Скрытый мотив.

Дальше, дальше, дальше

к самому началу.

Туда, где однажды я встретил тебя

С ужасным проклятием

Прыгай и ныряй в воду.

Criminal love — ENHYPEN

───

      Рики никогда не понимал такой важности парных вещей, какую им дают люди. Каждый раз, когда близкий Нишимуре человек покупал какие-то парные штуки, типа вязанных фенечек, и дарил Ники, парень пару недель носил, а потом благополучно терял. Случайно!       Ну, не та это вещь, чтобы Рики хранил ее под сердцем вечность или, возможно, просто не тот человек? — м-да.       Нишимура распластался на постели в позе морской звезды, ладонью прикрывая лицо. Наконец привстав, Рики подносит вторую, сжатую в кулак руку, ближе к лицу, разжимая пальцы. В ней лежит два маленьких парных кулона на черной веревке по одному камню на каждой.       У одного камень красный — рубин, у второго черный — агат. Наверняка они имели какое-то замудренное значение, но Нишимура в этом ни бе, ни ме, ни ку-ка-ре-ку. И зачем он вообще их купил? Пару дней назад на ярмарке это размытое желаение появилось слишком внезапно, а окончательное решение далось ужасно легко, но вот вручить один из кулонов одному конкретному принцу — куда сложнее.

───

      Вот, Ники вновь не решается зайти в чужие покои, стоя у двери и ожидая чуда. В одной руке Нишимура сжимает кулоны, вскоре сунув их в карман, в другой аптечку. Как вручить этот кулон? Молча протянуть? Или надеть? Надо что-то сказать? А если сказать, то что? Обнять потом? Как все сложно.        Так, вдох, выдох.       —Привет, хен. — Дверь открывается с жутким скрипом, от чего Рики слегка морщится.       —О, привет. — Сону привстав, откладывает книгу, которую до этого заинтересованно читал. — А ты чего такой хмурый? — Ким в последнее время сразу стал замечать хоть малейшее изменение в настроении Ники. Они уже удивительно хорошо друг друга знают.       —Всё в норме, хён. — Рики взъерошил собственные волосы, пытаясь таким образом скрыться от чужого взгляда. Он правда не был хмурым, просто задумчивым. И все же, как подарить чертов кулон?       Через пару минут Рики уже мазал Кимовы ожоги какой-то новой мазью, что и пахла совсем по другому, в отличии от старой — какими-то лесными ягодами.       —Ники, а почему эта жижа другая? — Запах приятнее, чем прошлый, и цвет другой. Почему Нишимура поменял мазь? Может, первая уже не помогает? — Значит ли это... что прошлая не действенна? — А из этого следует лишь только одно — принцу хуже. Сону это явно не впечатлило, он ведь даже есть нормально начал и чувсвует себя лучше.       Он знал. Знал с самого начала, что выздороветь у него не получится. А ведь Ники почти убедил, что на это есть надежда.        Обнадеживание . Ким ненавидит это чувство. Он склоняет голову, снова закрывая лицо челкой, не дожидаясь ответа.       Рики убирает «жижу» в сторону. Причина смена мази была не далека от того, что сказал и думал Ким, но это ещё не значит, что все плохо. Не значит ведь?.. нет, Сону сможет. С ним все будет в порядке, с ним все... в порядке. Рики верит в это, и Сону должен верить.       —Эй.— Нишимура поднимает голову Кима за подбородок, другой рукой смахивая с лица темные локоны, один накучивая на палец, Сону в себе не уверен, как и Рики, но показывать эту слабость Нишимура себе позволить не может, если Ким не надеется, Рики станет надеяться за него. — Всё в порядке будет, я уверен. Не веришь в себя, тогда поверь мне, прошу...       Данное действие слегка удивило принца. Ники редко до него дотрагивался не в пределах работы.       Может, он все же чувствует то же, что и Ким? Или сам Сону просто ищет проявление любви в каждой мелочи? Сейчас подходящий момент. Он должен сказать, незачем тянуть.       —Ники, я...— Глаза бегают по лицу Рики, показывая беспокойство. — Я хотел сказать...ฉันชอบคุณนิกกี. — Он не смог. Не смог сказать эти слова на языке, который поймут оба. Принц сам не понимает, стало от этого легче или еще хуже.       —Что? — Рики склоняет голову в бок, посмеиваясь и убирая руку с лица Сону. — Переведешь? Надеюсь, там что-то вроде «Ох, Рики, ты такой хороший лекарь, как можно в тебе сомневаться?»       —Иди к чертям, не переведу, сиди гадай. — Ким смеется. Этот японец явно нарывается на подушку в лицо.       —Погоди, я сейчас к гадалке схожу, может она мне переведёт? И вообще, что ж ты там такого сказал, что сейчас скрываешь, Ким Сону? — Рики ткнул пальцем в бок Сону, от чего тот поёжился. Самое время. —О, точно, пока не забыл. — Рики копошится по карманам, вмиг позабыв о переводе «скрытых» слов, в поисках заветной вещички. Наконец отыскав нужное, Нишимура чуть ближе наклоняется к принцу, цепляя что-то на шею. Он впервые дарит кому-то парную вещь и это... необычно? Он не может сказать, что полностью осознал, как парные вещи важны и насколько это великое проявление любви, в общем, это по прежнему просто мелочь. Но счастье в мелочах, не так ли? — У меня почти такой же. — Парень демонстрирует висящее на шее украшение, отстранясь. —Нравится хоть? Мне кажется, ты явно фанат подобных штук, но может я прогадал с цветом...       Сону берет в руку красный камень икосаэдрической формы, рассматривая пару секунд. Он делил такие украшения только с Чонвоном, но теперь и с Рики, что не может не радовать.       Улыбка появляется сама по себе, Сону сейчас искренне счастлив. Счастлив, что сидит рядом с Ники, что так легко разговаривает с ним, что Нишимура смог увидеть в нем интересного человека. Счастлив, что Рики подарил что-то столь милое, хотя казалось бы, от этого человека подобного ожидать стоит меньше всего. Переведя взгляд в глаза напротив, Ким нежно обнимает Рики.       —Спасибо, Ники, когда ты вообще успел их купить? Цвет очень классный, мне нравится! — Ким, закрыв глаза, трется носом об ткань чужой одежды.       Чужая голая кожа соприкасается с телом Нишимуры, а руки обвивают спину, мягко поглаживая. У Рики копошатся мысли, все легкие заполонили бабочки, не давая и вдохнуть. По коже прошлись мурашки, сердце бешено стучит, кажется, будто его стук скоро услышить и Ким...       Блять кажется, ему пора. Иначе чувства перейдут в физическую неприятность. Он быстро выпутывается из чужих объятии, чуть ли не сбегая и, забрав с собой аптечку, говорит краткое «до встречи», оставив Кима наедине со своими мыслями.

───

      А Ким думал. Думал много. Почему сбежал Ники? Неужели из-за того, что Сону без кофты?... Значит ли это, что он интересен Ники в таком плане? Сону вертит меж пальцев красный камень своеобразной формы, улыбаясь.       Этот кулон определённо станет самым важным и красивым украшением среди всех купленных за все 20 с лишним лет. Ким долго сидит, осматривая подарок, и даже не замечает, как в голове собирается рой слов. Нет, не просто слов, это рифмы. Сону долгое время не мог писать стихи — никак не выходило, сколько бы не сидел. Он быстро встает, достает новый блокнот с карандашом, начиная записывать строчки, что приходят в голову одна за другой.       Пробило два я жду тебя Хотя, поспал бы ты чуток Я вижу днем твои глаза Полны усталости, несчастья Но ты идешь ко мне по плану За это я люблю тебя.       Рассказать, с какой же страстью Я слушаю твои слова? Рассказать, как днем и ночью Думаю я про тебя?       Я надеюсь, что проснувшись Буду видеть лишь тебя Я надеюсь, что вернувшись С улыбкой встретишь ты меня.       Забота, я впервые вижу Хорошо, что от тебя От других не принял бы У них у всех лишь цель одна Но как уверен быть могу я Что ты со мной не так, спроста?       Стихотворение получилось большим, чем не может народоваться Ким. На душе будто легче стало, в случае Сону рифмы говорят лучше рассказа — коротко и ясно. Он перечитывает написанное, не переставая думать о человеке, коему оно посвященно. Так, Сону, вообще-то, собирался поесть.       Сону подпирает рукой подбородок, медленно кладя себе в рот рис, еле как прожевывая. Что делать с Ники? Чонвон прав — вот уедет Рики и все. Эти чувства останутся неозвученными. Нужно действовать. Но что скажет сам Нишимура, вдруг откажет? Скорее всего, так и будет. Но лучше получить отказ, чем остаться в невидении. Ким расскажет. Сегодня. При первой же возможности.

───

      Сону пытался уснуть, лежа то на правом боку, то на левом, то на спине, то на животе. Все безрезультатно. Голова кажется такой тяжелой, снова преследует чувство, будто воздуха в легких критически мало. Будто кто-то изнутри перекрывает кислород, заставляя сердце колотиться и задыхаться. И ничего не помогает убрать это назоиловую отдышку.       Болезнь не дает покоя столько времени, что пора бы уже привыкнуть, но как, черт подери, привыкать к этому? Он встает, медленно подходит к открытому окну, облакачиваясь на раму. Закрыв глаза, Ким вдыхает свежий воздух, который кажется сейчас совсем не чистым. Ким стоит так еще минут 10, то наблюдая за садом, то за небом. Он уже хочет лечь, попробовать уснуть, но видит знакомый силуэт на улице. Кто вообще ходит тут ночью? Стоп, это же Ники, он идет в сторону дерева. На лице появляется легкая улыбка, нельзя терять ни минуты. Сону тихо, но очень быстро выходит из дворца, чтобы встретиться с Нишимурой.       Погода прохладная, легкий ветер, который так на пользу Киму, на небе звезды, ярко светят, создавая созвездия своим местоположением.       Подходя к месту, где сел Ники, начинает идти еще быстрее. Он садится рядом, справа от Нишимуры, облакачиваясь на толстое дерево, точно старше Сону раз в 10. Рики что-то рисует, не обращая внимания ни на что вокруг.       —Что рисуешь? — Рики вздоргнул от неожиданности.              —Кто ж так подбирается? — Нишимура прижимает блокнот к груди, закрывая рисунок от Сону. Там не было ничего запрещённого: небо, часть дворца и окно, выходящие из комнаты Кима... но показывать рисунок Рики все равно не будет, пока что. —В каком месте я подбирался? Намертво спящий бы проснулся! — Ким полностью поворачивается к Ники. — Ты чего прячешь?       —Ну ты ведь мне свои стихи не читаешь. — Рики показывает хёну язык, а затем отворачивается к блокноту. Сону шумно вздыхает, снова облакачиваясь на ствол дуба, рассматривая ветки дерева, его листики.       Рики иногда поглядывал на профиль Кима, всего на секунды. Их не то, чтобы хватало, но большего он себе позволить не мог. Зачем Сону вообще пришёл? И сидит теперь рядом, разглядывая небо. Зачем?       —Зачем ты пришёл? Не молчи хотя бы.       Сону будто разбудили. Он смотрит на Ники, склоняя голову вбок, а потом снова переводя взгляд на верх.       —Смотри. — Он указывает пальцем. — Это созвездие Орион — После того, как Нишимура взглянул на указанное Кимом место, тот перевел его внимание к другому. — Его самые яркие звезды — красная Бетельгейзе и бело-голубой Ригель. Это самое заметное созвездие.       Рики смотрит куда указывает Ким, вглядываясь в бесконечную россыпь звёзд. Это все так интересно, и как столько можно запомнить? Сону смог.       —Я помню, как ты в первую нашу встречу назвал меня кометой... почему? — Нишимура вновь переводит взгляд на Сону. Он помнит это слишком чётко. Их с Кимом знакомство он вряд-ли когда-то сможет забыть. Даже разбуди его среди ночи — он перескажет всю их первую встречу от и до во всех красках и подробностях.       « —Ну и как тебя зовут? — внезапно и резко спрашивает Ким, будто его это хоть как то волнует._        — Нишимура Рики меня зовут...        —Ниши…что? Комета что ли? Ей, кстати, даже 100 лет еще нет.»       —Аа...ты про это! Ну, есть такая комета — Ниши...Ниму....Ниру... Блять! В общем, как твоя фамилия. Она пролетала около ста лет назад, такого ярко-синего цвета, не очень большая. Вот я про нее и вспомнил.       Ники смеётся с тщетных стараний Кима наконец произнести Нишимурову фамилию. В ней ведь нет ничего сложного, Бетельгейзе выговорил, а Нишимура не может? Смешной.       —Эх ты, у самого-то фамилия из 3 букв всего. — Пытаясь унять смех, проговоривает Рики.       —Ну мою каждый выговорить может. А с твоей то как жить? — Сону немного улыбается, смотря на Ники, который оставил свое рисование. — Ты так часто рисуешь места, почему? Я, наверное, предпочитаю просто хранить в голове, во всех красках, на бумагу то этого не передашь.       —Я рисую только что хочется оставить в памяти, у меня какие-то ужасные провалы и это... я не хочу забывать так много важного, поэтому рисую. Людей не рисую, потому что нет необходимости, лица своих родных я помню, и так, ну, почти. А вот места...       —Ого и с чем связаны эти провалы? Насколько сильные?       —Это... долгая история. — Рики зажевывает слова, опуская голову.       —А мы разве куда-то спешим? — После этих слов Нишимура и вовсе отворачивается, что-ж там за история такая? — Можешь не говорить, если трудно, я все понимаю и не настаиваю.       —Нет, все в порядке. И с чего бы начать?... В подростковом возрасте у меня был близкий друг, веселый парень, мы часто общались, обсуждали все на свете, бесились, пакастили много, за что получали потом, дети ведь. Кажется его звали...       Минсу, Минсу, Минсу!       Не помню. Я даже не помню, как он выглядел толком. Или, возможно, просто не хочу вспоминать? Точно знаю, что мы были почти ровесниками, год это не разница даже!       «—Мелкий, принеси еще винограда, — Рослый парнишка, на вид лет 14-15, усыпаный веснушками и с задорной, детской улыбкой, щелкнул Нишимуру по носу, закинув себе в рот парочку ягод.       —Всего год разницы, Минсу, имей совесть! Ты и сам еще мелочь пузатая! Если так нужны эти ягоды, сам и неси. Съел всю тарелку в одну харю и довольный. — Рики обиженно скрещивает руки на груди, хмуря тонкие брови. Его волосы тут же путают, хихикая.       —Для тебя Минсу-хен. Да и мелочь тут только ты. Ладно возраст, но на рост посмотри, ты же мне, как подставка, коротышка. — Минсу кладет локоть прямо на Нишимурову макушку, мол, смотри какой ты микро.       —Ты невозможный! Я еще догоню и перегоню тебя, вот увидишь.       —Охотно верю, а пока с тебя виноград, Рики-я. — Минсу лыбится, а Рики уходит на кухню, вместе с тарелкой в руках.»       Рост у меня в то время и вправду был крохотным, удивительно, зная меня сейчас, правда? Сколько мне было? 12? 14? Черт знает. О, кстати, о чертях...       «—А ты знал, что у нас на чердаке водятся черти? — Минсу жевал соломинку от сена, лежа на какой-то деревянной лавочке возле своего несильно большого, так ещё и старого домика. Привычное место для их собраний. Больше и негде. Если засекут родители Рики — заставят учиться или делами заниматься, он ведь занятой. Минсу же было все равно, в общем. У него только дед, и тот внуком заниматься не успевал, нужно ведь ребенка содержать, а для этого, соответственно, работать, о каком воспитании может идти речь? Минсу ребёнок улицы, скажем так.       —Брешишь. — Рики надул губу, пытаясь спихнуть друга с лавки. Ишь, разлегся тут. Подобную ерись про демонических тварей он слышал не раз и каждый раз велся. Минсу было трудно не верить, за ним хотелось идти.       —Ни разу. — Минсу тут же вскочил, посмотрев обиженно, слегка подтягиваясь и протягивая ладонь Ники. — Хочешь проверим? Мне дед показывал! Деду грех не верить. Давай, Рики-я, не ссыкуй.       —Я не ссыкую! — Рики хватается за чужую руку, поднимаясь. Он не боится, по крайней мере не перед Минсу. Засмеёт ведь! А так черти ‐ это поганое дело. Как и водяные. — Показывай своих чертей!»       Боже, как мы мелкие вообще выжили? В тот вечер мы развели на деревянном чердаке костер! Типа демонов изгоняли. Ты бы знал, как нас материл его дед! А вообще, этот парень всегда был изобретатальным, а я всегда шел за ним...       «—Рики-я, смотри! — Юноша вертит перед чужим носом небольшую деревянную кормушку для птиц, созданную своими, теперь отбитыми от молотка, руками, — Я так с ней запарился, боже! Даже корм надыбал! — Демонстративно вытащив из кармана мешочек зёрен, хвастается Минсу.       —Даже спрашивать не буду, где ты их достал. Ну, молодец, что могу сказать. А почему меня не позвал вместе делать? — Не сказать, что Рики обиделся, неет... он совсем не хотел сделать что-то подобное вместе, ни разу не хотел.       —Да ладно тебе, не дуйся! Сейчас вместе повесим, мне без твоей помощи совсем никак! — Парень слегка похлопывает младшего по плечу, вручая кормушку.       —И как помочь? — Рики заметно меняется в лице, засияв от радости. Кормушку в руках он осматривает как-то слишком внимательно, разглядывая все потёртости и неровности. Не совсем аккуратная, зато прочная. Так же звучит их с Минсу дружба, ха-ха.       — Видишь вон то дерево? — Минсу указывает пальцем на довольно высокий дуб неподалёку, где часто засиживаются крохи-птицы, начирикивая звонкие мелодии. Рики кивает в ответ, оторвавшись от своего дела, — Я тебя на плечи посажу, а ты повесь на одну из веток кормушку, хорошо?»       И что ты думаешь? Конечно, я согласился. Мы пришли к дубу, я уселся на его плечи, повесил кормушку, а потом мы дружненько оба свалились нахрен! Отбили себе спины, ударились затылками, ржали, как кони, вот хоть бы хны, ей богу! Сумасшедшие дети. В поплывшую крышу моего друга часто закрадывались такие идеи, мы их реализовывали вместе. И много мечтали, даже слишком.       «—Что планируешь в будущем делать, Рики-я? — они лежали под тем самым дубом, разглядывая звезды. На город опустились сумерки, все погрузилось в сон, кроме сверчков и двух парнишек, что хотели больше времени. Им совершенно не хватало того, что было сейчас. Жаль, что они не знали, что и этого вскоре лишатся.       —Ты о чем? — Рики хотел бы останавливать время, ему нравилось проводить время с семьей, учиться, лечить... но в такие моменты рядом нет Минсу. Будто жизнь пытается их разделить. Или просто научить жить по отдельности?       —Ну, я вот хотел бы стать художником! Они такие деньги получают, ты бы знал. Да ты даже цифр таких не знаешь.       —А тебе лишь бы деньги, Минсу.       —Минсу-хен, Рики! Негодник, когда запомнишь уже? Искусство конечно тоже интересная хрень. И писателем быть круто. И ученым! А еще я хотел бы полететь на луну, чтобы потом съесть. Она ведь из сыра, ты знал? Я бы и с тобой поделился.       —Дурак, дурак Минсу! Какая же луна из сыра, неуч? Какой из тебя ученный, дурачина?       —Знаю-знаю. Просто надеелся, что не знаешь ты. — Минсу чешет затылок, задумываясь. Он и вправду неуч? Рики везёт, его учат, он сразу знает, кем будет, а как решится Минсу? Куда пойти?       —Ну конечно, ври больше. — Рики смеётся с глупого хена, а тот сильно закашливается. — Эй, ты чего? Нечего было в холодной речке купаться. И пить оттуда тоже! И в майке осенью щеголять. Сейчас октябрь, а ты в майке! Минсу, не смей болеть, болеть плохо!»       Он был крепким парнем, но в этот раз... болезнь была слишком серьёзной. Сону, он заболел вариослью.       —Что?       «—Милый, — Нежно обращается женщина, поглаживая сына по голове. — Минсу отказывается от лекарств. Мы и так согласились лечить его бесплатно, ведь он твой друг, да и его дедушка не может позволить себе такое дорогое лечение, но он просто не дает себя вылечить. Может ты его вразумишь? Ты уже помогал с вариослью, это не так трудно, ты ведь знаешь?       —Я сделаю все возможное, мам!»       И я лечил, я правда старался! Но он был... как ты. Будто шел наперекор и я не мог его понять, совсем.       «—Минсу, тебе ведь плохо, пожалуйста, выпей отвар!       —Я делаю это только ради тебя, Рики-я. Как только я вылечусь, мы обязательно пойдем прыгать через костер, играть по лесу, воровать помидоры из огорода соседей, разыгрывать взрослых, а еще нужно обновить кормушку и мы все это сделаем вместе, я обещаю!       —Да, а еще ты обещал меня нарисовать! Ты должен стать великим художником, Минсу-хён, а я главным фанатом твоих картин, ты помнишь? — Рики смахивает с уголка глаз слезу. Почему? Все ведь в порядке, Минсу лечится... Он вылечится, точно! — Но сначала ты должен принять лекарство, пожалуйста.»       Ближе к весне ему стало слишком плохо, он буквально жил засчет лекарств, мои родители опускали руки, пожимали плечами, и я не мог ничего сделать. Это убивало.       «—Минсу-хен, время утреннего приема... ты как? — Рики пришёл с тяжелым подносом еды и лекарств, но эта помощь была будто невесомой. Он делал недостаточно.       —Мелочь, можешь сделать мне одолжение? — Хрипло спрашивает парень, даже не посмотрев на Рики.       —Конечно, все что угодно!       —Принеси мне холст и краски из дома. Здесь ужасно скучно, может, хоть рисовать буду. Прямо сейчас.       —Прямо сейчас? А как же... — Рики закусывает губу, сомневаясь. Он меж двух огней, до боли хочется выполнить просьбу, но она ведь может подождать, прием важнее... или нет?       —Рики.— Сердце пропустило удар. Тогда младший понял, что это уже и не просьба вовсе.       —Я понял, подожди немножко! — Нишимура выбегает из дома и со всех ног несется к старому домишке друга.       Он немного забегался, то отвлекло, это... да и холсты тяжеленные, тащить долго. Вернулся Ники лишь к обеду, в доме была жуткая суета. В доме было просто жутко.       —Рики, почему Минсу не принял лекарства с утра? — Отец ухватился за плечи сына, потряхивая.       —Ну, понимаешь, просто... а что случилось? Минсу-хену поплохело? — Зуб на зуб не попадал от дрожи, холодно. Сейчас весна, какого черта?       —Рики, понимаешь... Минсу больше нет, он ушел... — Потом Рики перестал слышать, что говорит отец. Сердце в миг перестало биться, будто ушло вместе с Минсу. Навсегда.       —Нет! Ты мне врешь! — Нишимура грубо скидывает чужие ладони с плеч, — Он не мог! Он сильный, обещал справиться! Пап, почему вы его не вылечили? Дурацкие лекарства, дурацкая медицина! Ненавижу!       Парень вновь выбежал из дома, хлопнув дверью. Отец лишь покрутил головой, Рики нужно остыть.»       Затем я пошел на речку. Обвинял в чужой смерти всех вокруг. Эту триклятую речку, холод, вариосль, родителей, жизнь, Минсу... хотя нужно было себя. Из-за меня он не принял лекарства, понимаешь? И когда ко мне пришло это осознание...       «Изменилось ли что-то со смерти Минсу? О, да.       Первые дни Рики много кричал, злился, либо молчал и думал. Совсем не смеялся. А в голове было много мыслей. Что будет потом? Что чувствует Минсу? Ему больно? Винит ли он Рики? Простит ли? Что делать самому младшему? Дай знак, хен... Потом Ники успокоился. Он давно смирился с смертью Минсу, еще при его жизни, какая ирония, просто, возможно, не хотел принимать. Никто не хотел. Но почему-то все смогли, отпустили, шли дальше, а Рики — нет.       Он слаб, не то, что Минсу. Старший бы сейчас обнял, сказал что-то вроде «прорвемся!», похлопал по плечу и никогда не дал сдаться. Но его нет рядом, его вообще теперь нет.       Рики часто сидел у могилы и просил прощения. За свою оплошность, за разрушенные мечты, за потеренное будущее, за то, что теперь Минсу никогда не сможет писать картины. Никогда не сможет стать писателем или ученым. Никогда не сможет полететь на луну. И все из-за Нишимуровой глупости.       Рики не позволял себе плакать. Разве он заслужил? Убийцы без мозгов не заслуживают подобной роскоши. Ночные всхлипы в подушку не в счет. Хотелось просто напросто задушить себя подушкой, не чувствовать этого всего. Прости, Минсу, прости! Нишимура устал от этой вины. Устал разбивать кулаки о каменное надгробье. Устал от мыслей о Минсу. Потом Ники стал присекать любые мысли о нем, пытался забыть, все равно везде видя лишь своего друга... Будто призрак следует по пятам.       Да что такое? Оставь, оставь!       Потом Рики стал ужасно скучать и призрак исчез. Нишимуре очень хотелось бы обнять хена, но тот мертв. Это теперь невозможно. Может, раскопать могилу? А какая разница, если и там не будет того, кого так ищет маленькое Нишимурово сердце...       А потом Ники вновь стоял у реки. Голос сзади привычно кричал «ты виноват, ты виноват!» Или это кричал он сам? Сознание отказывалось приходить в норму, крыша съезжала, протекала, трещала по швам, а голоса все громче. «Ты виноват, ты виноват!» И он будто один. Но он ведь не один, нет. В спину толкают.       Стойте, он ведь прыгает сам? Прыгает в реку, в холодную воду. Какой смысл в этом бесконечном сне? Но это жизнь, Рики! Эта цепочка будто бесконечна, какой в ней смысл?        Да, все меняется, но не становится лучше! Люди лгут, время не лечит.       Лгут даже те, кто говорят, что к этой боли можно привыкнуть, это неправда, нет, нет! А если бы Минсу сказал, что правда, Рики бы поверил? Само собой...       Вода пробуждает, захлестывает и парень начинает задыхаться. Он тонет, действительно тонет. Этого ли он хотел? Голоса вмиг исчезают, жизнь будто вновь приобретает тысячи смыслов. Медицина, родители, будущее, ради Минсу, он сам себе смысл! «Пожалуйста, спасите!» - Кричит он, да только даже сам себя не слышит. Рука... рука Минсу вытягивает из воды. Нет, это не Минсу. Нет, нет, нет.       —Придорок, какой же придурок! Рики, ты конченный урод!       Рики, кажется, лежит? Зрение плывет, картина размывается. Скорее всего, его пытаются привести в чувства. Вдох.       —Дя.. Кха! — Рики задыхается от кашля, горло раздирает от холодной воды. —Дядя Джихен?! — Он наконец садится, опираясь на руки, перед ним сидит Джихен. Они не виделись последний год, Джихена совсем завалили работой, ему не до городских.       Шлепок.       Мужчина дает Нишимуре неплохую пощёчину крепкой ладонью. Правая сторона лица краснеет, но не болит. Рики слишком устал, чтобы чувствовать боль.       —Ты утопиться хотел, да? Я ведь видел, идиот! Почему, Рики, почему? Ты ведь такой молодой, боже, такой молодой... — Джихен обнимает парнишку, а тот неистово рыдает в чужое плечо, обвивая руками шею. Наконец дает волю чувствам, обещая самому себе жить дальше...»       После этого Джихен и Рики не разговаривали вообще, не могут переступить через себя.       Рассказал ли Рики обо всем Киму? Не совсем. Но это и не надо было. Трудно вспоминать то время, а рассказывать кому-то ещё труднее. Сону было достаточно того, что рассказал Нишимура, а Нишимуре хватит этих откровений.       —Можешь... не комментировать, хорошо? По крайней мере не сегодня...       —Понимаю, Ники, мне очень жаль. — Рики благодарно кивает. Ему будто стало легче. Он даже родителям не рассказал, не может. А Сону смог.       Теперь Киму ясно, почему Рики так обеспокоен его лечением, не деньги и слава его волнуют. Жить с чувством вины ужасно, невозможно — постоянно думаешь об этом, не прекращая винить себя, только себя, это чувство незнакомо Сону, но он прекрасно понимает.       Ким будет стараться лечиться.       Ради Ники. Ради его спокойствия, может ему хоть так станет легче и Сону постарается, он готов сделать все, чтобы Рики ничего не беспокоило.       —Мне кажется будет честно, если и я немного по откровенничаю? Знаешь, лет в 16 я думал над тем, чтобы сбежать от отца, даже делал список вещей, что забрал бы с собой. Но это было лишь в порыве эмоций, хорошо, что я не поддался им, иначе было бы невесело.       —Даже если это желание не покинуло и ты планировал бы сбежать, я бы сбежал с тобой. — Рики улыбается, смотря Сону в глаза. Говорит ли он на серьезных щах или просто так шутит? Кто знает, кто знает.       Только что произнесенные Нишимуровы слова стали большим толчком для Сону. Появилась надежда, которой так не хватало Киму для этого шага. Стоит действовать, пока уверенность переполняет, возможно, это его последний шанс. Последний шанс, который может перевернуть все с ног на голову. Последний шанс, который может сделать жизнь как лучше, так и хуже. Последний шанс, который станет решающим. Сону долго думает, смотря в бегающие глаза Рики, вспоминающего все тонкости истории из прошлого.       —Ты чего так смотришь? Может, пойдем по комнатам? — Ники щелкает пару раз перед лицом принца, выводя его из мыслей. —ฉันชอบคุณนิกก— Опять те же слова на неизвестном для Нишимуры языке, среди которых он понимает только свое имя, после которых Сону кладет руку на чужое предплечье, чуть сжимая, и разворачивает Ники к себе.       Ким всем телом и душой чуствует страх волнение, зная, что сделает дальше, но отступать уже поздно.       Сердце отбивает бешенный ритм. Но так ли важно это сейчас, когда напротив цепляющий сердце и душу взгляд, в котором Ким так хочет прочесть ответ на свой немой вопрос «а можно ли?...», а во вгляде Ники ни грамма привычной серьёзности, лишь нежность и доверие, ну, а глаза — зеркала души, как говорят в книжках, верно?       Наконец набрав в легкие побольше смелости, Сону прильнул к пухлым, манящим Нишимуровым губам, целуя совсем мягко, нерешительно. Казалось бы, просто детское прикосновение, даже поцелуем назвать трудно, но Сону отчаянно пытается передать все накипевшие в душе чувства через это лишь касание: рискованное, неправильное, но такое необходимое и желанное.       Он решился, смог, а стоило ли оно того?       Губы Ники очень нежные, покусанные, пахнут травами, со вкусом самых сладких ягод. Губы Сону тёплые, пахнут выпечкой и цветами из сада. Эти двое сочетают несочетаемое. И Ники это до невозможности нравится. Он перестал замечать ветер, что щекотал и обжигал кожу, перестал слышать стрекочущих цикад или может они тоже замолчали, чтобы бесстыдно понаблюдать за романом двух влюблённых?       Да только через пару секунд Сону вновь отстранется, оставляя меж губами жалкие миллиметры, Рики же такой расклад событий не устраивает. Ему мало обычного прикосновения. Он запускает ладонь в волосы на Кимовом затылке, притянув обратно. Сону удивлёно распахивает глаза, не смея отталкивать.       Ответ — то, чего он ожидал меньше всего, но так надеялся и верил. Нишимуре хочется доверять, в его объятиях всегда тепло и чувствуется защищенность, хоть и было их мало.       Ники трепетно сминает Кимовы губы, длинными пальцами перебирая чужие волосы. Сону осторожно кладет свободную руку на мягкую щеку парня, поглаживая.

───

      Сону сидит на кровати, прижав колени к груди и сжимает корни волос. Этой ночью Ким не спал совсем, из-за стыда за свой глупый поступок. Сону набрался смелости поцеловать Ники, но кажется потратил ее полностью, ведь потом даже не смог взглянуть на Нишимуру и просто сбежал. Струсил. Он не смог. На что вообще была надежда? Теперь все явно станет в разы хуже. Раньше они хотя бы дружили. А теперь? Остаётся лишь гадать, что теперь.

───

      Рики не понимал, как относиться к этой ситуации. Он чувствовал лёгкий трепет в душе, вспоминая вчерашнюю осторожность и нерешимость Сону и то, какие сладкие у него губы. В то же время злился из-за этого побега. Или это была не злость? Никому не нравится недосказанность, каждый будет злиться.       Ну ничего, Нишимура сейчас придёт к Киму на утренний прием и они обязательно поговорят, все обсудят и все у них будет хорошо.       Правда ведь?       И вот, Рики вновь находится в чужих покоях, но не может связать и слова. Молчит, как рыба. Ну и Сону, собственно, тоже.       Сону смотрит в окно, на постель, на шкаф, куда угодно, лишь бы не на Ники. Взглянув на свою руку, по которой чужая мажет мазью — нежно, мягко, аккуратно. Это помогает хоть немного расслабиться, но не успокоиться.       Погладь Нишимура так по голове, Сону бы точно приластился. Он опять жмёт губы, опуская растерянный взгляд на одеяло, укрывающее по пояс. Рики следит за чужим бегающим взором, все сильнее хмуря тёмные брови.       Правильным было бы заговорить самому, раз этот не решается, да только теперь Рики интересно, сколько они ещё будут играть незнакомцев? Бесит.       Процедуру он заканчивает и, так не проронив ни слова, уходит, напоследок громко хлопнув дверью.

───

      Сону лежит, думая. Что делать дальше? Что будет, если пустить все на самотёк? Явно ничего хорошего.       Скоро придет Ян — с ним можно посоветоваться. Правда в этот раз без летящей в голову Кима книги, наверное, не обойтись.       Вечереет, и вот, Ян сидит рядом, как всегда спрашивая о здоровье и самочувствии, но Сону быстро переводит тему, наконец начиная рассказ о накипевшем.       —Ты сделал что?! — Кажется, вопль Чонвона услышал весь дворец, а рука тянулась к книжной полке.— Сону, ты идиот? Как можно было сбежать в такой момент? По твоим словам этот лекарь даже ответил на твои скромные а-ля чувства, дурачина. Надеюсь, с утра вы поговорили и он тебя послал?       —Нет, мы не поговорили. Я ничего не сказал. — Ким плюхается на кровать, закрывая лицо ладонями.       —Почему? Ну да, чего это я, ты ведь ссыкло! И он не лучше. Два сапога пара. — У Чонвона от этих двоих начали пульсируют виски. С ними одни проблемы.       —И что мне делать теперь? — Сону ноет, уткнувшись лицом в подушку.       —А смысл мне что-то советовать? Если я скажу просто хотя бы заговорить с ним наконец, ты разве послушаешь? Не ври хотя бы себе.       —Ну... но я не смогу поговорить!       —Делай, что хочешь. — Чонвона злило, что Сону просил помощи, но ничего сам делать не собирался, со страху собственного. Зачем просить? Никто за него эту кашу разваривать не будет. — Давай переведем тему.

───

      Вчерашний день был одним из самых худших для Ники за последнее время. Что за долбаная игра в молчанку с принцем на пару. С утра молчали, как рыбы, вечером Ники решился на короткие «привет» и «пока», на которые ясен пень не получил ответ. Что за бред?       Сейчас он стоит у Кимова стола, раскладывая какие-то, блять, баночки, где что лежит уже сам, кажется, забыл. А Сону хоть бы хны. И ладно, если бы он вёл себя так, будто ничего не произошло, но нет!       Ким вообще ведёт себя с Ники... никак. Будто Нишимуры сейчас и вовсе нет рядом. А как же эта недозабота и соба, совсем надавно подаренная Кимом и так горячо любимая Нишимурой? (откуда узнал вообще?), как же его дофига смешные историию пусть теперь стене их рассказывает, идиот , а их ночные типа посиделки? Вот эти перебросы рандомными фразочками на разных языках, будто их особый ритуал перед сном? Эти сладкие слова, что постоянно слышал Ники вслед "я с тобой, Ники! Я хочу с тобой" Где это все? Что теперь? Сону его игнорирует! Блеск.       —Мы так и будет молчать и бегать, Сону? — Ники неосознанно ударяет кулаком ни в чем не повинный стол, из-за чего стоящая на краю колбочка падает и вдребезги, и будто их с Сону отношения, разбивается, оставляя после лишь тысячи мелких осколков. Какие метафоры, какая ирония. Рики хотел бы посмеяться от души, да только острая боль в руке от удара дает о себе знать, а точно ли болит всего-то рука?       Сону вздрогнул, переведя взгляд с окна на Ники.       Отлегло от того, что первым разговор начал не он, а Нишимура, или стало напряженнее от того, что этот разговор все же настал, и Рики может отвергнуть.       Отвергнуть самым ужасным способом, а потом заходить каждый день, прожигая своими темными глазами. Сону садится, наконец взглянув на Ники. Хочет что-то сказать, но любые его мысли перебивает служанка, с коротким стуком зашедшая в покои принца.       —Молодой Господин, у вас что-то разбилось? — Она осматривает пол и лежащие на нем стекло. — Я сейчас же все уберу.       Девушка начинает собирать осколки. Ники садится рядом с Сону и делает ежедневную процедуру.       —Ночью в саду. — Все, что говорит Сону. Сейчас им не поговорить свободно — много лишних ушей.       —Во сколько? — Рики говорит шёпотом, закатывая чужие рукава по локоть и рассматривая ожоги.       —В 12.