Прости меня, Волче.

— Серёжа? Все хорошо? — Олег медленно входит в комнату, из которой только что доносился душераздирающий крик. Но уже поздно. Перед Волковым предстоит ужасная картина. Не так давно, Сергея все-таки отпустили из больницы, исходя из того факта, что он, можно сказать спас Питер. А вот в его "камеру" Посадили Грома. Олег находится в Международном розыске, но это не проблема. С деньгами Сергея, а так же с его связями, которые он получил во время работы над приложением было совсем не трудно подделать документы. Проблемой сейчас является психологическое состояние Сергея, что было легко испорчено Вениамином Рубинштейном. Не смотря на то, что птица уже не преследует Сережу, кошмары остаются кошмарами, А Лица Лицами. Не редко, когда разумовский просыпался ночью от кошмаров, он мог увидеть лица в темноте. Они не имели какой-то определённой личности. Просто лица. Разумовский их даже не знал. Но эти глаза, эти улыбки, что смотрели сквозь него — были безумными. Было ощущение, что оно прямо около тебя, что оно вот-вот протянет свою руку и схаватит, в попытке убить. А может что и похуже. Сумашедшая, не человеческая улыбка, бело-желтые глазные яблоки, длинные, ужасно худые жёлто-серые пальцы и желочного цвета ногти, больше походившие на когти. Вместо зрачков и радужек, были чёрные круги. Как в настоящем фильме ужасов. Но самым противным было встретить этих... Тварей, — что порождает его мозг — над собой, или около себя. В надвисающем положении. Как будто вот-вот схватит. Сразу после выписки с больницы, примерно через неделю, его стало приследовать лицо. Оно было странным. Потом оно обрело тело. И всегда стояло в одном и том же месте. Потом таких лиц стало больше, и все они перемещались. Сначала просто лица, а потом, у них появились руки. Мерзкие, облезлые, морщинистые, белые с нестрижеными жёлтыми ногтями сухие руки. Некоторые имели Ярко-красный лак на тех же длинных грубых ногтях, а кто-то носил кольца. Самым жутким, по мнению Сережи было встретить желто-серо-белую руку, у которой некоторые ногти вырваны, некоторые ярко-красные, а некоторые просто нестриженные и все это украшеное Позолоченными кольцами, что поржавели. Как будто им столько же — а то и больше — лет, что и их... Носителю? И Сережа встречал такую руку. Чаще всего, она покоилась на кровати, около него, или на нём. Остальные же руки тянулись к нему. А лица шептали мерзости и гадости. И делали с адской улыбкой. В такие моменты, Сережа возвращался в Детский дом. Он вспоминал как Гриша бил его, за его длинные волосы. Вспоминал, как Кирилл вызывал эти самые длинные волосы и обзывал Сережу Педиком. Серёжа смотрит на все эти лица, и видит, как при каждом шëпоте какой-то гадости, язык ворочается во рту. Потому что рот расплылся в улыбке непозволительно широко. Жёлтые зубы, что на половину вываливались при разговоре падали прямо на лицо. И Серёжа кричал. Кричал от беспомощности. Кричал от страха. И все из-за Рубинштейна. Все из-за его чертовых экспериментов на подопечных. По этой же причине, Серёжа отказывается идти к Психотерапевту за помощью. Мало ли кто что доложет. Ведь даже Олег не знал всей ситуации полностью. Ещё Сергею было страшно, что этих мразей послала Птица. Было ощущение, что Она делает это специально. Она хочет вернуть себе сережу. А он боится. Боится, что в один день он проснется, и не будет ничего помнить, половина Питера будет сожжена, а река окрасится в красный, полыхая огнём. Ведь тогда, его снова отправят в больницу и снова он вернется в кошмар тех дней. Когда в него насильно запихивали таблетки, вливали воду и еду. Это был самый худший год его жизни. И он боится, что этот год вернется. Только в ещё большем объеме. Ведь Наверняка, Рубинштейн очень был опечален тем, что такой его труд экспериментов, гипнозов, пыток и прочего был вот так утрачен. Быть может, на Громе отыграется? Пока Татарин ездил по командировкам, в которые отправлял его Разумовский, Рыжий сидел на Диетах. И не простых диетах, а на Низкокалорийных. То есть питался Водой и Льдом. А когда Олег приезжал, то делал вид, что все так и должно быть. До тех пор, пока не упал в обморок прямо перед Олегом. Там то и вскрылись все голодовки Сергея. Когда Олег решил выяснить причину его ненависти к своему телу, Серёжа списал на Вениамина. С одной стороны, частично это была правдой. Ведь из-за голосов, которые твердят ему, — прямо как в детском доме — что он толстый, Сергей и правда так думал. Вениамин Рубинштейн бывало издевался над ним. До такой степени, что Серёжа не мог дышать от слез. Он говорил, что Сергея никто не любит, что его никто не будет ждать. Что Олегу такие не нравятся. Что никому такие не нравятся. Олег поверил в его оправдание. И зря. Он не замечал, как его чудо медленно угасает. Он не замечал, как он медленно умирает. Потому что все так и задуманно Сергеем. После той ситуации с обмороком, Олег решил тщательно следить за своим режим котëнком и старался как можно быстрее разобираться со всеми командировками и делами, а Сергей решил, что больше так не может. Разработав план, как он убьет себя, он начал приводить его в действие. Не подавав виду, он продолжал работать в штатном режиме, потокать в некоторых моментах Олегу и якобы хорошо кушать. Но так как сейчас был сезон осени, когда у всех горит задница, лишь бы все успеть, то Олега он гоняет нехило. Это сыграло на руку. Так как осень это закрытие сезона, и в декабре никогда нет никаких особенно важных встреч, помимо новогодних банкетов и прочей похожой херни, то нужно все успеть до 17 ноября. Это всегда так было. После 17 числа, всем якобы становится не до этого, но на самом деле лень. Изначально, Сергей из кожи вон лез, лишь бы уговорить их подписать ту или иную бумажку. А потом забил. Разумовский постоянно отправлял Волкова то в другую страну, на переговоры, то в другой город, на договоры. то вообще, в три ночи врывался в их комнату, будил Олега и говорил, что срочно нужно что-то купить или куда-то съездить. Это нормально. И Олег ничего не подозревая выполнял все беспрекословно. Конечно, не обходилось и без их обычных припираний, споров и ссор. Но это уже стало настолько буднично, что не имело никакого смысла. Олег совершенно ничего не замечал. Да, он постоянно следил за тем, как Серёжа питается, проверял его руки и ноги на наличие порезов, но ничего не находил. Хотя чувствовал, что что-то тут не так. _Здравствуй, Волче. Если ты это читаешь, то вероятнее всего, меня уже нет в живых. Я очень ценю наши отношения, но я больше так не могу. Если ты помнишь, то меня постоянно преследовали галлюцинации. Они были разными. Но они были всегда. После каждого кошмара были галлюцинации. Они были ужасными. Но они так же ждали меня и в темноте. Не знаю, помнишь ты или нет, но раньше я обожал темноту. Сейчас же я уснуть без тонкого источника света не могу. Я не могу заснуть без тела рядом. Мне тяжело спать впринципе. Я постоянно засиживаюсь до рассвета, ведь так не особо то и страшно засыпать. Но даже это мне не помогает. Я все равно лежу и ворочаюсь. Я стал очень пугливым. Меня пугает абсолютно всë. Я боюсь своего будущего. Я боюсь себя._ Разумовский писал предсмертную записку в один из вечеров, когда Олег был в командировке. Совместная ночь, после этой командировки будет их последняя. На следующую ночь, когда Олег будет копошится на кухне, Сергей покончит с жизнью. Он давно решил сделать именно так. Да, Олега жаль, но Сергей больше так не Может. Ему страшно. _Я присмотрел хорошего приемника, который сможет продолжить развивать приложение, а так же она сможет заменить меня. Если ты этого захочешь. Макарова Валерия. Её контакты будут в ноутбуке избранного вместе. Там в целом и вся нужная информация. Мы с ней уже пару раз разговаривали мельком на тему Вместе. Она нас не подведет._ Слезы катились ручьём. Было больно это писать. Руки невероятно тряслись. Точно так же как и тело. Его всего трясло от второго дня голода. Если бы не вечный стресс, и не сбитый режим, то возможно организм отреагировал бы не так ярко как сейчас, но... Сейчас это сейчас. _Я Люблю тебя. Ты был для меня больше, чем человек. Прости меня._ Решив, что все же он не закончил письмо, Размовский добавил ещё пару строчек. _я могу предположить,насколько тебе сейчас тяжело, читая этот текст, но увы, меня уже ничего не спасет. В любом случае, рано или поздно это должно было случиться._ Окончательно завершив письмо, Сергей оставил подпись своей кровью и положил это письмо в конверт, запечатав воском. Как бы не хотелось, но просвещать во все подробности он сейчас не собирался. Второе письмо, со всеми жуткими дополнениями он с прячет где-нибудь в одной из своих леопардовых шуб или в одежде Олега. Как найдет, то прочтет. Для него и так эта потеря будет болезненной. Разумовский аккуратно свернул письмо в оригами Журавля и положил его в конверт, который запечатал потом воском. Отправив пмсьмо в дальний ящик стола, Разумовский пошел перенастраивать Марго, чтобы потянуть время, до вызова скорой помощи и выиграть для себя время. Кодил к слову, он дня два. Так как это встроенная команда, то естественно снять её было не просто. Но, буквально за несколько минут до прихода Олега домой, все получилось. Эти последние минуты он потратил на прятанье письма. И все прошло на ура. Олег вернулся домой, и Серёжа налетел на него с объятиями, будто ничего не происходит. Они вместе ужинают, Олег рассказывает как прошли переговоры и параллельно накладывает ужин, Сергей наблюдает за всем этим и в уголках глаз у него скапливаются слезы. — ...у и мне пришлось дос.. Ну ты чего, лис? — Олег прервал свой рассказ и обернулся на Сергея. Он заметил эти слезы. Серёжа поспешил скорее улыбнуться, и отмахнулся фразой по типу "Это от счастья". Олег обнимает своё солнце и замечает порез на его руке, он не ровный, и не похож на тот, что от селфхарма. Он моментально серьезнеет. Лучше спросить, чем потом винить себя в его смерти. — Что это? — Олег резко отпрянул от Сергея и схавтил его руку, кивая на порез. — А... Это? Просто поранился, пока себе кушать готовил. — Сергей врал так искусстно, что можно было подумать, что это правда. И Олег так и подумал. И вот, настал день икс. Точнее, время икс. Пока Олег мыл посуду после их с Сережей ужином, обладатель рыжей копны волос ушёл в ванную, под предлогом, почистить зубы. Взяв нож в руку, он провёл прямо по Вене. Крик. В последний момент он хватает заготовленное письмо и падает, ударясь об раковину. Он видит над собой расплывчатое лицо Олега. — Нет, не хорошо. Прощай. — Серёжа улыбается, и закрывает глаза. Навсегда. Олегу тоскливо. Ему больно. Ему больно от осознания, что он не смог сам найти причину ужасного состояния Сергея. Пока Олег мирно, слепо и наивно верил, что Сергей идет на поправку, тот медленно умирал. Буквально. Надо же было все так спланировать. Идеальное самоубийство. Естественно, в этом ничего хорошего нет. И Олег это прекрасно понимал. Но, он где-то в глубине души гордился тем, что у Сергея получилось вести себя не вызывая подозрений. Олег кричит Марго, чтобы та вызвала скорую, но та отвечает, что такой команды у неё нет. Тогда Олег кричит, чтобы она набрала номер телефона скорой и диктует этот номер, но ответ Марго такой же. Олег задыхается в слезах. Его трясет. Он так долго ждал воссоединения со своим рыжжим чудом, но так мало провёл с ним времени, Из-за постоянных командировок. Олег захлебываясь слезами забирает из рук Сергея конверт и раскрывает его. Хотя даже не раскрывает, а разрывает. В глаза сразу бросается кровавая подпись. Она как клеймо. Сразу всплывает образ его рыжего лиса, как тот сидит и пишет письмо, режет себе руку и использует эту кровь для подписи. "Значит, тот порез был не из-за того, что не аккуратно готовил кушать" Проносится у него в голове. Олег дошёл до строчек про Леру, но дальше не смог. Он вновь залился истерикой. Эту ночь, он точно не будет спать. Но свяжется ли он с Лерой?