И конец их будет счастливым

      Весь обратный путь до лифта Анна старалась успокоить бешено стучащее сердце. Оно продолжало напоминать о разговоре, произошедшем в кабинете ван дер Хольта несколько минут назад. И, если бы не панически реагирующее тело, Анне могло бы показаться, что всё это на самом деле приснилось ей.       Когда девушка наконец-то нажала кнопку вызова лифта, мужчина, сопровождавший её всё это время, вынудил из воздуха, как показалось Анне, пластиковую папку чёрного цвета, а затем протянул её ей в руки. - Отчёты отправляете на почту господина ван дер Хольта, все данные там. - кивая на папку, инструктирует он. - Там же ознакомитесь с делом вашего подопечного. Охранник намеренно избегал упоминания имени этого самого подопечного, словно ничего необычного в нём не было. Ей захотелось рассмеяться, несмотря на ужас, который всё ещё осадком крутился в воздухе.       Девушке в принципе не нравилась атмосфера таинственности, возникшая вокруг этого Разумовского. И планы Хольта на него всё ещё были неясны Анне, и, скорее всего, понятными в ближайшее время ей не станут. Стоило отметить и то, что от псевдо доверия, которое послужило причиной поручения данной просьбы именно Анне Архиповой, точнее сказать, Энн Хэлмэн, Анна восторга не испытывала. И гордости, конечно же тоже. Куда лучшей перспективой для неё было, продолжать спокойно и незаметно работать в клинике, пока необходимость в её шпионаже здесь не исчезнет.       На женском лице возникло сомнение в тот момент, когда она прижала к себе переданную папку. Они находятся в клинике Holt Inrernational, относящейся к компании, которая имеет в доступе технологии, не снившиеся обычному человеку. Однако, они используют бумагу. Нелогично и глупо, как могло бы показаться. Все это казалось бредом, с учетом, что всё в этой клинике было оснащено сверхновыми технологиями, которые действительно могли бы вызвать шок у обычного немецкого прохожего. Однако, по мнению Анны, в этом явно был какой-то смысл, о котором ей в очередной раз было неизвестно.        Оставив наставления мужчины без ответа, и лишь кивнув в ответ, Анна в нерешительности переступила порог лифта. Мысль о том, что она наконец-то покинет это место, на повторе звучала в её голове. Уже полностью зайдя в него, Анна внезапно почувствовала железную хватку на своём запястье. Зажмурившись от неприятного ощущения, девушка медленно обернулась к хозяину руки. Тяжёлый взгляд охранника, которым он, казалось, придавил её к полу лифта, продолжал сверлить её и без того посеревшее лицо. - Никто не должен знать, что вы выполняете личное поручение господина. В ином случае...Вы знаете, что может последовать за нарушение конфиденциальности. - недвусмысленно намекнул мужчина, разжимая ладонь, что последние несколько секунд удерживала Анну на месте. Он отошел на несколько шагов назад и кивнув на прощание, развернулся на месте. Через пару мгновений охранник направился в сторону кабинета Хольта, оставляя потерянную девушку наедине с мыслями, что загрузили её с первой же секунды, как только за ней захлопнулась тяжёлая дверь. Моргнув несколько раз, Анна продолжала стоять в лифте. Она упиралась уставшим взглядом в отдаляющуюся спину мужчины, пока двери лифта не закрылись, наконец отрезая её от места, вызывающего в ней лишь страх и ужас. - Первый этаж... - голос непривычно тихий и измученный. Этот день явно войдёт в перечень самых сложных и изнуряющих.       Анна, сама того не желая, стала звеном очередной игры Августа ван ден Хольта, из которой выйти так просто у неё не выйдет. Самое ужасное, что она это понимала, как и понимала то, что шансов "выйти из воды сухой" или в принципе остаться незайдейственной у неё также нет. Везение в этот день было явно не на неё стороне.       Отправившись в общий кабинет смотрителей, Анна устроилась на черном кожаном диване возле стола, принадлежащего Софи, единственной второй девушке - смотрителю. Это была высокая брюнетка, с которой Анна смогла более-менее наладить отношения, возможно, даже подружиться в каком-то смысле. Ей хотелось в это верить. Убедившись, что в кабинете кроме неё самой никого не было, так как большинство смотрителей разбрелось по "своим" палатам, Анна открыла чёрную папку, которую ей так удосужливо предоставил охранник Хольта. Мысли всё так же путались в девичьей голове, но Анна решила подумать обо всём этом уже дома, а сейчас - заняться своими прямыми обязанностями, которые резко поменялись, судя по вложениям в папке. И это ей не нравилось. Однако, стоило отметить и то, что произошедшее в кабинете ван дер Хольта - не самое худшее , что могло бы произойти. Как минимум, шпионаж Анны остался не раскрытым, по крайней мере, она на это надеялась. Поэтому, решив, что в любом другом случае всё могло бы быть хуже, девушка постаралась абстрагироваться от назойливых мыслей и наконец сосредоточиться на деле Сергея Разумовского.       На первой же странице большими буквами было напечатано имя, которое за последние сутки Анна имела возможность слышать не один раз. И имя, которое стало причиной изменений для её собственного положения в клинике. Сергей ... Разумовский       В поле отчество стоял прочерк. Далее следовала дата рождения. 27 сентября 1998 года. Там же, в верхнем правом углу находилась фотография Разумовского. Того Разумовского, каким его запомнил мир до всех событий, которые уничтожили физически и морально молодого перспективного гения.       С фотографии на неё взирал молодой парень. Рыжие прямые волосы длиной до подбородка. Белая рубашка с закатанными до локтей рукавами, чёрные широкие брюки. И глаза. Те привлекли внимание сразу, и вот уже несколько долгих секунд Анна не отрываясь, вглядывалась в голубые глаза, смотрящие на неё с бумажной фотографии. В её голове возникал лишь один вопрос: Как человек с настолько добрыми и, одновременно с этим, печальными глазами мог оказаться убийцей...?       Наконец оторвавшись от лицезрения фотографии своего подопечного, Анна приступила к самому тексту, которого, надо признаться, было немало. Утверждать, что ей было неинтересно узнать больше о такой личности как Сергей Разумовский было как минимум глупо, как максимум непрофессионально.       Сергей Разумовский - владелец социальной сети Вместе, разработанной и созданной им же. Сирота, вырос в одном из приютов Санкт-Петербурга. Там он познакомился с Олегом Волковым, ставшим для него единственным близким другом, и который являлся командиром группы наёмников во время войны в Сирии. После открытия и старта функционирования социальной сети Вместе, Сергей Разумовский начинает вести себя странно и нестандартно, что замечают работники площадки вышеуказанной соцсети. Далее следует появление так называемого Чумного доктора. В результате расследования полиции, а в частности, расследования майора Игоря Константиновича Грома, становится известна личность Чумного доктора, устроившего самосуд на улицах Санкт-Петербурга. Сергей Разумовский, оказавшийся Чумным доктором утверждал, что под маской убийцы всегда находился Олег Волков. Однако, согласно засекреченным данным, Олег Волков погиб во время войны в Сирии. Вследствие исследования и осмотра, доктор Вениамин Рубинштейн ставит такой диагноз, как диссоциативное расстройство идентичности, простыми словами - раздвоение личности. После чего Сергей Разумовский был доставлен в психиатрическую больницу вышеуказанного доктора, где на протяжении года проходил лечение. Далее похищен майором Игорем Громом и журналисткой Юлией Пчëлкиной. Майор Гром совершил похищение для того, чтобы использовать больного, как инструмент достижения собственных целей. После столкновения с Олегом Волковым, который, как стало ясно был жив, а данные о его смерти оказались недостоверными, и Августом ван дер Хольтом, Сергей Разумовский получает смертельное ранение......       Анна не сразу осознаёт то, что в помещении она давно не одна. Не дочитав предложение до конца, она оторвала взгляд от личного дела своего подопечного. Перед ней возникла Софи, брюнетка с такими же темными, как у самой Анны, карими глазами. - Напугала. - выдыхает Анна, схлопывая папку и замечая заинтересованный взгляд коллеги, которым та одарила личное дело Разумовского. - Чего это у тебя? - быстро потеряв интерес к папке, спрашивает Софи, пытаясь отыскать свой телефон среди бумаг, разбросанных на её рабочем столе. - Да так...Бумажки..бумажки...Перебираю и распределяю протоколы по личным делам. - невзначай отвечает Энн, вставая с дивана и чувствуя, как затекли её ноги. Убрав папку в свою сумку, Анна спрятала её в шкаф, дальше от глаз коллег. - Мне тоже стоило бы... - разочарованно выдыхает Софи, с печалью в глазах осматривая заваленный стол. - Стоило бы. - согласно кивает Энн. - Ты домой? Своих всех обошла? Анна неловко задумалась над ответом, не совсем понимая, как она должна отвечать на подобные вопросы. Остальные смотрители в любом случае узнают, что за Энн больше не закреплены её палаты, лишь одна конкретная. Решив, что пока ей стоит не раскрывать это, она постаралась ответить на заданный вопрос без конкретики. - У меня ещё одна палата. И всё. - уклончиво ответила девушка, доставая свой планшетник, с которым она всегда ходила во время обхода палат. - Я со своими всё, поэтому, я побежала. - торопливо сообщает Софи, накидывая на плечи чёрное пальто. - Тогда до завтра. - До завтра. Улыбнувшись, Анна делает неопределённый жест рукой и исчезает за дверью кабинета. На несколько секунд, она остановилась возле двери, облегченно выдыхая. Это оказалось намного труднее, чем ей казалось.       Вновь вызвав лифт, Анна вспомнила номер палаты, в которую и поместили Разумовского. Перед глазами возникает нижний левый угол первого листа личного дела, где кратко было записано: –5 этаж, 13. Только сейчас она осознала, насколько скрывает присутствие Разумовского в клинике ван дер Хольт, раз отправил его аж на минус пятый этаж, находящийся так глубоко под землёй.       Анна поджала губы, осознавая, что за такой длительный срок, пока она работала в клинике Holt International, ей никогда не предоставлялась возможность побывать на минусовых, подземных этажах. И вот, уже второй раз за один день, она спускалась на подземный, пятый этаж и восторга в её глазах не наблюдалось. Как и понимания того, что могло бы находиться на минусовых этажах.       Когда лифт оказался на месте назначения, Анна в неуверенности шагнула в коридор, стены и пол которого имели относительно светлый голубой оттенок. Взгляд сразу цепляется за охрану, которая "окупировала" всё пространство. Головы около шести охранников одновременно повернулись в сторону Анны, осматривая ту с ног до головы. В этот момент ноги Анны стали словно ватными, но она собрала в себе остатки самообладания и смелости, и, подняв голову, прошла по коридору. Её взгляд упирался в самую дальную дверь, рядом с которой висела табличка с цифрой 13, ниже электронное табло с таким же электронным замком. Стараясь не смотреть по сторонам, она постаралась твёрдой походкой проследовать к своей цели. - Энн Хэлмэн? Грубый и тяжелый голос одного из охранника обрушился на Энн, заставляя её вздрогнуть и тут же остановиться посередине коридора. - Верно. - кивает Анна, стараясь придать голосу твёрдость. - Это ваш личный пропуск. - осведомляет охранник, протягивая девушке пластиковую карту. Благодарно улыбнувшись, при этом стараясь сделать это максимально дружелюбно, Анна сильнее прижала к груди свой планшетник.       Аккуратно приложив пропуск, девушка услышала одобрительный писк. Электронное табло на двери загорелось зелёным цветом, после чего послышался щелчок двери. Глубоко выдохнув, стараясь тем самым справиться с возникнувшим волнением, Анна нажала на ручку двери и дёрнула её на себя.       В нос ударил резкий запах химозных препаратов, который полностью заполнил помещение. В первую секунду в горле запершило и захотелось кашлянуть. Справившись с реакцией на этот запах, девушка шагнула вглубь помещения. "Палата" имела такой же светлый пол и стены. Однако, рассмотреть подробнее пространство вокруг, Анна не успела. Её внимание привлекло нечто другое.       Кровать, застеленная белым постельным бельём, на которой расположился человек...Он был окружён разного вида медицинскими приборами, транслирующими его состояние и отражающими характеристики организма. Вся та часть тела, что выглядывала из под одеяла была облеплена различными датчиками и трубками, так или иначе связаными с приборами. Но больше всего Анну удивляло не это. Пересилив непонятно откуда взявшийся страх, она сделала несколько шагов, приближаясь к кровати её подопечного. Некогда красивое, молодое лицо Сергея Разумовского было по-настоящему зверски искалечено. Нос и часть лица, скрытые под маской, осуществляющей искусственную подачу кислорода, были покрыты ссадинами. Над бровью красовался тёмный синяк, подбородок был также поцарапан. Как и руки, непрекрытые больничной одеждой и теперь лежавшие поверх одеяла. К ним были прикреплены разного рода датчики. К вене на левой руке присоединялась трубка от капельницы. Кожа в том месте, куда вводилась игла, была одновременно синей и покрасневшей.       Некогда здоровое и живое лицо самого молодого миллиардера России сейчас напоминало лицо измученного трупа, исхудавшего до опасного, болезненного состояния. Впалые щеки ещё сильнее выделяли острые скулы. Кожа на лице и открытых участках тела была бело-серой, несвойственной для живого человека. Она не ожидала увидеть подобное состояние своего подопечного, не находя объяснений тому, кто и зачем сделал это с лежащим без сознания напротив, человеком. Она не была готова испытать жалость к этому человеку. Он убийца... Он мучил и убивал людей. Эта мысль возникла в голове Анны, словно отрезвляя. Однако, в ответ на неё нашлась и другая. Он не знал, что делал. У него болезнь. Я же читала его дело. Внутренний конфликт возник в девичьей голове сам собой, и она поспешила отмахнуться от него, не желая думать об этом сейчас.       Анна положила планшетник на тумбочку, расположенную неподалёку от кровати, а сама решила наконец-то осмотреть палату, выделенную под Разумовского. Всё, как и в других палатах, единственное отличие - огромное количество медицинских приборов. И дверь, расположенная на дальней стене слева. Отдельная ванная в палатах встречалась очень редко.       Внезапно что-то заставило Анну застыть на одном месте и затаить дыхание. Она нахмурилась, внезапно отворачиваясь от двери на сто восемьдесят градусов к стене, на которой было расположено... окно. - Что за чëрт? - резкая фраза разрезала абсолютную тишину палаты, прерываемую лишь звуками работы приборов. Анна нахмурилась сильнее, уже готовая признать, что ей необходим отдых, а это всё лишь глупая игра её воображения. Потому что это невозможно. - Какие могут быть окна на минус пятом этаже? Её голос более тихий, однако, в нём всё ещё сквозило удивление и неверие. В такие моменты тебе начинает казаться, что ты медленно сходишь с ума, иначе объяснить что-то подобное не выходит.       Однако, понимание ситуации наступает, когда Анна подходит в плотную к "окну" и обнаруживает, что это лишь очень реалистичный электронный экран, транслирующий вид из как-будто бы настоящего окна. - Бред. Зачем это? Нигде больше такого нет... Анна задала этот вопрос в воздух, словно из тишины палаты последует ответ. Словно он мог бы последовать. Ещё одна загадка в копилку к тем, что накопились за этот длинный день. И как не странно, все вопросы были так или иначе связаны с такой личностью, как Сергей Разумовский. Это пугало ещё сильнее.       Вновь вернув всё своё внимание к Разумовскому, Анна внезапно осознала, что на фоне этой гиганской кровати и в целом, этой палаты, парень выглядел невероятно крохотным и беззащитным.       Что пугало Анну, так это то, что Хольт забрал почти умершего Сергея Разумовского в Германию, где тому провели не самую простую операцию, и сделал он это явно не из добрых побуждений. Это последнее, на что был способен Август ван дер Хольт. Сделать что-то просто так, что-то хорошее, что-то не прося чего-то взамен.       Что ещё больше пугало Анну... Это чрезмерная жалость и сочувствие, возникшее у неё сразу же, как только она переступила порог этой палаты. Ей было жаль убийцу. Убийцу, имеющего раздвоение личности, и который прямо сейчас лежал перед ней и находился в коме. Последнее, что ему желала Анна, это в очередной раз стать инструментом для достижения чьих-то грязных целей.       Испугавшись собственных мыслей, словно кто-то мог их услышать, Анна быстро переписала показатели с приборов в протокол. Ей было неположено об этом думать. Она не может об этом думать. Она не должна. В первую очередь, это могло сыграть плохую шутку с ней, а это ей было абсолютно не нужно.       Когда с документами было покончено, Анна вернула своё внимание к лицу Разумовского, отмечая, что его рыжие волосы были хаотичо раскиданы по подушке и их длина была настолько большой, что они касались его острых плеч. - Если не откусишь мне руку, когда очнëшься, то я подстригу тебе волосы.       После чего она развернулась, и, в последний раз окинув взглядом палату, закрыла за собой дверь.