Болезнь

Даня чувствует себя... Не чувствует, в общем-то. Кости ломит, голова трещит, в горле першит, голос отчаянно гнусавит. Радостно отхватил все прелести примитивной простуды, которую странным — Мирик закатывает глаза, потому что все весьма очевидно, — образом словил в аэропорту, когда из каких-то непонятных ему самому же соображений отказался пересаживаться с места, которое продувало, взбесился из-за предложенной куртки, когда собирался на прогулку. Еще тогда, в самолете, в глаза будто щедро насыпали песка, поэтому ребята из команды сразу знали, что такое поведение было предвестником надвигающейся болезни. И точно. Плохо стало еще на улице. Руки непривычно подрагивали, а голова словно налилась свинцом. Возвращение в буткемп ознаменовалось появлением надсадного кашля и, что самое противное, повышением температуры. Сначала всего немного, не доставляя каких-то особых неудобств. Но чем дальше, тем больше. Дима ходил вокруг друга кругами, оценивая, с какой бы стороны зайти, чтобы уговорить того выпить таблетки. Неудачу в этом нелегком деле уже успел потерпеть Леня, Борис и вовсе отказался заранее, прекрасно зная, что пересилить упрямый характер тиммейта было на грани реальности. А сделать что-то с заболевшим Даней... Легче было сразу сложить лапки в молитвенном жесте и надеяться на помощь сил свыше. — Дань, давай от головы хотя бы? — Предпринимает попытку Дима. Видит, как плохо другу, но и сделать ничего не может. Их тренер, Халли, единственное действительно авторитетное лицо для Дани, к чьим словам он беспрекословно прислушивался, сейчас отсутствовал, уехав по делам, а попытки дозвониться радостно обрывались оповещением о недоступности держателя номера в данный момент. — Тогда от температуры? — Крышковец натурально кривится, только сильнее сжимаясь в комок. Колени к груди, руками обхватить, а сейчас ему чай принесут, жизнь и вовсе наладится... Когда Дима собирается предпринять еще одну попытку, он даже сказать ничего не успевает. За спиной вырастает Мирослав, и Соколов смиренно уступает ему право разбираться с их тиммейтом. Садится на один диван рядом с взволнованными Леонидом и Борей. Все трое с интересом наблюдают за взаимодействием этого дуэта. Только недавно они случайно узнали об их отношениях, поэтому теперь с жадностью туристов из глубинки в столице внимательно всматривались в подростков. — Даня, — тихо зовет Плахотя, опускаясь рядом с креслом на колени. Ловит взгляд карих глаз с полопавшимися капиллярами. Сердце вздрагивает, кровью обливается, что не уберег, не убедил местами поменяться. Тянет руку к нему ладонью вверх. Несколько секунд успевает пройти, прежде чем Даня смиренно берет лекарство с абсолютно несчастным видом. — От головы, — оповещает Мирик, прослеживая путь розовато-серой таблетки от его руки к чужим губам. Боится, что может взыграть чувство противоречия, и Даню тогда уже никто не сможет заставить ничего сделать. Когда первое лекарство оказывается внутри больного, все позволяют себе немного выдохнуть. — От температуры, — продолжает Зонтикс, протягивая красную пилюлю, которая успешно была выпита. — И иммуностимулятор, — Даня хочет возмутиться, даже воздух набирает в легкие, но оказывается прерван строгим голосом: — Пей. Боря, Дима и Леня с интересом наблюдают за развитием событий. Откажется или нет? И... Даня пьет. С неудовольствием, но все же берет из рук в руки уже открытую капсулу и высыпает гранулы под язык. Моргает. Удивленно смотрит на Мирослава, отставляющего стакан воды подальше на стол, чтобы его даже случайно не получилось сбить. — Сладенько, — хрипит юноша. Принимает плед, укутываясь в него посильнее. — Но лучше бы все равно чай принес. Мирик гладит аккуратно тиммейта по волосам, опасается усилить головную боль. Присаживается рядом, устало опирается поясницей на подлокотник кресла. Даня хохлится, но уступает, позволяет уместиться с ним. Леня испытывает острое чувство умиления, будто смотрит на собственного малого ребенка или на котенка. Боря наконец-то спокойно вздыхает, расслабляясь на своем месте. Тревога за друга отпускает. Если Зонтикс смог провернуть этот невероятный финт с тремя препаратами за раз сейчас, то сможет и потом. Диме состояние Дани все равно явственно не нравится. Словно было что-то, о чем они забыли, но что аукнется им в скором будущем. Даня листает галерею, выбирая, какую бы фотку с сегодняшней прогулки залить в телеграмм канал, куда давно не публиковал что-то действительно личное. Пока хмурится, пытаясь найти разницу между двумя одинаковыми фотографиями, не замечает, как пустеет гостиная, где они с Мириком остаются только вдвоем. Тыкает в итоге в случайную картинку, отправляет ее. Наблюдает за стремительно увеличивающейся цифрой комментариев, но читать их нет никаких сил. Опирается на чужое крепкое плечо, отпускает свою усталость, позволяет ей выползти наружу, оплести своими путами его целиком. — Разбудишь через полчаса? Знает, что голос звучит совсем жалко. Дрожит и хрипит, но просьбу не высказать не может. Засыпать в уличной одежде так не хочется, но болезненная усталость пересиливает. Глаза смыкаются, сознание медленно уплывает, заволакивается больным туманом. Сквозь пелену чувствует мягкое прикосновение к плечу. Тихий голос что-то говорит, но он не способен различить ни слова. Цепляется на источник тепла и звука, выныривает из пут сна. Мир начинает приобретать реальные очертания. Осознает себя лежащим головой на чужих крепких бедрах, пусть и помнит, что засыпал точно не так. — Чувствую себя так, будто восстал из мертвых не до конца, — хихикает Даня. Несмотря на жалобы, чувствовал он себя значительно лучше. Сон, пусть и недолгий, в паре с лекарствами сработал на "ура", подарив желанный отдых от дурного самочувствия. Позволяет себе одной рукой пролезть под чужими ляжками, второй обхватить сверху, обнимает, прижимаясь щекой к теплой ткани брюк. Ощущает длинные пальцы в своих волосах, улыбается довольно. Разделяют этот момент между собой. — Ладно, все, пойдем, — Мирослав тепло улыбается и помогает партнеру подняться. Страхует также на лестнице, ощущая неуемное желание оберегать заболевшего Даню. Тот на это только с неудовольствием качает головой, убеждает, что уж точно не свалится с лестницы и... Запинается на ступеньке. Дальше идут молча. Помещение встречает их мягким светом, но холодным воздухом. Кондиционер, работающий все это время, тут же выключается, а окна распахиваются, впуская внутрь теплый воздух. Даня хитро-хитро улыбается, быстро целует парня в щеку и, схватив полотенце, скрывается за дверью ванной. И в следующую секунду Мирослав уже слышит шумный напор воды. Улыбается невольно сам, прикладывает руку к горящей коже. Когда раскрасневшийся Данил вылетает из санузла, вслед за ним вырываются клубы пара. Наблюдает, как за той же дверью пропадает его парень, щурится от удовольствия, потому что наконец-то согрелся, наконец-то чувствует себя наполненным энергией. В моменте быстро пишет друзьям, предлагает сыграть пару игр, запускает стрим. На часах еще даже не половина двенадцатого, пусть и близко, поэтому такая внезапная тренировка на ночь кажется совершенно потрясающей идеей. Ровно до того момента, пока он не начинает кашлять. Первый оглушительный звук вырывается из его легких так внезапно, что он даже не успевает понять, что он принадлежит ему самому. Но стрим уже запущен, ссылка появляется на канале, а число зрителей стремительно увеличивается. Заверяет друзей в чате мессенджера, что все в порядке, надо сыграть, раз позвал, отключает уведомления, попутно уже начиная общаться с поклонниками. — "Почему такой голос?" — Зачитывает вопрос. — Да я приболел чутка. Наблюдает, как чат взрывается пожеланиями выздоравливать поскорее. Благодарит пару раз, чувствуя внезапную усталость, накатывающую волнами. Рассеянно играет, совсем не может сосредоточиться на том, что происходит на экране. В какой-то момент сквозь наушники слышит шаги Мирика. Тот ничего не говорит, видит, что идет стрим, просто оставляет свои широкие ладони на чужих плечах на несколько секунд. Сжимает пару раз, потом отходит, оставляя непонятное чувство пустоты. Проигрывают, Даня бесится из-за лагающего Фейсита, подставившего ему другой ник, ругается мысленно, выдает такие тирады, что на Твиче его тут же заблокировали бы. Переводит глаза на часы. Полночь уже отметила начало нового дня. Спать хочется неимоверно. И пить. Горло, пересохшее от кашля, дерет невозможно, слабость в мышцах не дает сосредоточиться. Сейчас бы лечь в позе звезды и ничего не делать... Но Даня договаривается на следующую игру, заглядывает в чат, отвечает на некоторые вопросы, смеется, когда им выпадают те же соперники, что и в прошлой катке. В какой-то момент приходится признаться самому себе, что сил не остается ни на что. Держится на чистом упрямстве. Замечает краем глаза вид Мирослава, смиренно ожидающего своего партнера. Он вальяжно развалился на постели, которую они теперь делили на двоих, ноги широко расставлены, локтями упирается в кровать, голову откинул, открывая взгляду кадык, красиво обтянутый кожей. Шелковая ткань пижамной рубашки плавно очерчивала привлекальные мышцы. — Что-то спать уже охота, — произносит Даня больше для Мирика, чем для зрителей. Радуется, что не включает вебку, позволяет себе в кратком перерыве взглянуть на возлюбленного. Чуть отодвигается от микрофона, страшно кашляет, хмурится из-за этого, трет грудь, пытаясь избавиться от противного остаточного чувства спазма в ней. — Все, последняя игра. Старается сосредоточить все внимание на противостоянии команд, внести достойный импакт к игру, но острое чувство холода начинает расползаться по коже, проникая все глубже и глубже. — Бля, мне хуево, — и не понятно говорит про игру или про самочувствие. Наблюдает за вторым проигрышем против тех же соперников, качает головой, снова кашляет, прикрывая рот рукой, чтобы заглушить звук. — Как же плохо. Совсем недолго остается на стриме, отвечает еще на несколько вопросов, в конце натыкаясь на какую-то грубость о спаде его собственной игры. Понимает, что бессмысленно что-либо говорить, отключается. Обхватывает себя руками, пытается согреться, но легкая футболка вовсе не могла подарить ему тепло. — Посплю сегодня у себя, не хочу заразить, — слабый голос звучит в тишине как-то инородно без присущей ему звонкости, покрасневшие глаза смотрят так жалобно-жалобно. У Зонтикса сердце пропускает несколько ударов от этой картины, но все равно остается на месте, молча наблюдая за скованными движениями партнера. Вслушивается в каждый шорох, в чужое тяжелое хриплое дыхание. Считает секунды, переходящие в минуты. Видит, что с каждым мгновением юноше все хуже, поначалу слабую дрожь теперь было невозможно скрыть, из груди непроизвольно вырывался хриплый кашель, без ножа резавший душу Мирика. — Холодно... — Тихо жалуется Даня в пустоту, снова сворачиваясь в клубок, пытается согреться собственными силами. С противоположной стороны комнаты внезапно слышится шуршание. Осторожные шаги вибрацией отдаются в теле, причиняют неудобство. Хочется оказаться в подвесном гамаке, в вакууме, чтобы точно не ощущать никакого воздействия на себя окружающего мира. Понимает, что партнер оказывается совсем близко только по затуханию пульсации в собственной голове. — Видимо, действие таблеток закончилось, — шепотом произносит Мирослав. Видит, как каждый звук причиняет другому боль. Оглядывает Даню, качает головой. — Подожди немного, — чуть приподнимается с колен, на которые встал, чтобы оказаться ближе к лицу Дани, скидывая пижамную рубашку через голову, укладывается рядом, раскидывает руки, приглашая в объятия. — Иди сюда. — Давно ли у нас косплей на "Сумерки" снова в моду вошел? — Смеется хрипло, как-то надсадно, но только ближе жмется, когда Мирослав оказывается в постели. Оставляет ладони на широкой спине, греет их. Сам нежится в чужих теплых объятиях, не подозревая даже, насколько высока его собственная температура сейчас. Мирик гладит его по мягким волосам и думает, что обязательно сделает все, чтобы облегчить следующую неделю для возлюбленного. Будет терпеть все его капризы и психи, спасать от лихорадки по ночам, по сотне раз за час носить ему чай с медом — помнит, что с лимоном Даня не переносит, — и бороться с его нелюбовью к таблеткам. Все, лишь бы снова увидеть привычную улыбку, наполненную счастьем. Даня утыкается холодным носом в ямку между чужими ключицами и думает, что бесконечно влюблен в самого заботливого человека на свете.