В потёмках холодного безразличия

      — Спасибо, что откликнулись, — услышал Раян немного приглушённый голос кузена, который, судя по всему, провожал гостя. Не хотелось лишний раз встречаться со старикашкой, так что пришлось остановиться у колонны рядом с лифтом. На коленях дымился поднос с чаем. — Простите за беспокойство, наставник.       — Ну что ты, перестань, — похоже, гость не принял поклон братца. — Жаль, что ничем не смог помочь. Береги своего младшего родителя. Омеги очень... восприимчивы.       Раян закатил глаза. Не умел этот бета вовремя захлопнуться. Дождавшись закрытия двери, он призвал лифт.       — Раян, — спровадивший старика Арслан заметил братишку и поднос. — Ты приготовил чай для папы? — Раян кивнул. — Можешь передать ему, что профессор Толстанков выразил слова сочувствия?       — Сам передашь, — непререкаемо и неприязненно заявил Раян и зашёл в кабинку, спускаясь в подвал.       Минус второй этаж служил не только для прихотей молодого поколения. В нём хранился секрет, десяток лет оберегаемый и от посторонних, и от своих. Раян набрал код и въехал в комнату, оборудованную под больничную палату. Тут уже не гудели и не мигали, вызывая мигрень, медицинские приборы, а сменившая их тишина резала заживо, разъедая нутро. Видят боги, лучше терпеть головную боль...       На кровати в центре помещения лежало тело бездыханного дяди, а рядом с ним бледной версией себя примостился Юзим, даже не шелохнувшийся приближению шуршания шин.       — Дядюшка Юзим, — в ответ получил молчание. Раян вздохнул и поставил поднос на столик около кровати. — Дядюшка, выпейте чаю. Остынет.       Но Юзим был безучастным. Он всё время смотрел в лицо умершего мужа, как будто ожидая момента, когда откроются любимые глаза. Раян не собирался мешать прощанию и вознамерился укатить подальше от обречённой пары, но что-то удерживало на месте.       — Абельгаффар не успел попрощаться с братом, — бесцветный голос разорвал тягучую атмосферу.       — Простите. Но он знает, нам удалось с ними связаться.       — Знаешь, что смешно? — Юзим вдруг лёг прямо на грудь мужа. Раяна чуть не передёрнуло. — Все думают, мой Ибрагим умер лет десять назад, а я стал вдовьем лишь сейчас, — Раян не представлял, что на это можно сказать. Юзим же ласково гладил подбородок мертвеца. Через две минуты он, поднявшись, твёрдо взглянул на племянника: — Я не стану тебя поддерживать.       — Хорошо, — Раян печально опустил взгляд. Что же...       — Но и противодействовать не буду. Без понятия, как калека найдёт то, что специалисты не могут обнаружить вот уже десятилетие.       — Они не там ищут.       — Да-да, а ты, значит, знаешь, где искать.       — И вы, дядюшка Юзим. Вы сказали, что не станете поддерживать, а помогать?       — У тебя пять лет. А теперь иди. Я хочу попрощаться с мужем как следует.       Раян понятливо кивнул и поклонился. Ему поклонились в ответ.

***

      Радость от встречи с родными омрачилась скорыми тайными похоронами — старшие не хотели огласки тогда, когда новоиспечённые родственники остались у них в гостях. Раян смотрел на некогда пустую могилу и мысленно просил у дяди прощения. А ведь если бы не его болезнь, обострившаяся в самый последний момент, сейчас бы, возможно, закапывали отца. Однако Раян не жалел. Он любил дядю, который был вечно добр к нему, сочувствовал Арслану и, что уж тут, дядюшке Юзиму, что словно не стоял здесь, а уже лежал рядом с мужем под землёй, но отец...       Своеобразный семейный могильник под открытым небом стоял на краю посёлка в глухом лесу, обнесённый каменистой стеной. Добраться до сего места можно было единственной щебёночной дорогой, которая не пользовалась особой популярностью среди местных. Мокрый ветер очистил воздух от пыли и прочих примесей, но грязь на сырой земле стала липучей и темней — на светлой машине видно за километр. Жрец, помогающий провести ритуал настоящего погребения, уехал минутой ранее.       — Он так и не сумел выкарабкаться. Мне очень жаль...       — Не стоит, Абельгаффар. Жалость не вернёт моего мужа.       Раян впервые увидел дядюшку таким разбитым, когда сообщили о крушении самолёта. И вот сейчас. Накрапывал дождь. Кончик сигареты тлел в дрожащих пальцах опущенной руки. Зонт, который держал Арслан, обнимая Юзима, удалялся в сторону машины. Отец вернулся недавно и, толком не объяснившись с остальными членами семьи, сразу отправился на похороны, поэтому теперь они с Раяном остались наедине.       — Вот так бывает, сынок. Десять лет мой брат боролся и решил уйти на покой. Только почему не дождался меня, не позволил попрощаться...       — Отти, ты с аэропорта на похороны. И дождь может усилиться. Поедем домой, а?       Отец качнул головой в согласии. У свежезасыпанной могилы белела демонтированная мраморная плита, и, наклонившись к ней да проводя ладонью по выгравированной надписи, тот зашептал. И лишь находящийся в относительной близости Раян слышал его слова под аккомпанемент разбивающихся о землю капель:       — Братец, отдыхай спокойно. Твоя семья под моей защитой.       Дома на все расспросы Абельгаффар коротко отвечал, что проведали брата, но не хотели утомлять этой скорбной поездкой и так уморившихся с перелёта омег. А до сих пор активному Камилю, ввиду его минувшей свадьбы, вообще нельзя пребывать на могильниках по крайней мере ещё месяц. Тему замяли с горем пополам.       После подарков, красочного рассказа «всё о свадьбе за границей», поздравлений, пожеланий счастливого будущего и просмотра фотографий Юзим пожелал уединиться в своих покоях, сославшись на головную боль. Стойкость его духа удивляла и восхищала Раяна. Не подавать виду достаточно времени, чтобы расслабить бдительность и избежать дальнейших допросов с пристрастием, скрывать всю бурю внутри: радостно смеяться и шутить, вместо того чтобы рыдать над утерянным навсегда... не каждый обладал подобной силой. И всё же такая сила имела ограничения по времени и последствия, через которые Раян проходить никогда не собирался. Слишком муторно.       — Всё прошло так, как ты хотел, Камиль? — спросил напоследок Юзим.       — Кроме вашего с братьями отсутствия, дядюшка.       — Это хорошо, — отрешённо заключил Юзим, спеша откланяться к себе.       — Подлиза, — с улыбкой прошептал Раян так, чтобы только сидящий рядом Камиль и услышал. Братик стукнул ему локтём в бок, не стерпев подобной наглости.       В этот момент Раян посмотрел чуть в другую сторону и встретился взглядом с человеком, с которым пересекаться считал неприемлемым для себя бременем, но почему-то наталкивался на него в самых неожиданных местах. Старший брат теперь уже официально камильного мужа, засветившийся и на Празднике Соцветия, и на благотворительном мероприятии в Приюте. Тот, чьего имени Раян упорно не помнил. На вопросительно изогнутую бровь этот блондин лишь ухмыльнулся глупо и кивнул в знак солидарности. Что это за представление?.. Нахмуренный Раян позволил увлечь себя в диалог, чтобы не думать о странности поведения некоторых.       Дикмауты. Фамилия ещё одной эмигрировавшей из Оргинии семьи прославилась уникальными изделиями из драгоценных камней и металлов. Они в значительной степени управляли добычей минералов по всему земному шару и создавали шедевры среди украшений, даже не являясь крупными игроками в этой сфере. Дикмауты не бежали из недружелюбной родины, как бежал когда-то Абельгаффар для защиты маленького Раяна, вполне комфортно проживая на своей земле. Но тогдашнее поколение решило расширить влияние, и ветвь разделилась границами стран. Чете Дикмаут с сыновьями поначалу было трудно свыкнуться с местными порядками, и они обратились за помощью к Абдуб, к семье, с которой на родине соперничали не одно колено. После заключённого перемирия стали жить бок о бок, помогали с развитием тогда ещё только строящегося по инициативе брата Абельгаффара посёлка.       Со временем старший сын Дикмаутов смог порадовать родителей, открыв несколько ювелирных магазинчиков. Младший сын, Гильфан, не совался в семейный бизнес, он решил полностью посвятить себя военному делу. Родители, Расих и Ирик Дикмауты, восприняли новость, как ни странно, без истерик, но с условием принять участие в Празднике Соцветия, когда придёт время. Так и случилось.       — Я планировал отдохнуть в Оргинии осенью, раз не вышло к свадьбе — и снова прошу прощения у брата и Камиля, — но говорят, там сейчас неспокойно. Настроение у населения... революционное. Теперь думаю, не подождать ли с поездкой.       — Эти люди просто невежественны, распространяют слухи на пустом месте. Сынок, конечно поезжай! Вот увидишь, все сомнения отпадут, как только спустишься с борта самолёта!       Раян нахмурился сильнее и вопросительно взглянул на отца. Тот, еле заметно кивнув ему, слегка прокашлялся, привлекая к себе внимание.       — Извините, господин Ирик, но я бы всё-таки посоветовал повременить с полётом на родину, — скорбно произнёс Абельгаффар.       — Зачем же, дядя Гаффар? — не реагируя на кислое пыхтение своего папы — пухленького омеги среднего возраста, — блондин даже пододвинулся ближе. А Раян топил родного братика; вот уж кто подлиза, так это, бесспорно, этот человек. — Неужели...       — В Оргинии действительно дует ветер перемен, и довольно ярый. Мне даже показалось, что вскоре нагрянет буря.       — Брат, — подал вдруг голос доселе молчавший муж Камиля. — Революционное настроение без стоящего лидера быстро рассеется в угоду житейских неурядиц. Не стоит напрасно беспокоиться. Езжай.       — Гильфан, а если случится так, что этот лидер вдруг появится? — встревоженно схватился Камиль за руку мрачного альфы. — Я боюсь.       Тот бросил на омегу мягкий взгляд.       — Его быстро устранят. Не бойся.       — Гильфан прав, — примирительно вздохнул долговязый глава семейства Дикмаут господин Расих. — Оставим политику правителям. Мы же простые обыватели и не можем влиять на целую страну, так зачем нам лишняя головная боль. Вон и омег испугали. Негоже-негоже.       — Вы глаголите истину, Расих. Я обрисовал своё впечатление, совсем забыв уточнить, что нашей родине не страшны никакие бури, — Абельгаффар подмигнул в сторону Камиля и Раяна.       Камиль успокоился, а Раян, наоборот, стал нервно теребить пуговицу на подоле блузки. Что-то явно происходило. К добру ли?

***

      Раян в ужасе таращился на последствия собственной неосторожности. Труд последних нескольких недель... сложный эксперимент, над которым он корпел полмесяца, рванул в небытие слишком стремительно. Хорошо ещё, что аварийная, как выяснилось пренеприятнейшим образом, техника находилась за перегородкой из прочного стекла и особо — при первичным осмотре, по крайней мере, — не пострадала. Перепуганный не на шутку помогающий ему Арслан некоторое время мельтешил рядом, лишь фыркая недовольно, и старался не подходить ближе двух метров к стеклянной двери. Автоматика уже вовсю жужжала, очищая воздух от нежелательных примесей и запаха.       Мы будто дилетанты! — в конце концов возмущался взглядом кузен. — Работаем на раритете. Экономим на сырье.       Вердикт был неутешительным и понятным без слов лишь благодаря совместному проживанию с детских времён.       — Вот вернёшься в отчий дом с концами и обновишь по своему усмотрению. Заниматься ещё и этим у меня нет ни времени, ни желания, ни сил. Если ты забыл, у меня практика. Да и церемония бракосочетания, будь хоть трижды она неладна, не за горами, — Раян проводил предварительную диагностику системы, которая выдала исправную деятельность оборудования. Выдохнув, он неясно пробормотал себе под нос: — А провалится мой проект, клянусь, я достану виновника даже после смерти, даже на другой планете…       — Я-то тут при чём? — на Арслана посмотрели так, что тот поперхнулся собственным дыханием, но очень быстро потеряли к нему интерес. С облегчением пришло понимание, что братишка обращался к кому-то другому. И этому другому Арслан не завидовал. — Кхм, у тебя скоро пар из ушей пойдёт, — предпринял он неуклюжую попытку разрядить обстановку.       — Что? — встрепенулся Раян. — Что ты сказал?       — Когда?       — Вот сейчас, что-то про пар… Пар… — задумчиво повторил Раян, нахмурившись.       Подождав достаточно, чтобы безопасно и беспрепятственно войти в стеклянную комнатку, они взяли оттуда уцелевшие образцы.       — Всего два процента успеха? — Раян с негодованием бросил планшет на стол к разнообразным стеклянным колбам, чуть не разбив их вдребезги. — Никуда не годится!       Арслан, занятый анализом повреждений, наконец повернулся к брату. Тот выглядел крайне уставшим, вяло массировал висок и недовольно зыркал на экран телевизора, висящего на противоположной стене мини-лаборатории. Чёткие данные заинтересовали Арслана, и он решил присмотреться. На свою голову.       — Это… Раян! Только не говори, что это то, о чём я думаю…       Раян вывел на экран показатели проблемного опекаемого в режиме реального времени. Смоделировав в специальной программе процесс проникновения в организм больного только что созданного вещества, он получил неудовлетворительный результат.       — Не трави душу, и без тебя тошно, — попытался отрешиться от несвоевременно назойливого брата Раян.       — Ты украл доступ к данным пациента?! Это подсудное дело…       — Не нагнетай, Арслан! Во-первых, не пациента, а опекаемого — мне объяснили, что разница есть! — хотя Раян и не уловил до сих пор суть этой самой разницы. — Во-вторых, я ничего не крал, я его смотритель, понимаешь? В-третьих, он всё равно скоро умрёт — не сам, так помогут королевские лекари.       — Королевские лекари выполняют свой долг!       — А я выполняю свой! Без моего вмешательства у него нет и шанса.       — Будем честны, Раян, — скрестил неодобрительно руки на груди Арслан, — ты не хочешь спасти чью-либо жизнь, ты хочешь получить высший балл и только.       — Ну да, разве я скрываю? Вот его истинный, например, всеми силами пытается спасти ему жизнь. И ты, Арслан, прекрасно знаешь, почему у этого истинного ничего не выйдет. Эвтаназия не за горами.       — Это не отменяет того факта, что ты совершаешь тяжкое преступление. Преступление, Раян! Я не желаю становиться твоим соучастником.       — О, как же вы все достали! — в раздражении Раян снова взял в руки надоедливую технику, и на большом экране вырисовывались сведения месячной давности. — Это, наверное, за неделю до моего появления в том поганом центре. Ничего подозрительного не замечаешь, дорогой братец? Я ещё не всё просмотрел, конечно.       — И? На что ты намекаешь?       — Включи мозги, а? Я пока не уверен насчёт препарата, которым пичкали эти остолопы кого не надо, но для полноты картины достаточно и того, что есть сейчас.       — Дай сюда планшет, — нетерпеливо протянул руку Арслан.       — По-моему, ты не желал становиться соучастником тяжкого преступления. Передумал? — издевательски выгнул бровь Раян, всё же передавая требуемое.       — Я в любой момент могу донести на тебя в соответствующие службы, — уже углубился в чтение Арслан.       Раян улыбнулся. Он бы и рад воспринимать строгие слова кузена за чистую монету, но слишком хорошо был осведомлён, что тот за человек и на что способен. Арслан скорее взял бы всю вину на себя, нежели позволил кому-нибудь обвинять семью. Хоть и небезосновательно. Именно по этой причине родственники держали его на расстоянии от по-настоящему сложных семейных дел. Для душевного спокойствия.       Изучение материала длилось достаточно долго, чтобы Раян в безмолвном ожидании вердикта рассматривал последствия их многочасовой работы и пришёл к печальному выводу: стену, на которую крепился насос, перекачивающий вещества и смеси в своеобразные вместилища для последующей фильтрации, пол под ним и даже потолок придётся тщательно отмывать от тех мутных потёков, разводов, что образовались при остывании въевшегося в них пара. Косметический ремонт и новая соединительная труба с насосом обойдутся в приличную сумму... Хорошо, что основная часть лаборатории, где находилось стерильное оборудование, отгораживалась от маленькой комнатушки, в которой происходило автоматическое слияние компонентов, прочным жаронепроницаемым стеклом.       Но эти проблемы легко решались при помощи подходящего настроения и финансовых средств. А если бы обломки лопнувшей трубы угодили хоть в одну из рядом стоящих печей… Был бы другой разговор.       — Раян, — вывел его из задумчивости взволнованный голос кузена, — твоего пациента травят и довольно давно.       — А я всё гадал, что с ним! — саркастично хмыкнул Раян.       — Интересный случай, — продолжил Арслан, не обращая ни на что внимания. — И, кажется, я знаю, что это за препарат… По крайней мере, эффект после его применения такой же, как показатели на экране.       — Подожди, эти же сегодняшние, да? Так значит…       — Его травят и сейчас.       Раян скрипнул зубами от досады. Как он мог пропустить такое, творящееся прямо перед носом? Открыв программу анализатора, на этот раз датированно, действительно убедился, что в выходные дни график жизненных показателей Аверьянова колебался значительнее, чем в рабочие.       — Ублюдки, — заключил Раян и чуть не запустил в экран планшет.       — Кстати говоря, — Арслан проигнорировал злобное зыркание в свою сторону. — Я только сейчас вспомнил, что кто-то настойчиво требовал изменить список на эвтаназию. Твоего пациента хотят продвинуть по списку вверх. Этот Аверьянов кому-то очень сильно мозолит глаза.       — Пар... А что если?.. — снова неопределённо проговорил Раян. — Сколько у нас времени?       — В лучшем случае две недели.       — Надо нейтрализовать действие проклятого препарата. Как вывести его из организма?       — Сдайся уже. Препарат Оден-с¹ довольно долго отравлял его, не вывести быстро. К тому же весьма своеобразный и дорогой, как бы не было беды.       — И пустить все старания насмарку? Я сдохну, но получу чёртов высший балл!       Арслан лишь вздохнул, сдавшись сам, уже сейчас оценивая фронт предстоящих работ.       — Мне не даёт покоя то, что он жив, — заметив, как Раян в недоумении поднял бровь, Арслан пояснил: — У Аверьянова было пробито лёгкое, и он до сих пор под вентиляцией, а препарат применяется при острой дыхательной недостаточности. На первый взгляд всё сходится. Вот только если принимать его долгое время и без назначения врача — любой уважающий себя лекарь отказался бы подписывать подобные рецепты определённое количество месяцев спустя, — то кома и летальный исход неизбежны.       После нескольких минут задумчивости Раян неуверенно заговорил:       — Кажется, я догадываюсь, в чём может крыться по крайней мере одна из причин. У него периодически сменялись смотрители, и каждый применял свой метод лечения, тем самым продлевая его жизнь.       — Думаешь, вещество попросту не успевало вовремя среагировать на изменения в организме? Эти изменения, если и были, то очень незначительны. Шанс один к ста тысячам.       — Ты не принимаешь во внимание близость истинного омеги, усиливающую все реакции во много раз. И вообще, Аверьянов уже доказал, что для него однопроцентная возможность — колоссальный риск и геройство. Выпендрёжник недоделанный. А что касается рецептов: его семья богата, вполне могли и обойти некоторые правила.       — Эффект от близости с предначертанным не сравним с Ацескопом² — он куда лучше усиливает реакции организма, а вкупе с истинной связью для больных — вообще незаменим. Ты подозреваешь семью?       — Ну а кого ещё? Нет, может, конечно, взяться из ниоткуда сердобольный идиот какой-нибудь. Но первых подозреваемых всегда ищут в семье — это непреложный факт следователя, между прочим. И, думаешь, я не давал Ацескоп? Да как только увидел мизерную реакцию на появление истинного, назначил. Раз выдержал Оден-с, этот курс точно выдержит.       — Думаю, в связи с открывшимися обстоятельствами стоит пересмотреть применение лекарства. Если оно усилит и действие отравы, то для продолжения дискуссии в скором времени не будет причины.       — Аверьянов всё равно может умереть, а мне нужно, чтобы Оден-с был виден в показателях достаточно ясно и чётко с целью при случае предъявить претензии всем ответственным лицам. Так что придётся рисковать.       — Возможно, в ОБиП цены бы тебе не было. Но я сомневаюсь насчёт виновности семьи. Следует проверить версию.       — Как? Предлагаешь провести расследование? Мне?!       — А что?..       — У меня и без дополнительных проблем не жизнь, а головоломка сплошная, так что будь братом. Заткнись. Семейные неурядицы Аверьяновых нас не касаются. ОБиП им в помощь.       Спор двух молодых людей, изрядно вымотавшихся из-за собственной бурной деятельности прервался лишь однажды. Огромное подвальное помещение разделялось на отдельные секции, и мини-лаборатория являла собой самую большую его часть. Но здесь также находились и иные чертоги: хранилище ценных, в основном медицинских, книг; комнатушка для отдыха; техническая и сервисная каморки; отсек, оборудованный под больничную трёхместную палату и, наконец, маленькая уютная кухонька. Вот именно в кухне, чаёвничая, они и выдохлись.       — Как думаешь, мы сможем починить насос за осень? — вяло спросил Раян, но, заметив направленный на него взгляд, вскинулся. — Не смотри так. У меня и правда нет финансов.       — У тебя всегда водились деньги. Даже в кризисные моменты твоей биографии, — лениво помешивая сахар в чае, проговорил Арслан.       — Конечно, я же экономный, — самодовольство так и выплёскивалось из Раяна. — Но недавно пришлось знатно раскошелиться. Всё из-за индюка, век бы не знать, не видеть, не слышать!       — Из-за какого индю...       — Неважно! — перебил кузена Раян, откусывая подержанное в молоке шоколадное печенье. Он не был готов рассказывать о связанных с Богданом приключениях во всех подробностях даже любимому братцу. — Так что там с насосом?       — Нужен новый, — категорично ответил предатель.       Раян поперхнулся.       — Придумай что-нибудь ещё, — в ответ лишь пожали плечами.       Остаток перекуса прошёл молча. Раян уже намеревался возвратиться наверх к гостям — время вежливого отсутствия давно истекло, и папа наверняка снова в ужасе от поведения старшего сына, — когда заметил хмурый вид Арслана и, чтобы растормошить его, начал теребить рукав брата. Это возымело эффект.       — Раян, а если бы мои родители оказались истинными, у отца был бы шанс проснуться?       Глядя на безумный блеск в глазах, чуть светлее дядиных, Раян сглотнул. К своему стыду, он даже не рассматривал такую возможность, а потому не представлял, как лучше сейчас утешить родственника.       — Я не знаю, — честно признать своё невежество казалось единственно верным вариантом. — Шанс есть всегда. Твои любили друг друга и...       Очередь перебивать явно скакнула на кузена:       — Любить недостаточно, — Арслан со звоном поставил чашку в раковину, чуть не угробив хрупкое изделие, и оставил ошарашенного Раяна одного.       Наверху уставших полулегальных учёных встречал обеспокоенный Юзим.       — Сынок, что за взрыв был? Полдома чудом не разрушалось. Опять Раян что-то натворил, а тебе расхлёбывать?       — Ещё раз услышу хоть слово про меня из ваших уст, дядюшка, и однажды, клянусь Богами, вы обнаружите в чашке чая яд для грызунов.       По злобному взору племянника трудно было сказать, всерьёз он или так.       — Что это с ним? Совсем от рук отбился, — Раян скрылся за входной дверью, когда Юзим наконец осмелел. — Мне показалось, что этот негодник сравнил меня с грызунами.       Последнее, что Раян услышал перед тем, как быть захваченным в плен тёмных глаз, стало:       — Тебе показалось, — бессильный голос Арслана. — Не трогай его. Раян ещё не в полной мере оправился.       Да уж, оправишься тут.       Мирновы приехали оказать должное почтение вернувшимся издалека будущим родственникам и долго сокрушались, что не смогли присутствовать вчера и приветствовать их сразу в аэропорту. Речи всё лились и лились, бессмысленные да пустые. Более близкое знакомство Мирновых с Дикмаутами, собирающимися было возвращаться к себе, но оставшимися по причине появления новых лиц, готовых слушать красочные рассказы по следующему витку; тесное общение между старшими омегами, безуспешно пытавшимися втянуть в разговор молодёжь; щебетания Никиты, волнующие Арслана; молчаливые и робкие переглядывания новоявленной супружеской пары и деловой диалог глав. Казалось, ещё немного — и вся эта неторопливая суета погребёт Раяна с головой.       В какой-то момент он вдруг оказался в компании до сих пор безымянного человека — остальные разбрелись в группки, оставив их в стороне. Либо блондин просто пересел туда, где потише.       — Собрали нужную сумму?       — А? — Раян категорически не понимал, зачем задавать вопросы, если желаешь побыть в тишине. — А, да, собрали. Даже, можно сказать, больше нужного. Хватит и на облицовку стен.       — Приятно быть полезным, — улыбнулись ему.       — О, так вы тоже... — в смысле, что это он, конечно же на праздник приглашали спонсоров, — мысленно стал попрекать себя Раян. Когда очень нежелательно косячить, косяки получаются большие. — Господин Дикмаут, примите благодарность от имени всего центра.       — Не стоит-не стоит, — тут же замахали руками на его сидячий поклон. — Мы лишь исполнили долг перед обществом. Не стоит благодарить.       — Как... благородно с вашей стороны.       — Я, кстати, Гафран. Просто заметил, как морщишься при виде меня, будто пытаясь решить нерешаемую задачу.       Раян опустил голову, чтобы скрыть смешанные эмоции.       — Простите, — из всего, что плескалось внутри, раздражение было самым явным.       — Не извиняйся. Ты отлично маскировался, маневрируя словами и...       — Раян, — все вмиг обернулись на зычный голос Абельгаффара, который укоризненно смотрел на сына. Раян же чуть не фыркнул от облегчения. — Принеси мои записи из кабинета, пожалуйста. Хочу детально объяснить коллеге наблюдения относительно различий архитектуры в Оргинии и Росомании. Они на столе, сразу найдёшь.       — Хорошо, отец.       У Раяна хватило воспитания взглянуть виновато на собеседника и, только дождавшись растерянного кивка, стартануть в указанном направлении. Боги, как восхитительно, что у него такой чуткий и строгий отец.       Записи не пригодились. Дикмауты окончательно засобирались домой, и Мирновы надумали не отставать, сославшись на долгую дорогу до города. Однако тут Даут вспомнил, что будущие родственники упоминали затеянный ремонт, и предложил им остаться. На широкий жест доброй воли откликнулся лишь Юрий Павлович, его дети же не дружили с работой на расстоянии, так что отклонили заманчивое предложение.       Спустя месяц папочка наверняка и сам пожалел о своём гостеприимстве, да было поздно.