Тени Последствий

– Снова куришь? Эти слова вызвали у неё горькую усмешку. Почему этот мир снова на до мной издивается, чем я это заслужила?.. Голос, слегка хрипловатый, напомнил ей о прошедших счастливых моментах, но ещё больше – о пережитой боли. Он раздирал старые раны, которые едва начали заживать, снова обнажая их. Она не сразу обернулась, позволяя словам проникнуть в её сознание, как ядовитый туман, размывающий границы между радостью и страданием. Каждая нота его голоса возвращала её в прошлое, где были не только смех и радость, но и глубокие, незаживающие раны. Он был как призрак, вновь и вновь возвращающий её к тем временам, когда она была уязвимой и сломленной. – Да, снова, – ответила она тихо, её голос дрожал от подавленных эмоций. – Иногда это единственное, что помогает мне забыть... Он сделал шаг ближе, его тень накрыла её, как мрачное напоминание о прошлом. Его присутствие не приносило утешения, скорее оживляло демонов, возвращая её к тем моментам, когда всё рухнуло. – Ты должна перестать, – сказал он мягко, но твёрдо. – Это не выход. Она усмехнулась, чувствуя, как слёзы наворачиваются на глаза. Пошел к чёрту.. – А что тогда выход? Притворяться, что всё хорошо? Игнорировать пустоту, которая гложет меня каждый день? Он не пришёл, чтобы утешить её. Скорее, чтобы напомнить о своём разочаровании и, возможно, попытаться вернуть то, что было утрачено. Он присел рядом на подоконник, его взгляд был полон сожаления и скрытого упрёка. – Ты думаешь, что сигареты и выпивка помогут тебе? – его слова были как нож, вонзающийся в её рану. – Это не поможет, Гермиона. Ты просто убегаешь. В этот момент что-то внутри неё сломалось. Гермиона резко встала, её лицо исказилось от гнева и боли. – Ты ничего не знаешь о том, через что я прохожу! – выкрикнула она, её голос звенел в тишине ночи. Не дожидаясь ответа, она стремительно вышла из башни, почти выбежав через дверь. Её ноги сами несли её по коридорам Хогвартса, мысли метались, как бешеные. Она бежала, не оглядываясь, чувствуя, как её сердце колотится в груди, будто пытаясь вырваться наружу. Каждое слово, сказанное им, словно повторялось эхом в её голове, усиливая её ярость и отчаяние. Добежав до своей комнаты, Гермиона захлопнула дверь, тяжело дыша. Её сердце бешено колотилось в груди, а в голове всё ещё звучали слова, как эхо, повторяясь снова и снова. Она прислонилась к стене, пытаясь успокоиться, но её разум был полон хаоса. Со слезами на глазах, она направилась к своему столу, где стояли несколько пузырьков с зельем "Сна без сновидений". Дрожащими руками она схватила один из них, затем второй, и без колебаний выпила их залпом. Горький вкус зелья оставил неприятное ощущение во рту, но это было лучше, чем невыносимая боль внутри неё. С чувством отчаяния она наложила на дверь своей комнаты несколько мощных заклинаний, чтобы никто не мог её беспокоить. Её тело дрожало от перенапряжения, и силы покидали её с каждой секундой. Гермиона едва доплелась до кровати, ощущая, как зелье начинает действовать. Она упала на кровать без сил, ни моральных, ни физических, её тело было истощено, а разум измотан до предела. Она закрыла глаза, надеясь, что зелье быстро поглотит её в темноту, освобождая от всех мучений и боли, которые её преследовали. Последняя мысль перед тем, как её разум погрузился в бесконечный сон, была о том, как сильно она хотела бы, чтобы этот момент покоя длился вечно. Она знала, что, когда проснётся, всё начнётся снова, но сейчас, в этот краткий миг, она чувствовала, что наконец-то нашла немного тишины в своей разбитой душе. Утро для Гермионы началось как обычно — с той же тяжестью и абсолютным отсутствием желания что-либо делать. Каждое движение было подобно подъёму из бездны, словно цепи невидимых оков держали её на месте. Неистовая боль в костях и мышцах ощущалась так, будто внутри неё зловещий существо усердно трудился, разрушая все клочки радости и надежды, оставляя только пустоту. Приподнявшись с постели, Гермиона едва смогла удержаться на ногах. Они дрожали, словно пьяные, и когда она попыталась шагнуть, ноги подгнулись под тяжестью её тела, и она упала на коленки. Острые удары по коже напомнили ей, что сейчас реальность, хоть и жесткая, но неотвратимая. Голова пульсировала, словно внутри неё был маленький барабан, бьющий в такт тяжёлым ударом. Слова в уме путались, а земля под ногами словно ускользала, заставляя её чувствовать, что всё вокруг начинает вращаться. Понимая, что не сможет думать ясно, Гермиона решила сфокусироваться на чём-то более мелком, что могло бы отвлечь её от этого странного ощущения. Она начала смотреть на свои пальцы, сгибая и разгибая их, словно пытаясь вернуть себя в реальность. С трудом она осознала, что приняла слишком много зелья "Сна без сновидений". Всё стало на свои места: головокружение, тяжесть в теле, трудности с фокусировкой взгляда. Это были последствия передозировки, которые выкинули её из знакомого равновесия. Гермиона знала, что это её собственная ошибка — изменение привычек всегда несёт риски, и теперь она понимала, что нужно вернуться к привычным таблеткам, даже если это вызывало зависимость. Но сейчас она должна была справиться с этим моментом и восстановить своё состояние. Поняв, что нужно как-то взять себя в руки и подготовиться к дню, Гермиона принялась за свои обычные рутины. Она с трудом поднялась на ноги, едва справившись с головокружением, и направилась к своему столу, где лежали её магические инструменты. Первым делом она прикрепила кинжал в кобуру для палочки. Это был маленький жест самозащиты в этом непредсказуемом мире, где каждый день мог стать испытанием. Собравшись с мыслями, она решила, что если что-то пойдёт не так, она сможет хотя бы защитить себя. Затем Гермиона выкурила сигарету, хотя знала, что это была ошибка. С каждым вдохом дыма сигареты Гермиона почувствовала, что её желудок начинает кружиться и тошнить. Это ощущение было настолько неприятным, что она едва смогла закончить выкуривать сигарету до конца. Стараясь сдержать в себе приступ тошноты, она отправилась в ванную комнату, в надежде, что свежий воздух и холодная вода помогут ей справиться с этим неприятным состоянием. Она опустила лицо под струю воды из крана, ощущая, как холодная вода охлаждает её горячие щёки и лоб. Но даже это не смогло полностью успокоить её. Тошнота стала нарастать, словно внутри неё бушевала маленькая буря. Внезапно Гермиона почувствовала, как резкий приступ тошноты захлестнул её. С трудом удерживаясь на ногах, она вскочила к унитазу и вырвалась. Горькая жидкость вырвалась из её желудка, словно вымывая из неё всю ту пустоту и негатив, что собралось внутри. Когда приступ прошёл, Гермиона опустилась на пол, чувствуя, что её ноги не в силах больше держать. Вода из крана тихо шумела, напоминая ей о том, что даже в самые трудные моменты можно найти какой-то покой. Но она знала, что сегодня ей будет тяжело, и это только начало. Гермиона с трудом одевалась, чувствуя каждое движение своего тела, словно оно было обложено тяжёлыми цепями. Она надела простое платье и нацепила свою обычную наручную броню, хотя и знала, что сегодня это скорее символ её борьбы, чем реальная защита. Её постоянный план выглядеть как все, как обычно, не увенчался успехом. Она была бледной, болезненной и совершенно усталой, словно каждый шаг был испытанием. Придя в большой зал на завтрак, Гермиона заметила его. Взгляды их встретились на мгновение, но этого было достаточно, чтобы она почувствовала, как сердце начинает биться ещё сильнее, а беспокойство и тревога заполняют её мысли. Она поняла, что не хочет быть здесь, рядом с ним, дышать одним воздухом. Сейчас она слишком слаба, слишком больна, чтобы выдержать эту близость. Увидев Пэнси за столиком, Гермиона пошла и села рядом с ней. Она ощущала, как слёзы горят в её глазах, но она сдерживала их, не желая показывать свою слабость перед незнакомцами. Пэнси посмотрела на неё с некоторой загадочной усмешкой, словно зная о её борьбе, но не проявляя никакого сочувствия. Это было место, где Гермиона могла найти какое-то временное убежище от своих собственных борьб, хотя бы на мгновение. Забини, с ухмылкой, заметил: "Вижу, воссоединение львиного прайда тебя не особенно радует? А вот Уизлетта веселится во всю." Малфой вмешался, сухо замечая: "Блейз, не стоит трогать её. Видишь, она не в состоянии вести диалог."Гермиона прислушалась к их словам, словно вдали, сквозь гул зала. Её мысли были затянуты как темным покрывалом, ощущение пустоты и боли раздирали её, словно кто-то прожигал её спину. Она с трудом собрала силы, чтобы ответить: "Слишком много света у них, Забини. А меня сейчас больше привлекает тьма." Её голос был нестабильным, наполненным эмоциями, и взгляд её был устремлен в никуда, словно она видела что-то, чего не было на самом деле. В этот момент обычная ситуация, которая могла бы вызвать удивление или шок, просто прошла мимо неё, потеряв важность перед тем, что она испытывала внутри. Пэнси молча смотрела на львиный стол, но в её взгляде застыла твёрдая решимость. Казалось, будто она и вправду змея, которая готовится напасть. И вдруг она спросила, прерывая молчание зловещим тоном: "Гермиона, если что-то тебя не устраивает в Поттере и этом кошачем кодле, то ты свободно можешь проводить время с нами. А о Драко и Блейзе можешь не беспокоиться." Это всё вырвало Гермиону из мыслей, и она посмотрела прямо в его глаза. Его чёртовы глаза. Если бы её сейчас спросили, что она думает о Гарри Поттере, о своём лучшем друге, то она бы ответила: "Друг". Уже только сейчас Гермиона поняла, что, повзрослев и пройдя войну, он вряд ли считал кого-то другом. А тем более лучшим. Все они для него были скорее марионетками, чьи ниточки он дергал тогда, когда ему было удобно. Именно поэтому он был так хорош на аврорском поприще. О, истинно. Он обладал мастерством в давлении на жизненно важные точки. Умел доводить до состояния пьянящей эйфории и наносить режущую боль, проникая словами прямо под кожу. Мог подарить чувство собственной важности и без труда придать оттенок никчемности. Владел способностью быстро менять мнение и контролировать человеческие слабости одним лишь касанием. Теперь, когда Гермиона взглянула в его бездонные глаза, она увидела в них искру манипуляции, остроумия и безжалостности. Это было нечто, что заставляло её волноваться и чувствовать себя не на своей территории. Всё это оставило в её душе горький привкус разочарования и предательства, ощущение, что она действительно была всего лишь пешкой в чужой игре, чья жизнь имела значение лишь до тех пор, пока была полезна. "Спасибо, Пэнси," прошептала Гермиона, чувствуя, что это всё, что она смогла из себя выдавить. Не знаю что в твоей голове изменилось что ты поменяла на счёт меня мнение, но всё же спасибо тебе. "Обращайся, киска," ответила Пэнси и встала из-за стола. День пролетел мимолётно, словно вихрь, и Гермиона уже собиралась отправиться в свою комнату, когда её остановило одно огромное "но". Оно положило свою руку на её плечо. -Чего ты хочешь от меня, Гарри? – спросила она, повернувшись к нему с удивлением в глазах. -Поговорить, и желательно наедине... – ответил Гарри, его голос звучал серьезно и настойчиво. Внутренняя атмосфера заброшенной аудитории была настолько напряжённой, что казалось, будто даже стены стонали под тяжестью молчания. Старые паутина и пыль, нависающие в воздухе, словно тонкое покрывало, усиливали ощущение забвения и отчаяния, которое ощущали Гермиона и Гарри, стоящие на противоположных концах комнаты. Гарри молча смотрел в пол, словно в нём таяла невидимая тяжесть, которая не давала ему найти слова. Его взгляд был полон смешанных эмоций — грусти, обиды, но и надежды на то, что эта встреча может изменить что-то в их жизни. Гермиона, сжимая руки в кулаки, стояла неподвижно, словно каждый её мускул напрягся от ожидания. Её дыхание было неспокойным, а сердце билось громкими ударами, звучащими как барабанный бой в тишине. Нарушив мрачную тишину заброшенной аудитории, он начал разговор с торжеством решимости в голосе. "Гермиона," прозвучал его голос, словно пронзающий мрак, "я хочу начать всё сначала. Я хочу, чтобы ты вернулась ко мне, в наш дом. Я не хочу тебя бросать, и не желаю, чтобы ты убегала." Гарри смотрел на неё с искренностью в глазах, словно стараясь донести до неё всю глубину своих чувств и надежд. Он знал, что это сложный шаг, но был готов идти на него ради того, чтобы вернуть Гермиону рядом с собой. В комнате установилась натянутая тишина, словно каждый момент был наполнен напряжением от их встречи взглядов. Казалось, что в любую секунду воздух может засверкать искрами, приглашая к приближенному наблюдению за вихрями электрических разрядов. Однако Гермиона внезапно отвернулась, безразлично уставившись в сторону стены, которая угрожала рассыпаться на веранде. Ее нога, ранее спокойно качавшаяся в воздухе, набрала такой моментум, что туфля чуть не соскользнула, удерживаясь лишь на кончике пальца. Гермиона, увидев, как Гарри достаёт из кармана пачку сигарет и поджигает их палочкой, не смогла сдержать упрёк в своих словах. "Ты сам куришь, а мне постоянно говоришь, что это вредно для здоровья," сказала она, её голос звучал чуть ли не с обвинением. Девчонка, что когда-то в школе горячо защищала эльфийские права, вдруг всплеснулась из пепла и пошла на него. Это её женская дикая непредсказуемость? Поттер нахмурился, уткнув сигарету в зубы, вспыхнув неоновым огнём воспоминаний. Когда он усё просрал? Где он потерял контроль над всем? И чёрт возьми, почему она теперь такая? Это было на суде Визенгамота, когда в первый раз поднялась её палочка? Те шепоты и глаза Гермионы, словно замершие в удивлении, и стук молотка, что прокричал вердикт? Нет, не его. И он вспоминил, этот переломный момент. Он пронёсся перед ним как заклинание на тренировке. Именно в тот момент всё пошло по пизде. Гермиона приподняла подбородок, смотря ему прямо в глаза, прежде чем сделать резкий жест, зажигая спичку и бросая её в сторону его холодного самообладания. "Нет, это хорошо," - сказала она, глядя на него. - "Хорошо, что ты не можешь дотянуться до какой-то части моей жизни. Очевидно, ты вообще не уважаешь моего мнения." Гарри поднял взгляд к потолку, сделал глубокий вздох, а затем снова посмотрел на неё с каким-то странным блеском в глазах. "Ты всё ещё обижена?" - спросил он. Обижена? Это серьёзно? Возможно, Гарри просто пытался пошутить, но на этот раз это было слишком. Его слова попали как огненный ком прямо в её сердце. "Обижена?" - её голос поднялся на октаву, и она машинально ударила его по груди. - "Ты отправил меня в Мунго! Принудительно! Без причины! Кто я для тебя, маленький ребёнок, Гарри?" "Без причины?" - Поттер начал терять контроль, словно его стойкость разрушалась. - "Ты помнишь, что было в тот момент, Гермиона?!" - Я не собираюсь возвращатся к тебе Гарри, наши отношения в прошлом. Если тебе больше нечего сказать, то я пойду. К тому же тебя вообще не должно быть в этой школе. "Не утверждай, что тебе было не известно. Я не желаю, чтобы наш диалог начинался с лжи," громко заявил он, в его голосе прозвучала холодная уверенность. Гермионе по венам пробежал леденящий поток изумления и недовольства. "Ты действительно надеялся, что мы начнем разговаривать откровенно? В таком случае, возможно, кто-то из нас останется жив после этого разговора. Или, возможно, никто," её слова звучали как пророчество, насыщенное сарказмом и тёмной предвидящей тенью. "То, что я знала, не лишает меня права передумать. Утром я была свободной, и это мне никто не отнял," она отвечала ему, не позволяя его насмешкам нарушить её решимость. Поттер почти задохнулся от дыма, который сливался с его словами, словно тучи тёмного гнева. Но Гермиона подняла руку, приглушая его жгучее возмущение, готовое взорваться. "Ты знаешь, что удивительно, Гарри?" продолжала она, в её голосе прозвучал оттенок мрака и безжалостности. "То, что когда я делаю что-то, что тебе не по вкусу, ты отправляешь меня на психологический экзамен, в то время как твои необдуманные повороты решений принимаются как норма. Да, мы вернулись к началу. И это ничего хорошего не предвещает." И как только она собиралась разразиться в новую тираду о том, что не хочет ничего слышать, он её поцеловал. Это был поцелуй, призванный утишить пульсацию в её сердце. И это было неправильно. Лицемерно по отношению к самой себе. Подло по отношению к остальным. Но в то же время, так истинно. До того момента, когда сердце разгорается аритмией. До тех пор, пока слова из романтических рассказов становятся объектом отвращения, ирония которых прямо попадает в точку. До тех пор, пока в движениях тела, сохраняющего превосходную мускульную память, не чувствуется сладкая горечь. Этот поцелуй молчал слишком громко на протяжении двадцати секунд. Поттер отделился от неё и нежно провел носом по её щеке, переходя губами выше, к корням волос. Он оставил еще один короткий поцелуй на виске и, ласково обвивая её шею, тихо подтолкнул Гермиону к себе, заставляя её прижаться лбом к его плечу. В её голове промелькнули воспоминания... "Сколько времени тебе нужно, столько и я буду готовиться," раздраженно ответила она. "Ты же сам настоял пойти с нами." "Я не ожидал, что ты настолько нарядишься, словно на королевский бал," добавил он с ноткой удивления. Взгляд Гарри нежно советовал ему умолкнуть, и, подойдя ближе к Гермионе, Поттер медленно провел пальцами по ее шее, убирая волосы за спину, а затем чувственно коснулся губами к оголенной коже плеча. "Ты выглядишь великолепно," прошептала она, взглянув на себя в зеркало с долгим, пропитанным нежностью взглядом. "Но если ты не соберешься в течение десяти минут, а Рон продолжит жаловаться, то я вынужден буду его убить. Я уже не могу терпеть эту бесконечную тягомотину. Иначе весь вечер будет испорчен, потому что вместо хорошего вина и приятного общения, нам придется заниматься утилизацией трупа." Её губы искривились в улыбке, полной лукавства, когда она произнесла с фальшивым сожалением в голосе: "Постараюсь сильно не расстраиваться из-за этого." Гермиона стояла перед ним, чувствуя, как каждая капля горечи, которую долго сдерживала, теперь горько стекает по её щекам. Глаза, обычно полные решимости, сейчас отражали беспокойство и боль. Сердце сжималось в тисках невыносимой тоски, словно внутри неё пробуждался черный вихрь безысходности. Слёзы, давно душившие её, вырвались наружу, образуя безудержный поток, который покатился по её щекам, оставляя следы солёной печали, как могильные росы на увядших лепестках. Гермиона взметнула руку вверх, выкрикнув заклинание "Экспелиармус" настолько громко, что его эхо зазвучало в пустом помещении, словно звуки утраты и разочарования стали самостоятельной сущностью. Это был её жест защиты, мгновенная реакция, чтобы он не успел достать палочку и попытаться остановить её. В тот момент эти действия показались ей единственным способом уйти от боли и разочарования, что наполняли воздух тяжёлыми облаками безнадежности и зловещей темноты. Когда она вырвалась из этой жуткой атмосферы, Гермиона не смогла сдержать более ни одного момента. Её тело, напряжённое эмоциями, выразило всю отчаяние, всё разочарование, всю тяжесть, что она носила внутри, как тёмное пятно на серой стене безысходности. Слова "Я не могу, это слишком для меня" вырвались из её горла, как последний стон умирающей птицы, звучащий в пустоте надежды и возмущения. Гарри, ошеломлённый этим внезапным высвобождением, остался стоять на месте, словно его аура магии сгустилась в воздухе, отражая его смутное состояние. Их встреча завершилась слишком трагически, словно весь этот путь, пройденный вместе, был только предисловием к этому мгновению разрыва и разочарования, окутанному мраком искусственной благодати. Гермиона бежала, ощущая, как ветер холодного отчаяния колет её лицо, словно иглы. Ноги двигались быстрее, чем разум успевал осознать, мчится сквозь коридоры, словно пытаясь ускользнуть от самой себя. Шаги её звучали как стук сердца, которое билось слишком сильно, слишком громко. Лишь когда раздался шум воды, Гермиона поняла, что оказалась в туалете для девочек на втором этаже. Это было как символ её собственного разрушения, отражение её внутреннего состояния в окружающем мире. Закрыв дверь за собой, она упала на колени, покрыв лицо руками, словно пытаясь задушить ту горечь, что разъедала её изнутри. Вода в умывальнике зашуршала, словно внезапный тихий шепот пытался утешить её, но теперь ничто не могло проникнуть сквозь эту стену горя. Гермионе было настолько больно, что она не могла вынести этого. Скорбь, утрата, разочарование — все эти эмоции ударяли по ней волной, будто разрушая её внутренний мир. Она осела на пол, закрыв руками лицо, и её рыдания были не просто слезами — это был крик души, это было убийство себя внутри от боли. И внезапно, в этом моменте катастрофы, она услышала щелчок. Едва успела она убрать руки от лица, как её кинжал выскочил из кобуры, ударился о раковину и упал на пол. Гермиона подняла взгляд и увидела прядь своих волос, которая упала на её руку. Этот момент, где её самый надежный инструмент оказался бесполезным, как будто стал символом всего её бедствия. Кровь была везде, создавая жуткое впечатление, будто произошло страшное убийство или же какой-то кошмарный обряд. Пятна красной жидкости рисовали неестественные узоры на белой плитке, отражая свою жестокость и беспощадность. В этом месте царила атмосфера ужаса и безнадёжности, будто все страхи и страдания Гермионы превратились в видимую, пугающую картину, напоминающую о её внутренней борьбе. В центре этой ужасной композиции, словно символ всего страдания, находилась сама Гермиона. Она была в судорожных содроганиях от рыданий, на лице отметились порезы, которые она нанесла сама себе. Каждое ранение, словно кричащее свидетельство её внутренней боли, отражало неутолимую тяжесть, которую она пыталась выбросить из себя. Время казалось остановившимся в этом моменте ужаса, словно весь мир замирает в преддверии какой-то неописуемой трагедии. Гермиона не могла определить, сколько прошло времени с тех пор, как она забежала в туалет. Все вокруг казалось ей чужим и бесполезным, она была заточена в этом кошмаре собственной души. Её внимание отвлекло только одно — когда вода из крана которой стало ужасно много, будто грозила вытечь за пределы помещения. Шум потока стал как тяжёлый рокот, напоминая о её падении во мрак безнадёжности. Это было опасное знакомство с реальностью: если вода выльется в коридор, все узнают, чем она занималась. Этот момент усилил её чувство трагической безысходности, замыкая её внутри стен этого кошмара. Это момент между ними был словно дыхание жизни в холодной пустоте. Пэнси Паркинсон, её непреклонная и властная подруга, врывается в туалет как некий ангел-хранитель, готовый протянуть руку помощи в самый тяжёлый момент. Её колени прижимаются к полу, будто поклон перед истинным страданием Гермионы, и её объятия словно обручают Гермиону силой и поддержкой. Сильные руки обнимают Гермиону, словно пытаясь унять внутренний шторм, который разрывает её душу. Пэнси знает, как трудно пройти через ад собственных чувств и она принимает на себя роль опоры, даря тепло и спокойствие в этой мрачной обстановке. Её успокаивающие слова становятся как звук волны на берегу, приносящие ощущение безопасности и покоя в этом моменте страха и отчаяния. Гермиона чувствует, как тяжесть напряжения начинает рассеиваться под её руками, как будто капли дождя унимают пламя. Её дыхание замедляется, сердце бьётся более спокойно, и она начинает осознавать, что не одна в этом борении со своими демонами. Пэнси оказывает неоценимую поддержку, будто даруя Гермионе краткий миг утешения в этой бесконечной ночи страданий. Как только Гермиона начала немного приходить в себя, она призналась Пэнси: "Я не знаю, как я должна тебя отблагодарить". Глаза Грейнджер были ещё полны слез и боли, но в них уже мерцало благодарное признание за то, что Пэнси оказывала ей поддержку в самый тяжёлый момент. "Я не буду просить тебя рассказать, кто и что привёл тебя до такого состояния," продолжила Гермиона, прикрывая рукой свое испачканное лицо. "Сейчас ты встанешь, мы приведём тебя в порядок, и пойдём курить. О туалете не беспокойся, мальчишки тут уберутся". Гермиона медленно поднималась, поддерживаемая Пэнси. После того как они привели её в порядок и вернули внешний вид, достойный её статуса, они отправились наружу, вдыхая свежий воздух, который казался особенно насыщенным после того, что произошло в туалете. Пэнси взяла две сигареты из своего кармана и подала одну Гермионе. "Обещай мне одно," начала Пэнси, когда они уже расслабленно сидели на скамейке, наблюдая за прохожими. "Как только наступят каникулы, мы с тобой оторвёмся по полной, Грейнджер. Я не готова видеть тебя в таком состоянии снова". Гермиона улыбнулась слабой улыбкой, понимая, что Пэнси искренне заботится о ней. Она кивнула в ответ и взяла приглашённую сигарету, осознавая, что этот вечер может быть новым началом и возможностью насладиться моментами отдыха и дружбы после тяжёлого испытания.