонью, подрагивая. Она смотрела на озеро, и взгляд её мутнел. Она сделала шаг вперёд, затем следующий, смутно понимая, что хочет сделать. Приблизившись к озеру, в собственном гипнозе вдыхая и желая двинуться дальше. Она вздрогнула, ощутив прикосновение к плечу. — Сара? Кэнди смотрела на неё с тревогой, и О'Нил проморгалась, медленно переводя взгляд с подруги на озеро. Вздохнула, делая шаг назад. — Ты в порядке? — Да, я... Всё нормально, просто это место немного... — Давит? — Кэнди горько усмехнулась. — Да. Да, давит. Нельсон обернулась на дом, а затем посмотрела в глубь леса. — Я понимаю. Когда смотрю на места, вспоминаю пережитые кошмары. И те, которые проживала во снах. Тебя они тоже преследуют? Ей захотелось истерически рассмеятся. Ранние кошмары с Писадой, Фавнами, заломанными конечностями давно перестали преследовать её, спустя время после курса психотерапии. Совсем редко являлись во снах, но после того ужаса, который действительно нарочно преследует её, она ещё ни разу в них не испугалась. — Иногда. — Ужасно, это ужасно, Сара. Снова видеть то, что хочешь забыть. — А что ты видишь? — Сара спрашивала, надеясь, что такой же ответный вопрос Кэнди ей не задаст. Кэнди закусила губу и потёрла ладонями плечи. Отвернулась, смотря на темноту озера. — Кэнди, если не хочешь, не отвечай. Я понимаю, правда. — Нет, я... Я скажу, — она ободряюще улыбнулась, но скорее для собственной смелости. — Писада. Дни, когда она держала меня в том лесу. Как она утаскивает меня, снова и снова. А ещё... Как Человек в Маске сворачивает шею мистеру Никсону. Тоже раз за разом. Потом всем нам, как превращает в уродов. Сара молчала, вцепившись ногтями в ладони. Как будто любое её слово будет грязным. — Сейчас уже редко, да. Но всё равно, когда подобные сны снова появляются, я просыпаюсь в холодном поту. Поэтому я не особо хотела слушать про наше прошлое, быть здесь. Но, может, так надо? Может, прожив это на словах в этом самом месте, оно наконец отпустит окончательно? Сара чуть улыбнулась, нежно касаясь ладони Кэнди и несильно сжимая её. — Да, я тоже думаю, что заплыв в прошлое поможет нам освободиться. Надеюсь, дьявол, я надеюсь. Они простояли ещё минут пять и стали возвращаться. И услышав, что мучает Кэнди, она понимала, что скорее всего похожие вещи ночами истязают и Бобби с Дереком. И да. Теперь она на самом деле ощущала себя предательницей. И теперь была уверена, что волновалась не просто так. И чёртова интуиция не ошиблась, когда Дерек, после того как они спустя некоторое время все легли спать, разбудил её и посмотрел глазами, полными волнения и ужаса, сухими губами произнося: — Кэнди пропала.