Вороная зебра

      Грей встаёт, как обычно — рано, и трёт глаза, пытаясь вспомнить, как вообще уснул. Покидая своего нового друга в неприлично поздний час (потому что, разумеется, Нацу не хотел заканчивать разговор!), Фуллбастер ожидал, что за удивительно приятным вечером последует то же, что и после каждого такого вечера — ворох мыслей о самообмане и попытках убежать от того факта, что эту пилюлю точно не подсластить, но удивительное не закончилось, и парень провалился в сон в ту же секунду, как его голова коснулась подушки. Драгнил всегда умел выжать из собеседника всю энергию, а в эльфийском принце её и так было немного, но вчера это оказалось кстати, и тот точно не планирует жаловаться.       Грей даже не переживает, что мог рассказать слишком много, хотя умудрился сознаться даже в том, что поначалу побаивался своего соседа! Это точно выйдет ему боком, если он ошибается, и на самом деле Нацу вовсе не такой безобидный, каким кажется сейчас, и Фуллбастер знает это, но Драгнил и правда выглядит искренне приветливым, так что… Грей просто надеется, потому что иначе с людьми нельзя. Нельзя верить в них, нельзя точно знать, можно только уповать на то, что не будешь разочарован. По крайней мере, так думает эльфийский принц, а потому обычно не спешит заводить новых друзей. У него уже есть компания, и если верить статистике — чем больше у тебя приятелей, тем больше вероятность того, что какие-то из них окажутся сплошным разочарованием. Статистику эту, впрочем, Фуллбастер придумал сам. Неспроста его проблемы с доверием были одной из тем, неоднократно поднимаемых на терапии.       Первым делом Грей заправляет кровать, а после идёт в ванную. Вчера вечером наконец заменили дверь, но, пусть теперь можно не бояться, что её откроет лёгкий сквозняк, закрыться изнутри нельзя. Скорее всего, замок не установят до самой выписки Фуллбастера. Хотя парень прекрасно понимает, почему ему не дают запереться, почему он может принимать свои лекарства только под надзором, почему медсёстры заглядывают в палату чаще обычного, всё равно, ведя пальцами по ручке, вздыхает, будто пал жертвой вопиющей несправедливости.       Это глупо. Проснувшись после неудачной попытки наесться таблеток, обнаружив капельницу и поняв, что он всё ещё жив, первое, что Грей почувствовал — злость. Всё, чего он хотел, так это уснуть и больше не открывать глаза, хотел наконец покончить с проблемами, которых становилось всё больше и больше. Он хотел умереть, но провалился даже здесь! А затем и до сих пор его преследует чувство вины за подорванное доверие, за собственную слабость, а отношение к нему, как к ребёнку, совсем не помогает. Людям не объяснить, что урок усвоен, и что подобного больше не повторится, и, хотя парень понимает, за что его наказывают, это расстраивает, потому что его жизнь и так сплошное наказание. Пусть со стороны, наверное, так и не скажешь.       Он часто это слышит: «Ты не выглядишь больным!». Это правда. Грей прекрасно знает, что вышел лицом, и он старается поддерживать в форме своё разваливающееся тело, его шрамы не видны за мешковатой одеждой, а его болезни внутри. Люди вспоминают, что всё не так радужно, когда Фуллбастер заходится кашлем, но они думают, что рак волшебным образом исчезает, стоит кашлю прекратиться, а боль пропадает в ту же секунду, как парень перестаёт морщиться. Но они никуда не уходят — ни рак, ни боль. Тем не менее… Грей терпелив, к большинству своих проблем он попросту привык, а вот жаловаться — напротив, никак в привычку не вошло, а ещё он симпатичный, и этого вполне достаточно, чтобы все вокруг держали его за какого-то капризного школьника. Вот если бы какая-нибудь болезнь наконец обезобразила его лицо — тогда к нему бы отнеслись серьёзно! Все бы качали головами и вздыхали: «Бедный мальчик! Не удивительно, что он наглотался таблеток».       Ебучая дверь. У Грея было хорошее настроение, пока он её не увидел.       Впрочем, теперь утро хотя бы похоже на обычное, а, если Фуллбастер что-то и ценит в этой жизни, так это стабильность. Усмехаясь, он мысленно проходится по своему списку. Разочарование? Есть. Стыд? Есть. Для полного набора не хватает только злости, но эльфийскому принцу не приходится долго искать повод — его так кстати бесит чёртов душ.       Неужели в больнице никто не додумался поставить датчик температуры? Каждый раз Грей тратит время, пытаясь настроить воду, чтобы та не была слишком холодной или слишком горячей, но парень попросту не понимает, какая она, кроме как… Мокрая. Он заметит, если будет слишком холодно, или если пар заполнит кабинку, и, казалось бы, это мелочь, но такие мелочи раздражают больше всего, ведь их так легко исправить!       На этот раз, кажется, было слишком горячо — выходя, Грей чувствует кожей что-то напоминающее солнечный ожог. Ощущение, впрочем, не новое, и надо бы начать к нему привыкать — в конце концов, парень чувствовал подобное во время каждого из курсов химиотерапии, и вряд ли в этот раз что-то изменится. Тоже, в каком-то смысле, стабильность.       Вернувшись в комнату, эльфийский принц делает глубокий вдох и думает только: «Ещё один день. Всего день!». Он не любит строить планы и загадывать слишком далеко, так что ставит перед собой небольшую цель, но делает это каждое утро. Ну или почти каждое. Очередные мысли об этом «почти» и неудавшемся плане по спасению родительского кошелька от бесполезных затрат напоминают про обещание писать отцу. Так глупо, что пришлось пообещать, Грей бы и так написал! Правда, далеко не о своём самочувствии. Обычно он спрашивал, как дела у Сильвера, слышал ли тот про парня, который грохнулся со стремянки и превратился в овощ, или, может, про одного из непосредственных коллег Фуллбастера-старшего, которого зажевало в механизм. Обычно Сильвер напоминал сыну, что любая работа может быть опасной, а тот парировал, предполагая в свою очередь, что, да, это так, но риск возрастает, если у тебя три работы! Разумеется, эти разговоры ни к чему не приводят. Даже если бы Грей и мог указывать отцу, как тому жить, он бы не стал, потому что авторитет Фуллбастера-старшего в глазах младшего, несмотря на все шуточки, неоспорим. Но иногда парень чувствует острую нужду в том, чтобы возмущаться, даже если это — не больше, чем метание гороха о стену.       Замечая недавнее сообщение от отца, Грей хмурится и недовольно сопит — он знает, что сейчас у Сильвера совсем короткий перерыв, который тому стоит потратить на отдых, а не беспокойство о своём бракованном ребёнке! Разумеется, парень отвечает совсем другими словами — шутит, даже рассказывает немного про своего прилипалу-соседа, но всё же ставит в конце, сразу после требования отдыхать, сердитый смайлик, чтобы Фуллбастер-старший не решил, что его зануду-сына подменили.       Грей опускается на заправленную кровать и закрывает глаза только для того, чтобы вслушаться в звуки. По коридору едва доносится шум из столовой, в комнате — тикание часов, а за окном вовсю щебечут птицы, но нет раздражающих гудков машин или сотни голосов, сливающихся в один, и это успокаивает. Не слишком громко, как днём, и не тихо до ощущения тревоги, как ночью — пожалуй, этим эльфийскому принцу и нравится утро.       А вот лежать без дела ему не нравится совсем! Грей, в отличие от соседа, не воспринимает время в больнице, как выходные, в которые можно отдохнуть, и обычно он старается заниматься хоть чем-то полезным: от чтения до попыток заработать на фрилансе, если не ради какого-то развития, то хотя бы чтобы не прирасти к кровати. Мягкие солнечные лучи, однако, гладят его лицо, — парень чувствует это даже сквозь сомкнутые веки, — будто уговаривают полежать ещё немного — в конце концов, утро не будет длиться вечно. Спорить с непроходящей усталостью эльфийский принц в силах, но кто он такой, чтобы спорить с солнцем? Да, пожалуй, он вполне может заняться чем-то и после завтрака.       Хотя настроение у Фуллбастера не слишком хорошее, сегодня он чувствует себя намного лучше, чем вчера. Хотя бы от осознания, что не нужно тратить четыре часа жизни на процедуры и, по ощущениям, ещё столетие на групповую терапию. Это было ужасно — именно как он и ожидал. Впрочем, пара искромётных замечаний смогли заставить дёргаться бровь психолога, а это в свою очередь не могло не доставить Грею небольшую садистскую радость. Не то, чтобы он и правда любил издеваться над людьми, вовсе нет! Только над психологами. О, если бы только парень мог отсудить у этой больницы хоть что-то за прошлый раз, когда его заставили ходить на терапию! Чёртовы некомпетентные кретины.       Грей погружается в мысли, и вскоре перестаёт слышать и птиц, и часы, и то, как дальше по этажу гремят посудой. Эта тишина не тревожит. День только начинается, и думать о чём-то плохом будто бы совсем не страшно, по крайней мере не так страшно, как ночью. Вещи, приходящие в голову, вызывают злость, расстраивают, но сердце от них не колотится, всё внутри не сжимается, не появляется ощущения тошноты, и это даже можно назвать умиротворением и покоем — во всяком случае, в сравнении. Едва слышный звук будильника у самого уха, в сравнении с этой умиротворительной тишиной, кажется громким, как взрыв, и Фуллбастер едва ли не подпрыгивает на кровати, смущаясь своей реакции даже притом, что сейчас её никто не видел.       Выключая будильник, парень замечает ещё пару уведомлений. Раньше приходилось ждать до полудня, чтобы Локи, которого Грей, наверное, мог назвать своим лучшим другом, разлепил глаза, собрался с духом и что-нибудь ответил, но теперь тот живёт в другом часовом поясе, что, в общем-то, даже удобнее, чем когда эти двое были соседями, и ждать его не приходится. Фуллбастеру кажется, что и само общение стало в каком-то смысле качественнее — может, всё дело в том, что возможность увидеться в любой момент позволяет со спокойной душой откладывать любые разговоры на «потом», которое, как ты думаешь, обязательно наступит. Теперь же, когда такой возможности нет, они часто обсуждают вещи глубже дурацких смешных видео, а вопрос «как дела?» звучит искренне, а не является привычной частью обычного дня. Тем не менее, про свои фокусы с таблетками Грей рассказать не решился — и так уже знает намного больше людей, чем ему бы хотелось, да и будет попросту грубо влезть в новую счастливую жизнь друга с жалобами. Он даже не собирался рассказывать Локи про больницу и свой диагноз, но у этого парня точно какая-то связь с космосом! По крайней мере, Грею больше нравится думать об этом, чем о том, что кто-то знает его почти как облупленного.       Эльфийский принц старательно уводит тему разговора в другое русло, но не удивительно, что выходит у него так себе — Локи переживает, как любой нормальный друг. Грей вынужден делать вид, что тоже обеспокоен, как любой нормальный пациент, но на самом деле он не знает, что чувствует по этому поводу. Слишком много противоречивых эмоций, вечно всплывают какие-то «но», и не важно, о хорошем исходе парень размышляет или о плохом. Его бросает из волнения в полное безразличие чаще, чем он делает вдохи.       За размышлениями об этом, пялясь в телефон, Фуллбастер едва успевает дойти до столовой, как вдруг в его ушах почти звенит чужое: «Да ты гонишь!». Боже, Драгнил действительно слишком громкий.       Нацу сидит без тарелки, потому что есть ему всё ещё нельзя, и он сам удивлён тому, что встал так рано просто от скуки. Он увлечённо беседует о чём-то с Джувией, но этого Грей уже не слышит — видимо, болтун всё же осознал, что нельзя так кричать. Зато никто не запрещает Драгнилу активно жестикулировать, и тот размахивает руками так, словно, ни много ни мало, собирается взлететь. Фуллбастер хихикает и, получив свой пресный завтрак, сам садится напротив подруги и чрезмерно активного капитана.       — Прикинь, она учится в том же универе, что и я! — Нацу улыбается соседу и спешит поделиться тем, чем в действительности был так удивлён: — На библиотекаря… Ты знал, что надо учиться на библиотекаря?       В здоровенных зелёных глазах столько искренней растерянности, что Грей не может сдержать смех. Случись всё это в их первый день в больнице, Фуллбастер решил бы, что его бывший одноклассник издевается, но теперь эльфийскому принцу кажется, что Драгнил и правда просто шокирован, как ребёнок, который узнал, что спагетти не растут на деревьях. Не злобный, даже, возможно, не глупый — просто по тем или иным причинам немного оторванный от реальности.       — И ты типа… — экс-капитан возвращается к собеседнице, а та определённо больше наслаждается диалогом, чем завтраком, на который смотрит с тоской, — Что ты будешь делать, когда закончишь учёбу? Просто работать в библиотеке?       Джувия задумчиво хмыкает и пожимает плечами. Её лицо принимает серьёзное выражение. Наконец, она перестаёт сверлить завтрак взглядом и поворачивается к Нацу, говоря так же тихо, как обычно: «Ну, на самом деле мне просто нужна какая-нибудь корочка, чтобы получить доступ к семейным деньгам, — девушка дожидается, пока собеседник расценит ответ, как логичный, и понимающе кивнёт, — Как только я получу их, куплю яхту, соберу команду, и мы будем пиратствовать где-нибудь близ Индонезии».       — Ась? — Нацу удивлённо хлопает ресницами, а после недоверчиво щурится, но Джувия всё ещё выглядит невероятно серьёзной, и он начинает сомневаться в своём недоверии, — Серьёзно что ли?       Он бросает короткий взгляд на Грея, надеясь, что тот подскажет — может, его подруге просто снова чего-то не хватает и она бредит? Или нет? В конце концов, если люди становятся космонавтами, промоутерами в костюмах пиццы или раздают в сети советы об использовании волшебных кристаллов, почему бы кому-то не хотеть стать пиратом? Это как минимум веселее, чем протирать штаны в офисе!       Фуллбастер не даёт никаких подсказок — он сам смотрит на эту странную парочку с интересом, но, как Драгнилу кажется, совсем без удивления, и от этого решить становится ещё труднее.       — По-твоему, пираты — пережиток прошлого? Ну, да, знаменитых сейчас нет, но никогда не поздно это исправить, верно? — девушка говорит это едва ли не с огоньком в глазах, но не выдерживает — губы наконец трогает улыбка, — Ох, Нацу… Да, я буду работать в библиотеке!       Парень возмущённо хватает ртом воздух, как рыба, потому что был в шаге от того, чтобы позволить провести себя такой глупостью! О, просто он ожидал это не от новой знакомой — вообще-то, больше похоже на Грея, к которому почти обманутый болтун теперь поворачивается всем телом: «Вы случайно не родственники?». Он хмурит брови и фыркает, ожидая ответа.       — С кем поведёшься… — отмечает Джувия, видя, что её друг не может ответить на вопрос — если попытается сказать хоть слово, точно рассмеётся на всю столовую!       Его веселит не то, что над Драгнилом подшутили и не то, как экс-капитан наивен — Фуллбастеру кажется забавным, как его сосед недовольно сопит, точно щенок, которому подули в нос. Нацу кажется забавным то, как старательно Грей поджимает губы и пытается отвести взгляд.       — А его бы ты взяла в свою команду? — интересуется болтун, кивая в сторону эльфийского принца, а Джувия фыркает.       — Он даже фильмы не пиратит, — она хихикает, щурится и добавляет: — Да и море — куда глубже фонтана!       — Ты! — Грей застывает, на его бледных щеках появляется лёгкий румянец, и теперь парень говорит ещё тише, — С тобой в разведку не пойдёшь, да?       Ему не составило труда заметить, что Нацу понял глупую шутку про фонтан, и из-за этого эльфийский принц чувствует себя, как все те персонажи дерьмовых комедий, готовые провалиться сквозь землю от того, что кому-то показывают их нелепые детские фото. «Да, давай, расскажи ему, какой я рыцарь — точно сойдёшь за сумасшедшую!» — думает Фуллбастер, но вслух может только невнятно бубнить что-то себе под нос.       — Это и моя история тоже, — напоминает Джувия и, смеясь, добавляет: — Я имею право на её половину. Хочешь, решим вопрос через юриста? Это считается за совместно нажитое?       — О, нет, только не бумажки! — Грей хмыкает и отмахивается, — Так и быть, забирай всю.       Нацу веселится, наблюдая за всё ещё смущённым соседом, как вдруг вспоминает, что обсуждение фонтанов и пиратов вылилось из разговора об университете, а он так и не спросил Фуллбастера об этом, хотя планировал. Воспользовавшись паузой, Драгнил наконец интересуется: «Эй, Грей, а ты на кого будешь учиться? И где?». Тот не отвечает. Эльфийский принц задумчиво отводит взгляд и поджимает губы, сдерживая смешок. Выглядит так, будто выбирает из тысячи шуток. Впрочем, так и есть.       — Жги! — Нацу фыркает и улыбается, догадываясь, разумеется, что на уме у соседа, а тот качает головой.       — Сначала я хотел пошутить про университет не твоих собачьих дел, — признаётся Грей, — Но решил, что это грубо и к тому же банально! А потом подумал про параллели, но так и не смог придумать хорошую подводку…       — А панч? — хихикает Драгнил.       — Ну… — Фуллбастер изображает пальцами параллельные линии, — Типа это тебя не касается.       — О, да ладно, не будь занудой! — экс-капитан, теряя терпение, наклоняется вперёд, — И не забалтывай меня!       — Такая уж у меня профессия, — усмехнувшись, эльфийский принц всё же признаётся, — Международные отношения и политология.       Нацу ничуть не удивлён. Всё логично — такому зануде самое место в политике! Или нет — ещё развяжет с десяток войн, учитывая свою любовь к стратегии «лучшая защита — это нападение». Драгнил мысленно посмеивается над своей шуткой, тактично не озвучивая её, а затем решает уточнить: «А город?».       — Маргарет, — Грей не особо заинтересован в обсуждении учёбы, да и в целом ему гораздо больше нравилось слушать — разговор Нацу и Джувии о пиратах даже смог немного скрасить завтрак.       — А чего не столица? — неожиданно разочарованно спрашивает экс-капитан.       Маргарет — большой город, не сильно уступающий Крокусу, красивый, с множеством каналов и мостов, и нет, кажется, ни одной причины не хотеть там учиться, но Драгнил уже успел придумать, как забавно было бы, окажись они с Фуллбастером в одном университете, прямо как с новой знакомой. Он знает, что это только его ожидания, тем более несерьёзные, и всё же выглядит недовольным.       — Погода, — немного подумав, отвечает Грей и объясняет: — В Крокусе летом жарко как на сковородке, а зимой холоднее, чем в морозилке. А Маргарет похож на Магнолию.       Он пожимает плечами. Здесь, в Магнолии, мягкая зима, а лето, хоть и далеко не прохладное, всё же намного приятнее столичного — хотя бы не душное. Для Фуллбастера всё одно, даже ледяной ветер только колышет волосы и не более того, но нехватка кислорода — другое дело. Да и, по правде говоря, страшновато заработать себе обморожение или солнечный ожог, а заметить это только когда станет больно. В городах вроде Магнолии намного проще понять, как нужно одеться, чтобы ничего подобного не случилось, а если и ошибёшься, это не так страшно, как в откровенно дерьмовую погоду.       — А я люблю жару! — Нацу отвечает, конечно же, с улыбкой, а затем вдруг замирает, как будто кто-то кинул снежок ему в затылок, — Ой… А вот холод мне вообще не нравится! В столице такие холодные зимы?       Грей даже не может посмеяться, только кивает, удивлённо подняв брови, и гадает, как его болтун-сосед вообще дожил до своих лет. Фуллбастер и мусор-то не выбрасывает, не узнав, какая на улице погода, а Драгнил принял важное решение, выбрав университет, и вообще ни о чём, судя по всему, не думал. Эльфийский принц и правда совсем забыл, что некоторым людям вообще не приходится переживать о вещах вроде погоды, расположения больниц, или, к примеру, магазинов с приличными ценами на продукты, предписанные диетой. Ну и хорошо, что не приходится. Грей думает, пусть холодная зима останется самым большим разочарованием в жизни его бывшего одноклассника.       Нацу опирается локтями о стол и вздыхает, сложив подбородок в ладони — он действительно искренне разочарован открытием, но уже давно настроился на учёбу в столице, и не собирается долго переживать из-за какой-то там зимы. Сосед понятия не имеет, как его подбодрить, поэтому просто решает не раскачивать лодку и подождать, пока Драгнил сам переключится на что-нибудь ещё. Это срабатывает! Просидев в расстройствах секунд десять, экс-капитан снова поворачивается к Джувии: «Нет, серьёзно, библиотекарь? — он осекается, поняв, что прозвучал, как придурок, — Ну, в смысле… Тебе типа очень книжки нравятся?».       — Ага, — девушка хихикает и, всё же решая больше не делать вид, что может хотя бы думать о еде в своей тарелке, отставляет её в сторону.       — А другие хобби у тебя есть? — Нацу интересуется, потому что не представляет, как можно торчать в библиотеке на работе, чтобы потом прийти домой и читать — ну безумие же, самое настоящее!       — Я шью, — Джувия широко улыбается и со скрипом отодвигает стул назад, сидя демонстрируя собеседнику свою синюю юбку и главную её гордость: — Посмотри, в эти карманы можно засунуть по айпаду!       Драгнил определённо не думал, что одежда появляется в магазинах волшебным образом, но в его голове никогда не укладывался тот факт, что кто-то может просто взять и сделать её. Просто взять кусок ткани и сшить из него ту же юбку, причём не какую-нибудь похожую на трубу, а, насколько Нацу вообще может судить о юбках — красивую, со всеми этими складками, оборочками и даже карманами! Это, рисование, музыка и прочие творческие вещи всегда казались экс-капитану чем-то вроде магии, поэтому он и правда смотрит на творение своей новой знакомой с детским восторгом.       — Простые женские радости, — посмеивается Грей, отмечая неподдельное счастье подруги из-за наличия вместительных карманов, — Так её, эту индустрию дамских сумочек!       — Аминь! — раздражённо фыркает Джувия, — Надеюсь, тому, кто придумал фейковые карманы, заплатили за это деньгами из монополии.       — Я должен познакомить тебя с Люси! — восхищённый своей идеей, Нацу хватает девушку за руку, сам того не замечая, но собеседницу это не беспокоит — она рефлекторно накрывает его руку своей, — О, вы обязаны познакомиться, это точно!       Грей смотрит на них удивлённо, и, хотя никто не касается его самого, парень всё равно чувствует дискомфорт даже просто наблюдая за чужой тактильностью. Впрочем, пока всех всё устраивает, наблюдает он молча, и молчал бы, скорее всего, даже если бы кто-то всё же взял за руку его. Джувии потребовалось немало времени, прежде чем заметить, что друг совсем не такой тактильный, как она, и девушка до сих пор часто одёргивает себя, когда ей хочется потянуть его за собой, обнять за руку или щёлкнуть по носу за какую-нибудь шутку. Наверное, такой собеседник, как Драгнил — настоящая отдушина!       Нацу нравится брать людей за руки, опираться локтем о чужое плечо, обниматься, просто касаться кого-то, с кем он говорит — похлопывать, щекотать, и, конечно, щёлкать по носу тоже. Это же так естественно и правильно! Он бы не понял, что кому-то такое не нравится, и за миллион лет. Люси говорила, точнее предупреждала, что не все любят прикосновения, но она и сама очень тактильная, причём объятиями и хватанием за плечи не ограничивается — вечно пихает Нацу в бок или даёт ему подзатыльники! Сапожников без сапог экс-капитан слушает крайне редко, так что, да, в его мире люди, о которых рассказывала подруга — выдумка вроде фей. Или эльфийских принцев.       — А что за Люси? — Джувия спрашивает, наклоняясь к собеседнику, по мнению Грея, слишком уж близко — Фуллбастер даже спешит опустить взгляд в тарелку, будто люди перед ним не беседуют, а как минимум скидывают с себя одежду.       Нацу что-то отвечает, но этого его сосед уже не слышит — теперь он погружён в свою еду и размышления о ней же. Люди любят сравнивать блюда без специй с резиной, имея в виду, что те отвратительны, но Грей предпочёл бы, чтобы завтрак был похож хотя бы на ту же резину — это хоть какой-то вкус! Всё становится каким-то грустным, когда ты можешь описать воду, только как «мокрую», а еду, как «жующуюся». Совсем немного соли могло бы исправить ситуацию, и Фуллбастеру даже можно добавить всего-то щепотку в одно единственное блюдо хотя бы раз за неделю, но тот думает про себя: «Нет, ты не заслужил соль!».       Он думает: «Ты сам во всём виноват, поэтому сиди, ешь жующийся завтрак и не ной». Грей и правда чувствует себя виноватым. Дело даже не в том, что своей выходкой он обеспечил себе дополнительный присмотр врачей и, скорее всего, лишние дни в этой чёртовой больнице, где не может сам приготовить себе поесть что-то здоровое, но имеющее вкус. Хотя, конечно, и в этом тоже. На самом деле, эльфийский принц облажался и до этого.       Он чувствует себя так, будто виноват в своём диагнозе — по крайней мере в том, как всё вышло в итоге. Из-за того, что он соблюдал свою диету, пил таблетки и ходил к врачу, когда было предписано, парень решил, что он заслужил немного спокойной жизни. К примеру, одно нормальное лето. Это ведь не какое-то невероятное желание, верно? Он даже позволил себе помечтать, подумать о том, чтобы что-то спланировать. Всё было отлично. Сильвер пообещал придумать что-нибудь и выбить себе хотя бы неделю отпуска, и они могли бы куда-нибудь поехать. Не в другую страну, разумеется, но, может, в столицу? Грей бы позаботился о том, чтобы не свалиться от жары! Он даже нашёл адреса всех больниц и нужных центров, проверил, чтобы всё это было по карману, и, конечно, ошибка была совсем не в том, что парень размечтался. Он сделал глупость.       Ещё в мае Грей почувствовал, что что-то не так, но сначала просто проигнорировал это — убедил себя, что это всё его пессимизм и волнение, что на самом деле с ним всё в порядке, ведь иначе… Так просто не бывает, разве нет? Такое количество всякой ерунды просто не может происходить с одним человеком! Позже он понял — может, но так испугался, что предпочёл заткнуться. Страх всегда заставлял его делать глупости. Грей подумал, что у него получится продержаться ещё немного, получится пожить нормальной жизнью без обследований, операций, химии и прочего дерьма, и у него и правда почти получилось! Если бы он был ещё немного осторожнее, смог лучше скрыть этот проклятый кровавый кашель — может, даже не пришлось бы забыть о поездке!       Грей знал, как безответственно поступил, и в первую очередь ему было стыдно именно за это — за безответственность. Сильвер считал своего сына хотя бы немного разумным человеком, но тот повёл себя, как совершенно глупый ребёнок, и всё стало только хуже. И, конечно, на самом деле Фуллбастер-старший ни на секунду не дал своему идиоту-сыну повод думать, что тот — чёртово мелкое разочарование, но Грей и так это знал. Он рассчитывал, сознаваясь в своём проступке тогда, лёжа в палате с капельницей в руке, что Сильвер будет злиться, раскричится наконец, как давно стоило, но, конечно, жизнь несправедлива, и самому неблагодарному и безответственному ребёнку на свете достался самый понимающий и любящий родитель. Грея почти бесило то, какой хороший у него отец. Видимо, в прошлой жизни, — хотя Фуллбастер-младший во всё это и не верит, — Сильвер таким не был, иначе просто не объяснить, за что ему досталось такое наказание.        Сильвер говорит, что и самые взрослые, самые ответственные люди порой делают глупости, и никто от этого не застрахован. В таких случаях нужно осознать, принять последствия своих действий, и его сын, понимая это, старается как может. Чтобы хоть как-то компенсировать свои безответственные решения, Грей даёт обещания, которые, к его чести, держит безукоризненно, и тешит себя хотя бы тем, что его слово чего-то стоит. Только вот он не может просто взять и заверить всех: «О, ничего из этого больше не повторится, обещаю!». Сильвер поверит, а вот доверие других людей ещё придётся заслужить. Это сложно, но это и есть те самые последствия, которые нужно принять.       И, конечно же, ещё одно последствие — Грей пообещал не игнорировать свои проблемы и серьёзнее подойти к лечению и диете, так что, да, никаких специй в его пресном завтраке!       — Эй, где у тебя там кнопка включения? — Нацу смеётся и щёлкает пальцами перед лицом соседа, а тот, наконец вырванный из размышлений, вздрагивает от неожиданности, — Блин, ну чего ты дёргаешься постоянно?       — Это нормальная реакция, — ворчит Фуллбастер и замирает, заметив, что за столом нет подруги, — А где…?       — Ну точно выключился, — Драгнил весело фыркает, качая головой, — Ушла. Нужно принять лекарства и всё такое. А тебе нет?       — А ты уже устал от моей компании? — вскидывает бровь эльфийский принц.       — Какая уж тут компания! — экс-капитан щурится, изображая недовольство, — Сидишь, фигню всякую про меня думаешь, да?       Грей едва сдерживает смешок, и его лицо принимает серьёзный вид: «В этом весь Драгнил! — вздыхает он, — Считает, что все думают только о нём». Это замечание, шуточное, в ответ на такую же шутку, заставляет Нацу смутиться не сильно, но по-настоящему, а его сосед теперь и правда думает о своём бывшем однокласснике. У Фуллбастера было много времени, буквально годы, чтобы вспоминать всякую «фигню», так что теперь, раз уж он решил больше так не делать, парень пытается вспомнить что-то хорошее, и первое же, что приходит на ум, заставляет его тихо посмеяться.       — Ну вот теперь точно гадости думаешь, да? — фырчит экс-капитан.       — Ты мне скажи, — эльфийский принц, одарив собеседника искренней очаровательной улыбкой, вспоминает и передразнивает: — «Я Нацу, я знаю всех динозавров!».       Драгнил прыскает от смеха и поджимает губы, пялясь на Фуллбастера с, кажется, самым глупым из своих выражений, а затем задумчиво мычит: «Ну… Теперь уже не всех!»       — О, кто-то только что стал намного менее интересен, как собеседник! — Грей, хихикая, щурится и загадочным шёпотом признаётся: — Мой любимый хищный динозавр — карнотавр.       Нацу поверить не может, что они обсуждают это даже в шутку, но соседа это, кажется, веселит, поэтому парень чешет розовую макушку, и «мычание размышлений» разносится по столовой: «Мне нравятся велоцирапторы! А травоядного я наверное не вспомню… — он всё же пытается и бормочет: — Паза… Параза… Ну короче что-то мудрёное на П! У него такой здоровенный гребень!». Драгнил уже давно и думать забыл о динозаврах, увлечённый лакроссом и людьми, а не вымершими рептилиями, и Фуллбастер определённо веселится, наблюдая за тем, как старательно собеседник пытается поддержать этот разговор.       — Ты прошёл испытание, — всё так же тихо и загадочно сообщает Грей, а затем, заставляя Нацу ахнуть от удивления, без труда произносит: — Паразауролоф.       — Да откуда ты это знаешь? — экс-капитан смотрит на соседа широко раскрыв глаза, а тот хихикает.       — Мне нравится франшиза Юрского периода, — пожимая плечами, объясняет Фуллбастер.       — Задрот! — Драгнил отмахивается и фыркает, а эльфийский принц продолжает веселиться.       — Это так, — без стеснения соглашается он.       Нацу даже не хочется смеяться над бывшим задирой, оказавшимся фанатом реслинга, древних рептилий и такого же древнего сай-фая. Это мило! По крайней мере, это намного лучше той картины будущего, которую семь лет вырисовывало воображение экс-капитана. Не то, чтобы он вспоминал Грея каждый день из этих семи лет, но если речь об этом парне всё же заходила, Драгнил в своих догадках не был даже немного близок к истине.       — Чего ты так пялишься? — Фуллбастер даже немного отклоняется назад, хотя сосед спокойно сидит на месте — уж очень смущающий у того взгляд.       — Знаешь, я думал, что однажды увижу тебя в новостях, когда ты устроишь стрельбу в школе или типа того, — признаётся Нацу, и эльфийский принц, поперхнувшись воздухом и собственным возмущением, смотрит на экс-капитана почти испуганно. — Но Джувия права, ты правда приятный!       Грей не собирается говорить за это спасибо. Он едва находит в себе силы, чтобы не обижаться, но, конечно, после такого заявления терпение всё же даёт трещину, и парень, опуская взгляд в тарелку, бурчит: «Вспомнил, за что лупить тебя хотелось». Нацу фыркает, не понимая, что такого сказал — он ведь думал так, а не думает до сих пор!       — Ну чего? — тянет Драгнил, теперь уже подаваясь вперёд, — Это комплимент же!       — Ты… — Фуллбастер, вздыхая, шепчет, — Вот ты… Пока молчал, тоже за приятного мог сойти.       Экс-капитан какое-то время и правда молчит, осмысляя, но так и не может понять, что именно не так сказал. Но он думает, что эльфийский принц мог неправильно понять его, поэтому решает объяснить: «Я имел в виду, что ты совсем не такой, как я думал, и это комплимент. А я, получается, дурак, и в людях не разбираюсь! Так тебя устраивает? — Нацу хихикает и нетерпеливо уточняет: — Ну-у-у?»       Грей неохотно смотрит на него, щурясь, задумывается на несколько секунд и, качая головой, сдаётся: «Устраивает». Он пытается вспомнить, почему вообще решил мириться со своим соседом, и ответ в виде воспоминания о всех тех гадостях, которые Фуллбастер наговорил совсем недавно, не радует. С другой стороны, у Драгнила комплименты хуже тех же оскорблений! А ведь Грей почти решил, что Нацу очаровательный! Почти!       Пытаясь поудобнее усесться на стуле, экс-капитан вдруг морщится. Едва заметно, вообще-то, но, раз уж эльфийский принц поднял на кого-то взгляд, он, конечно, прекрасно всё видит.       — Болит? — Грей не то, чтобы волнуется, скорее не понимает, почему его сосед просто сидит тут и веселится на следующий же день после операции — наверное, какие-то чудеса медицины.       — Да терпимо, — пожимает плечами Драгнил.       — Обезболом закинулся? — интересуется Фуллбастер, а его собеседник фыркает.       — Говорю же, терпимо!       Этот ответ, хотя и убедительный, заставляет Грея хмыкнуть и засобираться — парень берёт в руки тарелку с остатками завтрака, чтобы убрать её по дороге, и кивает в сторону выхода: «Пошли! — он вздыхает, будто Нацу глупый ребёнок, не удержавший в руках цветочный горшок, и советует: — Таблетки нужно принимать до того, как станет не терпимо. Они не быстро действуют!». Драгнил только фыркает, ведь ему не больно — немного неприятно, только и всего. С другой стороны, он определённо не собирается сидеть тут в одиночестве, — а именно это ему и оставалось бы в уже порядком опустевшей столовой, — поэтому от скуки идёт за Фуллбастером. Они направляются к посту медсестры, и Грей заметно оживляется, видя там новое для экс-капитана лицо. Возможно, эльфийского принца радует то, как женщина смотрит — приветливо, а не так, будто он и правда кого-то пристрелил.       — Стаканчик всего, чего не жалко, для меня, и обезболивающее — для моего друга, — парень хихикает, играя бровями, а медсестра, хоть и качает головой, всё же посмеивается.       Нацу пытается возразить, что ему ничего не нужно, но сосед шикает на него, и Драгнила это даже немного забавляет — то, как Фуллбастер строит из себя взрослого и всё на свете знающего. А может и не строит. Он вон даже смог вспомнить и выговорить название того динозавра со здоровенным гребнем!       — Я запишу на ваши счета, — подмигивает женщина.       — Я в этом даже не сомневаюсь! — Грей прикусывает губу, чтобы не засмеяться, и его собеседница недовольно щурится.       — Этот коктейль ваш, — медсестра протягивает Фуллбастеру его таблетки и стакан с явно, как всё ещё кажется Драгнилу, слишком уж небольшим для такой задачи количеством воды.       — Даже не подожжёте? — эльфийский принц, театрально возмущаясь, хмурится, — Я подумываю перестать посещать это заведение…       Женщина закатывает глаза, но смеётся, а Грей без труда справляется со своими лекарствами. Тогда медсестра оглядывает Нацу, и её лицо озаряется пониманием, как только она вспоминает и шепчет себе под нос номер его послеоперационной палаты: «Ага! А для вас у меня есть вот это!». С Фуллбастером Драгнил бы ещё поспорил, но, раз уж так сказал человек в форме — значит надо. Он запивает одну единственную таблетку приличным количеством воды.       — Узнали его по гигантскому эго? — эльфийский принц кажется довольным своей шуткой, пока женщина не начинает странно оглядываться по сторонам.       — За вашим не видно! — заключает она, улыбаясь и скрещивая руки на груди, а затем подмигивает Нацу, — Такие красивые волосы невозможно не запомнить!       — Спасибо! — Драгнил почти ослепляет своей широкой улыбкой — то ли рад комплименту, то ли веселится, что Фуллбастеру не дали язвить.       — И что же вы отмечаете в нашем скромном заведении в столь ранний час? — интересуется медсестра, гадая, как же отшутится, похоже, уже давно знакомый ей пациент.       — Его завтрашнюю выписку! — Грей, фыркнув, отмахивается и всё же решает снова улыбнуться, — Рад видеть вас здесь.       Он правда выглядит так, будто рад видеть хоть кого-то, и Нацу уже хочется узнать всё об этой медсестре. Стоит им пойти вперёд по коридору, как Драгнил собирается открыть рот, но Фуллбастер опережает его, объясняя: «Раньше она работала в детском отделении». Ему больше нечего рассказать. Точнее, историй много, но Нацу о них знать не обязательно.       К примеру, ему совсем не обязательно знать, что в первый раз Грей лежал в больнице после удаления аппендицита в палате под номером пятнадцать, но, помимо чисел, на дверях были разные ягоды, фрукты, животные и всё в таком духе. Под числом пятнадцать красовалась тыква, и неприлично долгие годы после этого приветливая медсестра продолжала называть эльфийского принца Тыковкой. К счастью, не сегодня! То ли она наконец поняла, что Грей вырос из звания Тыковки, то ли тактично решила не упоминать об этом при его знакомом — в любом случае Фуллбастер за это благодарен. Он не собирался быть Тыквой-террористом!       Впрочем, хоть они и смущают, это хорошие воспоминания, и Грей немного расслабляется после короткой, но приятной встречи, точно пошедшей ему на пользу. С того взгляда на дверь в эльфийском принце только сильнее нарастала, кажется, беспричинная тревога, но сейчас то чувство уже не кажется парню таким пронзающим или даже скребущимся изнутри. Он знает, что эта милая женщина точно осведомлена о недавнем инциденте, но она не осуждает и даже не пытается прорекламировать Тыковке счастливую тыквенную жизнь, и это успокаивает. Нормальное отношение успокаивает.       — Гре-е-ей, — непривычно тихо тянет экс-капитан, но его сосед всё равно вздрагивает от неожиданности, — Ты обиделся?       Нацу кажется так, потому что эльфийский принц смотрит куда-то перед собой, а не на идущего рядом экс капитана, да ещё и хмурясь, а не хотя бы щурясь по-лисьи. Ни в какие ворота! Впрочем, услышав вопрос, Грей всё же одаривает собеседника взглядом — к тому же, удивлённым, а не сердитым.       — А? — вспомнив, о чём речь, Фуллбастер вздыхает и качает головой, — Не обиделся!       Он думает не об этом, но даже если бы и думал — не хочется объяснять Нацу разницу между «обиделся» и «расстроился», потому что тогда придётся объяснять и причину своего расстройства, а это займёт столько времени, сколько у Грея нет и никогда не будет, поэтому тот предпочитает загадочно улыбнуться и поддразнить соседа: «А что, извиниться хочешь?».       — Так я уже! — Драгнил дуется как ребёнок, а его сосед думает: «Ребёнок и есть!», а обижаться на такого попросту глупо.       — Ты сказал, что дурак, а это факт, а не извинение, — Фуллбастер смеётся, но всё же решает уточнить: — Я шучу.       Теперь он снова возвращается к размышлению о чужих словах, и это заставляет парня остановиться и повернуться к Нацу: «Но, знаешь, раз уж мы заговорили об этом…». Эльфийский принц отводит взгляд, и экс-капитану кажется, что сейчас ему прочитают лекцию. Люси всегда так делает! Она говорит: «Я не обиделась, — а следом добавляет: — Просто, понимаешь…», и друг слушает её ещё полчаса. Он уже научен опытом, точнее выдрессирован как собака, а поэтому удивляется, когда слышит не обвинения или объяснения неправильности своих слов.       — Ты так и не ответил на мои извинения, — шёпотом отмечает Фуллбастер, а Драгнил смотрит на него, широко раскрыв глаза, то ли всё ещё удивлённо, то ли как на дурачка, — Ну что? «Снова?» и то, что ты там бурчал во сне — это не ответ!       Он думает о том, что впечатление, произведённое на Нацу ещё давно — хуже, чем представлялось, и наверняка это стало причиной того, что Драгнил не одарил старого знакомого своей сияющей улыбкой и хотя бы каким-нибудь: «Да без проблем!». Очевидно, проблемы есть. К тому же, Грей не из тех людей, кто просит прощения ради формальности, ожидая в ответ исключительно то самое: «Без проблем!» — он вполне готов услышать: «Нет» на свои извинения.       Немного подумав, он смущается и добавляет, уточняя это: «В смысле, не обязательно меня прощать, — он смеётся так неловко, что Нацу чувствует себя персонажем кошмарного телешоу, но ему кажется, что эльфийскому принцу объяснения даются ещё тяжелее, и это немного забавляет, — Но ты… Не знаю, хоть что-нибудь скажи». Грей наконец встречается взглядом с соседом, а тот молчит несколько долгих секунд, вспоминая, правда ли проигнорировал извинения, а затем размышляя, как Фуллбастер вообще мог не понять, что его извинения приняты, если Драгнил, к примеру, разговаривает с ним прямо сейчас!       — Не обязательно, значит? — задумчиво тянет экс-капитан и усмехается, заставляя собеседника закатить глаза.       — Не обязательно, — повторяет Грей и вздыхает, сознаваясь в надежде, что Нацу не раздуется от ощущения собственной важности: — Но мне бы хотелось.       — Хм, — Драгнил издаёт привычное мычание, и Фуллбастер думает: «Раздулся!», — А что будет, если я их не приму? Эти твои извинения.       — Ничего не будет, — эльфийский принц только пожимает плечами, явно не собираясь подыгрывать или дразнить соседа, а тот молча смотрит, скорее даже вглядывается, и от этого разговор становится ещё более неловким, — Так, значит… Извинения не приняты, да?       Грей снова дёргается — на этот раз от совсем уж неуместного хихикания, сквозь которое Нацу только и может, что фыркнуть: «Чудила!». Драгнил, конечно, уже понял, что Фуллбастер далеко не такой холодный, каким пытается казаться, и что на самом деле этот парень и правда самый настоящий, буквально эталонный чудила, но привыкнуть к смущению и извинениям от своего бывшего соперника всё никак не выходит. И всё же, экс-капитана это радует. Нацу счастлив, что ошибся в эльфийском принце, потому что, окажись он прав, попытка общения бы кончилась судом, но Грей даже не спешит врезать собеседнику, к примеру, за смех, хотя явно не это хотел услышать в ответ на свой вопрос.       Драгнилу хочется объяснить, что он смеётся не над Фуллбастером. Хочется объяснить не из-за опаски получить по лицу, а потому что сосед выглядит так, будто и такой ответ он вполне готов принять, прожевать и даже не подавиться. Нацу весело, потому что он действительно ошибся, потому что Грей забавный и милый, потому что не каждый день встретишь человека с такими подвижными бровями, и потому что это самый дурацкий разговор в его жизни. И это он-то после этого болтун? Кому-то вон вообще всё нужно объяснять словами!       Парень хватает привычно хмурящегося эльфийского принца за плечи, собираясь заговорить, но ничего не может поделать с тем, как по-забавному серьёзно Фуллбастер подходит к такой глупости, как какие-то там извинения. Драгнил пытается собраться, но отвлекается, как и всегда, когда дело доходит до чего-то серьёзного. Сейчас, к примеру, Нацу замечает немаленькую разницу в росте — у него даже шея затекает от попытки смотреть в глаза лесного высочества.       — Невозможно с тобой говорить, когда ты близко стоишь, — задумчиво мычит он, — Ну ты и каланча!       — Так отойди! — Грей готов задохнуться от возмущения, потому что наглый болтун опять его проигнорировал, на этот раз точно специально, и Фуллбастеру не хочется выйти из этого разговора единственным дураком, так что он бьёт наугад: — Ты хоть знаешь, что такое каланча?       Стрела попадает в цель, и экс-капитан отводит взгляд, будто пытаясь что-то вспомнить, морщит нос и предполагает: «Звучит как трава? — он видит по взгляду эльфийского принца, что ошибся, и, подумав ещё немного, предлагает сделку: — Я приму твои извинения, если скажешь, что такое каланча!».       — Ты пережил тяжёлое расставание с гуглом и теперь с ним не разговариваешь, да? — Грей фыркает, но всё же, прикрываясь желанием сумничать, отвечает: — Это башня.       Фуллбастер выжидающе смотрит, а Драгнил опять ничего не говорит, даже не улыбается — медленно тянется в карман за телефоном, несколько секунд ищет что-то, и только тогда его лицо наконец озаряется улыбкой: «Ха! И правда башня! Извинения приняты, — Нацу хмыкает и щурится, — А тот динозавр? На П».       — Паразауролоф, — эльфийский принц повторяет, хотя это и не входило в условия сделки.       Его немного забавляет, что экс-капитан прогуглил, но в то же время Грей чувствует странную гордость, то ли считая, что научил соседа пользоваться поисковиком, то ли от того, что тот проверяет информацию — это полезный навык! Наблюдать за этим — всё равно, что смотреть, как ребёнок делает первые шаги.       — А как пишется? — Нацу задумчиво чешет затылок.       — Как слышится, — вскидывая брови и усмехаясь, уточняет его собеседник.       Драгнил кивает, вбивает то, что услышал, и даже не листает картинки — узнаёт динозавра по первой попавшейся, и переводит на Фуллбастера полный восхищения взгляд: «Ты хоть чего-нибудь не знаешь?». Нацу смотрит так, что Грею становится слишком уж неловко — эльфийский принц наконец понимает, почему сосед хихикал. Действительно невозможно сдержать смех.       — Я много чего не знаю, — честно отвечает он, но, кажется, в это экс-капитан не верит, а прогуглить не выйдет!       Драгнил уже выдумал себе, что Фуллбастер даже умнее, чем Люси, и своим непревзойдённым гением наверняка компенсирует чудаковатость, прямо как какой-нибудь персонаж из фильма или сериала. Нацу кажется, что, раз Грей может ответить на вопросы про башни и динозавров, а ещё, раз тот будет политиком, сейчас он точно просто скромничает. Подтверждение этому находится до того, как экс-капитан успевает придумать ещё какой-нибудь вопрос — боль и правда вдруг становится не такой терпимой, как раньше, и парень хватается за свой бок так, будто хочет проверить, на месте ли ещё тот.       — Хватит тебе по коридорам ошиваться, — Грей хмуро качает головой и предлагает соседу опереться на свою руку, думая, что ради этого прикосновения уж точно можно и потерпеть. — Давай провожу!       Нацу смотрит на него удивлённо, и эльфийский принц будто режется об это, всё ещё расстроенный чужим представлением о нём, но Драгнил удивляется не из-за того, что Фуллбастер предлагает ему помощь. Экс-капитану странно от того, что Грей даже не заикается о том, что предупреждал о действии таблеток, и парень пытается вспомнить, есть ли в его окружении ещё хоть кто-то, кто не начал бы с: «Я же говорила!». В любом случае, это приятное удивление, и Нацу не отказывается от помощи — более того, надеется, что лимит чужой щедрости окажется ещё немного больше!       — В палате так скучно, — жалуется он и хитро улыбается, пялясь на соседа, как щенок, — Посидишь со мной?       — Знаешь, та большая плоская штука напротив кровати называется телевизор. Люди говорят, неплохо скрашивает скуку, — Грей посмеивается, потому что не ожидал от Нацу ничего другого, но, видя, как тот недовольно фыркает, всё же кивает, — Да посижу, посижу!