Безвыходность

Розы ранят, розы любят, вроде Но розы вянут, розы падают на Гроб Господень. Драгов стоял в своей лаборатории. Различные склянки шипели от химикатов внутри, скрипели механизмы, потрескивали нагреваемые смеси. Совсем недавно Илона родила ему двойню прекрасных близняшек. Он не думал, что мог бы быть несчастным теперь — но, о Господь всемогущий, как же он ошибался. Кто же подумать мог, что его жена заболеет. Заболеет чем-то, от чего еще нет лекарства - что-то хуже, чем чертова чума. Граф аккуратно сметает все склянки и выбрасывает их в разные ведра - они с треском ударяются о прошлые неудачные попытки, заполнившие уже наполовину мусорные баки. Дрожащими руками Драгов закрывает лицо, пытаясь спрятаться от безжалостно сметающей на своем пути все то, чего он так долго добивался, судьбы, которая цепко вцепилась когтями в Илону. Ком стоял в горле все то время, что он был в лаборатории. Когда видел исхудавшее лицо и тело жены. Когда слышал тихие колыбельные Илоны, понимая, но отказываясь принимать, что еще немного - и ее голос стихнет. Он не мог смотреть на ее мучения. Ох, если бы у него только вышло разработать эту техномагию чуточку быстрее... Легкое прикосновение к плечу заставляет вампира вздрогнуть. Он так задумался, что не услышал ни кашля, ни шагов своей возлюбленной — резко оборачивается и вздыхает со вздохом. —iubita mea, что ты тут делаешь?... Ты должна уже спать... Говорит Драгов, беря Илону за предплечье — да с такой нежностью и так бережно, что если бы Совет Волшебников увидел, то ни за что бы не поверил, что это действительно тот Графф, которого они знают. Илона отрицательно качает головой, и без особого высвобождая правую руку, кладет болезненно-бледную, даже не от вампирского происхождения, ладонь на холодную щеку супруга. —Я пойду только с тобой, Scumpa mea. Ты себя так с концами измотаешь. Уже два дня безвылазно сидишь тут и чахнешь, как орхидея от воды, и я уверена, не заноси тебе Фред с Полой еду, ты б с голоду помер не смотря на свою бессмертность. Драгов хрипло смеется, накрывая руку графини своей. В голове сразу же всплыли воспоминания о "еде", которую ему заносили две непоседы — если быть точнее, это было не то фруктовое пюре, не то очень неудачно нарезанные фрукты (на что маг полагался больше, чем на первое.) Но улыбка быстро пропадает, когда он в очередной раз замечает худобу жены. Он хочет сказать ей "нет", что ему нужно оставаться тут и искать способ излечить ее. Но он знает — битву ей он проиграет так же, как проиграл все остальные. Тяжелый камень на душе не позволял отказать ей. Он непроизвольно прижимается щекой к ее ладони, пытаясь получить больше этих нежных прикосновений, этих ощущений. Его плечи опускаются в знак поражения. Драгов смотрит на Илону, и острая колющая боль на мгновение пронзает его сердце - какой бледной стала его любимая, какой усталой, какой больной... Он опускает взгляд, закрывает глаза и глубоко вдыхает, пытаясь унять дрожь в руках и покалывание под веками. Каждый раз, когда она кашляла или начинала тяжело дышать, каждый раз, когда шмыгала носом или валилась на ноги от отсутствия сил, его переполняло желание бросить все и немедленно броситься к ней - помочь ей, обнять ее, чтобы ей не было больно, спрятать ее от всего мира, от всей вселенной, которой все равно, которая готова сжечь Илону заживо непонятно за что. Граф снова поднимает взгляд, глядя на нее. Он действительно не понимает, как она все еще может быть такой нежной с ним, учитывая все, что происходит. Маг с трудом сглатывает, чувствуя, что его горло внезапно становится сухим, как наждачная бумага. Драгов пытается составить предложение из своих мыслей, но они получаются хаотичными, запутанными, поэтому он проглатывает еще один комок и отпускает ее левую руку. Вампир проводит рукой по лицу - усталому, растрепанному, покрытому размазанными чернилами и пеплом в некоторых местах. Он невольно задерживает свой взор на так отчетливо видных фалангах пальцев. —... Хорошо. Мы пойдем спать. Он бормочет, кивая в знак поражения, хотя, несмотря ни на что, предпочел бы остаться в лаборатории. Илона улыбается. Едва ощутимо проводит двумя пальцами по скуле графа, и кивает ему. —Вот так бы сразу. Драгов медленно выдыхает, закрывая глаза и ощущая ее пальцы на своей коже. Как будто все его проблемы, вся его боль, все его тревоги отходят на задний план, когда она прикасается к нему. Он позволяет себе на мгновение ослабеть и склоняется навстречу ее прикосновениям, не желая расставаться с ней. Маг открывает глаза и смотрит на нее еще несколько секунд, изучая ее лицо, пытаясь запомнить каждое мгновение, когда она с ним. Его руки нежно, словно боясь сломать и без того "сломанную" Илону, обхватывают ее тонкую талию, прижимая ее как можно ближе к себе, прежде поднять ее в свадебном стиле. Ногой он открывает дверь лаборатории — хорошо, когда ты здоровый живёшь в многокомнатном доме.... Нет, дворце. Хорошо, когда ты живешь здоровый в многокомнатном дворце и тебе всегда хватает места и комнат, — в столовую сходить считай дневную норму пройти. Плохо, когда это все сочетается с болезнью.

***

Драгов аккуратно кладет графиню на простыни, поправляя за ее спиной подушку, дабы она лежала в правильном положении. Ещё месяц назад он не думал, что можно лежать "не правильно" — а теперь только об этом и думает. Сам он ложится рядом, и сразу же обнимает супругу — прижимает так крепко, будто бы боится, что она сейчас испустит дух. Конечно же, от болезни она не умрет — она вампир. Но Драгов все равно волнуется. Рука графа проходится по фиолетовым волосам — за макушке запечатляется тихий поцелуй, сопровождаемый пожеланием о сладких снах, прежде чем Драгов "сползает" по простыне чуть ниже. Он кладет свою голову ей на плечо, чтобы она не увидела, как нахмурились его брови, а в глазах заблестели две капли слез. Он поджимает губы. Хоть бы она не услышала. Не поняла. Он не хочет давать слабину. Он должен быть сильным. Ради детей. Ради нее. Нет, он не волнуется. Он боится. Вторые сутки он не спит. Убедившись в крепком сне жены, Граф отодвигается, и смотрит в лицо. Умиротворенное, такое спокойное, и впервые не выражающее и не скрывающее боль от заболевания, от того, что ей приходится быть, наверное, сильнее Драгова и всего совета. Но может ли он ее винить? Именно за эту смелость он и полюбил ее много веков назад. Тихий всхлип срывается с его губ, когда он затыкает себя рукой, дабы предотвратить рыдания. Как минимум, шумные. силуэт Илоны плывет перед глазами от пелены слез, вставшей непроглядный туманом в зрении. Он жмурится. Теплые слезы текут вниз по лицу, а холодная ладонь на губах предотвращает шум. За что все эти мучения пали на их плечи? Этот вопрос терзал Драгова сильнее, чем монстры в драках. Он вызывал и беспокоил море эмоций сильнее, чем мог бы взволновать любой шторм океан. Вампир закрывает глаза. Пытается уснуть. Во сне все легче, во сне нет всех этих ужасов — как минимум, этого не будет, если ему повезет и он не увидит очередной кошмар. Уставшие веки начинают закрываться лишь ближе к 4 утра — даже вампирская выдержка не вечна.

***

Драгов просыпается уже один всего через пару часов. Фред и Пола еще дрыхнут без задних ног в это время — дети, что с них взять, если они до часу ночи вечно шастают от переизбытка энергии. И, как только он понимает это, он тут же вскакивает — и еще быстрее затыкает себе рот. Илона лежит на спине в собственной крови. Красная, вязкая жидкость впитывается в подстреленную заранее клиенку. В районе сердца графини красуется осиновый кол, который она сама себе загнала. Изо рта, перемешавшись со слюной, стекала кровь. Она затекала в ухо и пачкала волосы. Глаза были широко распахнуты и наполовину закатились — лишь слегка выглядывал красный зрачок. Она не выдержала мучений болезни. Мучений мужа. Эгоизм? Может быть. Вернее, илона бы сама ответила "Да" на вопрос, поступила ли она эгоистично. Если бы могла. Но слезы мужа для нее были больнее кола. Он влюбится вновь, она уверена. Он будет счастлив и без нее — она точно знает. "Сохрани моих детей и мужа, раз меня не смог. Быть может, моя жертва заставить тебя передумать." Мысленно молиться Господу-Богу Илона, доставая спрятанный осиновый кол. На часах 4:30. Ее муж недавно уснул. Теперь ее очередь спать.