Единственный шанс

«Человек может объездить весь мир в поисках того, что ему нужно, и найти это, вернувшись домой».

Томас Мур

      Лёгкое малиново-алое полотно созревшего рассвета полупрозрачным туманным маревом расползалось по самому краю бледно-золотистого неба, медленно окутывая своим ослепительным неземным сиянием бесплотный купол молочного горизонта, и проклюнувшееся из-под тяжёлого вороха неотступной тьмы нерешительное солнце шатко взгромождалось на своё привычное неизменное место во главе бренного мира, словно за минувшую неспокойную ночь успело напрочь отвыкнуть от своих прямых обязанностей, но вскоре уже набралось свежих сил и с каждым мгновением пылало всё ярче, властно разгоняя перед собой самоуправные тени. Издалека почувствовав неотвратимое вторжение всемогущего светила, заискивающие слуги непроглядного мрака в страхе разбегались, едва успевая уворачиваться от беспринципных притязаний раскидистых жемчужных лучей, и стремились поскорее покинуть бесприютную обитель занимающейся зари, убедившись наконец, что время их единоличного правления подошло к концу. На светлом пастельном фоне беззвёздного небосклона отчётливо и несколько зловеще чернели зубчатые пики городских домов, гармонично перемежаясь с остроконечными минаретами мечетей, и оттого создавалось неоправданное впечатление, будто вся эта завораживающе безмятежная картина, открывающаяся с высоты господской террасы, была с дотошной правдивостью перерисована талантливым художником, настолько аккуратными и безупречными казались изумительные виды на охваченную чутким сном столицу, что в немом величии раскинулась как на ладони перед чужим очарованным взглядом. Отсюда долгий путь от дворца до морского причала представлялся искушающе коротким и легко преодолимым, уже за несколькими десятками разновысотных построек в соблазнительном умиротворении просматривался широкий, изогнутый полукруглой дугой тихий залив с беспорядочно торчащими из глубины спокойных вод мелкими островами, а на самой его ребристой поверхности беспризорно покоились выдворенные в открытое море лодки и торговые суда, за которыми по рассечённой глади гостеприимного Босфора тянулись причудливые клиновидные следы, позволяющие со всей точностью определить, в каком направлении движется тот или иной корабль. По сравнению с чистыми, окрашенными в невинные естественные цвета небесными сводами, сплошь покрытые густой маслянистой чернотой просторы складно воркующего моря словно пристроили в своей обширной колыбели изгнанные из рая истощённые тени, вобрав в свои бездонные чертоги разрозненные остатки изодранных в клочья сумерек, и дребезжащее над невысокими волнами потустороннее свечение будто исходило из недосягаемых недр непокорной стихии, придавая ей насыщенный, обсидианово-фиолетовый отлив. Разбуженное некой природной силой молчаливое светило уже выглянуло из-за рубежа неведомого укрытия ровно наполовину и теперь вовсю принуждало изящные гребни перекатывающихся на ветру валов пленительно сверкать насыщенными сливовыми тонами, выстраивая с их помощью колеблемую солнечную дорожку. Ещё совсем недавно этими же проказливыми играми развлекала себя молодая серпообразная луна, прочно зацепившись за тёмный пятнистый бархат обнажённым когтем какого-нибудь раззадоренного зверя, но на этот раз утончённая повелительница равнодушной тьмы преждевременно исчезла раньше положенного срока, не оставив после себя ни единого намёка на своё неприкосновенное присутствие. Кто-то не видел в этом дерзновенном капризе ничего необычного, и лишь пытливые трезвые умы были способны сопоставить столь непривычное поведение ночной заступницы с куда более пугающим и необычным явлением, истинное значение которого до сих пор было понятно далеко не всем. И даже готовый прийти в этот мир неторопливый рассвет ничем не отличался от всех предыдущих, такой же боязливый, бесшумный и отчуждённый — для всех, но только не для того, кто впервые за долгое время заново обрёл самого себя.       Кокетливо подмигивающее из-за кромки позолоченной рассеянным утренним светом воды ленивое солнце дразняще слепило зоркие карие глаза, похожие в окрепшем сиянии нежной зари на две сочные спелые вишни, любопытный ветерок приветливо посвистывал над чутким ухом, разбавляя приятную тонкому слуху благоговейную тишину, и задуваемая с моря ублажающая прохлада заботливо лелеяла в своих объятиях безупречное сильное тело, словно желая в последний раз как следует послужить ему на прощание, изгоняя накопившуюся за весь день свинцовую усталость. Беззастенчиво позволяя навевающим упоительную истому внешним воздействием равномерно покачивать безвольно выпущенные на свободу мысли в каком-то особом запутанном русле, Бали-бей с наслаждением прикрыл отяжелевшие веки, с каждым глубоким вздохом наполняя лёгкие животворящими ароматами соленоватой свежести и цветочных благоуханий, и спустя несколько незабываемых мгновений снова устремил безучастный взгляд на представшие перед ним во всём своём великолепии владения Стамбула, жадно впитывая малейшую интересную деталь и откровенно любуясь этим поистине сказочным местом в попытке запечатлеть его в памяти до самой незначительной мелочи. Несмотря на то, что заведённое неистовым рвением к неизведанным краям сердце исступлённо разрывалось от сводящего с ума нетерпения, какая-то часть его привязчивого существа уже не находила себе места от нарастающей тоски и неподдельной печали, отчего мучимый непрошеным сожалением воин только теперь с удивлением обнаружил, насколько на самом деле непросто ему было добровольно покидать этот чудесный неповторимый город, успевший стать ему настоящим домом. Лишь сейчас, когда путь его лежал в совершенно чужие враждебные земли, он начал отчётливо осознавать образовавшееся внутри него подлинное обожание, с которым он беспрестанно вспоминал проведённые здесь лучшие годы своей молодости, однако даже эти преданные чувства отныне не могли заставить его повернуть назад, тем более, что времени оставалось мало и всего через несколько мгновений он покинет столицу навсегда, простившись со всем, что было ему так дорого. Нечто цепляющее и невыносимо тягостное без предупреждения вторглось в раскрепощённую грудь предавшегося невесёлым размышлениям Бали-бея, вынудив его судорожно сглотнуть подступивший к горлу горький ком возобновившейся боли, пальцы сами собой до побеления костяшек вцепились в мраморные перила просторной хозяйской террасы, так что крупное кольцо предупреждающе впилось металлическим обручем в плоть мизинца, но в ту же секунду неприступные воды желанного умиротворения снова нахлынули на него откуда-то со спины, приласкав область между лопаток, и тогда он мгновенно усмирил поднявшуюся в душе бурю, утешенный близким надёжным присутствием единственного свидетеля его внутренних метаний. Даже не имея возможности видеть и слышать своего повелителя, который в эту минуту безвылазно погрузился в глубокомысленное чтение какой-то старой книги, расположившись на диване посреди балкона, обладающий отменным чувством развитой интуиции воин безошибочно знал, что Сулейман по-прежнему находился рядом с ним, готовый поддержать мудрым словом или ободряющим взглядом, и потому он ни разу за все эти незримые часы их совместного непринуждённого молчания не ощутил себя отвергнутым или одиноким, будто проницательно считывающий его взволнованное состояние правитель лучше него самого понимал, каким именно способом поддержать своего верного бея и доброго друга, оказавшегося перед сложным жизненным выбором. Его растроганное подобным участием сердце во власти умилённой услады таяло от бесконечной признательности и глубокого чувства невыразимой благодарности, заходясь страждущим трепетом, и непоколебимая уверенность в нём неудержимо обострилась, постепенно перерастая в боевую решимость, что окрыляла его необузданной отвагой. В порыве некой проникновенной тяги Бали-бей не выдержал и невольно переметнул обуянный потаённым вожделением взгляд ещё дальше, вплоть до убегающего вдаль горизонта, неосознанно жаждая отыскать среди одинаковых покладистых волн горделивый статный силуэт стремительного судна, что без оглядки уплывало навстречу встающему солнцу, бесстрашно разрубая плотную толщу Чёрного моря, и одержимо мчалось в загадочном направлении, самоуправно оседлав дикий задиристый вихрь. Словно оцепенев, он, не моргая, наблюдал за безвозвратно удаляющейся от города тёмной точкой, боясь даже на один короткий миг упустить её из виду, и с непомерной щемящей гордостью представлял там своих храбрецов, их сплочённую дружную команду и новоиспечённого капитана. Наверняка сейчас бывалые матросы как обычно заполонили собой верхнюю палубу, с головой погрузившись в трудоёмкую рутину, и в своей каюте предусмотрительный Алонсо просчитывал наиболее безопасный маршрут, одновременно с этим грезя о предстоящей встречи со своей возлюбленной. А где-то на капитанском мостике неумолимо исчезающего с поля зрения корабля точно так же пристально и одухотворённо, с бессмертной надеждой, глядела на доблестного воина преисполненная той же мужественной веры Тэхлике, чьи прекрасные многогранные глаза и чарующий мелодичный голос он уже никогда в жизни не сможет забыть, и ему всё казалось, будто они смотрят прямо друг на друга даже через это непреодолимое расстояние, слышат чужое сердцебиение с такой ясностью, словно их охваченные непорочным откровением тела находились вплотную, чувствовали дуновение постороннего дыхания, как если бы он застыл напротив неё в преддверии прощального поцелуя. Но всё это было не более, чем несбыточной иллюзией: она была уже далеко, настолько далеко, что он не мог ни видеть, ни слышать её, мог лишь воображать, как она оглядывается назад. Однако, невзирая на жестокие обстоятельства, что помешали им быть вместе, Бали-бей нутром чувствовал, как крепнет устоявшаяся между ними взаимная связь, способная преодолеть неподвластное им течение вечности, и знал, что, когда придёт время, он непременно узнает её среди тысячи лиц и имён, обязательно узнает, как только судьба позволит ему узреть в раннее незнакомых чертах его собственные, идеально гармонирующие с её светлым ликом. Пусть каждый из них предпочёл идти своей дорогой, сквозь сотни мгновений, тысячи дней и множество лет они будут искать друг друга, пока однажды им не представится второй шанс, который на сей раз они ни за что не потеряют.

***

      «— Анне, расскажи мне сказку!       — Эбни, ты уже слишком взрослый для детских сказок. Лучше я расскажу тебе одну легенду. Хочешь послушать?       — Конечно! А что это за легенда?       — Это легенда об одном благородном отважном воине, известном своими смелыми подвигами.       — Кто этот воин, анне?       — Он — это часть тебя, дорогой эбни. Настало время тебе узнать всю правду о своём отце».

***

      Я Малкочоглу Бали-бей. Храбрый воин Османской империи, о чьих подвигах, силе и отваге слагают легенды обычные люди. Всем сердцем преданный своей Империи слуга, Бали-бей. Воин, который вырос на поле битвы, с малых лет засыпал под звон оружия и крики вражеских солдат. Воин, чьи глаза стали бездонными и холодными, а душа пустой и равнодушной от преданности и верности своему долгу. Я Бали-бей. Сын наместника Семендире, Малкочоглу Яхъи-бея, и дочери Султана Баязида II, Айнишах Султан, ставший в шестнадцать лет санджак-беем Семендире, в двадцать лет – бейлербеем Белграда и Босны, в двадцать пять – командиром правого крыла Османской армии и вторым бейлербеем Будапешта. В юном возрасте я познал тяжесть серьёзных решений, испытал на своих плечах груз ответственности за судьбы чужих мне людей. В раннем детстве я познал нелюбовь отца и слабость матери, запятнал свои чистые очи кровавым пятном жестокости и желанием превзойти своих сверстников, лишь бы только отец остался мной доволен. О, как он смотрел на меня, когда я был ребёнком! Кажется, со временем я начал смотреть точно так же: холодно, бесспристрастно, с отблеском смертоносной стали в глазах. Я воин, в чьих жилах течёт благородная османская кровь, чьё сердце никогда не будет биться ради любви, потому что оно принадлежит смерти. Я воин, которого с детства собственная мать пыталась отградить от жестокой судьбы, воин, чьи руки запятнаны невинной кровью его же солдат и никогда не смогут познать тепло женского тела, воин, который обречён скитаться по полю сражения в поисках смерти, лишь бы забыться в одиночестве и наконец стать свободным. Я слуга своего народа, преданный бей своего господина, султана Сулейман Хана, вечный предвестник смерти и жестокости – призрак прошлого, тень своего коварного отца. Избранный самим шайтаном, изувеченный собственными страхами и несбывшимися надеждами, всю свою жизнь стремился понять одно – может ли человек стать свободным? Может ли он сам распоряжаться своей жизнью или на самом деле он вынужден идти по прочертанной кем-то дороге? Какая у него судьба и сам ли он её выбирает? Я Бали-бей, великий воин Османской династии, слуга своих подчинённых, хозяин богатых земель, но при этом пленник своего же призвания, умирающий каждый раз, когда слышит предсмертный крик раненого солдата, жаждущий всем сердцем забыть каждое мгновение своей жизни, лишь бы не мучиться терзаниями совести, мечтающий утонуть в одиночестве, наивно ищущий способ освободиться. Освободиться от бремени жестокого осуждения, доказать самому себе и другим, что не является отражением отцовской души и ни за что не станет таким, как он. Не позволит никому выбирать за него его судьбу. Станет диким огнём, превратится в свободный ветер, но ни за что не пригнёт голову к земле. Не покорится, не сдастся. Никогда не склонится.       За эти годы меня как только не называли. Юный Яхъяпашазаде, достопочтенный Коджа Бали-паша, смелый воин с глазами волка, Кюрт, безрассудный герреро. Но большинству я известен под другим именем, которым наградила меня мать в честь моего прославленного предка. Я Малкочоглу Бали-бей. Говорят, что я воин с диким нравом и неукротимой жаждой свободы. Мимо меня не пролетит ни одна птица, говорили мои враги. Я родился и вырос на берегу Дуная, самой полноводной и широкой реки в этих землях. Эта река заменила мне отца и мать, она стала моей колыбелью, местом упокоения моих мыслей, надежд и печалей. Она обучала меня, направляла и поддерживала, где бы я ни был. Она воспитала из меня воина. Свой дикий нрав и жажду свободы я унаследовал от её бурных вод, её холодные глубины наделили меня хладнокровием и решимостью, её тихий плеск наградил меня терпением, но стремительное течение воспитало во мне вспыльчивость и неконтролируемый гнев. Её мягкие волны сделали меня смиренным и покорным судьбе. Бесконечный ток этих вод научил меня: нужно быть преданным своей земле, своим родным берегам, нужно ценить каждый дар, посланный тебе свыше, быть верным и никогда не отступать. Можно умереть, но нельзя повернуть назад. Нужно помогать друзьям и беспощадно убивать врагов. Река лишила меня страха и наделила отвагой, вырастила из меня бесстрашного воина. Я Бали-бей, сын Дуная.       За тысячу дней, что мы проживаем, шанс исправить наши ошибки нам выпадает лишь однажды. Когда тебя, не взирая на твои прошлые победы, не взирая на твою преданность, отправляют в изгнание, тебе остаётся только одно: слепо плыть по течению, покоряясь своей судьбе. Когда копыта твоего верного коня бесшумно ступают по чужой земле, а ветер странствий грозит сбить тебя с пути, ты впервые начинаешь осознавать, что душа твоя с самого начала была обречена остаться там, откуда ты ушёл навсегда. Твоё сердце впервые изнывает от боли, не находит себе места, потому что тебя терзает тоска по оставленным вдали родным краям. Когда я, впервые познавши тяжесть изгнания, не посмел покориться и самоотверженно бросился на перекор судьбе, она жестоко покарала меня за это. Она отняла у меня всё: дом, честь и даже моё имя. С этих пор я думал лишь об одном: вот моя главная цель. Подняться на зло своим недругам, взглянуть в глаза своему страху и восстановить своё благородное имя. Именно это имя простые люди вспоминали в своих легендах, именно его мои верные товарищи прославляли на все лады в день великой победы, мои враги проклинали его грязным словом, а любимая шептала его в своих одиноких молитвах на другом берегу, неустанно надеясь, что ветер вот-вот донесёт до меня её страстные мольбы. Моё имя Малкочоглу Бали-бей. Сильный воин, бесстрашный и непобедимый, известный своей верностью Аллаху и своему повелителю. Воин, чья судьба была предопределена ещё в тот день, когда он сделал свой первый вдох на руках у счастливой матери. Я с тоской смотрел на далёкие крепости на другом берегу Дуная и мечтал однажды вонзить в их самое сердце свой острый меч. Я мечтал покорить себе весь Дунай от края до края, прославляя имя Аллаха, и продолжить великое дело своих предков, но судьба оказалась жестока к моим желаниям. Будучи не в силах воспрепятствовать чужой власти, что держала в своих руках мою жизнь, я был вынужден слепо следовать по прочертанной мне дороге и всё это время задавался лишь одним вопросом: почему я? Потому что он выбрал меня. Выбрал меня одного из всех остальных, наделил меня властью, богатством и своим бесценным признанием. Я одинокий волк, выращенный в стае грозных воинов, чьё сердце навеки вечные принадлежит лишь безмолвной, равнодушно сияющей в небе луне. Когда из груди моей рвётся отчаянный вой, я подавляю его глубоко внутри, не давая слабости вырваться наружу. Я делю логово со своими братьями, но душой и существом по-прежнему одинок. Я Малкочоглу Бали-бей, сын волчьей стаи. Разве может раненый и изгнанный волк долго прожить на воле вдали от своих товарищей? Разве не будет его сердце тосковать по родному дому, разве не будет он воспевать в своих молитвах свою бесконечную преданность, разве не осознает он, что без былого покровительства обречён на верную смерть? Он скитается в поисках дома, зализывая по ночам свои раны, он продолжает медленно умирать от горя под незнакомыми кустами, а его волчья сущность всё ещё помнит тот незабываемый запах преданной Альфы. Он вспоминает те светлые дни, когда вёл за собой свою стаю в кровопролитные битвы, он изнывает от любви к своим товарищам и жаждит вернуться домой. Но нельзя. Однажды изгнанный из стаи за слабость, волк не может и не смеет вернуться обратно по своим же следам. И тогда, в очередной раз заслышав за пустынными холмами далёкий вой своих бывших братьев, волк упрямо молчит, притаившись в глухом лесу подобно призрачной тени. Смерть уже ходит за ним по пятам, охотится на опытного охотника, сидя в засаде и безвременно выжидая. Однажды придёт такой день, когда волк больше не сможет бороться с самим собой и запрокинет голову к звёздам, чтобы затянуть свою последнюю песню, восхваляя и превознося до небес собственный конец. Смерть. Она стала моим верным товарищем, с которым я прошёл бок о бок не одну битву. Она моя единственная подруга, с которой я делю все свои тайны, мой злейший враг, которому я своими руками, запятнами кровью, отдаю дорогие мне сердца в качестве взятки за совершённые когда-то грехи, моя любовница, с которой я вот уже много лет засыпаю вместе в одной постеле, внимая её убаюкивающим песням и всё ожидая, когда же ей надоест эта игра и она найдёт меня в кромешной темноте моих же собственных покоев. Я не нужен смерти, пока ей есть, кого забрать себе вместо меня. Но тьма, она всегда рядом со мной, она незаменимая часть меня, мой мир и моя западня. Обращаясь тёмными ночами в чёрного ангела смерти, я вступаю в нерушимый союз с непобедимой тьмой и добровольно даю ей поглотить свет. Если бы не тьма, не стал бы я заложником запретной любви, не пошёл бы в неравную битву, не позволил бы другим умирать за меня.       Зачем человек обращается к тьме? Разве он не знает, что лишь единожды ступив на этот тёмный путь, придёт только к одному концу? А, может, всё это ложь? Может, для того, чтобы найти свет в ночи, достаточно позволить тьме завладеть твоим сердцем и провести тебя сквозь сумрачный лес, к твоему спасению? Не это ли настоящая сила? Не в том ли истинное могущество и величие, чтобы иметь в себе смелость обратиться к свету, когда тебя накрыла тьма, и, будучи верным свету, в нужный момент суметь обратиться к тьме? Всю свою жизнь я пытался отыскать путь к этой истине. Я искал правду. Я искал свободу. Но за этим стремлением я потерял самого себя. В чём же заключается эта истина, до которой я так отчаянно хотел дотянуться, бросая вызов самой судьбе и раз за разом обманывая самого ангела смерти Азраила? Чтобы стать непобедимым и найти свой правильный путь, человеку нужно знать только одно: никто не в силах запретить ему быть тем, кем он стал и кем был всегда. Что бы ему ни давали и что бы ни отбирали, у него никогда не смогут отнять то, что делает его самим собой, его главную суть. Такова человеческая сущность. Любой из нас неистово оберегает и цепляется за то, что считает своим. И когда он чувствует, что у него это отбирают, он начинает бороться. Свирепо, яростно и безумно, как сражается насильно пленённый зверь с умелым дрессировщиком, который лишил его свободы. И ради того, чтобы заполучить эту свободу, свободу быть самим собой, он готов пойти на любые жертвы.       Что же такое свобода? Она для нас награда или же – величайшее из зол в этом мире, за которое приходится расплачиваться так же, как за преступление? Когда-то свобода была послана нам свыше, но умеют ли люди использовать этот дар? Ищущие свободу не всегда осознают, что им никогда не удастся обрести независимость. Не удастся избавиться от собственных мыслей и желаний, не удастся освободиться от влияния прошлого. Свобода обрекает нас на страдания, терзает наше сердце муками совести и душевных переживаний. Не потому ли многие из них отчаянно ищут того, перед кем им будет позволено преклониться? Не для того ли они ищут себе властных покровителей, чтобы переложить на них ответственность за свою судьбу, чтобы добровольно отдать им в руки свою свободу? Люди жаждят избавиться от неё. Они готовы склонять голову, выполнять приказы, но только не чувствовать себя по-настоящему свободными. А каково тогда тем, кто держит в своих руках власть? Свобода для них — Ад или Рай? Разве может быть Раем то, что причиняет мучения, от которых нет пощады? Никто из тех, кто правит миром, никогда не сможет познать это чувство. Никто из них, правящих своим народом и отдающих приказы, не сможет освободиться, потому что несёт на своих плечах судьбы других людей. Свобода не является милостью или целью нашей жизни. Свобода есть ответственность прежде всего за самого себя. Ответственность за свой путь, за свои решения и свою судьбу. Свободу нельзя найти, купить или продать. Её можно лишь обрести, достигнув равновесия и гармонии внутри своей истерзанной души. Свобода являет собой высшую истину на земле, до которой мы, смертные рабы Аллаха, так жаждим всю жизнь дотянуться.       Истина – это огонь, пылающий в сердце. Ложь – это бескрайний океан, разбивающийся о неприступные берега справедливости. Когда твой корабль Правды неумолимо идёт ко дну, попав в сокрушительный шторм, ты оказываешься совершенно один в пучине обмана, ты тонешь в его тяжёлых водах, задыхаешься под натиском сомнений и, в конце концов, теряешь самого себя, потому что приходит день, когда в тебе больше нет сил бороться. И вот тогда в твоей груди загорается истина. Непреодолимым пламенем она вздымается до самых небес, выводит тебя на поверхность и помогает найти путь к свету. Буря в водах океана стихает, а сам океан вдруг поднимается над твоей головой и становится невидимым куполом, что защищает и оберегает истину так, как птица оборегает под крылом своего птенца, пока ему не настало время отправиться в свой первый полёт. Океан прославляет её справедливое правление, а из пепла огня и ярой жажды правды восстаёт настоящая сила. Эта сила столь же непокорна, сколько непобедима, и отныне она будет направлять тебя к твоей цели. Перед тобой открываются золотые ворота Рая, и ты самозабвенно вступаешь в эту обитель благодати и совершенства, но больше не боишься ошибок, потому что перед тобой раскинулся целый мир и он ждёт только тебя. Ты делаешь первый шаг и понимаешь, что ничто в твоей жизни не было напрасно. Ты обретаешь эту неуловимую истину и продолжаешь свою тернистую дорогу, потому что знаешь, что лишь она приведёт тебя к твоему сокровенному и желанному. Она отдаст тебе всё, что только пожелаешь, а взамен попросит лишь одного – преданности.       У каждого живого существа единый конец. Но каким он будет, достойным или бесславным, и сам ли он себе его готовит, или это козни коварной судьбы? Никому не дано узнать, какая участь ему уготована свыше. Отпуская в открытое море свою драгоценную жемчужину, я говорил ей: «Не горюй! Быть может, мы ещё увидимся в этой жизни. Когда-нибудь наша разлука закончится, и ты увидишь меня снова!» О, как горчила сладкая ложь на моём языке! Здесь, в стенах этого величественного дворца, я задыхаюсь под гнётом печали и сожаления, не смею оторвать глаз от алеющего горизонта, стоя на краю господской террасы и вслушиваясь в затихающий рокот вечернего моря. Внизу разрушенный город, за спиной – богатые покои, в которых всё началось, внутри – умиротворение и долгожданное чувство свободы. Уж не знаю, что готовит мне судьба на моём новом пути, что начнётся совсем скоро, с благословения Аллаха, на диких берегах Дуная, где стоят непокорённые моим славным мечом крепости неверных, но пусть она и дальше молчит о своих намерениях, пусть оставит всё тайное тайным. Пусть молчат всевидящие звёзды, пусть не поёт безудержный ветер, пусть не гадает река на лунных камнях. Пусть моя судьба сама найдёт меня в моих странствиях и откроет мне моё предназначение, когда придёт время.       О Аллах, если ты слышишь меня, прошу, не оставь своего верного раба на этом новом пути! Излечи израненное сердце, до конца дней своих обречённое быть одиноким, исцели окровавленную душу, навеки вечные одержимую лишь стремлением к бескорыстной преданности, но не дай мне забыть её, её чудесные глаза, что никогда уже не посмотрят на меня с любовью, её неповторимый голос, что никогда уже не позовёт меня по имени, сохрани в светлой памяти её обворожительный образ, помоги не поддаться тоске и напрасным сожалениям. Жизнь, что внутри неё, сохрани, надели счастьем и своим благослованием. Я вверяю её судьбу в твои руки, Всевышний, береги её и позволь ей быть счастливой вдали от меня. Слышишь, Аллах? Я вступил в эту битву, я честно сражался, прокладывая дорогу истины, и я победил. Я восстановил свою честь, я провозгласил тебя в своих молитвах, но я одержал эту победу не один, а со своими близкими соратниками, чьи верующие сердца теперь навеки мне преданы. Я держу в своих руках справедливость, способную изменить мир, и я пойду с ней дальше, за горизонт, следуя зову своих далёких предков. И ради этого я отвергнул любовь. Я принёс тебе свою жертву, и да будет она на благо империи!